– Хочешь еще? – спросил Том.
– Да!
Он сделал знак официанту и повторил заказ. Ее аппетит был просто великолепен, но если она будет продолжать в том же духе, то скоро превратится в сардельку.
– У тебя есть карандаш и бумага? – спросила она. – У меня появились кое-какие глубокие мысли.
– Я их запомню. Говори.
– Первое. Мы, несомненно, правы, предполагая, что Мириам эволюционировала от предка-примата. Она слишком близка к нам, чтобы это было не так. Второе. Вывод. Мы должны провести тщательное рентгеновское обследование скелета, чтобы определить, о какой ветви приматов идет речь. Третье. Она и ей подобные живут... как бы это выразиться... в симбиозе с нами – иначе зачем им нужно было бы скрываться? Они берут от нас что-то такое, что мы бы им иначе не отдали.
– Из чего это следует?
– А какой еще у них может быть мотив, чтобы скрываться? Этот вопрос нельзя упускать из виду. Они делают это специально. И, должно быть, это довольно трудно. Ведь совсем непросто так долго оставаться необнаруженными. – Она сделала паузу, как цапля проглотила пару кусков. – Интересно, что они от нас берут. Интересно, узнаем ли мы это когда-нибудь.
Том позавидовал ясности ее мышления. Все это дело она свела к двум важным вопросам.
Внезапно она перестала есть. Уронив вилку на блюдо, она взглянула на него; лицо ее было мертвенно-бледным.
– Давай выбираться отсюда.
Том послушно оплатил счет, и они вышли в толпу, заполнявшую Восемьдесят шестую улицу. Дым вился над лотками с жареными каштанами, из радиоприемников под мышками гуляк неслась музыка диско. Они прошли мимо китайского ресторана, мимо немецкого ресторана, мимо греческого ресторана. Толпа поредела только тогда, когда они свернули за угол, на Вторую авеню.
– Боюсь, мне придется расстаться с обедом.
– Ну и Бог с ним, – он не удивился: она съела столько острой пищи. – Ты сможешь это сделать...
Она подскочила к сточной канавке у тротуара. К счастью, их дом находился рядом, и Херб, швейцар второй смены, видел, как это произошло. Он рысцой подбежал к ним с салфеткой в руке.
– Доктор Робертс! – Его низкий голос был полон удивления. – Господи, вы, должно быть, подхватили желудочный грипп, мадам.
Том держал ее голову. Она вытерла полотенцем вспотевшее лицо. Машины проносились в трех футах от них. Прохожие сновали по тротуару. С ревом промчалась пожарная машина. Сара сильно закашлялась.
– О, я чувствую себя просто ужасно, – простонала она. – Том, я так замерзла!
– Пошли, уложим тебя в постель!
– Вы сможете это сделать, доктор? Хотите, я ее понесу?
Сара с трудом сделала шаг.
– Нет, спасибо, Херб.
Она прошла в холл, буквально вися на руке Тома. В уме он перебирал различные виды пищевого отравления. Для ботулизма это слишком внезапно. Они не заказывали грибов, значит ими отравиться она не могла. Вероятно, старая знакомая – сальмонелла, а может, просто переедание. Ей надо полежать в тепле, и в три секунды она будет на ногах.
– Гонсало, – сказал Херб по местному телефону, – иди присмотри за дверью. Я поеду наверх с врачами.
Они тихо ехали в лифте, слышалось только дыхание Сары.
– Том, сейчас начнется снова! – голос ее дрожал.
Они проезжали девятнадцатый этаж.
– Еще секунду, золотце...
Херб выглядел несчастным – опять убирать лифт. Но до этого не дошло, она смогла добраться до прихожей. Том наполовину сердился на нее, наполовину жалел.. Ей не следовало есть как бегемот, в конце концов. Она от этого пострадала, и он страдал вместе с ней.
– Пошли, малышка, – сказал Том – Пора в кровать. – В ответ он услышал только стон.
Сара совершенно без сил упала на кровать; Том поставил рядом с ней на пол ведро и снабдил строгими инструкциями по его использованию. Затем без лишних слов он убрал прихожую, не испытывая при этом никакой брезгливости. Херб исчез, пока он укладывал ее в постель. Винить его было не в чем.
Вернувшись, он с изумлением увидел, что Сара сидит на кровати.
– Мне лучше, – заявила она, сверкнув глазами – словно бросая ему вызов, если он будет противоречить.
В это мгновение зазвенел дверной звонок.
– Черт побери, им никак не оставить тебя в покое!.. Кто это?
– Снова Херб. Вам пакет, доктор.
Том открыл дверь.
