Что бы ни думал там о себе Шелест, его люди работали недостаточно эффективно. Только совсем недавно, минут тридцать назад, с юга, со стороны резервации и поселков, донеслись редкие, приглушенные расстоянием выстрелы, но Яна так ничего и не услышала, убедив Андрея в том, что это охота или просто показалось. А еще, добавила она, если уродцев Белохвостова таки перестреляют или добьют ублюдков-пиратов, она лично плакать и страдать долго не будет. А точнее, не будет вовсе.
— Часа четыре, и мы на месте. — Она бодро хлопнула Андрея по плечу, развернулась и пошла вдоль опушки. —У тебя ведь есть план?
— План? — неосторожно переспросил Андрей.
— Да, план. — Яна остановилась, оборачиваясь и внимательно заглядывая ему в глаза. — Ну, как бабки поиметь? Да?
— А, план. — Андрей осторожно отъехал от неприятной темы. — Конечно, есть!
— Ну, хорошо, — медленно сказала Яна и пошла прочь. — Вперед, Полиция, скоро будем на точке!
Глава 18. Цитадель
Андрей пошел по тропинке, видит: старая изба — не изба, тыном обнесена, без окон, без крыльца.
«Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». Русская народная сказка.
Андрей, конечно, предполагал, что-то рисовал в воображении, фантазировал и пытался угадать, каким будет край, выбранный Воротовым в качестве своего убежища. Но когда Яна вывела его из заболоченного леса, понял, что с фантазией у него туго. У подножия огромного холма, едва ли не сопки, лениво протекала мертвая речка. Проселочная, но наезженная и ухоженная дорога скакала через мосток и тут же убегала в беспорядочное нагромождение домов, сараев и коровников под гордым названием Карасево, облепившее длинный и просторный склон.
Вообще, деревни было две. Лежащие на встречных склонах двух холмов с подыхающей меж ними речкой. Одна — то самое Карасево, занимала больший северный склон, процветала и жила, беспробудно бухая и плодя подкрепление для Антона Белохвостова, выращивая упорно не желающих плодиться и доиться коров да картофель размером с добрый арбуз. Деревня с этой позиции являла собой весьма живописное и первобытно-свежее явление со всеми ее разбитыми дорогами, покосившимися домами и плантациями картошки. Если бы Андрей был художником, то непременно бы завизжал от восторга, мгновенно принявшись устанавливать мольберт и в полный голос восхищаться буйством грязно-зеленого и желто-коричневого. Но Андрей не был художником. Да и мольберта у него не было.
Вторая деревня, непосредственно сам Старый Елбак, куда и лежал в конечном итоге путь, расположилась на правом, ближнем берегу, оккупировав малый южный холм и, как это ни удивительно, практически полностью канув в небытие. Оставила после себя лишь с десяток остовов изб, старую, непонятно зачем возведенную посреди леса водонапорную башню и жилище Воротова. Собственно говоря, теперь это жилище и было тем самым Старым Елбаком, о котором так упорно твердили картографы.
Яна вывела их на дорогу приблизительно в полукилометре от особняка, но Андрей все равно спрятался в кювете, опасаясь дальнобойных наблюдательных приборов и сканеров. Сбросив изрядно задолбавшие рюкзаки, они приникли к краю дороги, по очереди передавая друг другу оптический прицел. Зрелище впечатляло.
Домина, четырехэтажная громадина из красного и белого кирпича, со всеми его пристройками и ограждениями занимал не менее полугектара; неровным прямоугольником вытянувшийся с севера на юг, выросший прямо на краю холма. Нависая над речкой, он очень сильно напомнил Андрею средневековый замок, заботливо и нещадно оберегавший своих подданных на другом берегу от всевозможных опасностей и чрезмерной лени.
Особняк был обнесен двухметровым кирпичным забором, по всей протяженности оснащенным прожекторами, лентами сканеров, камерами и датчиками слежения, внутрьже вели широкие кованые ворота, выходящие на юг, выбить которые было возможно, разве что с танка. За таким забором ну просто обязательно должна быть вертолетная площадка. Из-за ограды, далеко разносясь в осеннем воздухе, долетал собачий лай, хриплый, рваный, злой.
