Позже К. скажет: «Мысль отравляет» и «Мысль извращает». Эти прямые заявления без объяснения непонятны. Мысль извращает, потому что она «разбита», «фрагментирована». Безусловно, К. имел в виду психологическую мысль. Мысль необходима для практических целей, как и память.
В «Немедленно измениться» К. высказал свое отношение к сексу, отвечая на вопрос: «Возможен ли секс без этого желания мысли?»:
«Следует выяснить самим. Секс играет исключительную роль в жизни, поскольку это, возможно, — единственный глубокий, из первых рук имеющийся у нас опыт. Интеллектуально и эмоционально можно имитировать, следовать, соглашаться. В наших отношениях есть боль и борьба, а в сексе этого нет. И будучи таким иным и прекрасным, секс привязывает нас, и он становится цепью. Он связывает нас тем, что требует продолжения — опять происходит действие разделения. Человек так связан — интеллектуально, в семье, в обществе, социальной моралью, религиозными санкциями — так связан, что только в сексе остается свобода и насыщенность. Поэтому ему придают такое значение. Если бы повсюду была свобода, не было бы тогда такого страстного желания, такой проблемы. Мы создаем проблему, поскольку не можем получить его в достаточном количестве, или чувствуя вину, когда он есть, или потому, что, занимаясь сексом, можем нарушить установленные обществом законы. Старое общество называет новое обществом вседозволенности, поскольку для нового общества секс — часть жизни. Когда ум освобождается от бремени подражания, авторитета, конформизма и религиозных предписаний, секс занимает свое место, но он не должен быть всепоглощающим. Отсюда следует, что для любви существенна свобода — не свобода мятежа, не свобода делать что хочется, не потворство страстным желаниям, открытое или тайное, а свобода, которая приходит с пониманием всей структуры и природы секса. Тогда эта свобода — любовь».
Зимой 1971 года К. отменил поездку в Индию, не из-за опасности войны между Индией и Пакистаном, а потому что, как говорил он Мери Зимбалист, тело его «до костей устало», требуя догнать ум, бурлящий от энергии». В течение нескольких недель, таким образом, с 20 ноября, он находился на полном отдыхе в доме Мери в Малибу, ходя в кино, гуляя по пляжу, смотря телевизор и читая детективы. Но всегда, когда он спокойно отдыхал, у него болела голова; часто он часами бодрствовал ночью из-за силы медитации и по нескольку раз он снова пробуждался с чувством «особенного удовольствия», с чувством того, что комната наполнена «возвышенными святыми существами». Очевидно, «процесс» шел в легкой форме без «уходов». Он чувствовал, что мозг его будто расширяется, поскольку «исключительный свет горел в уме». В то же время он заявлял, что никогда так хорошо не отдыхал со времен войны. Его тело обрело такую чувствительность, что как-то вечером, смотря телевизор, «он ушел далеко» и был так потрясен, когда Мери заговорила с ним, он начал трястись, и его продолжало трясти всю ночь .
Подобные медитации имели такую силу, что заставляли его бодрствовать часами, продолжаясь вплоть до того, как он отправился проводить беседы в Нью-Йорк в мае 1972 года.
В тот год в издательстве «Восточный Лонгман» вышла первая книга Кришнамурти в Индии «Традиция и революция», редакторами которой были Пупул Джаякар и Сунанда Патмардан. Она составлена из 30 диалогов, которые в 1970 — 71 г.г. велись в Нью-Дели, Мадрасе, Долине Риши и Бомбее с маленькой группой людей — художниками, политиками, саньясинами и учеными индусами — всеми теми, с кем встречался К., возвратившись в Индию в 1947 году. Хотя в этих дискуссиях не было сказано ничего нового, подход был иным, освежающим из-за словаря индийских слов. Особенно памятен такой абзац: «Есть один путь встретиться с печалью. Бегство, знакомое нам всем, путь, позволяющий уйти от величия печали. Единственный путь избежать печали — не сопротивляться, не делать движения в сторону от нее, вовне или внутри, полностью остаться с печалью, не стремясь выйти за ее пределы».
Индийским последователям К. всегда хотелось считать его индусом, поскольку он был рожден в индийском теле, хотя сам К. не причислял себя к какой-нибудь расе или национальности, равно как и религии. Индийский паспорт затруднял получение виз в Европу и Америку, поэтому он обрадовался, когда в 1977 году получил так называемую «грин-кард», обеспечивающую безвизовый въезд в Америку.
