Служба в ерунду не верит, но факты таковы: вскоре после явления Князя Тьмы агенты и разведчики Службы стали пропадать в Настоящем один за другим. По последним сведениям, за ликвидацией агентуры стоит Парикмахер. Известен этот бандит тем, что патологически ненавидит Будущее, и поэтому люто казнит попавшихся ему в руки разведчиков-межевиков. Хуже всего то, что у Парикмахера появились надежные методы по их вычислению, и теперь даже самое современное оружие и наиновейшее оборудование разведчиков не спасают. На переговоры бандит не идет. Служба готова купить информацию о Санфаре, с этой целью были посланы делегаты-межевики, но они пропали без вести. Итог. Кучка бандитов выбила практически всю агентуру. Санфар, этот явный, по мнению руководства Службы, агрессор Севера, затаился в Настоящем. А отважные гозты межевики не в силах ничего с ним сделать.
Разъяснив ситуацию, Лемсонг пошел вдоль строя. Смотрел генерал так, будто выискивал виновника провалов Службы и бандитского куража. Все старались смотреть прямо перед собой. Попасть под голубую сталь генеральских очей никому не хотелось.
Лемсонг остановился и сказал:
— Нужны три добровольца-разведчика. Вернувшиеся из Настоящего получат чин маера. Два шага из строя!
Раз-два.
Строй службы грохнул от хохота. Вылетевший вперед Гериад некоторое время непонимающе щурился на веселящихся за его спиной офицеров, затем не спеша вернулся на место. До суперчеловека дошло, насколько нелепо выглядела бы его попытка замаскироваться под убогого обывателя застенных трущоб. С его-то черными квадратами в глазницах!
Смех стих. Линию строя больше никто не нарушал.
Суетливых Лемсонг не любил, служба нюансы генеральского характера знала и не торопилась. По сути требовались добровольцы в Царство Мертвых. Здесь было над чем подумать.
Первым свои два шага сделал межевик в чине младшего вицера. В маеры торопится — мелькнула мысль у многих. Потом вышагнули вперед три визкапа, и чуть помедлив — еще два. Шесть добровольцев стояли на плацу перед генералом. Тот не торопился. Может быть, ждал для счастливой цифры седьмого кандидата в разведчики, а остальным офицерам давал возможность прочувствовать разницу между собой и теми, у кого хватило духу выйти из строя.
Широкий темный луч протянулся от горизонта и накрыл вызвавшихся офицеров. На глазах у Бруно все шестеро добровольцев превратились в серые тени. Все они были обречены. Ни у одного не было шансов разминуться с поджидавшей их за стеной времени смертью. Сейчас Лемсонг скомандует «вольно», затем из шести добровольцев выберут троих и отправят в Настоящее на верную гибель. И сделать с этим ничего нельзя.
Даже паузе Лемсонга бывает конец. До него осталось мгновение. Надо выбирать. И монолог перешел в блиц-диалог. «Я не могу никого из них заменить». «Еще бы! Какой из тебя джагрин». «У меня есть свое задание». «А трое межевиков, молодых ребят, сгинут в болоте Настоящего, и пузырей не останется». «Я больше не могу отвлекаться от своего дела». «На розовой кровати? Тогда торопись. Тебе сегодня еще надо развлекать Серебро, вести ее на вертикалку». «У меня свой путь». «Да. И очень веселый».
— Вольно! — рявкнул генерал, так больше никого и не дождавшись.
Раз-два. Пропечатал два шага Бруно. Лемсонг одобрительно пожал ему руку, таким же образом поздравил добровольцев-межевиков и объявил, что в ближайшие стэлсы специальная комиссия выберет тех, кто и отправится в Настоящее, и решение комиссии будет доведено до отважных гозтов незамедлительно.
— Ты меня слушаешь? Или ждешь звонка?
