где-нибудь в чаще леса или на берегу озера, когда передний план словно уходит в никуда. Три часа утра было его любимым временем.
Доехав до верхнего края дамбы - узкой кромки, на которой могло поместиться только колесо мотоцикла, он выключил фару. Отражение света в тумане будет его ослеплять. С выключенной фарой он видел черноту с обеих сторон, а в середине - светлую полоску дамбы. Он вел колесо по середине. Было опасно, но сейчас ему и нужна была опасность - вновь требовалось что-то победить. Не обязательно кулаком или пистолетом - неважно как, но он вынужден был совершать что-то опасное, ощущать поток адреналина. И побеждать!
Раньше он никогда не ездил по верхнему краю дамбы. Он не знал, какова ее длина, не мог так далеко видеть. Но ехать нужно быстро, чтобы не свалиться на сторону. Жутко, но, черт возьми, стоит попытаться!
Рейджен рванул с места и погнал по узкой полоске. Благополучно добравшись до конца, он развернулся и поехал обратно. А потом мчался по шоссе, что-то кричал под рев мотора, плакал, и слезы катились по его щекам, сдуваемые встречным ветром.
Рейджен вернулся домой, и ему приснился сон, что в него стреляли и он умирал на мосту, потому что Учитель растерялся и позволил им всем умереть.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
• 1 •
В понедельник, 17 сентября, в день слушания, когда писатель шел по коридору отделения" интенсивной терапии и увидел ожидавшего его Билли, по улыбке, ясному взгляду и кивку головы стало ясно, что перед ним вновь стоит Учитель. Они с удовольствием пожали друг другу руки.
- Рад встрече, - сказал писатель. - Давно не виделись, а?
- Много всего случилось за это время.
- Тогда поговорим? Пока не пришли Голдсберри и Томпсон.
Они вошли в небольшую комнату, и Учитель рассказал писателю о покушении, о «распаде», о том, что Аллен арендовал спортивную машину, чтобы уехать в Лексингтон лечиться у доктора Уилбур, как только судья отзовет решение о виновности.
- Кто говорил со мной весь этот месяц, выдавая себя за Учителя?
- Аллен, - признался Миллиган. - Извините. Артур сказал, что вы расстроитесь, узнав, что я опять «распался». Эмоции других обычно его не касаются. Я думаю, на трезвость ума Артура повлияло покушение.
Они беседовали, пока не пришли Голдсберри и Томпсон, а потом все вместе поехали в Ланкастер, в суд округа Фэрфилд.
Голдсберри и Томпсон предъявили суду письменные показания под присягой, которые дали доктора Джордж Хардинг, Корнелия Уилбур, Стелла Кэролин и Дэвид Кол, а также психолог Дороти Тернер. Все они единогласно заявили, что «с точки зрения медицины есть уверенность», что Билли Миллиган при нападениях в придорожных местах отдыха и при ограблении аптечного магазина Грея в декабре 1974 года и в январе 1975 года был психически больной множественной личностью. Они считали, что в то время он, вероятно, был не в состоянии помогать адвокату Джорджу Келлнеру в своей защите.
Окружной прокурор Фэрфилда, мистер Льюз, вызвал только доктора Гарольда Т. Брауна, который показал под присягой, что он лечил Билли, когда тому было пятнадцать лет, и поместил его в государственную клинику в Коламбусе на три месяца. Он сказал, что в свете последних достижений медицины изменил бы поставленный им тогда диагноз: истерический невроз с пассивно-агрессивными проявлениями - на новый диагноз: диссоциативное нарушение с возможной множественностью личности. Однако Браун показал на суде, что он был направлен прокурором в Афины, чтобы побеседовать с Билли, и во время этого визита Билли Миллиган казался сознающим свои поступки. Браун сказал, что Миллиган в действительности мог и не быть множественной личностью, поскольку множественные личности не предполагают знание о поступках других «я».
Когда они вышли из зала суда, Голдсберри и Томпсон были настроены оптимистически, и Билли был в приподнятом настроении. Он был уверен, что судья Джексон посчитает показания четырех весьма уважаемых психиатров и психолога более весомыми, чем показания доктора Брауна.
