Вот она, крышка сливного клапана. Она находилась почти в самом низу,
стальной обод резьбовой заглушки от времени проржавел и не хотел
проворачиваться. Рипли изо всех сил пыталась провернуть вентиль, но
тщетно. Сил явно не хватало даже для того, чтобы хоть на миллиметр
сдвинуть его с мертвой точки. Подобрав огнемет, она принялась прикладом
сбивать вентиль. После дюжины хороших ударов старый металл поддался, и
вентиль выпал из клапана.
Тягучая, как мед, жидкость, чавкая, полилась из емкости, медленно
растекаясь по свинцовым плитам. Ядовитое тяжелое зловоние стало заполнять
зал. Рипли задержала дыхание и побежала к выходу.
Руки сами набрали код замка, но плита осталась на прежнем месте.
- До автоматического уничтожения корабля осталось три минуты тридцать
секунд.
- Проклятый корабль! - заскрежетала зубами Рипли, бросаясь к узкой
лестнице, ведущей к коридорам.
На первой ступеньке она остановилась и добросовестно залила все
пространство реакторного отсека пламенем из огнемета. Ракетное топливо
мгновенно вспыхнуло.
Рипли двинулась вниз и внезапно поскользнулась, чуть не свалившись,
но чудом успела ухватиться за поручень. Только сейчас она заметила, что
ступени и поручни лестницы забрызганы все той же прозрачной слизью,
правда, уже успевшей изрядно загустеть.
"Теперь мне должно только везти! Только! Нет больше времени! Или -
или! Нет ничего, кроме меня и "шаттла"! И никого. И плевать на всякую
мразь! Есть цель - и я должна успеть!"
Рипли неслась по коридорам, не видя никого и ничего. Она не замечала,
да и не хотела замечать, что было темно, она не слышала воя сирены и
ровного отсчета минут "мамочки". Впереди был "шаттл" - жизнь. И необходимо
было успеть во что бы то ни стало. Черт возьми! Понукая собственное тело,
как наездник коня, Рипли чувствовала, что силы уже на исходе, но и это
было все равно. Уже нельзя было обращать внимания на подобные мелочи.
Можно было либо умереть сейчас же, либо бежать, бежать...
"Скотина чертова! Шевелись, дура! Шевелись! На тебя сейчас смотрит
вся страна, все человечество! Давай! Это твой забег! Выиграв его, ты
получаешь все!"
Дыхание сбивалось, грудь захлебывалась горячим воздухом.
"Что это? Что там такое лежит! Господи!.."
На площадке перед лестницей, ведущей к нижней и верхней палубам,
лежала на боку покореженная металлическая коробка. Она была настолько
обезображена, что складывалось впечатление, что по ней проехали
грузовиком. Свет мигалок то вынимал ее из мрака, то погружал обратно.
Рипли притормозила, но, не удержав поехавшую по полу ногу, упала на
колени прямо перед коробкой. Толстый слой липкой слизи покрывал ее стенки,
застекленная крышка была покрыта паутиной тонких трещин. Рипли пыталась
сквозь эту кашу разобрать, что находится внутри.
Рыжий кот, совершенно целый и невредимый, сидел на дне, собравшись в
плотный пушистый шар. Сквозь оглушительный вой сирены его голоса слышно не
было, но по его широко разинутой пасти Рипли поняла, что он перепуган и
орет во все горло.
- Джонси, милый! Ты жив! Он не тронул тебя, не обидел? Ты снова со
мной, мой маленький рыжий котик! Я нашла тебя, мой пушистый талисман!
Находка придала ей сил и уверенности. Ей казалось, что теперь-то уж
точно все будет хорошо. Если даже Джонс вернулся, то разве может что-то
плохое произойти с ними? Она поднялась с пола и, схватив коробку,
бросилась в колодец перехода, перескакивая через две-три ступеньки. Ноги
сами легко и быстро несли ее прочь.
"Нам надо успеть, мой мальчик! Во что бы то ни стало! Главное, что ты
опять со мной! Что тебя не съел этот проклятый монстр!"
Коробка больно била неровными краями по бедру, но Рипли, не обращая
внимания на это, бежала дальше, к спасительному челноку.
Тело было необычайно легким и гибким, как будто вовсе не было этих
долгих часов кошмара и охоты неизвестно за кем, беготни, перенапряжения
воли и физических возможностей. Джонс стал для нее новым источником
энергии. Тяжелое чувство одиночества прошло, и теперь опять можно было
сражаться.
Рипли вбежала в узкий тоннель, где можно было двигаться только боком.
