Дэвин попытался представить себе, как звучит эта призрачная, ускользающая мелодия для людей, прячущихся за стенами своих лишенных света домов в эту ночь Поста. Компания призраков, проходящая мимо, вот чем они показались бы им. Восставшие мертвецы, идущие за давно забытой мелодией. Он вспомнил, как пела Катриана в лесу Сандрени:
И где бы я ни был, с водой ручейка
Пусть шепчутся сосны, но издалека
Будет мне в сердце струиться тоска,
Мечта о башнях Авалле.
Интересно, подумал он, где она в эту ночь. И Сандре, и Баэрд. Увидит ли он их снова. В начале этого вечера, удирая от погони в ущелье, он думал, что погибнет. А теперь, два часа спустя, они уже убили двадцать пять барбадиоров, объединившись с теми самыми разбойниками, которые их преследовали, и трое разбойников здесь, в неизвестном сарае, вместе с ним слушали, как Алессан играет колыбельную песню.
Даже если он проживет сотню лет, все равно ему не постичь всех странностей жизни.
Снаружи послышался шум, и дверь распахнулась. Дэвин невольно замер. И Дукас ди Тригия тоже, рука его потянулась к мечу. Алессан бросил взгляд на дверь, но его пальцы не дрогнули на дырочках свирели, и музыка продолжала литься.
Сгорбленный старик с львиной гривой седых волос постоял секунду, облитый сзади неожиданным лучом лунного света, потом шагнул внутрь и прикрыл за собой дверь своей палкой. После этого в сарае снова стало темно, и несколько мгновений ничего не было видно.
Все молчали. Алессан даже не поднял глаз. Нежно, с чувством, он закончил песню. Дэвин смотрел на него, пока он играл, и спрашивал себя, единственный ли он здесь человек, который понимает значение музыки для принца. Он думал о том, что довелось пережить Алессану за один лишь прошедший день, о том, навстречу чему он ехал, и в его душе шевельнулось сложное чувство под звуки печальных последних нот песни. Он увидел, как принц с сожалением отложил в сторону свирель. Отложил в сторону принесенное музыкой облегчение и снова взвалил на себя бремя. Все виды бремени, которые достались ему в наследство, как цена его крови.
— Спасибо, что пришел, — тихо сказал он стоящему у двери старику.
— Ты передо мной в долгу, Алессан, — ответил старик чистым, сильным голосом. — Ты обрек меня на прокисшее молоко и испорченное мясо на целый месяц.
— Этого я и боялся, — ответил Алессан из темноты. Дэвин услышал нежность и неожиданный смех в его голосе. — Значит, Менна не изменилась?
Старик фыркнул.
— Менна и перемены — несовместимы. С тобой новые люди, а одного друга не хватает. Что случилось? С ним все в порядке?
— С ним все хорошо. Он находится к востоку отсюда на расстоянии половины дня езды. Мне надо тебе о многом рассказать. Я приехал не просто так, Ринальдо.
— Это-то я понял. У одного человека нога порвана изнутри. А у второго рана от стрелы. Оба чародея в плохом настроении, но я никак не могу вернуть им недостающие пальцы, и никто из них не болен. Шестой человек сейчас меня боится, но бояться не надо.
Дэвин ахнул от изумления. Стоящий рядом Дукас громко выругался.
— Объясните это! — яростно заворчал он. — Объясните все!
Алессан смеялся. И старик, которого он назвал Ринальдо, тоже смеялся, только тише.
— Ты избалованный и мелочный старик, — сказал принц, продолжая смеяться, — тебе нравится пугать людей просто ради собственного удовольствия. Тебе должно быть стыдно.
— В моем возрасте осталось так мало удовольствий, — возразил тот. — Неужели ты мне откажешь и в этом? Говоришь, тебе надо о многом рассказать? Так рассказывай.
Голос Алессана стал серьезным.
— Сегодня утром у меня была встреча в горах.
— А, я думал об этом! И что из нее следует?
— Все, Ринальдо. Все. Это лето. Он сказал «да». У нас будут письма. Одно к Альберико, одно к Брандину и одно к губернатору Сенцио.
— А, — снова повторил Ринальдо. — К губернатору Сенцио. — Он произнес это тихо, но не смог совсем скрыть волнения в голосе. Старик сделал шаг вперед. — Никогда и не мечтал дожить то этого дня. Алессан, мы собираемся действовать?
— Мы уже начали. Дукас и его люди сегодня сражались вместе с нами. Мы убили кучу барбадиоров и Охотника, идущего по следу нашего чародея.
— Дукас? Так вот кто это такой? — Старик тихо присвистнул, это был странно неуместный звук. — Теперь я понимаю, почему он боится. У тебя в этой деревне немало врагов, друг мой.
— Это я понимаю, — сухо ответил Дукас.