Судья сказал журналисту, что через две недели он примет решение.
18 сентября, видя волнение Билли после возвращения из Ланкастера и зная о его страхе подвергнуться новому нападению, доктор Кол дал ему отпуск. Билли понимал, что в доме сестры, как и в клинике, он будет легкой мишенью. Поэтому было решено, что он остановится в придорожном мотеле Хокинг-Вэлли, в соседнем городке Нельсонвилле. Он возьмет мольберт, краски, холст и спокойно порисует.
Билли зарегистрировался в мотеле под вымышленным именем и постарался расслабиться. Однако напряжение было слишком велико. Рисуя, он слышал голоса. Проверив комнату и зал, он решил, что это в его голове - его собственные голоса. Он попытался не слушать их, сконцентрировавшись на работе кистью, но голоса не умолкали. Это не был Рейджен или Артур. Он сразу узнал бы их по акценту. Наверно, это были «нежелательные». Неужели с ним снова что-то не так? Он не мог работать, не мог спать, боялся вернуться к Кэти или в Афины.
В среду он позвонил Майку Рупу и попросил его приехать. Когда Руп приехал и увидел, как Билли нервничает, он позвонил доктору Колу.
- Все равно у вас ночное дежурство, - сказал Кол. - Оставайтесь с ним сегодня, а завтра возвращайтесь вместе.
В присутствии Майка Рупа Билли успокоился. Они выпили немного в баре, и Билли рассказал о своей надежде - лечиться у врача Сивиллы.
- Я лягу в клинику на пару недель, пока доктор Уилбур не скажет, что я могу жить в квартире один. Мне кажется, я смогу, потому что, даже когда у меня возникают затруднения, я в состоянии действовать. Потом я начну лечение и буду выполнять все ее рекомендации.
Руп слушал, как он говорил о своих планах на будущее, о новой жизни, которая его ждет, если судья Джексон реабилитирует его в Ланкастере. Они проговорили всю ночь и заснули только под утро. В четверг, после позднего завтрака, поехали обратно в клинику.
Билли сидел в холле и думал о том, что он уже ничего не может делать как следует. Он чувствовал себя тупицей, потому что терял все, что давали ему его другие личности: ум Артура, силу Рейджена, красноречие Аллена, знание электроники, которые имел Томми. Он чувствовал, что все больше и больше глупеет, ему становилось все труднее. Им овладевали подавленность и страх; шумы в голове усилились, цвета стали невыносимо яркими. Захотелось пойти в свою комнату, броситься на кровать и кричать, кричать, кричать…
На следующий день, когда Ванда Пенкейк заканчивала свой ленч в кафетерии, ее приятель вскочил со стула и подбежал к окну. Ванда повернулась и посмотрела в окно, пытаясь сквозь пелену дождя разглядеть, что такое он там увидел.
- Я видел кого-то, - сказал он, указывая на окно. - Парень в коричневом плаще бежал по мосту на Ричленд-авеню, а потом спрыгнул с моста.
- Где?
Она встала на цыпочки, вытянувшись, но ничего не увидела сквозь залитое дождем стекло - лишь машину, стоящую на мосту. Из нее вышел водитель, посмотрел через парапет, вернулся к машине, потом опять подошел к парапету и стал смотреть вниз, словно следил за кем-то или за чем-то там, внизу. Ванде стало нехорошо.
- Пойду-ка гляну, где там Билли.
Она осмотрела все отделение, спрашивая персонал, пациентов, - никто его не видел; потом проверила его комнату. Коричневого плаща в шкафу не было. Шарлотта Джонсон, заведующая секцией, пришла на сестринский пост и сказала, что ей позвонил один служащий, который был в это время в городе и видел Билли на Ричленд-авеню. Доктор Кол появился из кабинета. Ему позвонили, что видели Билли на мосту.
Все закричали разом. Они не хотели, чтобы за ним пошли охранники, потому что форма напугает Билли.
- Я пойду, - сказала Ванда, схватив пальто.