К. остановился на несколько дней в феврале 1973 года в Броквуде по пути из Бомбея в Лос-Анджелес. Написание моей книги о нем, которую я планировала в качестве первого тома трехтомной биографии, шло полным ходом, но в меня закрались опасения о целесообразности ее опубликования, история получалась и безумной, и святой; вот почему я приехала в Броквуд на один день, чтобы переговорить с К. Оставшись с ним наедине после ланча в большой гостиной Западного крыла, части дома, где он жил в Англии (он сидел на твердом стуле, как любил, придвинувшись к дивану, на котором сидела я), я поделилась с ним своими сомнениями. Он ответил сразу же: «А вы не чувствуете этого в комнате? Вот и ответ». Я человек отнюдь не мнительный, но в тот момент я почувствовала в комнате легкую пульсацию, которая могла легко быть плодом моего воображения. Он явно чувствовал ее в присутствующем и констатировал это. «Что это?» — спросила я. «Эта сила? Которая за тобой? Я знаю, ты всегда была защищена, но кто или что защищает тебя? Она там, будто за занавесью, — ответил он, протянув позади себя руку, будто желая дотронуться до невидимого занавеса, — я мог бы поднять это, но чувствую, что не должен».
Когда я ушла днем, К. пошел в свою комнату отдохнуть. Моя дочь, которая привезла меня на машине из Лондона, нетерпеливо ждала снаружи в машине. Попрощавшись с обитателями школы, я вынуждена была вернуться в Западное крыло, чтобы взять из раздевалки пальто. Когда я проходила мимо открытой двери гостиной, с одной лишь мыслью поторопиться, на меня обрушилась какая-то волна, ужасная по силе. Была ли она враждебна ко мне? Единственное, что я знаю, так это то, что она не выдумана и не плод самовнушения. Я пришла к выводу, что она не враждебна лично мне. Будто бы меня засосало пропеллером. Была ли то сила, энергия, часто проходившая сквозь К.? Тогда я не знала, что год назад, в Охай К. спросили на ту же тему — о силе, которая за ним — члены попечительского совета американского фонда, из которых наиболее известными были Эрна Лиллифелт и ее муж Теодор, проживавшие в Охай; вряд ли можно было бы начать Фонд без Эрны.
К. ответил на вопрос, говоря о себе в третьем лице: «Во-первых, мы спрашиваем о том, о чем К. сам себя никогда не спрашивал. Он никогда не спрашивал: „Кто я?“ Я чувствую, что мы вторгаемся туда, где здравый ум теряет способность понять, что совсем не означает будто я что-то скрываю. Что-то есть. Слишком огромное, чтобы облечь в слова. Был и есть громадный резервуар, который, если бы человеческий разум мог прикоснуться, раскрыл бы нечто, что не способны открыть ни интеллектуальная мифология, ни изобретение, ни догма. Я не делаю из этого тайны, это был бы глупый детский прием, подлая вещь, потому что тогда эксплуатировались бы люди. Либо создается загадка, где ее нет, либо есть что-то, к чему нужно приближаться с огромной точностью и осторожностью. Здравому уму такого не дано. Это есть, это здесь, но к нему нельзя подойти, нельзя пригласить его. Это не достижение. Это нечто, недосягаемое для ума».
К. больше всего рассердило то, что на той встрече выразили мнение, что он, возможно, медиум. «Конечно же нет; это очевидно. Такое объяснение слишком детское, незрелое». Беспокоит ли его, спросили К., то, что его используют? «Нет. Ведь бензоколонкой пользуются многие». В свою очередь он сам поставил вопрос: «Разве что-нибудь происходит в мозгу, что для меня нежелательно, — опыт, подобный Охай и другим местам? Например, я проснулся в 3.30 с ощущением огромного чувства энергии, взрывающейся энергии, великой красоты, когда происходили разные вещи. Такое продолжается все время, когда тело не слишком устало». Более подробно пробуждение ночью К. описала Мери Зимбалист.
