А девушка тем временем двинулась к кровати, усаживаясь и вновь поднимая на ладонь его служебный жетон. Наморщила носик, с укоризной взглянув на пачку сигарет на подоконнике. Костин закрыл задвижку, прислушался к тишине коридора.
— Расскажи мне о Городе, — тихо попросила она, глядя ему в глаза.
Полицейский вернулся за стол. Зачем она вернулась?
— О Новосибирске? — спросил он, поднимая с подноса чайную ложечку и начиная вращать ее в пальцах.
— О любом Городе...
О Боже! Андрей тяжело вздохнул, покачал головой, не обращая внимания на ее встревоженный и полный непонимания взгляд. Собрался с силами, стараясь лишний раз не глазеть на ее шею, грудь, ноги, тонкие пальцы с простым серебряным колечком. И рассказал, напрочь забыв про остывший обед на столе. Рассказал, не отрывая взгляда от ее серых глаз.
Рассказал про тайны каменных домов, про песни стекла, бетона и стали. Про бесконечные лабиринты, про низкое небо в проемах небоскребов, про машины и людей, про витрины, рестораны и метро. Рассказал про умные квартиры, огромные офисы и карнавальные шествия. Рассказал про толпы народа, в которых теряешься, одновременно чувствуя себя приобщенным к космосу. Рассказал про мириады зажженных в ночи окон, про яркие неоновые витрины, про шумный мир, полный музыки, криков и рева моторов. Рассказал про джунгли, построенные людьми. Рассказал про Город, который так любил.
Она слушала приоткрыв рот, впитывая передаваемые Андреем образы каждой клеточкой своего тела. Слушала, до боли в пальцах сжимая его значок. Когда он закончил, она тяжело вздохнула:
— Ты так и не поел...
Сказала с заботой, действительно переживая, что он все еще голоден.
— Не хочется, — выдавил Андрей, окончательно сбитый с толку неожиданной сменой темы разговора. Ложечка застыла в руке.
— Ты любишь свою подругу?
Как удар под дых. Причем не меньше, чем прикладом. Валерия смотрела прямо в глаза, ожидая самого честного ответа. Андрей молчал, не в силах этот ответ дать.
— Нет, Валерия, — наконец выдохнул он, — мы просто... друзья. Партнеры, как это принято называть.
Казалось, ответ ее озадачил.
— Вы спите с ней?
— Ну, в общем, да. — Андрей почувствовал, как начинает краснеть.
— А почему же тогда ты ее не любишь?
Второй удар. Полицейский опустил взгляд, наблюдая, как она поигрывает его значком.
— А почему же тогда Воротов не любит своих девок, с которыми постоянно спит? — спросил он вдруг и чуть не зажмурился. Все, теперь точно все. Сейчас она уйдет, оскорбившись, и на этот раз навсегда.
— Я понимаю.
— Что? — переспросил Андрей, в очередной раз убеждаясь в своей гениальности.
— Я сказала, что тогда понимаю, — она вполне серьезно кивнула, — просто, видишь ли, в чем дело... Сколько бы мне ни пытались объяснить, что такое любовь, я так до конца и не поняла.
Ну уж нет. Если она хочет, чтобы он тут тоже исповедался, рассказав о том, как душа рвется на кровавые полосы, не дождется. Сглотнул, поднял голову. Но она не ждала. Просто отметила факт, что-то уяснила, взяла на заметку. Тем не менее провокационный вопрос задала.
— А ты вообще когда-нибудь любил?
Она — что, издеваться пришла? Андрей выдохнул, отложил ложку и потянулся за сигаретами. Странный разговор в странном месте.
— Вообще, да...
— Каково это?
— А? О, Валерия, этого словами не рассказать...
— Все так говорят, — отрезала она, откинулась на смятое одеяло и нахмурилась, — неужели это так сложно...
— Вообще-то да. Очень. — Он достал сигарету, повертел, передумал и отложил.