А сам дом представлял собой весьма любопытный образчик архитектурного маразма, помноженного на большие деньги. Викторианский стиль был весьма удачно скомпонован воедино с античными колоннами, арками, витражами и капителями, что нисколько не помешало строителям и дизайнеру подбросить сверху ту самую виноградину — весьма немалое количество хромированного железа и пенобетона, ни на секунду не дающих хозяину забыть о родном мегаполисе. Дом сверкал тонированными стеклами, гордо выпячивал диски параболических и спутниковых антенн, а увивающий отдельные участки стены (устойчивый к сибирским морозам) дикий, но укрощенный ножницами садовников плющ мирно сосуществовал с блестящими, стильно издырявленными железными скамейками, размещавшимися на террасе с римскими колоннами и арчатой галереей третьего этажа.
Узкие оконные рамы сверкали надраенным хромом, ничуть не стесняясь безвкусного соседства с тяжелыми, полосами окованными деревянными дверями, и Андрей не удивился бы, узнай, что господин Воротов очень любит окрошку. Заедая пирогом. И запивая козьим молоком.
— Вот это да! — восхищенно выдохнула Яна, прилипнув глазом к резиновой прокладке прицела. — Вот бы пожить в таком! Ну и домик!
Андрей прервал восторженные возгласы, самым наглым образом реквизировав у девушки прицел. И даже позволил себе негромко фыркнуть. Она не заметила. Она уже видела себя богатой.
— Знаешь, — хмыкнул Андрей, прицеливаясь в дом Воротова, — один мой друг сказал, что хозяин весьма неровно дышит в сторону слабого пола. Ты могла бы иметь у него успех, полагаю...
— Пошел ты, — беззлобно огрызнулась Яна, сползая пониже и переворачиваясь лицом к низкому небу. — Вот это деньжищи!
Это точно, подумал Андрей, рассматривая вооруженных короткоствольными пистолет-пулеметами охранников на террасе и балконах. Деньги тут большие, пожалуй, даже не меньшие, чем те, за которыми он пришел. И заработать такое на продаже одного лома черных металлов очень, ну очень нелегко. Воротов, должно быть, просто работает день и ночь не покладая рук.
Охраны в доме немало — человек, наверное, двадцать, прислуга там, гости может быть. В лоб не возьмешь, системы наблюдения тоже не из детского сада. Андрей закусил губу и осторожно покосился на витающую в облаках Яну. Может, переодеть ее проституткой, внедрить в особняк и заставить вскрыть сеть? Или уговорить Воротова сделать ей подарок — перевод необходимой суммы на необходимый счет? Круто!
Андрей вздохнул и спрятал прицел. Вечерело, тело хотело на покой, живот хотел есть. Голова чего-то просила — наверное, водки. Еще раз взглянув на растянувшуюся на склоне Яну, Андрей почему-то вспомнил, что презервативы еще остались, хотя после сегодняшнего, наверное...
— Мы поставим лагерь, — сказал он, стараясь не выдать себя голосом, — а завтра приступим к осуществлению... моего плана.
Яна кивнула, не отрываясь взглядом от неба.
— Точно, Полиция. Что бы ты там ни задумал, сегодня можно запросто не успеть, если, конечно, не ночью, да и отдохнуть не помешает... А вообще я скажу, — она потянулась, разминая уставшие от долгой и быстрой ходьбы мышцы, и приподнялась на локте, оглядываясь наособняк, — что ты на самом деле отмороженный. Только притворялся мирным и тихим. Это ж надо, какая крепость!
Ara. Он и сам в последнее время начал это подозревать. В смысле, что «отмороженный» — значит храбрый и умеющий рисковать, да? Наверное, да...
Андрей поднял рюкзак, возвращаясь в лес.
Постепенно приближался вечер, раскрашивая склон славной деревни Карасево огоньками окон, а особняк Воротова, с этого места, конечно, невидимый, наверняка просто расцвел, сверкая и переливаясь в собственной роскоши. Стало заметно прохладнее.
Они отошли в лес примерно на пару километров, нашли удобную, сухую и прикрытую с востока склоном поляну, развели костер, нормальный, не шпионский, как в прошлый раз, и наконец нормально прогрелись; поели, затем наглотались отдающей железом воды, купленной у мутантов (датчик загрязнения уверенно промолчал). И в этот раз все же поставили палатку — усталость, вечерний холод и близость цели просто не оставили сил на подозрительность и излишнюю осторожность.
Потом забросали костер, прогрели палатку сухим горючим, расстелили мешки и залезли внутрь, снова положив оружие под импровизированные подушки. Достали последний глоток водки, выпили, закусывая хлебцами и консервированной рыбой.
Водка уверенно и быстро добила напряжение дня, наконец-то расслабила и прогрела изнутри. Разболтались ни о чем, немного посмеялись.