Выставив вперед огнемет и держа сзади драгоценную коробку, которая была
для нее дороже любой вещи на свете, она, спеша и спотыкаясь, двигалась
вперед.
Мигалки здесь располагались на большом расстоянии друг от друга, и
идти приходилось практически в полной темноте. Сейчас она пожалела, что
выбросила фонари в реакторном блоке.
В этом узком коридоре воздух был спертый, и пахло какой-то странной
кислятиной. Рипли сделала еще шаг и вдруг остановилась, увидев перед собой
какой-то странный отблеск. Источника у этого отблеска не было. Он возник
сам по себе. И сразу исчез.
Она отреагировала раньше, чем успела сообразить, что же все-таки
произошло. Рука сжалась в кулак, чуть не раздавив рукоять огнемета. Пламя
вспыхнуло, вырываясь из сопла. В его неясном свете Рипли увидела перед
собой огромную фигуру. Верещащий хохот заполнил тоннель, перекрыв рев
сирены и спокойный голос "мамочки".
Ресницы горели. Рипли на мгновение прикрыла глаза, а когда снова
открыла их, то уже никого не было.
- Сукин сын! Плевала я на тебя! Я с тобой сегодня в прятки играть не
буду! Пойдем, Джонс!
И по горящему тоннелю, где не оставалось ни капли воздуха - лишь
смрад от сгоревшей органики, - она пошла дальше.
"Еще немного. Сейчас... выйдем... вон уже... там светло и лампы...
там..."
Она выбралась наконец в широкий коридор. Здесь было как в раю.
"Вперед! Теперь уже совсем рядом! Тут уже рукой подать! Теперь-то уж
мы точно успеем! Должны успеть! Шанс! Только бы его не упустить! Это наш
шанс!"
"До автоматического уничтожения корабля осталось две минуты".
Впереди в полумраке коридора мелькнуло что-то огромное. Рипли
побежала медленнее, всматриваясь вперед и стреляя из огнемета во все
боковые проходы.
"Вот! Опять! Проклятое чудовище! Вот, в том левом переходе! Сейчас!"
Подкравшись к очередному переходу, Рипли, притаившись и собравшись,
выскочила из-за угла и пустила длинную струю пламени в темный провал. Там
было пусто.
"В который раз! И все одно и то же! Куда же он прячется? Нет! Не
поймаешь меня на эту муру! Думаешь, я расслаблюсь?! Ничего не выйдет! Вот!
Слева!"
И опять пусто. Переход за переходом, коридор за коридором, все ближе
и ближе к спасительному "шаттлу". Но все меньше и меньше кислорода
остается в горячем воздухе тоннеля. Опять отказывается работать голова,
опять горят легкие, и кровь стучит в ушах.
"Эта проклятая работа! Эта проклятая охота! Больше никогда! Господи,
как хочется, чтобы опять было светло! Настохерело! Романтика дальних
перелетов - пока не съедят. Надоело! Он! Ну подожди, зараза!"

65
- ...Скажи мне что-нибудь. Пожалуйста. Ты всегда так красиво и хорошо
говоришь, - Рипли откинулась на спину, распластывая тело по влажной от
вечерней росы траве. - Скажи мне что-нибудь хорошее.
Небо...
Он подполз к ней и обнял:
- О чем же сказать? Ты сама уже давно все сказала, и за себя, и за
меня...

66
Пламя хлестало из огнемета, пожирая коридор. Пластик покрытия пола и
потолка изменил структуру и потек, как топленое молоко, темно-охристыми
ручейками. Огонь разъедал мягкую основу наполнителя облицовки. Она под
воздействием высокой температуры испарялась, наполняя воздух удушливым
газом.
- К чертям все! - орала Рипли.
Огонь коснулся серого облака, огромной бесформенной массой
выползающего из бокового тоннеля, - и нестерпимо яркая вспышка взрыва
ослепила ее. Плотный шар пламени несся навстречу, с гулом и скрежетом
ломая стальные основания стен, разнося в клочья металл труб, конструкций и
соединительных балок.
Рипли отшвырнула огнемет и, собрав остатки сил, как пловец,
бросающийся со старта в воду бассейна, нырнула в люк челнока. Коробка с
котом, зажатая в руке, прогромыхала по сходням и, как живая, прыгнула на
свое место в нишу под пультом. Пальцы впились в кнопку, и люк захлопнулся,
отрезая помещение космического челнока от умирающего в агонии пожара
корабля.
Центральный терминал "Ностромо" монотонным женским голосом произнес:
"До автоматического уничтожения корабля осталась одна минута".