— Уезжай отсюда, Андрей, — вдруг сказала она. Резко, решительно. — Я практически ничего не знаю о Финансовой полиции, но по всему видно, что ты хороший человек, искренне любящий свой дом. Уезжай при первой возможности. Мой муж не такой. Он сильный, суровый, но сегодня днем вам с подругой могло так и не повезти. Я слишком часто вижу, как он демонстрирует свою силу.
— Он тебя бьет? — внезапно спросил Андрей. Она опустила глаза. — Суровый хозяин крепостных крестьян, держащий тебя здесь как наложницу? — Он вдруг понял, что многое хочет ей объяснить. Молодая и дурная? Это поправимо. — Ты вот сказала мне о своей предначертанной судьбе?! Запертая в доме на краю мира и не знающая, что такое улицы города. Ты хоть сама понимаешь, о чем говоришь?
— Я ему всем обязана! Целиком и полностью, такая, какая я есть... Тебе не понять...
Все-таки она была не такой, какой пыталась казаться. Не то что не такой, как все в этом доме, развращенные богатой ленью и возможностями, а просто не такой, как все, кого встречал в своей жизни Андрей. Ну, кроме Светланы, наверное.;. Бесконечно легкая, полная света и какой-то огромной теплоты. И ведь врала, ему, самой себе, Воротову наверняка. Зачем? Янка бы только фыркнула.
Даже не приближаясь к такой женщине, можно было с уверенностью сказать, что ее ласки сведут с ума, а уверенные, поддерживающие прикосновения пальцев никогда не дадут упасть духом. Про таких еще говорят — неземная. Она могла бы быть прекрасной женой, а в будущем отличной матерью. Андрей смотрел на Валерию, слушал, жадно впитывал аромат духов, и чем больше проходило времени, тем больше он не понимал, чего невеста его противника, если не врага, хочет от него самого. «Тебе не понять...»
Она была спокойна, даже в своей печали, грациозна и... величественна, что ли. Но было отчетливо заметно, что в совершенно другой ситуации, стоит лишь суметь открыть этот волшебный ларец, она могла быть другой — бурной, откровенно яркой и обжигающей. Мужчина, находящийся рядом с ней, мог вполне уверенно заявлять, что нашел не только жену, но и надежного друга на всю жизнь. Андрей ничего этого не знал. Но чем больше смотрел, слушал и слышал Валерию, убеждался, что это на самом деле так. Она была совершенна, знала это, наверняка пользовалась этим, но никто и никогда не смог бы ее в этом упрекнуть. «Тебе не понять...»
Андрей опустил глаза, чувствуя, как давно забытое чувство засосало под ложечкой, как пересыхает во рту и знакомые слова разбегаются, оставляя тебя сидеть как дурака с открытым ртом. Она не ослепляла, подобно многим ярким, увлекающим за собой сотни мужчин, красавицам, она просто и непреодолимо очаровывала. Навсегда. Улыбкой, жестом, взглядом или, о Боже, прикосновением.
Где бы господин Воротов ни нашел эту девочку, превращенную в настоящую царицу, ему крупно, просто чертовски повезло. Нет, и работа, конечно, проделана была самая профессиональная, но дело было не в работе — из самой глубины, из души такие вещи исходят, от сущности человека, а косметологи и стилисты только огранку дают. Андрей внезапно ухватил ускользающую в темную нору мыслишку и всмотрелся в нее, морщась от отвращения. Мысль наконец сформировалась — извивающаяся, стыдливо стремящаяся в тень. Зависть... Андрей прикрыл лицо рукой, почесал бровь, ожидая, пока перестанет краснеть, и снова поднял взгляд.
— И все-таки так говорят об отце, а не о собственном муже! — Андрей сам удивился глубокой горечи, наполнявшей его слова. — Хоть раз взгляни на мир не с высоты собственного балкона...
— Андрей, я хочу уехать отсюда, — неожиданно прервала она. Не спросила, не обрисовала планы на будущий год, а заявила, словно у подъезда ждало такси.
— Пока ты не разберешься в себе, — усмехнулся Андрей, представляя, как глупо и банально звучат его слова, — тебе никто не сможет помочь. Ни я, ни Илья Игнатьевич, никто.