Кассизи как раз закончил свой рассказ о блестящих перспективах их совместной работы и заметил взгляд Бруно, брошенный на биоком.
— Разумеется — тебя. Все это очень интересно, — визкапу пришлось упростить информацию, чтобы не обидеть кипевшего энтузиазмом друга, хотя на самом деле Бруно сейчас волновало одно: включит ли его в тройку разведчиков комиссия Службы. К счастью, логик увлекся прожектами и не заметил его настроения.
— Это суперинтересно! Давай, Бруно, рванем в антимиры! Бросай все! Всех — к Санфару! Великие открытия ждут нас!
Оранжевый гений сиял, как солнце, а визкап не знал, что и сказать. Еще вчера он, глядишь, и рванул бы в антимиры, пусть и виртуальные, но сегодня… Выручил звонок биокома. Звонил секретарь Лемсонга. Он приглашал отважного гозта срочно явиться в генеральскую приемную.
На этот раз в приемной, кроме Мумии, никого не было. Тем не менее секретарь Лемсонга не торопился сообщать Бруно решение комиссии. Он сперва закончил работу над каким-то документом, полюбовался им и наконец сообщил, что кандидатура гозта визкапа утверждена. В течение двух стэлсов отважный гозт визкап обязан явиться в биосектор к мэтру Фандосию, а время ему дается, чтобы он успел проститься со своими друзьями и родственниками. После того как Бруно подписал контракт добровольца, секретарь проводил его до двери, которую тут же запер.
Случившаяся в приемной процедура оставила визкапа в некотором недоумении. Нет, он не ждал, что Лемсонг прижмет добровольца Бруно к своей гранитной груди и пустит скупую слезу. Но на нечто подобное надеялся. Пресно провожает Служба своих разведчиков на верную смерть. Да и кто знает, как поведет себя джагри в ином мире и другом времени.
В лифте визкап понял, что летит проститься с Линкой. В Йозере он был чем-то обязан только двум женщинам, но трудный разговор с Серебром хотелось оставить на потом.
Впрочем, романтического прощания не получилось и с Линкой. Она была как никогда серьезна, подниматься на смотровую площадку не захотела, поэтому разговаривать пришлось в малолюдной на этот стэлс галерее первого этажа Столпа.
Услышав новость, девушка переспросила:
— Ты отправляешься в Настоящее? Зачем?
— Этого я уже не могу сказать.
— Но в Настоящее посылают только добровольцев.
— Да.
— И ты вызвался? Зачем тебе это кровавое болото? Что пожимаешь плечами? Замечательная привычка: сотворить глупость, а после пожимать плечами. Из Настоящего ведь не возвращаются!
Под неожиданным напором Бруно подрастерялся и стал мямлить о кризисе джагри, о том, что следы агрессии ведут в Настоящее и, может быть, именно там предзнание проснется. Объяснения звучали неубедительно, и Линка почувствовала это мигом.
— Ты сам веришь в то, что говоришь? Ты просто бежишь. Ты дезертир Будущего, Бруно! А ведь собирался его спасать. Помнишь? Уничтожал Стены, объединял времена! Забыл? Да ты обо всем забыл, как попал в рабство к этой пустоглазой красотке.
Сытым стал, всем довольным. Да если бы я точно знала, что Будущему грозит опасность, я бы кричала об этом на каждом углу, на каждом совещании.
— В том-то и дело.
— В чем?
— Я точно знаю. Поэтому нет энергии заблуждения. Мне не приходится убегать от сомнений.
— Так от чего ты убегаешь? От поражения? Как все глупо в эти дни — все сошли с ума. Прощай.
— Прощай. Только я вернусь.
До самой лифтовой площадки визкап ждал привычного хохота за спиной, но так и не дождался.