– Посыльный принес это, когда Гонсало заменял меня, доктор Хейвер. – Это была небольшая коробочка, обернутая красивой синей бумагой и обвязанная ленточкой. Она была адресована Саре. Пожав плечами, Том понес ее в спальню.
– Кто мог послать мне подарок?
– Открой, может быть, внутри есть карточка.
Она встряхнула коробку и прислушалась.
– Боишься бомбы, дорогая?
С легкой улыбкой на лице она разорвала обертку. Сразу же комната наполнилась сильным запахом духов. Там было шесть кусков желто-зеленого мыла.
– Господи помилуй, выброси это, – и чем скорее, тем лучше!
– Это прислала Мириам.
– Тебе не кажется, что запах у него... какой-то чрезмерный?..
– Брось, дорогой, запах восхитительный! – Она поднесла кусок мыла к носу и втянула воздух. – Чудесно. Я говорила ей, как оно мне понравилось, когда была у нее. Она просто проявляет внимание.
– Ладно, хватит об этом. Только, Бога ради, заверни его во что-нибудь. Мне надо к нему привыкнуть. – Затем его вдруг осенило. – Бог ты мой, я же знаю, что это за мыло! – Он схватил кусок. Да, именно так, на нем было напечатано: «Бремер и Кросс, торговый дом». Том расхохотался, бросив мыло на кровать.
– Ну и какого черта ты смеешься? Это мыло специально для нее делают.
– О, да! Несомненно! Ты знаешь, что это такое? Мыло гробовщиков. Его используют, чтобы обмывать трупы. Вот откуда я помню этот чертов запах и почему меня от него начинает тошнить. Им мыли бабушку Хейвер, когда я был маленький. Чтобы не воняло в гостиной.
Прикоснувшись к куску мыла, Сара отдернула руку. Том приблизился к ней.
– Ее мыслительные процессы отличаются от наших.
– Но она говорила...
– Кто знает, что она говорила? Ты не можешь утверждать, что понимаешь ее. Может, это какая-то шутка.
После длительного молчания Сара согласилась, что, вероятно, так оно и есть. Она не стала возражать, когда Том выбросил мыло. Тошнота вроде бы прошла, да и лихорадить Сару перестало, так что они не стали выяснять причины ее недомогания.
– Тебе, вероятно, даже не нужно менять электролит, – прокомментировал Том, – или что там у тебя внутри?..
– Отлично. Тем более я даже пить не хочу.
– Подожди, скоро захочешь. О, смотри-ка, – он просматривал телепрограмму, – на тринадцатом в девять «Великие представления». Сейчас ровно девять.
Когда они смотрели телевизор, Том заметил, что Сара потирает правую руку.
– С тобой все в порядке?
– Да...
– Может быть, ты растянула мышцу на улице.
– Она болит у меня весь день. – Сара включила лампу у кровати. – Том, посмотри! – На предплечье у нее была крошечная красная точка.
– Ты сдавала кровь?
– Когда я могла ее сдавать? Может быть, меня кто-то укусил. Могу поспорить, что именно из-за этого я и приболела.
Том внимательно осмотрел ранку. Синяк вдоль вены, краснота самой ранки – все говорило о том, что Саре сделали переливание крови.
– Паук меня, что ли, укусил?! – в сердцах сказала она.
Том подметил раздражение в ее голосе. Она была испугана. Он коснулся ее плеча.
– Если так, то беспокоиться не о чем. Укус незначительный.
– Да. Незначительный...
– Именно так, дорогая. Нет ни сужения зрачков, ни судорог. В случае серьезного укуса паука все эти симптомы обычно налицо.
Она вздохнула.
– Это отвратительно, но я снова невообразимо голодна.
Том не знал, что и сказать. Он перебрал в уме симптомы. Подумал, не сходить ли ей в амбулаторию, но сразу же отбросил эту идею. Симптомы были слишком незначительными. Тысячи людей проходят через пищевое отравление и укусы насекомых – в легкой форме – ив больницы не обращаются. Тем не менее, Том беспокоился. Он посмотрел на ее лицо. Цвет довольно бледный, а его непривычная округлость говорила о легкой отечности. Кожа была холодной и сухой на ощупь.
– Голодна или не голодна, – сказал он наконец, – я думаю, что прежде всего тебе следует поспать. А утром мы плотно позавтракаем.
Она не стала спорить, но в глазах ее появилась тоска. Раздевшись, они устроились в постели. Полистав в течение пяти минут «Тайм», Том выключил свет. Он лежал, слушая, как она ворочается – а ворочалась она довольно долго, – и расслабился только тогда, когда ее дыхание стало глубоким и размеренным. Прикоснувшись к ней, он убедился, что лихорадки у нее нет. Наконец, сон охватил и его.
