— Вы еще и водитель робота?
— Да, я удостоен этой чести, — кивнул Гарсия.
— Необычно видеть падре на боевой машине. Еще более необычно — квалифицированным водителем робота.
— Вы ничего не слышали о так называемых юго-западных мирах, не так ли? — спросил священник. Вестин в ответ покачал головой. — Я сообщу вам много нового, дорогой друг. Для начала — у нас только один невоюющий священник, отец Мантойла. Остальные — пасторы и раввины тоже воюют бок о бок со всеми. Это единственный способ снискать уважение среди подобных людей.
— Пасторы, раввины и священники? — недоуменно переспросил Арчи.
— Как я и предупреждал, вам еще предстоит многое узнать о нас. — Гарсия положил руку на плечо юноши, что оказалось трудновато, потому что Вестин значительно превосходил ростом священника, и мягко повернул его лицом к шествию роботов «Кабальерос», пересекающих мост и вступающих в Масамори.
— А сейчас ответьте мне как любитель истории: напоминает ли вам что-либо эта сцена?
Арчи прикусил нижнюю губу белыми ровными зубами, затем пожал плечами:
— Мне просто ничего не приходит в голову.
— Это напоминает вход Великого Каталонского войска в Константинополь в тысяча триста втором году от Рождества Господа нашего.
Арчи слегка пожал плечами:
— Боюсь, что я ничего не знаю об этом, падре.
— Оттоманские турки только что начали теснить сельджуков. Они обрушились на Византию, словно нашествие саранчи. Столкнувшись с ними, византийцы наняли войско каталонских наемников — непревзойденную легкую пехоту. Они были самыми крепкими солдатами в те времена, их женщины были так же опасны, как мужчины, — точно так же, как и у наших «Кабальерос».
— Вы говорите, падре, что Семнадцатый полк — самые крепкие наемники сегодня? — спросил Арчи, подняв брови.
Гарсия утвердительно кивнул:
— Еще до появления Волчьих Драгун и Гончих Келла, господин Вестин, ни один из «Кабальерос» до сих пор, пока он жив, не уступал ни сантиметра. Ни один из них.
— Зовите меня просто Арчи.
— Хорошо, Арчи. В том образе, что пришел мне на ум, привлекает прежде всего противоположность. Живопись девятнадцатого века часто изображала вход армии в столицу Византии. На троне сидит император, за правым плечом его — Святая София, вокруг толпится блестящая, пестро разнаряженная свита во всем своем великолепии.
А перед ним проходят каталонцы: лохматые варвары, откровенно неряшливые и свирепые, в кольчугах и шлемах, с остро наточенными азагаями и щитами, закинутыми за спину. На вид они ничем не отличаются от своих предков — вестготов и диких иберийских племен, хотя и входят в самый огромный город, который только существовал на Востоке.
Арчи рассмеялся.
— Впечатляющая картина, будьте уверены. Но она, кажется, отнюдь не льстит вашим товарищам.
— Я «Кабальерос» по рождению и воспитанию, Арчи. Моя семья — одна из самых гордых на Сьерре, моей родной планете. Но я хорошо знаю свой народ.
Юноша вздернул подбородок и кивнул. У него был очень симпатичный подбородок, квадратный, но не слишком резкий. Арчи гордился этим подарком природы.
— И чем же все это закончилось? — спросил он, наблюдая за длинными тенями, которые отбрасывали роботы «Кабальерос», тяжеловесно ступая по мосту, раскинувшемуся над медленно текущими водами реки Ямато.
Гарсия вздохнул:
— Плохо. Византия испугалась мощи каталонцев и амбиций их предводителя, Роджера де Флора. Они пригласили Роджера на пир, устроенный в его честь, схватили и казнили вместе со свитой. Одновременно они напали на отдельно расположенные лагеря наемников, намереваясь уничтожить их.
— Им это удалось?
— Нет, разумеется. Каталонцы не только отбились, но в своей ярости обратили в пустыню земли империи, раскинувшиеся за пределами городских стен, потому что у наемников не хватило боевых машин, чтобы проломить их. Потом они отплыли в Грецию и отвоевали у французских рыцарей Пелопоннес, который стал их владением. И много веков спустя грек, который хотел проклясть кого-либо, говорил ему: «Чтобы тебя настигла месть каталонца!»
Некоторое время были слышны лишь завывания ветра, отдаленные крики и гудение работающих погрузочных машин, доставлявших имущество «Кабальерос» из корабля на территорию принадлежащих ХТЭ спортивных стадионов. Там предполагалось построить казарму для полка. В ушах собеседников все еще раздавался грохот медленно, в ногу, проходящих роботов «Кабальерос» через железнодорожный мост.