Встречу Серебро ему назначила у входа на вертикалку. Место и время Геза выбрала не самое удобное — он мог не уложиться в свои два стэлса, — но весь период знакомства с Серебром Бруно так и не научился ей возражать. Явилась она с компанией кремовой молодежи. Мускулистые парни, с ними холеные подружки: таких искателей наслаждений, лакеев своих телес, Бруно видел в кремовом секторе тьму.
Наряд Серебра состоял из короткой юбки и поддерживающих ее двух узких лент. Эти полоски ткани, как ни старались, но с возложенной на них двойной обязанностью поддерживать юбку и прикрывать пышную грудь Серебра справиться не могли.
Визкап взял Гезу под руку и попытался отвести в сторону.
— Мальчик, куда ты меня тащишь? Пошли лучше с нами. Мы только что с новой супервертикалки — она даже меня смогла удивить. Да что случилось?
— Нужно поговорить.
Серебро отошла с ним в сторонку, щелчком отправила окурок змейки в утилизатор. Попала, хохотнула. Судя по состоянию Гезы, змейка была с пропарушкой.
— Что случилось? Откуда такая серьезность? Слушай, а ведь ты мне предложение хочешь сделать. Умный мальчик! Правильно, Бруно, женись на мне. Ну и что с того, что ты любишь Золото? Все вы, мужики, любите золото, а в итоге женитесь на серебре. Кстати, прозвище, которое ты дал Ди, так к ней и прилипло. В фаностудиях ее теперь все называют Золотом, кроме Хьюго, конечно.
— Я улетаю, Серебро. Пришел проститься.
Геза резко отвернулась. На миг у Бруно мелькнула дикая мысль: она сейчас заплачет, но Геза с разворота и со всей силы врезала ему кулаком прямо в сердце. Пока визкап хватал ртом воздух и всячески делал вид, что дыхание у него вовсе не сбито, Геза уставилась пустыми глазницами прямо ему в глаза и зашипела:
— Слушай, мальчик, никогда, слышишь, никогда не называй меня Серебром. И не думай, что ты от меня так запросто смоешься. Я полечу с тобой.
— Это невозможно.
— Да что ты? А ну попробуй удивить: куда это мне нельзя лететь? В Хатускон?
— В Настоящее.
Серебро задумалась, выругалась и подвела итог:
— Вот сволочь — смылся все-таки.
— Да. У меня там задание, — подтвердил визкап, — из семи добровольцев выбрали.
Геза прикурила змейку.
— Спасибо, отблагодарил. Я тебя вылечила от Золота, нянчилась, как с ребенком, ты мною пользовался, а теперь решил сбежать в Настоящее. Ловкий мальчик.
— Да нет же.
— Брось. Посмотри на себя. Мородатый, самодовольный. А я-то думала, что ты пусть на полстэлса, но лучше других. Что плечиками дергаешь? — Геза отшвырнула змейку, прикурила другую. — Нет, ты не от меня бежишь. От себя. Помнится, на карнавале я от тебя слышала, что Наставник не прав и ты готов к монашеству, — ерунда. Мальчик, ну какой из тебя монах-вечник? Мечешься, бежишь всеми дорогами сразу, все хочешь найти обходной путь, а своего боишься, с собой не разобрался, а хватаешься за весь мир.
— Я тебя не понимаю.
— Поймешь. Только будет поздно.
— Постой.
— Да иди ты к Санфару!
Кремовая компания вместе с Серебром исчезла за древними колоннами вертикалки. На стадион торопились молодые красивые девушки с веселыми друзьями, за молодежью поспешали старички и старушки, казалось, весь Юг шел развлекать себя групповыми экстазами. Общество наслаждений, цивилизация лакташи. Именно лакташи, этот абсолютный восстановитель нервной системы, позволял молодым годами выдерживать вихревой темп фаномира, а старикам развлекаться на вертикалке, как молодым.
Привычным жестом рыцаря, опускающего забрало, Бруно сбросил на глаза черный спектр. Пусть весь Юг идет развлекаться — визкапу с ним не по дороге. Потирая левую сторону груди, мимо толп искателей наслаждений он торопился к лифтам. С Будущим Бруно худо-бедно простился. Теперь предстояло попробовать Настоящее.