— Ты не понял меня.
И тогда он, кажется, начал понимать. Она продолжила, укрепив его предположение:
— Такой возможности не представится еще очень долго. Может быть, никогда. Я хочу уехать и прошу вас с Яной помочь мне.
Андрей глубоко вздохнул, запрокидывая голову. Еще одна. Ну как им объяснить...
— Я помогу вам, вы мне. Уедем вместе, в город, в любой, мне все равно. И не нужно спрашивать, что я буду делать одна, девушка из провинции, в каменном мегаполисе. Я разберусь. Мы разберемся. Я помогу вам, вы поможете мне. Ты ведь хочешь уехать отсюда со мной.
Вот так и сказала. Не просто уехать, а уехать именно «со мной». Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Андрей обратился внутрь за ответом и не особенно удивился, когда злорадно потирающий руки его внутренний Я дал положительный ответ. Яна, Круглов, брошенный в лесу Гонзо, кого этот трусливый гаденыш предаст в следующий раз?
— Да, хочу... И если бы спросили меня, — тихо добавил он, — то я бы сказал, что уезжать отсюда нужно не мне, а именно тебе. Это заметно. Сразу. Уезжать надолго. Навсегда. И очень далеко.
— Тогда подумай над моими словами. В ближайшее время я постараюсь сделать так, чтобы вы с Яной смогли увидеться. — В глаза Валерии снова вернулась пустота. Она закрыла кожаные корочки жетона. — Мне пора. — Встала, и Андрей едва сдержался, чтобы удержать.
— Валерия, я...
— Ты очень искренний человек, Андрей, я впервые встречаю такого.
— Извини, если я...
— Ничего. Как и в первый раз, Илье или слугам лучше не знать о моем приходе. — Она положила значок на край стола и подошла к двери. — Спасибо, Андрей.
— Ты не любишь своего жениха? — Ну ведь точно известно, что не стоит задавать таких вопросов девушкам. Но так же точно известно, что удержать их в себе зачастую нельзя. Андрей нашел в себе силы не отвернуться, когда ее глаза вновь встретились с его.
— Илья нехороший человек. Он многое сделал для меня, очень. Практически не меньшее делает для своих друзей и подруг. — Она невольно поморщилась, и Андрею захотелось побежать сейчас в коридор, схватить со стены секиру и перебить всех этих хихикающих по дому девиц. — Но тем не менее правды не скрыть. Тот, за которого я должна выйти замуж, очень нехороший человек. Знай это и помни об этом...
— Но это совершенно не мешает тебе...
— ...и это совершенно не мешает мне ненавидеть его. И даже помогает. Мне действительно пора. — Она повернулась к двери, ожидая, когда ее проводят.
Андрей поднялся вслед, подошел, отбросил задвижку, не торопясь открывать дверь. Она молча ждала, не поднимая головы. Подавленная, смирившаяся внешне и глубоко внутри буквально кипящая, чего видеть не дано никому.
Нерешительно протянутая рука Андрея нашлаее пальцы. Теплые, живые. Легкое пожатие, и она открыла дверь, шагнула в пустой темный коридор. Перед глазами Андрея встала картина, как он вновь ловит ее руку, притягивая к себе, а она летит навстречу, закрыв глаза и приоткрыв губы. Они встречаются на пороге, слившись в коротком, но невероятно глубоком, поглотившем обоих поцелуе. Но картина размылась, когда Валерия коротко кивнула полицейскому и вышла прочь.
Ковер старательно заглушил эхо ее удаляющихся шажков.
А буквально через еще четыре часа, едва стемнело, случилась беда.
Глава 26. Четверть доли — это ровно двадцать пять...
Пришел Андрей домой, сел на лавку и заплакал.
«Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». Русская народная сказка.