Потом Яна сказала, стягивая через голову свитер, вся такая загадочная в свете бьющего в потолок фонарного луча:
— Я сегодня не такая пьяная.
— Ну и что? — спросил Андрей, всецело поглощенный созерцанием ее форм, укрытых лишь шерстяной рубашкой.
— Поэтому первым сегодня придется приставать тебе. — Она улыбнулась и нырнула в мешок, изящным движением выбрасывая наружу рубаху.
Андрей улыбнулся и щелкнул фонарем.
— А ты уверена? — осторожно спросил он.
— Иди сюда, зануда!
— Ну ладно...
А потом она сказала еще:
— Та старуха, что сказала про то, что, возможно, ты найдешь любовь? Как ты думаешь, она правда такие вещи видит, ну, как... Измененная?
Андрей помолчал, потом наконец оторвался от ее пупка
и ответил из глубин спальника:
— Я думаю — да. А почему бы и нет, собственно?
И вправду, а почему бы, собственно, и нет? Это было бы даже неплохо...
Глава 19. Воротов
— Давай, — говорят, — добрый человек, меняться: уступи нам своего слугу, свата Наума, возьми у нас за него любую диковинку.
«Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». Русская народная сказка.
Таблетка шипела и надрывалась изо всех сил, но вода упорно сопротивлялась, никак не желая закипать. Перекладывая кружку из одной руки в другую, Андрей с ненавистью в глазах наблюдал за плиткой сухого горючего, бесполезно прогоравшей под его будущим чаем, вполуха слушая утренний концерт Яны.
— Ты на самом деле больной! — не унималась она, беспокойно вышагивая вокруг палатки. — Объясни мне, дуре, — ну как тебе вообще в голову приходят подобные идеи?! И ты еще осмеливаешься утверждать, что это твой план?
Она фыркнула так, что вода в кружке едва не закипела. Яна бросила спальник, который безуспешно пыталась свернуть вот уже четверть часа (то есть все время своей беспрерывной уничижительной речи), и опустилась на полено.
— Почему вещи, наподобие патриотизма, простого желания следовать собственным интересам или, к примеру, противлению взятке, всегда рассматриваются как проявления психических заболеваний? Можешь не отвечать, вопрос риторический.
— Давай придумаем что-нибудь еще, — как-то жалобно сдалась она, но Андрей даже не посмотрел в ее сторону, всецело поглощенный закипающей жидкостью, — есть же другие варианты.
— Принимаются, — великодушно согласился Андрей, наконец-то высыпая в кружку пакетик чаю. Над небольшим лагерем пронесся приятный травяной аромат. — Попей чаю — согреешься.
— Пошел ты со своим чаем! — Она сказала это не гневно, а скорее обиженно. — Придумал план, умник! Ты что, на самом деле собираешься просто пойти туда? Войти с двумя ружьями в руках и убить всех?
Андрей кивнул, увлеченно дуя на чай. Металлическая кружка приятно согревала ладони. Яна покраснела и сжала пальцы в кулачки:
— Просто пойти и потребовать свои деньги?!
Снова кивок. И какой смысл лишний раз объяснять, что не свои, а государственные, и не потребовать, а предъявить обвинение в соответствии с иском?
— Он же тебя просто пристрелит и закопает на огороде, рядом с морковкой!
— Не пристрелит.
— Да откуда ты знаешь?! — Она вскочила, снова села, зажав ладони между колен. — Откуда ты его знаешь, а? Тебя пристрелят, а я что делать должна?
— Ты, — Андрей ласково посмотрел на подругу, — будешь сидеть здесь и ждать, и если, о чем я, конечно, даже думать не хочу, а тебе типун на язык, если все-таки я не вернусь в течении суток или не подам знака, ты свернешься и пойдешь в город. Получать законную и не очень маленькую награду за информацию о моем местонахождении. Красный Проспект, здание 38, ну, там увидишь. Ясно?
Она отвернулась, поникла плечами, и Андрею на миг показалось, что девушка сейчас расплачется. Нет, просто так и осталась молча сидеть, уставясь в скат палатки. Он осторожно, обжигая нёбо, допил чай, поставил кружку:
— Полагаю, я могу идти! Никто не ответил.
— Тогда я пошел!
Тишина. Андрей пожал плечами, поправил шапку и поднял ворот куртки. Выбил из пачки две последние сигареты, одну забрал, бросил пачку к бревну, неспешно прикурил, несколько раз затянулся.