Охранник Клайд Барнхарт довез ее до моста. Она спустилась вниз и стала смотреть под мостом, среди труб. Потом пошла вдоль берега, оглядываясь по сторонам. Ничего. Вернувшись, Ванда увидела водителя той машины и удивилась, что он еще здесь.
- Вы видели парня в коричневом плаще? - спросила она.
Он показал на университетский Конференц-холл, стоящий неподалеку. Охранник подвез ее к этому современному зданию из кирпича и стекла, в форме именинного торта, украшенного куполом.
- Вот он! - Барнхарт указал на бетонную галерею, опоясывающую здание на уровне четвертого этажа.
- Ждите здесь, - сказала ему Ванда. - Я сама поговорю.
- Не входите с ним в здание, не оставайтесь наедине, - предупредил Барнхарт.
Ванда взбежала по пандусу и увидела Билли. Он ходил от двери к двери, пытаясь войти в здание.
- Билли! - крикнула она, сбегая с пандуса на галерею. - Постой!
Он не отвечал. Она попробовала другие имена:
- Денни! Аллен! Томми!
Он не обращал на нее внимания, быстро передвигаясь по галерее и пробуя открыть одну дверь за другой, пока наконец не нашел открытую дверь и исчез внутри здания. Ванда никогда не бывала внутри комплекса. Испугавшись, не зная, чего от него ждать, и не понимая, почему вообще Билли оказался здесь, она кинулась за ним и догнала у подножия лестницы. Он уже начал подниматься по крутой лестнице. Ванда осталась стоять внизу.
- Спускайся, Билли.
- Иди к черту, какой я тебе Билли!
Она никогда раньше не видела, чтобы он жевал жвачку, но сейчас он жевал, громко и быстро, чавкая при этом.
- Кто же ты? - спросила она.
- Стив.
- Что ты здесь делаешь?
- Не видишь, что ли? Хочу подняться наверх.
- Зачем?
- Прыгать буду.
- Спускайся вниз, Стив, давай поговорим. Билли не спускался, хотя она пыталась урезонить его.
Это было бесполезно. Ванде показалось, что он хочет покончить с собой. Она заметила, насколько он изменился: дерзкие манеры, высокий голос, быстрая речь, самоуверенность на лице и в тоне.
- Я пойду в ванную, - сказал он и прошел в дверь туалета.
Ванда бросилась к выходу, выбежала на край дорожки посмотреть, там ли Клайд с машиной. Охранника не было. Вернувшись в здание, она увидела, что Стив вышел из туалета и вошел в другую дверь. Она хотела войти за ним, но он заперся изнутри. Ванда увидела на стене телефон, набрала номер клиники и попросила доктора Кола.
- Я не знаю, что делать, - сказала она. - Теперь он Стив и говорит, что хочет убить себя.
- Успокойте его, - велел Кол. - Скажите, что все будет хорошо. Скажите ему, что не будет так плохо, как он думает. Он сможет поехать в Кентукки лечиться у доктора Уилбур. Скажите ему, чтобы он вернулся.
Ванда повесила трубку и подошла к двери - стучала, звала:
- Стив! Открой дверь! Доктор Кол говорит, что ты поедешь в Кентукки!
Через некоторое время проходящий мимо студент открыл дверь. Ванда увидела, что та ведет в узкий круговой коридор. Она бросилась в коридор, на бегу заглядывая в кабинеты и холлы, чувствуя себя словно на карусели в кошмарном сне.
«Не могу найти его. Ищи. Продолжай».
Пробегая мимо двух беседующих студентов, Ванда крикнула:
- Вы не видели здесь парня? Высокого, в коричневом мокром плаще.
Один из них показал:
- Вроде бы туда пошел…
Она продолжала бежать по этому кругу, время от времени проверяя двери, выходящие на улицу, на случай, если он вдруг вышел из здания. Наконец она увидела Миллигана на внешней галерее.
- Стив! - закричала Ванда. - Подожди минутку! Мне надо поговорить с тобой!
- Не о чем нам говорить.
