– Едем в Риверсайд. – Он пошел к телефону и набрал домашний номер Джеффа. Им потребуется лучший специалист-гематолог. Сонный и слегка смущенный голос Джеффа изменился, когда Том рассказал ему, что произошло. Они договорились встретиться в лаборатории через десять минут.
Том позвонил вниз и послал Херба искать такси. К тому времени, когда он успел набросить на себя кое-какую одежду и пальто на Сару, у двери их ждала машина.
Они быстро прошли по главному холлу Риверсайда, в это время пустому и тихому. Махнув ночному вахтеру, Том потащил Сару к лифтам и хлопнул по кнопке одиннадцатого этажа.
Джефф ждал их с усталым и болезненным выражением на лице. Когда они вошли в лабораторию, Филлис Роклер встала из-за рабочего стола, за которым она готовила необходимую стеклянную посуду. Она взяла Сару за руки.
– Давай надевать манжету, – поспешно сказала она.
– Ты живешь здесь? – спросила Сара. Том рад был услышать в ее голосе прежнюю силу, пусть даже и с оттенком мрачного юмора.
– Джефф и я...
Сара мягко улыбнулась, задержав взгляд на Томе. Филлис подняла у Сары рукав свитера, стянула плечо манжетой и взялась за манометр, в то время как Джефф осматривал другую руку. Все четверо ждали, пока Филлис измерит давление.
– Сто двадцать на восемьдесят. Всем бы нам так.
– У меня всегда было нормальное давление. Том закрыл глаза, ощущая, как напряжение понемногу уходит из мышц шеи. Если 6 ей угрожал коллапс, давление было бы пониженным. Затем Филлис сосчитала у Сары пульс и измерила температуру термометром с цифровым табло.
– А вот здесь есть кое-что. Сто один градус.
– Легкая подкожная инфекция, связанная с повреждением, – заметил Джефф. – От этого, может быть, и лихорадка.
Сара закрыла глаза.
– Это не самое страшное. Гораздо важнее симптомы психологические. Крайнее беспокойство. Голод. Странные галлюцинации.
– Затруднения с ориентацией в пространстве? Она покачала головой.
– Это связано с лихорадочным состоянием и потерей сна. Я всю ночь не спала.
Том задал вопрос, который весьма его интересовал:
– Как же ей это удалось? – Он совершенно не представлял себе, как Сара могла позволить сотворить с собой такую штуку.
– Когда мы вошли в дом, мы выпили кофе, а затем я проснулась на ее кровати... в замешательстве. Я приняла душ и ушла. Но вечером я вспомнила еще кое-что... как будто кто-то стоит надо мной с сосудом, наполненным кровью... очень странно.
– Гипноз и наркотики.
– Возможно. Подходит по симптоматике.
– Филлис, почему бы тебе не взять кубиков двести крови, чтоб мы могли заняться делом?
Филлис приготовила шприц и взяла кровь из неповрежденной руки Сары.
– Выглядит неплохо. – При серьезном заболевании крови могли измениться цвет или консистенция. Кровь Сары была интенсивного пурпурно-красного цвета, на вид совершенно нормальная. Том впервые за это время почувствовал облегчение: может, ничего серьезного и не произошло. Если не считать галлюцинаций, симптоматика была обнадеживающей. Но было в голосе Сары нечто такое, что ему не нравилось. Он не мог избавиться от ощущения, что она что-то недоговаривает.
– А какие у тебя галлюцинации?
– Зрительные в основном. Я ведь вышла, потому что жутко есть хотелось. Вы можете не верить, но я отправилась в «Макдональдс» на Восемьдесят шестую. – Сара подняла глаза. – И, черт возьми, я опять хочу есть.
– Что за галлюцинации?
Она сердито уставилась на Тома.
– Я тебе говорила! То существо с сосудом крови. Господи, Том, как ты навязчив! Давай поговорим об этом позже, мне неохота сейчас этим заниматься.
Филлис разлила кровь Сары по десяти пробиркам.
– Пробирки с первой по восьмую обработаны антикоагулянтом, – сообщила она. – Девятая и десятая чистые.
– Мне бы тоже хотелось поработать. Я не могу сидеть и ждать, меня просто трясет от нетерпения. Давайте я займусь центрифугой.
Филлис вручила Саре две пробирки. Сара поместила их в центрифугу, установила скорость вращения, закрыла ее и щелкнула переключателем.