На встречу с маером Службы, который должен был отвести его в биосектор, Бруно все-таки успел прийти вовремя. Маер оказался молчуном и своим суровым настроем в корне пресек возможные вопросы. Каким образом забрасывают разведчиков в Настоящее? Автоэром? Какие дадут полномочия в отношении этого бандита Парикмахера? Нужно будет провести с ним переговоры или можно сразу шею свернуть?
Все эти вопросы визкап оставил при себе, ибо понимал: ответа не получит. Коренастой фигурой маер смахивал на Осиса. Крепко сбитый, серьезный молчун. Бруно хорошо знал этот тип офицеров Службы, внешне неприметных, зато в деле умных и хватких.
Офицеры шагали бесконечными коридорами подвальной части Столпа. Именно здесь располагались самые секретные секторы Службы. Ходили слухи, что из этих подвалов есть даже прямой ход в Лабиринт Норта Верде.
Очередной поворот вывел офицеров к рубоновой высокой двери, но это был вовсе не вход в биосектор. За дверью находилась смотровая площадка громадного зала. Внизу стояли сотни воинов. С мечами, со сканферами в руках, они навеки застыли в ожидании боя.
Стало ясно, почему маер выбрал столь сложный путь. Видимо, каждый доброволец был обязан сначала попасть в этот музей и пройти перед восковым строем самых знаменитых воинов прошлого.
Мелькали строгие, порой свирепые лица героев, а запомнились Бруно больше всего две фигуры: бог войны Первого Юга с потрясающе жутким ликом из зернистых кусочков красного граната, да монах-вечник с задумчивым лицом. Монах стоял, упершись обеими руками в рукоятку секиры, и будто наперед знал, чем закончится многовековая борьба вечников с межевиками за власть над Югом. Секира в восковых руках сверкала самая настоящая, боевая — это Бруно определил сразу.
Из музея они вышли к стальной, сейфового типа двери, за которой их встретили охранники. Не межевики. Что Бруно несколько удивило. Казалось, сам бог велел именно межевикам обеспечивать безопасность важнейшего сектора Службы, но и за второй, и за третьей дверью их с маером снова принимала и проверяла наемная охрана. За четвертой дверью маер сдал Бруно под расписку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Разъяснив ситуацию, Лемсонг пошел вдоль строя. Смотрел генерал так, будто выискивал виновника провалов Службы и бандитского куража. Все старались смотреть прямо перед собой. Попасть под голубую сталь генеральских очей никому не хотелось.
Лемсонг остановился и сказал:
— Нужны три добровольца-разведчика. Вернувшиеся из Настоящего получат чин маера. Два шага из строя!
Раз-два.
Строй службы грохнул от хохота. Вылетевший вперед Гериад некоторое время непонимающе щурился на веселящихся за его спиной офицеров, затем не спеша вернулся на место. До суперчеловека дошло, насколько нелепо выглядела бы его попытка замаскироваться под убогого обывателя застенных трущоб. С его-то черными квадратами в глазницах!
Смех стих. Линию строя больше никто не нарушал.
Суетливых Лемсонг не любил, служба нюансы генеральского характера знала и не торопилась. По сути требовались добровольцы в Царство Мертвых. Здесь было над чем подумать.
Первым свои два шага сделал межевик в чине младшего вицера. В маеры торопится — мелькнула мысль у многих. Потом вышагнули вперед три визкапа, и чуть помедлив — еще два. Шесть добровольцев стояли на плацу перед генералом. Тот не торопился. Может быть, ждал для счастливой цифры седьмого кандидата в разведчики, а остальным офицерам давал возможность прочувствовать разницу между собой и теми, у кого хватило духу выйти из строя.