Ванда обежала его и встала между ним и бетонной балюстрадой, чтобы не дать ему прыгнуть.
- Доктор Кол говорит, чтобы ты вернулся.
- Да пошел он, этот толстобрюхий сукин сын!
- Он говорит, что все не так плохо, как ты думаешь.
- Уж куда там. Черта с два!
Он ходил взад-вперед, с ожесточением жуя резинку.
- Доктор Кол говорит, что ты сможешь поехать в Кентукки и доктор Уилбур поможет тебе.
- Сам он псих, и другие психиатры не лучше! Болтают какую-то чепуху о множественной личности! Это же бред. Дурака из меня делают.
Он сдернул с себя мокрый плащ, растянул его на большом оконном стекле и размахнулся кулаком, чтобы разбить окно. Ванда кинулась к нему, поймала за руку и повисла на ней, чтобы он не вывернулся. Она знала, что стекло ему нужно, чтобы зарезаться, хотя оно было очень толстым и его трудно было разбить. Скорее он сломал бы руку. Ванда прилипла к Миллигану, а тот старался стряхнуть ее.
Пока они боролись, Ванда старалась уговорить его вернуться, но Стив ничего не слышал. Намокнув от него и замерзнув, она наконец сказала:
- Слушай, я устала. Выбирай: или идешь со мной, или получишь по яйцам.
- Ты не сделаешь этого, - недоверчиво протянул Стив.
- Сделаю, - сказала она, не отпуская его руки. - Считаю до трех. Если не пойдешь со мной в клинику, я тебя ударю.
- Но я с женщинами не дерусь.
- Раз… два…
Ванда отвела колено для удара, Миллиган скрестил ноги, чтобы защититься.
- Ведь ты не ударишь, да?
- Ударю.
- Все равно я сделаю это, - сказал он. - Пойду наверх.
- Нет, не пойдешь. Не пущу!
Миллигану все-таки удалось освободиться, и он побежал к бетонной балюстраде. До земли было три пролета. Когда он добежал до края, Ванда рванулась к нему, одной рукой схватила за шею, другой за пояс и прижала к бетону, разорвав рубашку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Доехав до верхнего края дамбы - узкой кромки, на которой могло поместиться только колесо мотоцикла, он выключил фару. Отражение света в тумане будет его ослеплять. С выключенной фарой он видел черноту с обеих сторон, а в середине - светлую полоску дамбы. Он вел колесо по середине. Было опасно, но сейчас ему и нужна была опасность - вновь требовалось что-то победить. Не обязательно кулаком или пистолетом - неважно как, но он вынужден был совершать что-то опасное, ощущать поток адреналина. И побеждать!
Раньше он никогда не ездил по верхнему краю дамбы. Он не знал, какова ее длина, не мог так далеко видеть. Но ехать нужно быстро, чтобы не свалиться на сторону. Жутко, но, черт возьми, стоит попытаться!
Рейджен рванул с места и погнал по узкой полоске. Благополучно добравшись до конца, он развернулся и поехал обратно. А потом мчался по шоссе, что-то кричал под рев мотора, плакал, и слезы катились по его щекам, сдуваемые встречным ветром.
Рейджен вернулся домой, и ему приснился сон, что в него стреляли и он умирал на мосту, потому что Учитель растерялся и позволил им всем умереть.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
• 1 •
В понедельник, 17 сентября, в день слушания, когда писатель шел по коридору отделения" интенсивной терапии и увидел ожидавшего его Билли, по улыбке, ясному взгляду и кивку головы стало ясно, что перед ним вновь стоит Учитель. Они с удовольствием пожали друг другу руки.
- Рад встрече, - сказал писатель. - Давно не виделись, а?
- Много всего случилось за это время.
- Тогда поговорим? Пока не пришли Голдсберри и Томпсон.
Они вошли в небольшую комнату, и Учитель рассказал писателю о покушении, о «распаде», о том, что Аллен арендовал спортивную машину, чтобы уехать в Лексингтон лечиться у доктора Уилбур, как только судья отзовет решение о виновности.
- Кто говорил со мной весь этот месяц, выдавая себя за Учителя?