Андрей остался один — ни мохнатых киборгов, ни людей. Он валялся на кровати, пролистывал яркие журналы, принесенные слугой, жевал остывшее мясо и время от времени косился на дверь. Может быть, она придет еще раз. Помочь... Как она собирается им помочь? Хотя, с другой стороны, Валерия знает дом наизусть, все коды, доступы к комнатам и гаражам, хранилища, графики смены охранников. Она сможет. Смогут ли они с Янкой?
«Человек, за которого я должна...» Странная девушка. Пытающаяся найти объяснение понятию любви, превращенная в королеву в зимних садах финансового воротилы. Воротов все-таки ошибся. Недоглядел. Хотя вообще предположить, что птица рано или поздно захочет вырваться из клетки (пусть и покрытой платиной клетки), можно было и заранее.
Тогда Андрей улыбался, переворачивался на спину и мечтал. Уже неприкрыто, смирившись с предстоящим разговором с Яной, с разборками, руганью и взаимными обидами. Хотя, может, и не будет никаких обид. Кто он такой для Яны, по большому счету? Андрей мечтал. До тех пор, пока во дворе не раздавался лай собак и негромкие голоса охранников. Тогда он подходил к окну и вглядывался в вечер, один за другим перебирая в голове планы возможного побега. Их трое, Гонзо тоже где-то здесь, прикроет. Комната давила, а он все мерил и мерил ее шагами, «...ненавидеть его. И даже помогает...» Как же приятно осознавать, что даже такие, как Воротов, способны делать ошибки.
Гонзо больше не появлялся. Сколько Андрей ни открывал окно, ни шарил под кроватью или ванной, киборг не приходил. И чем больше он обдумывал предстоящее отступление, тем отчетливее понимал одно — без помощи напарника им будет гораздо труднее покинуть особняк. Ни втроем, ни в одиночку. Втроем...
Он не знал, что делать дальше. Уходить. Это точно — миссия не удалась, необходимо уцелеть и вернуться в Управление, но... Она хочет идти с ним. Она сама настаивает на отходе. Что дальше? Пальцы еще помнили тепло ее ладони... Кроме того, это уже не игра, Андрей чувствовал. Пойдет речь о его невесте, и Воротов начнет стрелять. Без пощады. Благо кому нажимать на спусковые крючки, у него хватает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Расскажи мне о Городе, — тихо попросила она, глядя ему в глаза.
Полицейский вернулся за стол. Зачем она вернулась?
— О Новосибирске? — спросил он, поднимая с подноса чайную ложечку и начиная вращать ее в пальцах.
— О любом Городе...
О Боже! Андрей тяжело вздохнул, покачал головой, не обращая внимания на ее встревоженный и полный непонимания взгляд. Собрался с силами, стараясь лишний раз не глазеть на ее шею, грудь, ноги, тонкие пальцы с простым серебряным колечком. И рассказал, напрочь забыв про остывший обед на столе. Рассказал, не отрывая взгляда от ее серых глаз.
Рассказал про тайны каменных домов, про песни стекла, бетона и стали. Про бесконечные лабиринты, про низкое небо в проемах небоскребов, про машины и людей, про витрины, рестораны и метро. Рассказал про умные квартиры, огромные офисы и карнавальные шествия. Рассказал про толпы народа, в которых теряешься, одновременно чувствуя себя приобщенным к космосу. Рассказал про мириады зажженных в ночи окон, про яркие неоновые витрины, про шумный мир, полный музыки, криков и рева моторов. Рассказал про джунгли, построенные людьми. Рассказал про Город, который так любил.
Она слушала приоткрыв рот, впитывая передаваемые Андреем образы каждой клеточкой своего тела. Слушала, до боли в пальцах сжимая его значок. Когда он закончил, она тяжело вздохнула:
— Ты так и не поел...
Сказала с заботой, действительно переживая, что он все еще голоден.
— Не хочется, — выдавил Андрей, окончательно сбитый с толку неожиданной сменой темы разговора. Ложечка застыла в руке.
— Ты любишь свою подругу?
Как удар под дых. Причем не меньше, чем прикладом. Валерия смотрела прямо в глаза, ожидая самого честного ответа. Андрей молчал, не в силах этот ответ дать.