Широкий темный луч протянулся от горизонта и накрыл вызвавшихся офицеров. На глазах у Бруно все шестеро добровольцев превратились в серые тени. Все они были обречены. Ни у одного не было шансов разминуться с поджидавшей их за стеной времени смертью. Сейчас Лемсонг скомандует «вольно», затем из шести добровольцев выберут троих и отправят в Настоящее на верную гибель. И сделать с этим ничего нельзя.
Даже паузе Лемсонга бывает конец. До него осталось мгновение. Надо выбирать. И монолог перешел в блиц-диалог. «Я не могу никого из них заменить». «Еще бы! Какой из тебя джагрин». «У меня есть свое задание». «А трое межевиков, молодых ребят, сгинут в болоте Настоящего, и пузырей не останется». «Я больше не могу отвлекаться от своего дела». «На розовой кровати? Тогда торопись. Тебе сегодня еще надо развлекать Серебро, вести ее на вертикалку». «У меня свой путь». «Да. И очень веселый».
— Вольно! — рявкнул генерал, так больше никого и не дождавшись.
Раз-два. Пропечатал два шага Бруно. Лемсонг одобрительно пожал ему руку, таким же образом поздравил добровольцев-межевиков и объявил, что в ближайшие стэлсы специальная комиссия выберет тех, кто и отправится в Настоящее, и решение комиссии будет доведено до отважных гозтов незамедлительно.
— Ты меня слушаешь? Или ждешь звонка?
Кассизи как раз закончил свой рассказ о блестящих перспективах их совместной работы и заметил взгляд Бруно, брошенный на биоком.
— Разумеется — тебя. Все это очень интересно, — визкапу пришлось упростить информацию, чтобы не обидеть кипевшего энтузиазмом друга, хотя на самом деле Бруно сейчас волновало одно: включит ли его в тройку разведчиков комиссия Службы. К счастью, логик увлекся прожектами и не заметил его настроения.
— Это суперинтересно! Давай, Бруно, рванем в антимиры! Бросай все! Всех — к Санфару! Великие открытия ждут нас!
Оранжевый гений сиял, как солнце, а визкап не знал, что и сказать. Еще вчера он, глядишь, и рванул бы в антимиры, пусть и виртуальные, но сегодня… Выручил звонок биокома. Звонил секретарь Лемсонга. Он приглашал отважного гозта срочно явиться в генеральскую приемную.
На этот раз в приемной, кроме Мумии, никого не было. Тем не менее секретарь Лемсонга не торопился сообщать Бруно решение комиссии. Он сперва закончил работу над каким-то документом, полюбовался им и наконец сообщил, что кандидатура гозта визкапа утверждена. В течение двух стэлсов отважный гозт визкап обязан явиться в биосектор к мэтру Фандосию, а время ему дается, чтобы он успел проститься со своими друзьями и родственниками. После того как Бруно подписал контракт добровольца, секретарь проводил его до двери, которую тут же запер.
Случившаяся в приемной процедура оставила визкапа в некотором недоумении. Нет, он не ждал, что Лемсонг прижмет добровольца Бруно к своей гранитной груди и пустит скупую слезу. Но на нечто подобное надеялся. Пресно провожает Служба своих разведчиков на верную смерть. Да и кто знает, как поведет себя джагри в ином мире и другом времени.
В лифте визкап понял, что летит проститься с Линкой. В Йозере он был чем-то обязан только двум женщинам, но трудный разговор с Серебром хотелось оставить на потом.
Впрочем, романтического прощания не получилось и с Линкой. Она была как никогда серьезна, подниматься на смотровую площадку не захотела, поэтому разговаривать пришлось в малолюдной на этот стэлс галерее первого этажа Столпа.
Услышав новость, девушка переспросила:
— Ты отправляешься в Настоящее? Зачем?
— Этого я уже не могу сказать.
— Но в Настоящее посылают только добровольцев.
— Да.