- Аллен, - признался Миллиган. - Извините. Артур сказал, что вы расстроитесь, узнав, что я опять «распался». Эмоции других обычно его не касаются. Я думаю, на трезвость ума Артура повлияло покушение.
Они беседовали, пока не пришли Голдсберри и Томпсон, а потом все вместе поехали в Ланкастер, в суд округа Фэрфилд.
Голдсберри и Томпсон предъявили суду письменные показания под присягой, которые дали доктора Джордж Хардинг, Корнелия Уилбур, Стелла Кэролин и Дэвид Кол, а также психолог Дороти Тернер. Все они единогласно заявили, что «с точки зрения медицины есть уверенность», что Билли Миллиган при нападениях в придорожных местах отдыха и при ограблении аптечного магазина Грея в декабре 1974 года и в январе 1975 года был психически больной множественной личностью. Они считали, что в то время он, вероятно, был не в состоянии помогать адвокату Джорджу Келлнеру в своей защите.
Окружной прокурор Фэрфилда, мистер Льюз, вызвал только доктора Гарольда Т. Брауна, который показал под присягой, что он лечил Билли, когда тому было пятнадцать лет, и поместил его в государственную клинику в Коламбусе на три месяца. Он сказал, что в свете последних достижений медицины изменил бы поставленный им тогда диагноз: истерический невроз с пассивно-агрессивными проявлениями - на новый диагноз: диссоциативное нарушение с возможной множественностью личности. Однако Браун показал на суде, что он был направлен прокурором в Афины, чтобы побеседовать с Билли, и во время этого визита Билли Миллиган казался сознающим свои поступки. Браун сказал, что Миллиган в действительности мог и не быть множественной личностью, поскольку множественные личности не предполагают знание о поступках других «я».
Когда они вышли из зала суда, Голдсберри и Томпсон были настроены оптимистически, и Билли был в приподнятом настроении. Он был уверен, что судья Джексон посчитает показания четырех весьма уважаемых психиатров и психолога более весомыми, чем показания доктора Брауна.
Судья сказал журналисту, что через две недели он примет решение.
18 сентября, видя волнение Билли после возвращения из Ланкастера и зная о его страхе подвергнуться новому нападению, доктор Кол дал ему отпуск. Билли понимал, что в доме сестры, как и в клинике, он будет легкой мишенью. Поэтому было решено, что он остановится в придорожном мотеле Хокинг-Вэлли, в соседнем городке Нельсонвилле. Он возьмет мольберт, краски, холст и спокойно порисует.
Билли зарегистрировался в мотеле под вымышленным именем и постарался расслабиться. Однако напряжение было слишком велико. Рисуя, он слышал голоса. Проверив комнату и зал, он решил, что это в его голове - его собственные голоса. Он попытался не слушать их, сконцентрировавшись на работе кистью, но голоса не умолкали. Это не был Рейджен или Артур. Он сразу узнал бы их по акценту. Наверно, это были «нежелательные». Неужели с ним снова что-то не так? Он не мог работать, не мог спать, боялся вернуться к Кэти или в Афины.
В среду он позвонил Майку Рупу и попросил его приехать. Когда Руп приехал и увидел, как Билли нервничает, он позвонил доктору Колу.
- Все равно у вас ночное дежурство, - сказал Кол. - Оставайтесь с ним сегодня, а завтра возвращайтесь вместе.
В присутствии Майка Рупа Билли успокоился. Они выпили немного в баре, и Билли рассказал о своей надежде - лечиться у врача Сивиллы.
- Я лягу в клинику на пару недель, пока доктор Уилбур не скажет, что я могу жить в квартире один. Мне кажется, я смогу, потому что, даже когда у меня возникают затруднения, я в состоянии действовать. Потом я начну лечение и буду выполнять все ее рекомендации.
Руп слушал, как он говорил о своих планах на будущее, о новой жизни, которая его ждет, если судья Джексон реабилитирует его в Ланкастере. Они проговорили всю ночь и заснули только под утро. В четверг, после позднего завтрака, поехали обратно в клинику.