— Нет, Валерия, — наконец выдохнул он, — мы просто... друзья. Партнеры, как это принято называть.
Казалось, ответ ее озадачил.
— Вы спите с ней?
— Ну, в общем, да. — Андрей почувствовал, как начинает краснеть.
— А почему же тогда ты ее не любишь?
Второй удар. Полицейский опустил взгляд, наблюдая, как она поигрывает его значком.
— А почему же тогда Воротов не любит своих девок, с которыми постоянно спит? — спросил он вдруг и чуть не зажмурился. Все, теперь точно все. Сейчас она уйдет, оскорбившись, и на этот раз навсегда.
— Я понимаю.
— Что? — переспросил Андрей, в очередной раз убеждаясь в своей гениальности.
— Я сказала, что тогда понимаю, — она вполне серьезно кивнула, — просто, видишь ли, в чем дело... Сколько бы мне ни пытались объяснить, что такое любовь, я так до конца и не поняла.
Ну уж нет. Если она хочет, чтобы он тут тоже исповедался, рассказав о том, как душа рвется на кровавые полосы, не дождется. Сглотнул, поднял голову. Но она не ждала. Просто отметила факт, что-то уяснила, взяла на заметку. Тем не менее провокационный вопрос задала.
— А ты вообще когда-нибудь любил?
Она — что, издеваться пришла? Андрей выдохнул, отложил ложку и потянулся за сигаретами. Странный разговор в странном месте.
— Вообще, да...
— Каково это?
— А? О, Валерия, этого словами не рассказать...
— Все так говорят, — отрезала она, откинулась на смятое одеяло и нахмурилась, — неужели это так сложно...
— Вообще-то да. Очень. — Он достал сигарету, повертел, передумал и отложил.
— Уезжай отсюда, Андрей, — вдруг сказала она. Резко, решительно. — Я практически ничего не знаю о Финансовой полиции, но по всему видно, что ты хороший человек, искренне любящий свой дом. Уезжай при первой возможности. Мой муж не такой. Он сильный, суровый, но сегодня днем вам с подругой могло так и не повезти. Я слишком часто вижу, как он демонстрирует свою силу.
— Он тебя бьет? — внезапно спросил Андрей. Она опустила глаза. — Суровый хозяин крепостных крестьян, держащий тебя здесь как наложницу? — Он вдруг понял, что многое хочет ей объяснить. Молодая и дурная? Это поправимо. — Ты вот сказала мне о своей предначертанной судьбе?! Запертая в доме на краю мира и не знающая, что такое улицы города. Ты хоть сама понимаешь, о чем говоришь?
— Я ему всем обязана! Целиком и полностью, такая, какая я есть... Тебе не понять...
Все-таки она была не такой, какой пыталась казаться. Не то что не такой, как все в этом доме, развращенные богатой ленью и возможностями, а просто не такой, как все, кого встречал в своей жизни Андрей. Ну, кроме Светланы, наверное.;. Бесконечно легкая, полная света и какой-то огромной теплоты. И ведь врала, ему, самой себе, Воротову наверняка. Зачем? Янка бы только фыркнула.
Даже не приближаясь к такой женщине, можно было с уверенностью сказать, что ее ласки сведут с ума, а уверенные, поддерживающие прикосновения пальцев никогда не дадут упасть духом. Про таких еще говорят — неземная. Она могла бы быть прекрасной женой, а в будущем отличной матерью. Андрей смотрел на Валерию, слушал, жадно впитывал аромат духов, и чем больше проходило времени, тем больше он не понимал, чего невеста его противника, если не врага, хочет от него самого. «Тебе не понять...»
Она была спокойна, даже в своей печали, грациозна и... величественна, что ли. Но было отчетливо заметно, что в совершенно другой ситуации, стоит лишь суметь открыть этот волшебный ларец, она могла быть другой — бурной, откровенно яркой и обжигающей. Мужчина, находящийся рядом с ней, мог вполне уверенно заявлять, что нашел не только жену, но и надежного друга на всю жизнь. Андрей ничего этого не знал. Но чем больше смотрел, слушал и слышал Валерию, убеждался, что это на самом деле так. Она была совершенна, знала это, наверняка пользовалась этим, но никто и никогда не смог бы ее в этом упрекнуть. «Тебе не понять...»