– Смотрите-ка, – заметил Джефф, – она вертится в такт с Моцартом – За несколько мгновений до этого он включил радио. Том чуть не заорал на него за это, но вовремя спохватился: Джефф прав, если он так относится к ситуации. Паника и профессионализм в работе – вещи несовместимые. Он посмотрел на свою Сару, склонившуюся над центрифугой: лицо ее все еще было немного бледным и слегка опухшим, она сосредоточенно работала.
Филлис готовила предметные стекла, помещая по капле крови на каждое и прижимая их тонкой покровной пленкой. Каждый образец получал свой номер и ставился в штатив рядом с микроскопом Джеффа.
– Сначала я произведу подсчет ретикулоцитов, – сказал Джефф. Тому это показалось разумным: они сразу же смогут определить, нет ли внутреннего кровотечения. Если кровь была несовместимой, вполне могло произойти кровоизлияние.
– Подготовьте трубку Уэстергрена, – сказала Сара. – Нам надо определить скорость осаждения.
Пока Филлис готовила трубку, Том перебирал в уме причины, по которым бы следовало определять скорость, и никак не мог понять, зачем Саре это нужно. Она беспокоится о возможности заражения?
– На это потребуется час, – заметил Том, – двести кубиков крови. Я думаю, мы и так увидим явные признаки патологии, если инфекция пройдет дальше по руке. – «По этой прекрасной руке», – подумал он.
– У Мафусаила под конец скорость осаждения была повышена.
Вот так так! Она не забыла о связи между Мириам Блейлок и мертвой обезьяной. Она, должно быть, думала, что пойдет по стопам Мафусаила, бедняжка. Он молил Бога дать ему возможность хоть как-то ее успокоить. Но с Сарой это было бы пустой тратой сил. Как только ей в голову втемяшивалась какая-то идея, требовалось нечто большее, чем обычные слова, а хуже всего то, что он и сам ни в чем не уверен. Физики давно уже разделались с общепринятыми концепциями о случайном стечении обстоятельств, заменив их более элегантными – и, разумеется, более точными – идеями о пространстве-времени как о целостном явлении, сложном континууме. В свете подобных концепций связь между появлением Мириам и смертью Мафусаила не только не была случайной, она даже не была совпадением. Одно следовало из другого, как один кирпич следует за другим в стене, и не более того.
Шум центрифуги сошел на нет, и Сара достала из нее пробирки с отсепарированной кровью.
– Не найдется где-нибудь места, чтобы она легла? – спросил Том.
Ее лицо бледнело просто на глазах.
– Я тебе сообщу, если мне потребуется разрешение на госпитализацию, – резко ответила она. – Я сама знаю, какие удобства есть в этом заведении. – Она поставила пробирки в штатив и стала с помощью пипетки отбирать отдельные компоненты крови.
– Дайте мне предметное стекло с белыми кровяными тельцами, – сказал Джефф, не отрываясь от микроскопа. Сара быстро приготовила образец и поместила его на предметный столик микроскопа.
Том восхищался совершенством и отточенностью приемов их работы. Особенно он восхищался Сарой. Все его заботы и любовь бледнели в сравнении с ее профессиональными качествами.
– Мне нужен еще один образец, – пробормотал Джефф. – На реакцию Райта.
Все молчали, пока он его исследовал.
– Наблюдается присутствие посторонних лейкоцитов. – Том ощутил новую волну тревоги, теперь уже сомневаться не приходилось: кровь Мириам и в самом деле текла в венах Сары. – Содержание эозинофилоподобных клеток в крови примерно три процента. Высокая псевдоподическая активность. Клетки развиваются.
– Какова их концентрация в крови самой Мириам? – спросила Сара упавшим голосом. Ей с трудом удавалось сохранять спокойствие.
– Восемнадцать процентов.
– Ты упоминал о псевдоподической активности. Что происходит?
Джефф оторвался от микроскопа. В люминесцентном свете лицо его трудно было рассмотреть, но лоб у него блестел.
– По-видимому, они поглощают твою кровь, – осторожно проговорил он, – и воспроизводят клетки своего собственного вида.
10
Мириам проснулась после первого за многие дни спокойного Сна. Было девять часов утра. Она сразу же попробовала прикоснуться к Джону. Она быстро ощутила присутствие, и сила ощущения заставила ее дернуться всем телом. Он был где-то здесь, неподалеку, и настроен был чрезвычайно эмоционально.
Он ликовал.