— Я бы сказал, плохое предзнаменование, — наконец заметил Арчи.
— Если вы верите в предзнаменования... — Иезуит снова хлопнул юношу по плечу. — Пойдемте. Уверен, что вам и вашей прелестной молодой ассистентке не помешает выпить чего-нибудь, а потом войти по мосту в город. Вы как раз успеете заснять прибытие наших роботов в столицу.
VII
Масамори, Хашиман
Район Галедона, Империя Драконис
27 августа 3056 г.
Показались Юсаки и Юнаги, классические обитатели дна — оборванцы с голыми руками и ногами и разлетающимися на ходу черными волосами, неразлучные, как близнецы, пробирающиеся сквозь толпу.
— Они идут, Лейни, — шепнул Юсаги — тот, кто из них двоих был выше товарища на несколько сантиметров. Его имя означало «кролик», и с первого взгляда становилось ясно, что оно ему здорово подходит. На инго — воровском жаргоне — это также значило «мелкий воришка». И такое определение тоже вполне подходило ему.
— Странная штука, — сказал Юнаги, адресуя свои слова рыжей женщине, которая была на добрых полметра выше, чем он сам или Юсаги. Женщина стояла на тротуаре в окружении кучки мужчин с весьма суровыми лицами, вокруг которых образовался невидимый круг, и его границы не рисковал переступить ни один из законопослушных граждан Масамори. Бросив даже случайный взгляд на эту группу, любой безошибочно определил бы в них чрезвычайно опасных уличных бандитов.
Юнаги стоял, хватая ртом воздух, а высокая женщина глядела на него сверху вниз, скрестив руки. Это был гибкий маленький человечек, чьи движения, когда он не бежал согнувшись в три погибели, напоминали струящееся масло. Его имя значило «угорь» и одновременно указывало на профессию квартирного вора. Когда-то его сцапали Друзья-Увещеватели. Отбывая срок, он делил камеру на Галедоне-пять с Юсаги.
— Их возглавляет женщина, — прошептал Юнаги, — и знаешь что? Она едет на велосипеде!
В начале улицы показались силуэты огромных шагающих роботов. Рыжая через плечо оглянулась на человека, который был еще выше, чем она, и настолько же массивным, насколько она гибкой. Какую-то часть его тела составлял жир, но гораздо большую — мускулы. Мужчина был брит наголо, у него были смешные круглые щеки, и носил он оранжевые одежды монаха Ордена Пяти Столпов.
Великан шагнул вперед, туда, где на краю тротуара собрались зеваки, чтобы лучше видеть происходящее. Он зарычал, словно вулкан, готовящийся к извержению. Зеваки, обернувшись, увидели его и мгновенно исчезли.
Рыжая женщина заняла их место, свита обступила ее кольцом. Граждане не сговариваясь расступились в стороны, словно лужица ртути, если ее тронуть кончиком пальца.
Дорогу украсили искусно изготовленные фонарики из цветной бумаги, некоторые из них летали над головами, прикрепленные к наполненным гелием воздушным шарам. Повсюду на ветру трепетали живые и бумажные цветы и транспаранты с приветственными надписями в адрес чужестранцев, начертанными иероглифами, которых гости, 'несомненно, не могли прочесть. Танцоры в традиционных костюмах — японских, китайских и индийских — прыгали повсюду, разве только не под ногами у роботов. Масакко — как называли население столицы Хашимана — устроили себе праздник.
Разумеется, агенты ХТЭ по связям с общественностью просачивались всюду, обеспечивая впечатление гостеприимства по отношению к наемникам. На улицах царил совершенно искренний энтузиазм; Элеанор чувствовала, как толпа излучает его, словно бумажный фонарик свет зимней ночью. Масакко любили все новое, и гигантские роботы, шагающие по центру города, представляли для них всего лишь свежее развлечение. Более того, народ радовался любому поводу для устройства мацури — праздника, представляющего собой встречающуюся только на Масамори смесь традиционных праздников, уличных гуляний и мятежа.