— Ринальдо, — сказал Алессан, — помнишь осаду Борифорта, когда впервые появился Альберико? Истории о рыжебородом капитане, одном из вожаков тамошних тригийцев? Которого так и не нашли?
— Дукас ди Тригия? Это он? — Снова раздался свист. — Рад встрече, капитан, хоть она, собственно говоря, не первая. Если я правильно помню, ты был вместе с герцогом Тригии, когда я нанес туда официальный визит лет двадцать назад.
— Визит откуда? — спросил Дукас, явно стараясь сориентироваться. Дэвин ему сочувствовал: он пытался сделать то же самое, а ведь ему было известно больше, чем рыжебородому капитану. — Из провинции Алессана? — наугад предположил Дукас.
— Из Тиганы? Ну конечно, — резко вмешался Эрлейн ди Сенцио. — Конечно, он оттуда. Это еще один пострадавший мелкий вельможа с запада. Поэтому ты привез меня сюда, Алессан? Показать, каким отважным может быть старик? Прошу прощения, но я предпочитаю пропустить этот урок.
— Начала я не расслышал, — тихо обратился к чародею Ринальдо. — Что ты сказал?
Эрлейн замолчал и повернулся от Алессана к человеку у двери. Даже в темноте Дэвин видел, как он внезапно растерялся.
— Он назвал мою провинцию, — объяснил Алессан. — Они оба считают, что ты из моей провинции.
— Возмутительная клевета, — спокойно заявил Ринальдо. И повернул свою крупную, красивую голову к Дукасу и Эрлейну. — Я достаточно тщеславен, чтобы считать, что вы меня могли бы уже узнать. Мое имя — Ринальдо ди Сенцио.
— Что? Сенцио? — воскликнул Эрлейн, потеряв от изумления самообладание.
— Не может быть!
Воцарилось молчание.
— Кто именно этот самонадеянный человек? — спросил Ринальдо, ни к кому в особенности не обращаясь.
— Боюсь, это мой чародей, — ответил Алессан. — Я привязал его к себе при помощи древнего дара Адаона принцам нашего дома. Когда-то я тебе об этом рассказывал, по-моему. Его зовут Эрлейн. Эрлейн ди Сенцио.
— А! — произнес Ринальдо и медленно выдохнул воздух. — Понятно. Плененный чародей, да еще из Сенцио. Это объясняет его гнев. — Он сделал еще несколько шагов вперед, постукивая палкой по земле перед собой.
Именно в это мгновение Дэвин понял, что Ринальдо слеп. Дукас тоже это понял.
— У вас нет глаз, — произнес он.
— Нет, — спокойно ответил Ринальдо. — Конечно, прежде были, но мой племянник рассудил, что они мне ни к чему, с подачи обоих тиранов. Этой весной будет семнадцать лет с того времени. Я имел смелость противиться решению Казальи отказаться от титула герцога и стать губернатором.
Алессан в упор смотрел на Эрлейна, пока говорил Ринальдо. Дэвин тоже посмотрел на него. Чародей выглядел таким сбитым с толку, каким Дэвин его никогда еще не видел.
— Тогда я знаю, кто вы такой, — заикаясь, проговорил он.
— Конечно, знаешь. Как и я знаю тебя, и знал твоего отца, Эрлейн бар Алейн. Я был братом последнего истинного герцога Сенцио и прихожусь дядей тому позорищу, который называет себя Казальей, губернатором Сенцио. И я не менее горжусь родством с первым, чем стыжусь называться дядей второго.
Явно пытаясь взять себя в руки, Эрлейн воскликнул:
— Но, значит, вам было известно, что планирует Алессан! Вы знали об этих письмах. Он вам рассказал. Знаете, что он собирается с их помощью сделать! Знаете, что это означает для нашей провинции! И вы все равно с ним? Вы ему помогаете? — В конце его голос стал истерично высоким.
— Ты, глупый, мелочный человечек, — медленно произнес Ринальдо, делая паузу между словами для большего веса, голосом твердым как камень. — Конечно, я ему помогаю. Как еще нам справиться с тиранами? Какое другое поле боя можно сегодня выбрать на Ладони, кроме нашего бедного Сенцио, вокруг которого кружат Барбадиор и Играт, подобно волкам, и где мой распутный племянник накачивает себя вином и проливает семя на задницы проституток! Ты хочешь, чтобы свобода далась легко, Эрлейн бар Алейн? Думаешь, она упадет тебе в руки, как падают желуди с дубов по осени?
— Он считает, что свободен, — резко вмешался Алессан. — Или был бы свободным, если бы не я. Думает, что был свободен до того, как встретил меня у реки в Феррате на прошлой неделе.
— Тогда мне больше нечего ему сказать, — с презрением ответил Ринальдо ди Сенцио.
