— Любопытно...
— На вас работает множество народу, так ведь? — Тот кивнул. — Это не секрет. Как вы сами сказали, кто-то служит президенту, а кто-то своему президенту... Это даже похоже на войну — солдаты враждующих стран лупят друг дружку, норовя угодить своей стороне, да? Мы ловим ваших — штрафуем их, сажаем, закрываем счета. Бывает, и бьем, но и они в ответе не остаются. Но не убиваем за неуплату телефонных переговоров. Пристрели вы нас вчера, это была бы война, но сегодня! Мы ваши пленники, и вы будете вершить суд. Вы это любите и умеете, но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы рассмотреть несправедливость данного приговора. Я и моя напарница — не укравшие картошку батраки, мы просто выполняли свою работу.
Андрей глотнул соку, плотно прижимаясь невероятно вспотевшей спиной к высокой спинке стула.
— И речь идет не о ваших предупреждениях... Вы хотите от нас избавиться? Мы стали такой проблемой? Если уж вы так повели эту линию, то просто пристрелите, а потом отмойте ковер, господин Воротов. Или я говорю правду, или я ошибся в вас как в человеке. — Андрей отставил пустой стакан. В столовой стало очень тихо, лишь тикали где-то за стеной старинные часы.
Через три минуты тишины Воротов спросил:
— Что вы узнали, господин полицейский?
— Ничего, — Андрей медленно повернулся, смахивая с виска противно щиплющую, угодившую прямо на рану, каплю пота. — Я узнал, что в проигрыше. Все контролируемые нами счета пусты. Это называется, — он внимательно, стараясь во что бы то ни стало не отвести взгляд и не сфальшивить, посмотрел на Воротова, — полное фиаско. Вы победили.
— Где ноутбук?
— На крыше, под спутниковой тарелкой. В щели между блоками. Он пуст. Теперь можете нас за это расстрелять...
Воротов дотронулся до отворота своего свитера, и в столовую немедленно вошел Станислав. Хозяин что-то довольно долго говорил ему на ухо, в конце тот кивнул и столь же быстро вышел. Воротов медленно достал из коробки резак, золоченую карманную пепельницу и зажигалку. Откусил кончик сигары, прикурил и отвернулся к окну, не обронив ни слова.
В этой тишине они и просидели следующую четверть часа. Андрей разглядывал расшитые салфетки, Яна задумчиво теребила рукав. Станислав вернулся, неся в руках сумку Андрея, положил находку на столик и бесшумно вышел.
Воротов затушил сигару, убрал пепельницу и расстегнул отворот сумки. Достал ноутбук, даже не глядя на Андрея, и открыл, включая, крышку компьютера. Следующие несколько минут в столовой были слышны лишь щелканье клавиш и едва слышное поскрипывание трекбола. Затем Илья Игнатьевич захлопнул монитор.
— Я не ошибся в вас, господин полицейский, — его голос был бесцветным и сухим, — вы умный и открытый человек. Кроме того, умеющий вести переговоры. Вас не удивило, что мои счета пусты?
— Практика показывает, что создание резервных каналов слива денег — это вопрос одного дня. Мы обязательно выйдем на них, только немного позже, вот и все...
Вечно улыбчивый Воротов не улыбался. Он встал с кресла, откладывая компьютер на столик.
— Я изменяю приговор. Десять ударов кнутом обоим. И будьте моими гостями, пока я не разберусь с делами насущными, чтобы решить вашу дальнейшую судьбу. Станислав, десять ударов обоим, приговор немедленно выполнить. Найди Лешика.
Было холодно. Было жарко. Ледяной ветер обдувал, морозил и схватывал обнаженную спину, но тело трясло словно в огне. Пот, практически застывающий прямо на коже, катился волной, кожа горела. Вот, значит, почему такой небогатый завтрак?
Андрей кое-как повел начавшими затекать плечами и приподнял голову, оглядываясь на распятую на соседней конструкции Яну. Девушку трясло вовсю, тело содрогалось, прошибаемое крупной и частой дрожью, руки сводило судорогой.
Прошло уже больше минуты, как их, раздетых до пояса (на девчонке хоть майку оставили), пристегнули на ремнях к деревянным балкам под ледяным ветром сентября, не торопясь приводить приговор в исполнение. Четверо солдат, вытащивших их — упиравшихся и отпинывающихся — из столовой, сейчас нерешительно мялись на пустой площадке за спиной Андрея в ожидании командира, подняв воротники. Руки одеревенели, ноги, растянутые почти на шпагат, уже просто не ощущались. Яна, подвешенная слева, ближе к дому, тихонечко подвывала, раскачивая головой.