Рипли на четвереньках подползла к креслу. Тело отказывалось
подчиняться, сведенные судорогой ноги не двигались, и их приходилось
тащить за собой, как лишний, ненужный груз. Она подтянулась на руках и
села в кресло пилота. Прохладная обшивка бодрила и придавала сил. Руки
потянулись к панели управления...
Минута. Всего-навсего шестьдесят секунд, шестьдесят маленьких капель
времени, безостановочно падающих одна за одной. Шестьдесят капель - это
даже не глоток. Этим нельзя напиться. Но иногда, упав на благодатную
почву, они могут разбудить Жизнь.
Великолепное простое устройство запуска системы сейчас казалось
нелепым нагромождением клавиш и тумблеров. Вдруг пальцы ожили и забегали
совершенно самостоятельно по панели управления. Они исполняли какой-то
сумасшедший бешеный танец, и Рипли никак не могла сообразить, то ли она
делает, что надо. Но вот на экране появились голубые буквы: "Готовность к
запуску подтверждается". Последним аккордом этого соло на приборной доске
большая клавиша запуска двигателей ушла в панель.
Захваты, державшие "шаттл" в объятиях, с гулом отошли, и челнок повис
в пространстве, отделившись от корабля.
"Отстыковка закончена", - сообщил компьютер.
Голос "мамочки" вновь наполнил пространство рубки: "До
автоматического уничтожения корабля осталось тридцать секунд". Двигатели
тяжело вздохнули, и "шаттл", медленно ускоряясь, пополз под брюхом громады
звездолета. "Начинаю отсчет".
"Двадцать восемь". Перегрузка навалилась на измученное тело Рипли.
Громадная масса корабля не хотела выпускать челнок из пут своего
тяготения.
"Двадцать семь". Днище корабля все быстрее и быстрее мелькало над
головой, как шоссе под колесами автомобиля.
"Двадцать шесть". Казалось, этому не будет конца.
"Двадцать пять". На дисплее высвечивались значения растущей
перегрузки.
"Двадцать четыре". Рипли напрягла все мышцы тела, оттягивая широкую
рукоятку форсажа на себя.
"Двадцать три". Быстрее туда, в спасительные бездны, в холодную
приветливую пустоту.
"Двадцать два". Корабль над головой все несся и несся прочь.
"Двадцать один". Значение перегрузки росло, приближаясь к "10 g".
"Двадцать". Двадцать шесть миллионов тонн смерти все еще висели над
головой.
"Девятнадцать". Голос, производивший отсчет времени, отвратительно
дребезжал.
"Восемнадцать". Бортовые огни превратились в одну сплошную
белоснежную полосу.
"Семнадцать". Хрупкая женская фигурка в маленькой скорлупке пыталась
преодолеть притяжение огромного корабля.
"Шестнадцать". Время остановилось. Нет, правда, невозможно, чтобы эта
мука длилась бесконечно...
"Пятнадцать". Господи! Помоги! Если не ты, то кто же? Это уже выше
человеческих сил, которых не осталось совсем...
"Четырнадцать". Еще немного - и эта проклятая перегрузка убьет...
"Тринадцать". Хорошо бы не видеть, заснуть, отключиться, забыть...
"Двенадцать". Челнок вырвался из поля корабля!
"Одиннадцать". Стена перегрузки рухнула, оставляя в теле ноющую волну
напряжения... Глоток, еще один...
"Десять". Господи, спасибо тебе! Только ты всегда можешь...
"Девять". "Ностромо" превратился в маленькую точку на бархатном
черном покрывале космоса.
"Восемь". Дальше, как можно дальше от этого проклятого...
"Семь". Это межпланетное кладбище с беснующимся на нем дьяволом...
"Шесть". Главное, что это уже никогда не повторится!
"Пять". Жить - это не так плохо, как иногда кажется!
"Четыре". Двигатели надсадно ревели, выплевывая плазму.
"Три". Прощай, "Ностромо". Пусть тебя упокоит эта черная бездна!
"Два". Господи, прими их души!..
"Один". Господи!..
Пространство раскололось, холодный мрак космоса исчез за
ослепительной вспышкой. Волна взрыва подбросила легкий челнок и принялась
трясти его, как в лихорадке. Казалось, еще миг - и тонкая обшивка не
выдержит такой взбучки, лопнет.
Даже сквозь сомкнутые веки был виден гигантский взрыв. Всепроникающий
жар пожирал пространство, проникая через толстые тройные монокварцевые
стекла иллюминаторов. Новое солнце разгоралось позади. "Ностромо" умирал в
адском пламени ядерного пожара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25