Она сделала запись и переслала мне письмом: «Я проснулся в 3 часа с чувством необычной силы, света, горящего в уме. Не было наблюдателя. Опыт шел снаружи, но наблюдатель не был проявлен. Было только то и ничего более. Сила проникала во все существо. Я сел в постели; так продолжалось 3 часа».Он говорил Мери, что часто просыпался с удивительным чувством новой и огромной энергии. Несколько лет спустя он попросил ее записать еще один свой опыт, о чем я получила письменное сообщение:
«Прежде, чем начать асаны , К. обычно сидит спокойно, ни о чем не думая. Но этим утром произошло нечто странное, неожиданное и незваное — такое, впрочем, не зовут. Оно появилось внезапно, как будто в самом центре мозга, в голове, прямо в середине появилось огромное пространство с невообразимой энергией. Оно было там, но ничего не зарегистрировалось, потому что при регистрации энергия теряется. Если это так можно назвать, то была чистая энергия в безграничном состоянии, пространство, имевшее лишь безбрежность. Неизвестно сколько так продолжалось, но оно было все утро, и в момент, когда я пишу, слово оформляется и отвердевает. На самом деле, слова бессильны описать это».
Описание энергии, которое дал К., нужно внимательно читать в связи с тем заявлением, которое было записано на магнитофон непосредственно перед его смертью.
БУДУЩЕЕ СЕЙЧАС
В 1973 году вышло в свет еще две книги К.; к этому времени на них практически перестали появляться рецензии, хотя книги по-прежнему хорошо распродавались. Можно представить как нелегко рецензировать книги К.; неизвестный для К. Джон Стюарт Коллинс, тем не менее, принял вызов, поместив рецензию на первую брошюру «За пределами насилия» в «Санди Телеграф» в марте 1973 года:
«Для того, чтобы быть освежающим, нужно быть свежим. Это довольно редко встречается в искусстве. А в области религиозно-философско-этической мысли и подавно. Дж. Кришнамурти всегда свеж, всегда удивителен. Вряд ли когда-нибудь избитая фраза сошла с его уст.
Он также очень труден для понимания. Совсем не потому, что пользуется длинными словами, а своим неверием в «веру». Вероятно, это ужасает приверженцев «-измов» и «-логий». Он верит в Религию в истинном смысле этого слова, хотя отрицает религии и какие бы то ни было системы мысли.
Подзаголовок книги «За пределами насилия» звучит так: «Подлинные отчеты о беседах и дискуссиях в Санта Моника, Сан-Диего, Лондоне, Броквуд Парке, Риме. Сперва Кришнамурти проводит беседу, затем отвечает на вопросы. Вопросы обычны, ответы — никогда.
«Разве вера в единство всех вещей не так же человечна как и вера в их разделение?»
«Почему вам хочется верить в единство людей? — Мы не едины, это факт, почему же вам хочется верить в нечто такое, чего не существует в действительности? Все это вопрос веры; ведь подумайте, у вас одна вера, у другого — другая; и мы сражаемся и убиваем друг друга просто за веру».
Или: «Когда приобретается психический опыт?»
«Никогда. Знаете ли вы что значит приобрести психический опыт? Для экстрасенсорного опыта требуется значительная зрелость, исключительная чувствительность, огромная образованность; когда же вы высоко образованы, психический опыт как раз и не нужен».
Рецензируемая книга главным образом посвящена изменению нас самих, ведь люди так часто выходят за пределы насилия.
«Быть свободным от насилия предполагает свободу от всего того, что один человек перекладывает на плечи другого, — веры, догм, ритуалов, понятия моей или вашей страны, моего или вашего бога, моего или вашего мнения».
Как достичь такой свободы? Сожалею, но я не в состоянии точно выразить словами то, что имеет в виду Кришнамурти. Его нужно читать. Сам процесс чтения уже влияет на читателя. Одна подсказка: заменяйте умение мыслить действием внимания — могущество в умении видеть».
Вторая книга «Пробуждение разума» — большого объема; она вышла под редакцией Джорджа и Корнелии Вингфилд-Дигби с 17 фотографиями К., сделанными Марком Эдвардсом. Начиная с 30-х годов в течение более трех десятилетий К. отказывался фотографироваться.
Когда в 1968 году К. не стал возражать на этот счет, молодой внештатный фотограф Марк Эдварде, только что окончивший художественную школу, предложил сфотографировать К. С тех пор Марк сделал себе имя фотографиями Третьего Мира; он выполнил огромное количество фотографий для Фонда Кришнамурти. (Позже К. фотографировали Сесия Битон и Карш из Оттавы).
«Пробуждение разума» состоит из интервью с несколькими людьми, включая «Беседы Кришнамурти с Якобом Нидлманом», профессором философии в Государственном Колледже в Сан-Франциско, «Беседы Кришнамурти со Свами Вентакешанандой», «Беседы с Аденом Ноде» и беседу с профессором Дэвидом Бомом, который был в то время профессором по теоретической физике в Бирбекском Колледже (Лондонский университет).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37