— Как вы… как вы нашли этого человека? — Это спросил Сертино у Алессана.
Чародей из Чертандо все еще держался в противоположном от принца углу сарая, как отметил Дэвин.
— Находить таких людей было моим занятием в течение двенадцати лет, — ответил Алессан. — Мужчин и женщин из моей провинции и из твоей, из Астибара, Тригии, со всего полуострова. Людей, которым я мог доверять и у которых были причины ненавидеть тиранов так же сильно, как и я. И желание стать свободными такое же сильное, как у меня. Действительно свободными, — прибавил он, снова бросив взгляд на Эрлейна. — Хозяевами нашего собственного полуострова.
Он с легкой улыбкой повернулся к Дукасу.
— Как оказалось, ты хорошо спрятался, друг мой. Я считал, что ты, возможно, жив, но не имел представления, где ты. Мы прожили в Тригии с перерывами целый год, но никто из тех, с кем мы говорили, не знал или не хотел сказать ничего о твой судьбе. Сегодня мне пришлось проявить огромную хитрость, чтобы выманить тебя и заставить самому найти меня.
На это Дукас рассмеялся глубоким, грудным смехом. Потом серьезно сказал:
— Жаль, что этого не произошло раньше.
— Мне тоже. Ты даже не представляешь себе, как жаль. У меня есть друг, которому, по-моему, ты понравишься, как и он тебе.
— Я с ним встречусь?
— В Сенцио, этой весной, если события будут развиваться, как надо. Если мы сможем заставить их развиваться как надо.
— В таком случае лучше сначала расскажи нам о том, как они должны развиваться, — рассудительно заметил Ринальдо. — И позволь мне заняться вашими двумя ранеными, пока ты расскажешь нам о том, что мы должны знать.
Он двинулся вперед, ощупывая землю перед собой, и подошел к Дэвину.
— Я — Целитель, — серьезно объяснил он, резкость ушла из его голоса. — Твоя нога в плохом состоянии и нуждается в лечении. Ты позволишь мне попытаться?
— Так вот как вы нас узнали, — сказал Дукас, в его голосе снова звучало удивление. — Я никогда прежде не встречал настоящего Целителя.
— Нас не так много, и мы не стремимся к известности, — ответил Ринальдо, уставившись в никуда пустыми глазницами. — Так было еще до того, как пришли тираны: этот дар имеет границы и свою цену. Теперь мы скрываемся по той же причине, что и чародеи, или почти по той же причине: тираны с радостью захватывают нас и заставляют служить им до тех пор, пока наша сила не истощится.
— Они это могут? — спросил Дэвин хриплым голосом. Он осознал, что уже очень давно молчит. Ему стало страшно при мысли о том, как звучал бы его голос, если бы ему пришлось сегодня петь. Он и не помнил, когда в последний раз чувствовал себя настолько измученным.
— Разумеется, могут, — просто ответил Ринальдо. — Если только мы не предпочтем умереть на их колесах смерти. Такие случаи известны.
— Я буду рад узнать разницу между насилием и тем, что со мной сделал этот человек, — холодно произнес Эрлейн.
— А я буду рад объяснить тебе, — резко ответил Ринальдо, — как только закончу работу. — И обратился к Дэвину: — У тебя за спиной должна быть солома. Ложись, пожалуйста, я посмотрю твою ногу.
Через несколько секунд Дэвин уже лежал на подстилке из соломы. С осмотрительной осторожностью старого человека Ринальдо опустился на колени рядом с ним. Целитель начал медленно тереть ладонью о ладонь. Затем бросил через плечо:
— Алессан, я говорю серьезно. Рассказывай, пока я буду работать. Начни с Баэрда. Я бы хотел знать, почему его нет с вами.
— Баэрд! — перебил его чей-то голос. — Так это он — ваш друг? Баэрд бар Саэвар? — Это воскликнул Наддо, раненный стрелой. И, спотыкаясь, бросился к краю соломы.
— Да, Саэвар был его отцом, — подтвердил Алессан. — Ты его знал?
Наддо так разволновался, что почти не мог говорить.
— Знал? Конечно, я его знал. Я был… я… — Он с трудом глотнул. — Я был последним учеником его отца. Я любил Баэрда, как старшего брата. Я… мы плохо расстались. Я ушел в тот год, после падения.
— И он тоже, — мягко сказал Алессан, кладя ладонь на дрожащее плечо Наддо. — Вскоре после тебя. Теперь я знаю, кто ты, Наддо. Он часто говорил со мной об этом расставании. Могу тебе сказать, что он тоже горевал о том, как вы расстались. И продолжает горевать. Полагаю, он сам тебе об этом скажет, когда вы встретитесь.
— Это тот друг, о котором ты упоминал? — тихо спросил Дукас.
— Да.
— Он рассказывал тебе обо мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104