— И ты вызвался? Зачем тебе это кровавое болото? Что пожимаешь плечами? Замечательная привычка: сотворить глупость, а после пожимать плечами. Из Настоящего ведь не возвращаются!
Под неожиданным напором Бруно подрастерялся и стал мямлить о кризисе джагри, о том, что следы агрессии ведут в Настоящее и, может быть, именно там предзнание проснется. Объяснения звучали неубедительно, и Линка почувствовала это мигом.
— Ты сам веришь в то, что говоришь? Ты просто бежишь. Ты дезертир Будущего, Бруно! А ведь собирался его спасать. Помнишь? Уничтожал Стены, объединял времена! Забыл? Да ты обо всем забыл, как попал в рабство к этой пустоглазой красотке.
Сытым стал, всем довольным. Да если бы я точно знала, что Будущему грозит опасность, я бы кричала об этом на каждом углу, на каждом совещании.
— В том-то и дело.
— В чем?
— Я точно знаю. Поэтому нет энергии заблуждения. Мне не приходится убегать от сомнений.
— Так от чего ты убегаешь? От поражения? Как все глупо в эти дни — все сошли с ума. Прощай.
— Прощай. Только я вернусь.
До самой лифтовой площадки визкап ждал привычного хохота за спиной, но так и не дождался.
Встречу Серебро ему назначила у входа на вертикалку. Место и время Геза выбрала не самое удобное — он мог не уложиться в свои два стэлса, — но весь период знакомства с Серебром Бруно так и не научился ей возражать. Явилась она с компанией кремовой молодежи. Мускулистые парни, с ними холеные подружки: таких искателей наслаждений, лакеев своих телес, Бруно видел в кремовом секторе тьму.
Наряд Серебра состоял из короткой юбки и поддерживающих ее двух узких лент. Эти полоски ткани, как ни старались, но с возложенной на них двойной обязанностью поддерживать юбку и прикрывать пышную грудь Серебра справиться не могли.
Визкап взял Гезу под руку и попытался отвести в сторону.
— Мальчик, куда ты меня тащишь? Пошли лучше с нами. Мы только что с новой супервертикалки — она даже меня смогла удивить. Да что случилось?
— Нужно поговорить.
Серебро отошла с ним в сторонку, щелчком отправила окурок змейки в утилизатор. Попала, хохотнула. Судя по состоянию Гезы, змейка была с пропарушкой.
— Что случилось? Откуда такая серьезность? Слушай, а ведь ты мне предложение хочешь сделать. Умный мальчик! Правильно, Бруно, женись на мне. Ну и что с того, что ты любишь Золото? Все вы, мужики, любите золото, а в итоге женитесь на серебре. Кстати, прозвище, которое ты дал Ди, так к ней и прилипло. В фаностудиях ее теперь все называют Золотом, кроме Хьюго, конечно.
— Я улетаю, Серебро. Пришел проститься.
Геза резко отвернулась. На миг у Бруно мелькнула дикая мысль: она сейчас заплачет, но Геза с разворота и со всей силы врезала ему кулаком прямо в сердце. Пока визкап хватал ртом воздух и всячески делал вид, что дыхание у него вовсе не сбито, Геза уставилась пустыми глазницами прямо ему в глаза и зашипела:
— Слушай, мальчик, никогда, слышишь, никогда не называй меня Серебром. И не думай, что ты от меня так запросто смоешься. Я полечу с тобой.
— Это невозможно.
— Да что ты? А ну попробуй удивить: куда это мне нельзя лететь? В Хатускон?
— В Настоящее.
Серебро задумалась, выругалась и подвела итог:
— Вот сволочь — смылся все-таки.
— Да. У меня там задание, — подтвердил визкап, — из семи добровольцев выбрали.
Геза прикурила змейку.
— Спасибо, отблагодарил. Я тебя вылечила от Золота, нянчилась, как с ребенком, ты мною пользовался, а теперь решил сбежать в Настоящее. Ловкий мальчик.