* * *
Раскатисто загремел гром, и голубая молния осветила потолок. Сара уставилась в темноту, последовавшую за вспышкой. Ей померещилось или на самом деле чей-то силуэт мелькнул в коридоре? Послышался шум дождя. Ветер завывал, огибая здание. Она лежала совершенно тихо, едва дыша, и ждала следующей молнии.
Когда молния блеснула, Сара убедилась – в коридоре пусто. Сердце стало стучать спокойнее. Хорошо, что она не стала будить Тома. Она закрыла рукой глаза. По коже у нее бегали мурашки, все тело ныло, ей было холодно. Она вдруг увидела как наяву: гамбургер «Виг-Мак», бутерброды с жареным мясом и огромный бокал холодной кока-колы. Она всегда с отвращением относилась к таким вещам. Однако видение не исчезало. Глаза ее обратились к часам на шкафчике. С кровати трудно было определить время, но ей показалось, что часы показывают примерно полтретьего.
Неподходящее время для прогулок по Нью-Йорку. Она мысленно представила себе закусочную «Макдональдс» на Восемьдесят шестой улице: несколько посетителей склонились над кофе – наверное, пара полицейских, устроивших себе перерыв. Она даже ощутила запах этого заведения, райский запах.
Медленно и очень осторожно Сара выскользнула из постели. Одно неловкое движение, Том проснется – и она может распроститься с мыслью о еде. «Макдональдс» недалеко; с ней, вероятно, все будет в порядке. Она натянула джинсы и свитер, завязала шнурки туфель. Выходя из квартиры, она заметила, что Том – как обычно – забыл запереть дверь. Она задержалась, закрывая своими ключами оба замка, и пошла к лифту. Для якобы безжалостного карьериста Том был на удивление рассеян.
Двери лифта открылись в пустой холл. Раздавался громоподобный храп – Херб спал на посту. Двери на улицу были заперты, так что Саре придется стучаться, когда она вернется.
Воздух после грозы был свежим, пахло влагой и зеленью. Лишь шелест ветра слышался в ночи. Сара пошла вперед с ощущением, что, решившись выйти на улицу в такой час, она обрела какую-то тайную силу. Пройдя два дома, она свернула на Восемьдесят шестую. Как она и ожидала, «Макдональдс» был открыт, но вопреки ожиданиям – переполнен. Ей пришлось минут пять простоять в очереди, нетерпеливо переступая с ноги на ногу от голода.
Сара заказала два «Биг-Мака», бутерброды с жареным мясом, сладкий пирожок и кока-колу. Схватив еду, она нашла место напротив неуклюжего? молодого человека, который не пожелал даже взглянуть на нее. Оскорбление щелкнув пару раз языком, он встал и скользнул к другому столику. Сара внимательно посмотрела по сторонам – и чуть не рассмеялась: кроме нее, здесь все были «голубыми» – трансвеститы, уткнувшиеся носом в молочные коктейли, мальчики в коже, пожирающие бутерброды с говядиной, мужчины в откровенных платьях до полу, медленно танцующие между столиками.
Сару оставили в покое, чему она была рада. «Биг-Маки» показались ей необычайно хорошими – ароматными и идеально приготовленными. Они даже лучше, чем обычно, гораздо лучше. А кока-кола и бутерброды просто превосходны. Ничего себе заведение – пища для гурманов после захода луны.
Единственное, что помешало ей взять еще пару «Биг-Маков», – это воспоминание о том, что произошло раньше. Она не чувствовала сытости, но здравый смысл советовал ей не переедать. По крайней мере, Том пообещал обильный завтрак. Она представила себе яйца и горячие, с приправами, сосиски, и гору намазанных маслом тостов, и, может быть, оладьи. У нее просто слюнки потекли. На больших часах над прилавком было три часа. Оставалось по меньшей мере четыре часа до того, как она сможет попробовать этот завтрак. Она заставила себя встать и уйти из ресторанчика. Она проведет эти часы, прогуливаясь; ей не хотелось возвращаться в спальню.
Ее недавнее недомогание, казалось, прошло. Снова накрапывал дождь, однако Сара была этому только рада. Так приятно ощущать его всеобъемлющую прохладу. Голод все не проходил, но он лишь добавлял пикантности возникшему у нее чудесному ощущению. Она медленно двинулась в восточном направлении мимо пустых магазинов и темных зданий; более быстрым шагом прошла тихий участок между авеню Йорк и Ист-Энд. Дома здесь были более старые, а огней гораздо меньше. Поперек Ист-Энд-авеню отбрасывал мрачную тень парк Карла Шурца. Своими старыми фонарями, освещавшими дорожки, и туманом, висевшим под высокими деревьями, этот парк воскресил в ее памяти детство – она жила тогда в Саванне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44