— Как бы то ни было, Ян, — сказал он сквозь дым, — спасибо тебе за компанию! Думал зря, сейчас так не думаю. Ты, если что... сделай, как я прошу, ладно?
Она неохотно повернулась, глядя на него снизу вверх, поднялась, подошла вплотную:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Часа четыре, и мы на месте. — Она бодро хлопнула Андрея по плечу, развернулась и пошла вдоль опушки. —У тебя ведь есть план?
— План? — неосторожно переспросил Андрей.
— Да, план. — Яна остановилась, оборачиваясь и внимательно заглядывая ему в глаза. — Ну, как бабки поиметь? Да?
— А, план. — Андрей осторожно отъехал от неприятной темы. — Конечно, есть!
— Ну, хорошо, — медленно сказала Яна и пошла прочь. — Вперед, Полиция, скоро будем на точке!
Глава 18. Цитадель
Андрей пошел по тропинке, видит: старая изба — не изба, тыном обнесена, без окон, без крыльца.
«Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». Русская народная сказка.
Андрей, конечно, предполагал, что-то рисовал в воображении, фантазировал и пытался угадать, каким будет край, выбранный Воротовым в качестве своего убежища. Но когда Яна вывела его из заболоченного леса, понял, что с фантазией у него туго. У подножия огромного холма, едва ли не сопки, лениво протекала мертвая речка. Проселочная, но наезженная и ухоженная дорога скакала через мосток и тут же убегала в беспорядочное нагромождение домов, сараев и коровников под гордым названием Карасево, облепившее длинный и просторный склон.
Вообще, деревни было две. Лежащие на встречных склонах двух холмов с подыхающей меж ними речкой. Одна — то самое Карасево, занимала больший северный склон, процветала и жила, беспробудно бухая и плодя подкрепление для Антона Белохвостова, выращивая упорно не желающих плодиться и доиться коров да картофель размером с добрый арбуз. Деревня с этой позиции являла собой весьма живописное и первобытно-свежее явление со всеми ее разбитыми дорогами, покосившимися домами и плантациями картошки. Если бы Андрей был художником, то непременно бы завизжал от восторга, мгновенно принявшись устанавливать мольберт и в полный голос восхищаться буйством грязно-зеленого и желто-коричневого. Но Андрей не был художником. Да и мольберта у него не было.
Вторая деревня, непосредственно сам Старый Елбак, куда и лежал в конечном итоге путь, расположилась на правом, ближнем берегу, оккупировав малый южный холм и, как это ни удивительно, практически полностью канув в небытие. Оставила после себя лишь с десяток остовов изб, старую, непонятно зачем возведенную посреди леса водонапорную башню и жилище Воротова. Собственно говоря, теперь это жилище и было тем самым Старым Елбаком, о котором так упорно твердили картографы.
Яна вывела их на дорогу приблизительно в полукилометре от особняка, но Андрей все равно спрятался в кювете, опасаясь дальнобойных наблюдательных приборов и сканеров. Сбросив изрядно задолбавшие рюкзаки, они приникли к краю дороги, по очереди передавая друг другу оптический прицел. Зрелище впечатляло.
Домина, четырехэтажная громадина из красного и белого кирпича, со всеми его пристройками и ограждениями занимал не менее полугектара; неровным прямоугольником вытянувшийся с севера на юг, выросший прямо на краю холма. Нависая над речкой, он очень сильно напомнил Андрею средневековый замок, заботливо и нещадно оберегавший своих подданных на другом берегу от всевозможных опасностей и чрезмерной лени.
Особняк был обнесен двухметровым кирпичным забором, по всей протяженности оснащенным прожекторами, лентами сканеров, камерами и датчиками слежения, внутрьже вели широкие кованые ворота, выходящие на юг, выбить которые было возможно, разве что с танка. За таким забором ну просто обязательно должна быть вертолетная площадка. Из-за ограды, далеко разносясь в осеннем воздухе, долетал собачий лай, хриплый, рваный, злой.
А сам дом представлял собой весьма любопытный образчик архитектурного маразма, помноженного на большие деньги. Викторианский стиль был весьма удачно скомпонован воедино с античными колоннами, арками, витражами и капителями, что нисколько не помешало строителям и дизайнеру подбросить сверху ту самую виноградину — весьма немалое количество хромированного железа и пенобетона, ни на секунду не дающих хозяину забыть о родном мегаполисе. Дом сверкал тонированными стеклами, гордо выпячивал диски параболических и спутниковых антенн, а увивающий отдельные участки стены (устойчивый к сибирским морозам) дикий, но укрощенный ножницами садовников плющ мирно сосуществовал с блестящими, стильно издырявленными железными скамейками, размещавшимися на террасе с римскими колоннами и арчатой галереей третьего этажа.