Билли сидел в холле и думал о том, что он уже ничего не может делать как следует. Он чувствовал себя тупицей, потому что терял все, что давали ему его другие личности: ум Артура, силу Рейджена, красноречие Аллена, знание электроники, которые имел Томми. Он чувствовал, что все больше и больше глупеет, ему становилось все труднее. Им овладевали подавленность и страх; шумы в голове усилились, цвета стали невыносимо яркими. Захотелось пойти в свою комнату, броситься на кровать и кричать, кричать, кричать…
На следующий день, когда Ванда Пенкейк заканчивала свой ленч в кафетерии, ее приятель вскочил со стула и подбежал к окну. Ванда повернулась и посмотрела в окно, пытаясь сквозь пелену дождя разглядеть, что такое он там увидел.
- Я видел кого-то, - сказал он, указывая на окно. - Парень в коричневом плаще бежал по мосту на Ричленд-авеню, а потом спрыгнул с моста.
- Где?
Она встала на цыпочки, вытянувшись, но ничего не увидела сквозь залитое дождем стекло - лишь машину, стоящую на мосту. Из нее вышел водитель, посмотрел через парапет, вернулся к машине, потом опять подошел к парапету и стал смотреть вниз, словно следил за кем-то или за чем-то там, внизу. Ванде стало нехорошо.
- Пойду-ка гляну, где там Билли.
Она осмотрела все отделение, спрашивая персонал, пациентов, - никто его не видел; потом проверила его комнату. Коричневого плаща в шкафу не было. Шарлотта Джонсон, заведующая секцией, пришла на сестринский пост и сказала, что ей позвонил один служащий, который был в это время в городе и видел Билли на Ричленд-авеню. Доктор Кол появился из кабинета. Ему позвонили, что видели Билли на мосту.
Все закричали разом. Они не хотели, чтобы за ним пошли охранники, потому что форма напугает Билли.
- Я пойду, - сказала Ванда, схватив пальто.
Охранник Клайд Барнхарт довез ее до моста. Она спустилась вниз и стала смотреть под мостом, среди труб. Потом пошла вдоль берега, оглядываясь по сторонам. Ничего. Вернувшись, Ванда увидела водителя той машины и удивилась, что он еще здесь.
- Вы видели парня в коричневом плаще? - спросила она.
Он показал на университетский Конференц-холл, стоящий неподалеку. Охранник подвез ее к этому современному зданию из кирпича и стекла, в форме именинного торта, украшенного куполом.
- Вот он! - Барнхарт указал на бетонную галерею, опоясывающую здание на уровне четвертого этажа.
- Ждите здесь, - сказала ему Ванда. - Я сама поговорю.
- Не входите с ним в здание, не оставайтесь наедине, - предупредил Барнхарт.
Ванда взбежала по пандусу и увидела Билли. Он ходил от двери к двери, пытаясь войти в здание.
- Билли! - крикнула она, сбегая с пандуса на галерею. - Постой!
Он не отвечал. Она попробовала другие имена:
- Денни! Аллен! Томми!
Он не обращал на нее внимания, быстро передвигаясь по галерее и пробуя открыть одну дверь за другой, пока наконец не нашел открытую дверь и исчез внутри здания. Ванда никогда не бывала внутри комплекса. Испугавшись, не зная, чего от него ждать, и не понимая, почему вообще Билли оказался здесь, она кинулась за ним и догнала у подножия лестницы. Он уже начал подниматься по крутой лестнице. Ванда осталась стоять внизу.
- Спускайся, Билли.
- Иди к черту, какой я тебе Билли!
Она никогда раньше не видела, чтобы он жевал жвачку, но сейчас он жевал, громко и быстро, чавкая при этом.
- Кто же ты? - спросила она.
- Стив.
- Что ты здесь делаешь?
- Не видишь, что ли? Хочу подняться наверх.
- Зачем?
- Прыгать буду.
- Спускайся вниз, Стив, давай поговорим. Билли не спускался, хотя она пыталась урезонить его.