— Любой «усатый Пит» посинеет, если увидит, какую вечеринку устроили для кучки грязных гайчин, — сказал Шиг Хофстра, долговязый худой парень с резкими чертами лица и копной пшеничных волос на голове. По подозрению в мятеже его поместили в один из «санаториев» Министерства по защите порядка и справедливости в районе Бенжамина, где он пережил тяжелые деньки. Если бы власти точно знали, что он мятежник, то непременно покончили бы с ним. Но во время нашествия кланов Теодор Курита негласно открыл множество тюремных дверей для каждого, кто вызовется добровольно выполнить наиболее трудные задания. Хотя Шиг никогда в жизни не видел робота изнутри, однако ему не хотелось гнить за решеткой, и он шагнул из строя и подписал бумаги. После потрясающих девяноста дней курсов водителей, где Шиг внезапно проявил недюжинную сообразительность, он обнаружил, что в лотерее «кутузка — воля» ему выпал тяжкий жребий — Девятый полк «Призраков». Не говоря уже о том, что они оказались наемниками.
Лейни хмыкнула. «Усатым Питом» называли последователей традиций Дома Куриты — людей, которые имели неосторожность поверить реформам Координатора Теодора. Особенно это коснулось такой специфически консервативной части общества, как оябуны — начальники преступных синдикатов якудзы. Как и многие, не относящиеся к якудзе, члены полка, Шиг думал, что он по-настоящему ненавидит пришельцев-якудза, тех, кто были всего лишь слегка цивилизованными уличными гангстерами.
Улыбка мелькнула у рыжей по лицу и исчезла. Шиг не мог знать, что значит ненависть к оябуну. Лейни Шимацу знала. Она сама была из якудзы. Кролик и Угорь оказались правы. Рыжая увидела приближающегося лидера процессии. Голые загорелые ноги женщины ритмично и легко двигались, несмотря на заметный подъем улицы. Она оказалась крохотной и смуглой, с длинными черными волосами, заплетенными в косу, спускающуюся вдоль спины. Велосипедистка напоминала азиатку родом откуда-то из Империи Драконис. В ней текла и кровь гайчин — когда ее взгляд на секунду встретился с глазами Лейни, та заметила, что они серые с голубыми искорками.
За то короткое мгновение, когда взгляды женщин встретились, крошечная юная девушка и высокая женщина составили мнение друг о друге. Затем велосипедистка проехала мимо, и следом загромыхала «Бешеная Кошка» с развернутой зубастой пастью, нарисованной на сопле. Высокая женщина задумчиво погладила подбородок.
— Не нравятся они мне, — заявил симпатичный парень с выкрашенным в пурпурный цвет хохолком на голове, наблюдая за тем, как машины наемников двигались на север. Он был новичком среди «Призраков», заблудший самурайский ягненок из Мийады: парень обесчестил себя, изнасиловав беременную женщину. Он так страстно жаждал испытать себя, что согласился опуститься в самую гущу дикой смеси гайчин, якудзы и атяi, создавших Девятый полк «Призраков». О вкусах не спорят.
Тай-са Элеанор Шимацу приняла свою излюбленную позу, очень подходящую для размышлений: широко расставила ноги, запустив ладонь в спутанную копну рыжих волос. Одетая в брюки для верховой езды цвета хаки и черный жилет поверх белой мужской сорочки, она представляла собой замечательное зрелище, даже если бы и не возвышалась при ста семидесяти сантиметрах роста над преимущественно низкорослыми жителями Масамори.
Она не обратила на молодого лейтенанта ни малейшего внимания. Кстати, женщина даже не помнила его имени. Он очень мило смотрелся, восседая на водительском кресле своего робота. Но парень еще не заслужил ордена Золотой Пули, так что черт с ним!
Стоявший за ее левым плечом капитан Бунтаро Мейни хмыкнул.
— Думаешь, что Дымчатые Ягуары сами подарили оябуну наемников «Бешеную Кошку?»
Новичок покраснел, став одного цвета с малиновым хохолком на макушке. Мейни можно было бы назвать красивым, если бы не потеря правого глаза. Но он сражался с кланами и жил только разговорами об этом. На память Мейни носил на шее патрон на цепочке от своего штурмового ружья, покрытый чистейшим золотом.
— Смотри-ка, — воскликнул новичок, с насмешкой указывая куда-то пальцем, — да вы только взгляните на «Саранчу»!
Следом за тяжеловесами — «Белым Великаном», «Атласом», меньшим, но все же тяжелым «Беркутом» — двигалась одинокая «Саранча» на длинных птичьих ногах. Многие из машин наемников были раскрашены весьма прихотливо. Но «Саранча» являла собой нечто особенное. С ног до головы ее обклеили массой пластиковых игрушек и украшений — кукольными головками, моделями роботов, цветами, фруктами — фантастическая инкрустация. Гирлянды пластмассовых цветов обвивали корпус робота и переплетались спиралями вокруг длинного ствола лазерной пушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62