Андрей опустил глаза, чувствуя, как давно забытое чувство засосало под ложечкой, как пересыхает во рту и знакомые слова разбегаются, оставляя тебя сидеть как дурака с открытым ртом. Она не ослепляла, подобно многим ярким, увлекающим за собой сотни мужчин, красавицам, она просто и непреодолимо очаровывала. Навсегда. Улыбкой, жестом, взглядом или, о Боже, прикосновением.
Где бы господин Воротов ни нашел эту девочку, превращенную в настоящую царицу, ему крупно, просто чертовски повезло. Нет, и работа, конечно, проделана была самая профессиональная, но дело было не в работе — из самой глубины, из души такие вещи исходят, от сущности человека, а косметологи и стилисты только огранку дают. Андрей внезапно ухватил ускользающую в темную нору мыслишку и всмотрелся в нее, морщась от отвращения. Мысль наконец сформировалась — извивающаяся, стыдливо стремящаяся в тень. Зависть... Андрей прикрыл лицо рукой, почесал бровь, ожидая, пока перестанет краснеть, и снова поднял взгляд.
— И все-таки так говорят об отце, а не о собственном муже! — Андрей сам удивился глубокой горечи, наполнявшей его слова. — Хоть раз взгляни на мир не с высоты собственного балкона...
— Андрей, я хочу уехать отсюда, — неожиданно прервала она. Не спросила, не обрисовала планы на будущий год, а заявила, словно у подъезда ждало такси.
— Пока ты не разберешься в себе, — усмехнулся Андрей, представляя, как глупо и банально звучат его слова, — тебе никто не сможет помочь. Ни я, ни Илья Игнатьевич, никто.
— Ты не понял меня.
И тогда он, кажется, начал понимать. Она продолжила, укрепив его предположение:
— Такой возможности не представится еще очень долго. Может быть, никогда. Я хочу уехать и прошу вас с Яной помочь мне.
Андрей глубоко вздохнул, запрокидывая голову. Еще одна. Ну как им объяснить...
— Я помогу вам, вы мне. Уедем вместе, в город, в любой, мне все равно. И не нужно спрашивать, что я буду делать одна, девушка из провинции, в каменном мегаполисе. Я разберусь. Мы разберемся. Я помогу вам, вы поможете мне. Ты ведь хочешь уехать отсюда со мной.
Вот так и сказала. Не просто уехать, а уехать именно «со мной». Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза. Андрей обратился внутрь за ответом и не особенно удивился, когда злорадно потирающий руки его внутренний Я дал положительный ответ. Яна, Круглов, брошенный в лесу Гонзо, кого этот трусливый гаденыш предаст в следующий раз?
— Да, хочу... И если бы спросили меня, — тихо добавил он, — то я бы сказал, что уезжать отсюда нужно не мне, а именно тебе. Это заметно. Сразу. Уезжать надолго. Навсегда. И очень далеко.
— Тогда подумай над моими словами. В ближайшее время я постараюсь сделать так, чтобы вы с Яной смогли увидеться. — В глаза Валерии снова вернулась пустота. Она закрыла кожаные корочки жетона. — Мне пора. — Встала, и Андрей едва сдержался, чтобы удержать.
— Валерия, я...
— Ты очень искренний человек, Андрей, я впервые встречаю такого.
— Извини, если я...
— Ничего. Как и в первый раз, Илье или слугам лучше не знать о моем приходе. — Она положила значок на край стола и подошла к двери. — Спасибо, Андрей.
— Ты не любишь своего жениха? — Ну ведь точно известно, что не стоит задавать таких вопросов девушкам. Но так же точно известно, что удержать их в себе зачастую нельзя. Андрей нашел в себе силы не отвернуться, когда ее глаза вновь встретились с его.