Это было бесполезно. Ванде показалось, что он хочет покончить с собой. Она заметила, насколько он изменился: дерзкие манеры, высокий голос, быстрая речь, самоуверенность на лице и в тоне.
- Я пойду в ванную, - сказал он и прошел в дверь туалета.
Ванда бросилась к выходу, выбежала на край дорожки посмотреть, там ли Клайд с машиной. Охранника не было. Вернувшись в здание, она увидела, что Стив вышел из туалета и вошел в другую дверь. Она хотела войти за ним, но он заперся изнутри. Ванда увидела на стене телефон, набрала номер клиники и попросила доктора Кола.
- Я не знаю, что делать, - сказала она. - Теперь он Стив и говорит, что хочет убить себя.
- Успокойте его, - велел Кол. - Скажите, что все будет хорошо. Скажите ему, что не будет так плохо, как он думает. Он сможет поехать в Кентукки лечиться у доктора Уилбур. Скажите ему, чтобы он вернулся.
Ванда повесила трубку и подошла к двери - стучала, звала:
- Стив! Открой дверь! Доктор Кол говорит, что ты поедешь в Кентукки!
Через некоторое время проходящий мимо студент открыл дверь. Ванда увидела, что та ведет в узкий круговой коридор. Она бросилась в коридор, на бегу заглядывая в кабинеты и холлы, чувствуя себя словно на карусели в кошмарном сне.
«Не могу найти его. Ищи. Продолжай».
Пробегая мимо двух беседующих студентов, Ванда крикнула:
- Вы не видели здесь парня? Высокого, в коричневом мокром плаще.
Один из них показал:
- Вроде бы туда пошел…
Она продолжала бежать по этому кругу, время от времени проверяя двери, выходящие на улицу, на случай, если он вдруг вышел из здания. Наконец она увидела Миллигана на внешней галерее.
- Стив! - закричала Ванда. - Подожди минутку! Мне надо поговорить с тобой!
- Не о чем нам говорить.
Ванда обежала его и встала между ним и бетонной балюстрадой, чтобы не дать ему прыгнуть.
- Доктор Кол говорит, чтобы ты вернулся.
- Да пошел он, этот толстобрюхий сукин сын!
- Он говорит, что все не так плохо, как ты думаешь.
- Уж куда там. Черта с два!
Он ходил взад-вперед, с ожесточением жуя резинку.
- Доктор Кол говорит, что ты сможешь поехать в Кентукки и доктор Уилбур поможет тебе.
- Сам он псих, и другие психиатры не лучше! Болтают какую-то чепуху о множественной личности! Это же бред. Дурака из меня делают.
Он сдернул с себя мокрый плащ, растянул его на большом оконном стекле и размахнулся кулаком, чтобы разбить окно. Ванда кинулась к нему, поймала за руку и повисла на ней, чтобы он не вывернулся. Она знала, что стекло ему нужно, чтобы зарезаться, хотя оно было очень толстым и его трудно было разбить. Скорее он сломал бы руку. Ванда прилипла к Миллигану, а тот старался стряхнуть ее.
Пока они боролись, Ванда старалась уговорить его вернуться, но Стив ничего не слышал. Намокнув от него и замерзнув, она наконец сказала:
- Слушай, я устала. Выбирай: или идешь со мной, или получишь по яйцам.
- Ты не сделаешь этого, - недоверчиво протянул Стив.
- Сделаю, - сказала она, не отпуская его руки. - Считаю до трех. Если не пойдешь со мной в клинику, я тебя ударю.
- Но я с женщинами не дерусь.
- Раз… два…
Ванда отвела колено для удара, Миллиган скрестил ноги, чтобы защититься.
- Ведь ты не ударишь, да?
- Ударю.
- Все равно я сделаю это, - сказал он. - Пойду наверх.
- Нет, не пойдешь. Не пущу!
Миллигану все-таки удалось освободиться, и он побежал к бетонной балюстраде. До земли было три пролета. Когда он добежал до края, Ванда рванулась к нему, одной рукой схватила за шею, другой за пояс и прижала к бетону, разорвав рубашку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67