В замешательстве она нахмурилась. Прикосновение совершенно четко свидетельствовало о том, что он поблизости, – вероятно, внутри дома. Она прижалась к спинке кровати, испуганно оглядывая комнату. Но та была пуста. Его радость, очевидно, не имела отношения к тому, что он ухитрился обвести вокруг пальца ее охранные системы и проникнуть в дом. Она проверила контрольную панель, расположенную напротив, в изножье. Все датчики тревоги светились ровным зеленым светом. Он вошел не обычным способом. И электростатический барьер не сработал. А вот датчики, регистрирующие движение, сообщили ей интересные новости. В 3.52 утра было зарегистрировано движение в подвале, через две минуты – в вестибюле у входа и в 4.00 – на чердаке. Они говорили о том, как медленно передвигался он от подвала до чердака. И с 3.59 до 5.59 остальные пластины, защищавшие ее кровать, были автоматически закрыты, отреагировав на необъяснимое движение в доме.
Итак, он был на чердаке. Подходящее место. Когда придет время, ей не нужно будет за ним охотиться. Но почему он так ликовал?
Она решила прикоснуться снова, надеясь отыскать какой-либо эмоциональный ключ к тому, что он делал. Конечно, нужно быть осторожной. Джон чувствует прикосновения. Ей не хотелось, чтобы он узнал о ее пробуждении. Это насторожит его.
Освободив свой мозг от мыслей, она закрыла глаза и широко открыла свой внутренний глаз. Затем отыскала в своем сердце место Джона. Быстро прикоснулась к нему, войдя в контакт с мощными и сложными эмоциями. Джон испытывал невыразимую грусть... он был исполнен злобы... Но более всего ощущалось какое-то дикое ликование.
Он наслаждался плодами своей победы.
– Почему?
Она перебирала в уме возможные причины его радостного настроения. Он успешно, против ее воли, проник в дом. Этого недостаточно. Он забрался на чердак, возможно – в ту комнату, где хранились сундуки.
Она чуть не рассмеялась, внезапно догадавшись о его намерениях. Что ж, пусть работает. Ирония судьбы: то, что он считает самым худшим для нее, то, что – по его мнению – несет в себе угрозу, на самом деле будет очень даже полезно. Про Джона, ожидавшего сейчас на чердаке своею звездного часа, можно было спокойно забыть. И это хорошо. Ее ждут более срочные дела.
Этот день будет трудным.
Она принялась отключать различные устройства, которые охраняли ее Сон. В прошлом найти безопасное место для Сна было навязчивой идеей всех ее сородичей. Во времена великих гонений, когда за ними охотились специалисты, когда их сжигали, душили, замуровывали в склепах, они научились скрываться в могилах, лежа среди трупов, чтобы избежать обнаружения. Но нередко их все же находили и, вытаскивая из укрытий, уничтожали, вбивая деревянные колья в их сердца.
Мириам отключила электростатический барьер и сигнализацию, затем стальные щиты, окружавшие ее кровать на случай опасности. Она в отличие от своих сородичей считала, что прятаться гораздо менее эффективно, чем укреплять свои позиции. До того как было изобретено электричество, Мириам держала свору собак-убийц.
Быстро одевшись, она отперла дверь спальни и выглянула. Заря заливала верхние этажи золотым светом. Мириам снова начинала ощущать голод, но на это сейчас не было времени. Ей хотелось быть с Сарой. Без помощи Мириам эта женщина могла сойти с ума, будучи не в состоянии удовлетворить собственный голод, не в состоянии вынести эту агонию.
Как только совершалось переливание крови, тело реагировало вполне предсказуемым образом. До развития медицины переливание крови было медленным процессом, который мог привести к коллапсу и заражению крови из-за несовершенства имевшихся в наличии средств. Теперь это можно было сделать мгновенно.
В физическом плане тело Сары будет как бы опустошаться – и требовать соответствующей пищи, но психологический удар может привести к катастрофе, когда ее установившиеся человеческие привычки будут замещаться новыми потребностями и инстинктами.
Мириам нянчилась со многими из них, когда они проходили через барьер, и намеревалась сделать то же самое для Сары.
Это означало, что ей придется вернуться в больницу. Опасность будет подстерегать ее. Они могут попытаться ее удержать против ее воли, могут даже убить ее. Стоит ей ослабить бдительность, и, вернувшись в Риверсайд, она может оказаться их пленницей. У них будет достаточно доказательств необходимости ее изоляции, а юридические основания для этого наверняка найдутся.
Идея о пленении приводила ее в ужас. Она представляла себя умирающей от голода, в то время как они изучают ее, берут образцы, проводят анализы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44