— Эй! — изо всех сил заорал Андрей, пытаясь обернуться. — Ну вы там, ублюдки! Что уснули?! Вы нас лупить собрались или холодом морить?! А ну начинай!
Солдаты переговаривались, держась в стороне.
— Суки! Вы же девчонку заморозите! Твари!
— Заткни... заткнись, Андрей, — трясущимися губами произнесла Яна, едва повернув голову, — хрен с ними, уродами... давай лучше просто повисим. А то еще и передумают..
Ее речь была сбивчивой и неразборчивой — когда солдат вытаскивал Яну в коридор, девочку неслабо приложили об косяк. Андрей сплюнул, разглядывая кровь на бетоне.
Наконец появился командир. Чеканя каждый шаг звоном набатного колокола, из-за конструкции в поле зрения Андрея появился капитан Шелест. Весь в аксельбантах, выбритый и свежий. Офицер оперся затянутой в кожу перчатки рукой на балку, улыбнулся.
— Доброе утро, полиция. — Он остановился перед Андреем, приподнимая рукой его повисшую на затекшей шее голову. — Все-таки свиделись. А ты добрался, как я вижу. Добился, чего хотел. Молодец.
Шелест одобрительно покачал головой, прищурился.
— Я ведь предупреждал, дурень, что трасса закрыта. А теперь вот... — он обвел рукой Андрея, — картина. Сейчас мы сполна поквитаемся за подстреленных тобой пацанов! Помнишь, как на спуск нажимать было приятно? Так вот как тебе понравится перспектива остаться без пальца? Или без члена, а? Что твоя шлюшка тогда скажет?
— Давай начинай быстрее, мудак.
В ответ Шелест отстранился и несильно, но болезненно хлестнул Андрея перчаткой по лицу:
— А знаешь что? Я сам буду тебя бить, хочешь? Уж шибко таких, как ты, не люблю. — Он протянул руку куда-то в сторону, и когда снова показал ее Андрею, в ней шипела полоса кнута. — Ну просто до жути! А еще я меткий, могу кнутом тебе обрезание сделать, и считать не очень хорошо умею, Полиция. Так что не серчай, если больше выйдет...
Командуя солдатам готовность, Шелест отошел за спину Андрея. И тут сверху донеслись голоса. Андрей, не обращая внимания на пихающего в его зубы палку солдата, попытался посмотреть вверх. О, этот голос еще долго будет сниться ему в кошмарных снах. А второй — в полных радости и любви, как бы банально ни звучала эта мысль.
На балкончике четвертого этажа стояли Воротов и его невеста. Говорили громко, но неразборчиво. Потом хлопнула балконная дверь, и разговор стих.
— Приговор привести в исполнение, — улыбнулся за спиной Шелест и замахнулся кнутом, — получай, гниденыш!
— Отставить, капитан...
Андрей открыл плотно сжатые веки и выплюнул измятую зубами предыдущих преступников палку.
— Отставить, — повторил Воротов, — и не говори, Лешик, потом, что плохо меня сейчас расслышал. Десять ударов остаются как нагрузка к следующему нарушению законов...
Дверь хлопнула еще раз, звякнув стеклами. В морозном воздухе было отчетливо слышно, как скрежещет зубами капитан. Солдаты нерешительно взялись за ремни конструкции, за спиной окованный железом кнут со стуком упал на бетон, и шаги Шелеста, быстрые, неровные, стихли за углом. Ремни ослабли, и Андрей бессильно стек на землю, прислоняясь спиной к холодному дереву.
Рядом отвязывали Яну. Солдат нагнулся, накидывая сверху пуховик, и Андрей кивнул, кутаясь в промерзшую одежду. Через полминуты они остались на площадке одни.
— Бежать... бежать... бежать. — Яна сидела под своей дыбой, мерно раскачиваясь взад и вперед, совершенно не обращая внимания на сползший на бетон пуховик. Андрей придвинулся к девушке, укрывая ее посиневшие плечи. — Бежать... бежать... бежать...
Глава 25. Невеста
Он ест, она выспрашивает: как он на Марье-царевне женился да живут ли они хорошо ?
«Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». Русская народная сказка.
Тяжело, очень тяжело дотащились они до центрального подъезда, вваливаясь в теплый дом. Охранники презрительно кривят губы, прислуга отворачивает взгляды. Немногие не отправившиеся в сауну гости торопливо отходят с дороги двух спотыкающихся, закутанных в пуховики людей.
Скользкие ступени не дают подняться наверх, непослушные ноги отказываются слушаться. Андрей, поддерживая Яну за руку, вышел на второй этаж.
— Мне туда, — непослушными губами сказала она, кивая головой налево по коридору. — Сегодня вечером, как стемнеет, прикрой меня...