— Да нет же.
— Брось. Посмотри на себя. Мородатый, самодовольный. А я-то думала, что ты пусть на полстэлса, но лучше других. Что плечиками дергаешь? — Геза отшвырнула змейку, прикурила другую. — Нет, ты не от меня бежишь. От себя. Помнится, на карнавале я от тебя слышала, что Наставник не прав и ты готов к монашеству, — ерунда. Мальчик, ну какой из тебя монах-вечник? Мечешься, бежишь всеми дорогами сразу, все хочешь найти обходной путь, а своего боишься, с собой не разобрался, а хватаешься за весь мир.
— Я тебя не понимаю.
— Поймешь. Только будет поздно.
— Постой.
— Да иди ты к Санфару!
Кремовая компания вместе с Серебром исчезла за древними колоннами вертикалки. На стадион торопились молодые красивые девушки с веселыми друзьями, за молодежью поспешали старички и старушки, казалось, весь Юг шел развлекать себя групповыми экстазами. Общество наслаждений, цивилизация лакташи. Именно лакташи, этот абсолютный восстановитель нервной системы, позволял молодым годами выдерживать вихревой темп фаномира, а старикам развлекаться на вертикалке, как молодым.
Привычным жестом рыцаря, опускающего забрало, Бруно сбросил на глаза черный спектр. Пусть весь Юг идет развлекаться — визкапу с ним не по дороге. Потирая левую сторону груди, мимо толп искателей наслаждений он торопился к лифтам. С Будущим Бруно худо-бедно простился. Теперь предстояло попробовать Настоящее.
На встречу с маером Службы, который должен был отвести его в биосектор, Бруно все-таки успел прийти вовремя. Маер оказался молчуном и своим суровым настроем в корне пресек возможные вопросы. Каким образом забрасывают разведчиков в Настоящее? Автоэром? Какие дадут полномочия в отношении этого бандита Парикмахера? Нужно будет провести с ним переговоры или можно сразу шею свернуть?
Все эти вопросы визкап оставил при себе, ибо понимал: ответа не получит. Коренастой фигурой маер смахивал на Осиса. Крепко сбитый, серьезный молчун. Бруно хорошо знал этот тип офицеров Службы, внешне неприметных, зато в деле умных и хватких.
Офицеры шагали бесконечными коридорами подвальной части Столпа. Именно здесь располагались самые секретные секторы Службы. Ходили слухи, что из этих подвалов есть даже прямой ход в Лабиринт Норта Верде.
Очередной поворот вывел офицеров к рубоновой высокой двери, но это был вовсе не вход в биосектор. За дверью находилась смотровая площадка громадного зала. Внизу стояли сотни воинов. С мечами, со сканферами в руках, они навеки застыли в ожидании боя.
Стало ясно, почему маер выбрал столь сложный путь. Видимо, каждый доброволец был обязан сначала попасть в этот музей и пройти перед восковым строем самых знаменитых воинов прошлого.
Мелькали строгие, порой свирепые лица героев, а запомнились Бруно больше всего две фигуры: бог войны Первого Юга с потрясающе жутким ликом из зернистых кусочков красного граната, да монах-вечник с задумчивым лицом. Монах стоял, упершись обеими руками в рукоятку секиры, и будто наперед знал, чем закончится многовековая борьба вечников с межевиками за власть над Югом. Секира в восковых руках сверкала самая настоящая, боевая — это Бруно определил сразу.
Из музея они вышли к стальной, сейфового типа двери, за которой их встретили охранники. Не межевики. Что Бруно несколько удивило. Казалось, сам бог велел именно межевикам обеспечивать безопасность важнейшего сектора Службы, но и за второй, и за третьей дверью их с маером снова принимала и проверяла наемная охрана. За четвертой дверью маер сдал Бруно под расписку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42