Узкие оконные рамы сверкали надраенным хромом, ничуть не стесняясь безвкусного соседства с тяжелыми, полосами окованными деревянными дверями, и Андрей не удивился бы, узнай, что господин Воротов очень любит окрошку. Заедая пирогом. И запивая козьим молоком.
— Вот это да! — восхищенно выдохнула Яна, прилипнув глазом к резиновой прокладке прицела. — Вот бы пожить в таком! Ну и домик!
Андрей прервал восторженные возгласы, самым наглым образом реквизировав у девушки прицел. И даже позволил себе негромко фыркнуть. Она не заметила. Она уже видела себя богатой.
— Знаешь, — хмыкнул Андрей, прицеливаясь в дом Воротова, — один мой друг сказал, что хозяин весьма неровно дышит в сторону слабого пола. Ты могла бы иметь у него успех, полагаю...
— Пошел ты, — беззлобно огрызнулась Яна, сползая пониже и переворачиваясь лицом к низкому небу. — Вот это деньжищи!
Это точно, подумал Андрей, рассматривая вооруженных короткоствольными пистолет-пулеметами охранников на террасе и балконах. Деньги тут большие, пожалуй, даже не меньшие, чем те, за которыми он пришел. И заработать такое на продаже одного лома черных металлов очень, ну очень нелегко. Воротов, должно быть, просто работает день и ночь не покладая рук.
Охраны в доме немало — человек, наверное, двадцать, прислуга там, гости может быть. В лоб не возьмешь, системы наблюдения тоже не из детского сада. Андрей закусил губу и осторожно покосился на витающую в облаках Яну. Может, переодеть ее проституткой, внедрить в особняк и заставить вскрыть сеть? Или уговорить Воротова сделать ей подарок — перевод необходимой суммы на необходимый счет? Круто!
Андрей вздохнул и спрятал прицел. Вечерело, тело хотело на покой, живот хотел есть. Голова чего-то просила — наверное, водки. Еще раз взглянув на растянувшуюся на склоне Яну, Андрей почему-то вспомнил, что презервативы еще остались, хотя после сегодняшнего, наверное...
— Мы поставим лагерь, — сказал он, стараясь не выдать себя голосом, — а завтра приступим к осуществлению... моего плана.
Яна кивнула, не отрываясь взглядом от неба.
— Точно, Полиция. Что бы ты там ни задумал, сегодня можно запросто не успеть, если, конечно, не ночью, да и отдохнуть не помешает... А вообще я скажу, — она потянулась, разминая уставшие от долгой и быстрой ходьбы мышцы, и приподнялась на локте, оглядываясь наособняк, — что ты на самом деле отмороженный. Только притворялся мирным и тихим. Это ж надо, какая крепость!
Ara. Он и сам в последнее время начал это подозревать. В смысле, что «отмороженный» — значит храбрый и умеющий рисковать, да? Наверное, да...
Андрей поднял рюкзак, возвращаясь в лес.
Постепенно приближался вечер, раскрашивая склон славной деревни Карасево огоньками окон, а особняк Воротова, с этого места, конечно, невидимый, наверняка просто расцвел, сверкая и переливаясь в собственной роскоши. Стало заметно прохладнее.
Они отошли в лес примерно на пару километров, нашли удобную, сухую и прикрытую с востока склоном поляну, развели костер, нормальный, не шпионский, как в прошлый раз, и наконец нормально прогрелись; поели, затем наглотались отдающей железом воды, купленной у мутантов (датчик загрязнения уверенно промолчал). И в этот раз все же поставили палатку — усталость, вечерний холод и близость цели просто не оставили сил на подозрительность и излишнюю осторожность.
Потом забросали костер, прогрели палатку сухим горючим, расстелили мешки и залезли внутрь, снова положив оружие под импровизированные подушки. Достали последний глоток водки, выпили, закусывая хлебцами и консервированной рыбой.
Водка уверенно и быстро добила напряжение дня, наконец-то расслабила и прогрела изнутри. Разболтались ни о чем, немного посмеялись.
Потом Яна сказала, стягивая через голову свитер, вся такая загадочная в свете бьющего в потолок фонарного луча:
— Я сегодня не такая пьяная.
— Ну и что? — спросил Андрей, всецело поглощенный созерцанием ее форм, укрытых лишь шерстяной рубашкой.