— Илья нехороший человек. Он многое сделал для меня, очень. Практически не меньшее делает для своих друзей и подруг. — Она невольно поморщилась, и Андрею захотелось побежать сейчас в коридор, схватить со стены секиру и перебить всех этих хихикающих по дому девиц. — Но тем не менее правды не скрыть. Тот, за которого я должна выйти замуж, очень нехороший человек. Знай это и помни об этом...
— Но это совершенно не мешает тебе...
— ...и это совершенно не мешает мне ненавидеть его. И даже помогает. Мне действительно пора. — Она повернулась к двери, ожидая, когда ее проводят.
Андрей поднялся вслед, подошел, отбросил задвижку, не торопясь открывать дверь. Она молча ждала, не поднимая головы. Подавленная, смирившаяся внешне и глубоко внутри буквально кипящая, чего видеть не дано никому.
Нерешительно протянутая рука Андрея нашлаее пальцы. Теплые, живые. Легкое пожатие, и она открыла дверь, шагнула в пустой темный коридор. Перед глазами Андрея встала картина, как он вновь ловит ее руку, притягивая к себе, а она летит навстречу, закрыв глаза и приоткрыв губы. Они встречаются на пороге, слившись в коротком, но невероятно глубоком, поглотившем обоих поцелуе. Но картина размылась, когда Валерия коротко кивнула полицейскому и вышла прочь.
Ковер старательно заглушил эхо ее удаляющихся шажков.
А буквально через еще четыре часа, едва стемнело, случилась беда.
Глава 26. Четверть доли — это ровно двадцать пять...
Пришел Андрей домой, сел на лавку и заплакал.
«Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». Русская народная сказка.
Андрей остался один — ни мохнатых киборгов, ни людей. Он валялся на кровати, пролистывал яркие журналы, принесенные слугой, жевал остывшее мясо и время от времени косился на дверь. Может быть, она придет еще раз. Помочь... Как она собирается им помочь? Хотя, с другой стороны, Валерия знает дом наизусть, все коды, доступы к комнатам и гаражам, хранилища, графики смены охранников. Она сможет. Смогут ли они с Янкой?
«Человек, за которого я должна...» Странная девушка. Пытающаяся найти объяснение понятию любви, превращенная в королеву в зимних садах финансового воротилы. Воротов все-таки ошибся. Недоглядел. Хотя вообще предположить, что птица рано или поздно захочет вырваться из клетки (пусть и покрытой платиной клетки), можно было и заранее.
Тогда Андрей улыбался, переворачивался на спину и мечтал. Уже неприкрыто, смирившись с предстоящим разговором с Яной, с разборками, руганью и взаимными обидами. Хотя, может, и не будет никаких обид. Кто он такой для Яны, по большому счету? Андрей мечтал. До тех пор, пока во дворе не раздавался лай собак и негромкие голоса охранников. Тогда он подходил к окну и вглядывался в вечер, один за другим перебирая в голове планы возможного побега. Их трое, Гонзо тоже где-то здесь, прикроет. Комната давила, а он все мерил и мерил ее шагами, «...ненавидеть его. И даже помогает...» Как же приятно осознавать, что даже такие, как Воротов, способны делать ошибки.
Гонзо больше не появлялся. Сколько Андрей ни открывал окно, ни шарил под кроватью или ванной, киборг не приходил. И чем больше он обдумывал предстоящее отступление, тем отчетливее понимал одно — без помощи напарника им будет гораздо труднее покинуть особняк. Ни втроем, ни в одиночку. Втроем...
Он не знал, что делать дальше. Уходить. Это точно — миссия не удалась, необходимо уцелеть и вернуться в Управление, но... Она хочет идти с ним. Она сама настаивает на отходе. Что дальше? Пальцы еще помнили тепло ее ладони... Кроме того, это уже не игра, Андрей чувствовал. Пойдет речь о его невесте, и Воротов начнет стрелять. Без пощады. Благо кому нажимать на спусковые крючки, у него хватает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44