Она подняла голову, с трудом притягивая к себе Андрея, и дотронулась холодными губами до его не менее холодных губ. Улыбнулась, постукивая зубами.
— А об этой мазельке твоей, с которой глаз не сводишь, мы еще потолкуем...
Спотыкаясь и обхватив плечи руками, она пошла прочь. Андрей закашлялся, обернулся на стоящего на ступенях охранника и вернулся на лестницу.
В комнате было прохладно — неплотно прикрытое утром окно открылось еще шире, позволяя ветру немного остудить помещение, но Андрею показалось, словно кто-то растопил печь.
Прямо в ботинках, не раздеваясь и не снимая пуховик, он бухнулся в кровать, укрываясь всем, что попадалось под руку. Берлога из одеял постепенно отогревала, убаюкивала, успокаивала.
Андрею снился Воротов с кнутом в руке и распятая на дыбе обнаженная Яна.
Стук в дверь.
Это не важно...
Стук в дверь!
Ну что еще? Андрей открыл глаза, выбираясь из-под груды одеял. В дверь еще раз тихо, но настойчиво постучали. С трудом ворочая пересохшим языком, Андрей спросил, приподнимаясь на локте:
— Кто там?
— Ваш обед, господин Костин, — ответили из-за двери вежливым старческим голосом.
— Минуточку... — Андрей отбросил одеяла прочь, скинул пуховик прямо на кровать. За, если верить часам, четыре часа беспокойного сна он таки отогрелся окончательно. Почесывая приятно гладкую щеку, он подошел к двери, откидывая символическую задвижку.
На пороге, сжимая в руках поднос с тарелками, стояла Валерия, за спиной которой, оглядываясь на хозяйку, осторожно удалялся по коридору старый седовласый слуга.
— Спасибо, Александр Павлович, можете идти. — Девушка кивнула слуге и повернулась к полицейскому. Смотрела исподлобья, настороженно, словно готовая убежать.
— Обед? — нашелся (гений!) спросить тот, открывая дверь пошире.
— Ваш обед, Андрей, — сказала она, — как компенсация за действия... моего будущего мужа.
Едва заметно улыбнулась, заметив, как дрогнуло его лицо на последних словах, но тут же потупила взор. Андрей отошел в сторону, пропуская гостью, и внимательно осмотрел пустой коридор. Оружие на стенах сверкало сотнями бликов, впитывая теплый свет ламп.
— Благодарю за беспокойство... у меня тут бардак, вы уж простите, я не ожидал никого и... — Андрей подумал, что если не умолкнет, то сердце сейчас просто выпрыгнет через рот. Последний раз с ним такое было давно. Очень давно, еще со Светланой. Нужно собраться. Красивая девушка — это, конечно, многое значит, но не терять же головы, словно шестнадцатилетний мальчишка.
Валерия прошла в комнату, с интересом осмотрелась и поставила поднос на стол.
— Беспорядок меня не смутит, — ответила она, бесшумно подходя к окну, — поешьте, я видела, что вы практически не завтракали.
Напоминание о завтраке вызвало у Андрея приступ кашля. Потом вспомнился разговор, приговор, кнут...
— С вашей... коллегой все в порядке, Андрей, слуги принесли ей таблеток, она еще спит. Нечасто приходилось подобное испытывать?
Костин потер вспотевшие ладони, раздумывая, насколько часто его собирались пороть железным кнутом. И вдруг понял, что вопрос был задан без подтекста, без малейшей иронии. Просто ей на самом деле хотелось узнать. Андрей покачал головой:
— Признаюсь, нет. В городе столь... экзотические меры наказания сейчас считаются несколько устаревшими. — Но гостья не оценила его остроту, внимательно изучая пейзаж за окном. — И если что, то можно на «ты»... — Она повернулась к нему, лукаво глядя в глаза. Ну куда прикажете деваться от такого взгляда?
— Если что, то и тебе можно. — Она небрежно откинула одеяла в сторону, садясь на кровать. — Поешь, я подожду.
Вот так номер. Прыгающими, словно пяток ошпаренных кипятком червяков, пальцами Андрей закрыл дверь, осторожно задвинул латунную задвижку. Прошел кстолу, внимательно разглядывая девушку, не менее внимательно разглядывающую его. Что-то было в ее глазах, что-то необъяснимое. Казалось, что глубоко внутри в Валерии клокочут силы такой энергетики, что только берегись. Спрятанные, мелькающие лишь в любопытных, по-детски открытых взглядах. Сел, осторожно открывая блестящие крышки тарелок.
Девушка заинтересованно наблюдала, как он знакомится с содержанием блюд. Потом неожиданно наклонила голову.
— Кто ты такой, Андрей?
Он замер, отложил вилку.
— Илья сказал, что ты вор, работающий на еще большего вора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44