— Поэтому первым сегодня придется приставать тебе. — Она улыбнулась и нырнула в мешок, изящным движением выбрасывая наружу рубаху.
Андрей улыбнулся и щелкнул фонарем.
— А ты уверена? — осторожно спросил он.
— Иди сюда, зануда!
— Ну ладно...
А потом она сказала еще:
— Та старуха, что сказала про то, что, возможно, ты найдешь любовь? Как ты думаешь, она правда такие вещи видит, ну, как... Измененная?
Андрей помолчал, потом наконец оторвался от ее пупка
и ответил из глубин спальника:
— Я думаю — да. А почему бы и нет, собственно?
И вправду, а почему бы, собственно, и нет? Это было бы даже неплохо...
Глава 19. Воротов
— Давай, — говорят, — добрый человек, меняться: уступи нам своего слугу, свата Наума, возьми у нас за него любую диковинку.
«Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». Русская народная сказка.
Таблетка шипела и надрывалась изо всех сил, но вода упорно сопротивлялась, никак не желая закипать. Перекладывая кружку из одной руки в другую, Андрей с ненавистью в глазах наблюдал за плиткой сухого горючего, бесполезно прогоравшей под его будущим чаем, вполуха слушая утренний концерт Яны.
— Ты на самом деле больной! — не унималась она, беспокойно вышагивая вокруг палатки. — Объясни мне, дуре, — ну как тебе вообще в голову приходят подобные идеи?! И ты еще осмеливаешься утверждать, что это твой план?
Она фыркнула так, что вода в кружке едва не закипела. Яна бросила спальник, который безуспешно пыталась свернуть вот уже четверть часа (то есть все время своей беспрерывной уничижительной речи), и опустилась на полено.
— Почему вещи, наподобие патриотизма, простого желания следовать собственным интересам или, к примеру, противлению взятке, всегда рассматриваются как проявления психических заболеваний? Можешь не отвечать, вопрос риторический.
— Давай придумаем что-нибудь еще, — как-то жалобно сдалась она, но Андрей даже не посмотрел в ее сторону, всецело поглощенный закипающей жидкостью, — есть же другие варианты.
— Принимаются, — великодушно согласился Андрей, наконец-то высыпая в кружку пакетик чаю. Над небольшим лагерем пронесся приятный травяной аромат. — Попей чаю — согреешься.
— Пошел ты со своим чаем! — Она сказала это не гневно, а скорее обиженно. — Придумал план, умник! Ты что, на самом деле собираешься просто пойти туда? Войти с двумя ружьями в руках и убить всех?
Андрей кивнул, увлеченно дуя на чай. Металлическая кружка приятно согревала ладони. Яна покраснела и сжала пальцы в кулачки:
— Просто пойти и потребовать свои деньги?!
Снова кивок. И какой смысл лишний раз объяснять, что не свои, а государственные, и не потребовать, а предъявить обвинение в соответствии с иском?
— Он же тебя просто пристрелит и закопает на огороде, рядом с морковкой!
— Не пристрелит.
— Да откуда ты знаешь?! — Она вскочила, снова села, зажав ладони между колен. — Откуда ты его знаешь, а? Тебя пристрелят, а я что делать должна?
— Ты, — Андрей ласково посмотрел на подругу, — будешь сидеть здесь и ждать, и если, о чем я, конечно, даже думать не хочу, а тебе типун на язык, если все-таки я не вернусь в течении суток или не подам знака, ты свернешься и пойдешь в город. Получать законную и не очень маленькую награду за информацию о моем местонахождении. Красный Проспект, здание 38, ну, там увидишь. Ясно?
Она отвернулась, поникла плечами, и Андрею на миг показалось, что девушка сейчас расплачется. Нет, просто так и осталась молча сидеть, уставясь в скат палатки. Он осторожно, обжигая нёбо, допил чай, поставил кружку:
— Полагаю, я могу идти! Никто не ответил.
— Тогда я пошел!
Тишина. Андрей пожал плечами, поправил шапку и поднял ворот куртки. Выбил из пачки две последние сигареты, одну забрал, бросил пачку к бревну, неспешно прикурил, несколько раз затянулся.
— Как бы то ни было, Ян, — сказал он сквозь дым, — спасибо тебе за компанию! Думал зря, сейчас так не думаю. Ты, если что... сделай, как я прошу, ладно?
Она неохотно повернулась, глядя на него снизу вверх, поднялась, подошла вплотную:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44