— Я уполномочен правительством Советского Союза, а также моими коллегами из разных стран предложить Организации Объединенных Наций создать Город-лабораторию, в котором воплотить в наше время все условия существования грядущего человечества. Пусть это будет Город Надежды, Хоуптаун, или Урбс-спери по-латыни, где продукты питания станут получать для всего населения, а возможно, и для других нуждающихся стран, на заводах Города Надежды, на улицах которого не появится ни один двигатель внутреннего сгорания и вместо автомобилей станут двигаться или электромобили, получающие энергию от проложенных в земле кабелей высокой частоты, или бегущие тротуары, приводимые в действие электрическими моторами. Потребную для города энергию даст солнце.
— Так что же? В солнечной пустыне строить такой город? — крикнул кто-то с галереи для публики.
Анисимов понял вопрос и сразу ответил:
— Мы, ученые, вынашивавшие эту идею, могли бы предложить создать такой город на одном из островов Тихого океана или на искусственном острове в любом месте земного шара, но… Если показать пример человечеству, то надо выбирать такое место, где природа сама по себе ничего не сулит человеку, где даже солнце скупо.
Переводчики старательно переводили речь ученого.
— И потому, учитывая всевозможные трения международного характера, учеными выбран континент, провозглашенный Организацией Объединенных Наций ничейным, где нет ни городов, ни сел, ни лесов, ни рек и никакого коренного населения, где природа ничего не дает человеку.
— На Марсе? — опять крикнули с галереи. — На Луне?
— Нам известны великолепные проекты космических городов, предложенные нашим русским ученым Циолковским. На земной орбите ныне американскими специалистами проектируется создание парящего в невесомости населенного космического острова, обеспеченного всеми достижениями современной техники. Однако подобные проекты связаны с обеспечением жизни космического города с Земли, что непостижимо дорого. Город на десять тысяч человек — десять миллиардов долларов. Я не говорю уже о возможной колонизации планет солнечной системы, требующей их полного переустройства. Наше предложение более просто, экономично, доступно сейчас, хотя и выглядит вполне экзотически.
Анисимов сделал глоток кока-колы.
— Город Надежды (Хоуптаун) или Урбс-спери в целях наибольшей эффективности пропаганды и чистоты поставленного опыта нужно создать в Антарктиде.
Гул пронесся по залу.
— Да. В Антарктиде! Но не на ледовом панцире, а под ним. Ведь трехкилометровой толщей льда покрыт когда-то цветущий материк. Если иметь достаточно энергии, которую можно получить за счет разницы температур, скажем, нагретых солнцем слоев воды океана и температуры того же льда, то есть получить превращенную в электрический ток солнечную энергию, то с ее помощью можно протаять в каком-либо месте антарктического побережья огромный грот, где построить на почве материка новый город. Он расположится в гигантском гроте под ледяным куполом, назовем его Куполом Надежды. На почве в искусственно утепленном ледяном гроте вырастут деревья и кустарники, даже цветы, потекут реки от тающего льда. Но не будет вспаханных полей. Они не потребуются. На заводах Города Надежды при затрате в год нескольких тысяч тонн нефти, меньше, чем проливают ныне танкеры в океанах при ее перевозке, будут получаться из дрожжей кандиды белки, а из них все привычные людям виды продуктов питания.
— Сколько же это будет стоить? — спросил американский делегат.
— Я ждал такого вопроса. ООН в состоянии финансировать создание такого международного экспериментального Города-лаборатории, моделирующего жизнь грядущего человечества. Будущее человечество сможет жить только так, как сейчас начнут жить люди в этом городе. Но чтобы создать подобный город в Антарктиде, понадобится отчислить, скажем, пять процентов тех средств, которые ныне тратятся на военные нужды всеми странами. В наших «джунглях страха» тяжелое бремя лежит на плечах людей, не доверяющих друг другу. Пять процентов средств, бесцельно затрачиваемых ныне каждый год на вооружения, отнюдь не поставят под удар народы, не разоружат и так до зубов вооруженных обитателей «джунглей страха». И даже не пропадут для промышленных концернов. Придут к ним в виде заказов. Странам мира стоит объединиться, чтобы обеспечить не только мир без войн, но и дальнейшую жизнь человечества без голода, перенаселения и страха перед потопом из человеческих тел, — словом, жизнь без войн на земле между народами и без самой безнравственной войны с детьми, которым предстоит принять эстафету поколений.
Председательствующий объявил перерыв, перенеся прения по затронутому вопросу, числившемуся 127-м в повестке дня ассамблеи, на следующий день.
Незаметно Анисимов дошел до Централь-парка. С одной стороны он граничил с Пятой авеню, а с другой — с негритянским гетто, с Гарлемом, расположенным в низине под обрывом.
Анисимов свернул под тень деревьев. Огней реклам, освещавших улицу, здесь не было видно. Стало темно, но зато и менее душно. Все-таки деревья делали свое дело, очищали отравленный воздух. Кажется, здесь единственное место Нью-Йорка, где хоть можно дышать.
Переходя с аллеи на аллею, по которым нет-нет да проезжал автомобиль (не могли ньюйоркцы без этого обойтись!), Анисимов все более углублялся в лесную чащу. Вероятно, когда-то весь остров Манхеттен выглядел так. Скалы с растущими на них деревьями, озера, плескавшиеся у их подножий.
— Сигарету, сэр, только сигарету! — послышался сзади голос.
Анисимов оглянулся и увидел обоих своих преследователей. У них был просящий, совсем не грозный вид.
— К сожалению, джентльмены, я не курю, — сказал Анисимов.
— Тогда, сэр, придется вам заменить сигарету бумажником.
На Анисимова уставились два дула револьверов. Деревья бросали густую тень. Пробивающийся свет фонаря позволял лишь с трудом различить лица грабителей.
— Поторапливайтесь, сэр, мы на работе. Время — деньги, как здесь принято считать, — проговорил на плохом английском языке чем-то знакомый Анисимову голос.
— Не затрудняйтесь доставать бумажник из пиджака, скидывайте вместе с бумажником, — сказал второй грабитель, — и поторопитесь снять ботинки. По Централь-парку приятнее пройтись босиком.
Револьверы угрожающе смотрели Анисимову в лицо. Он покорно снял пиджак со своих широких плеч и нагнулся расшнуровать ботинки.
Ноги тощего гангстера оказались как раз перед ним. Понадобилась доля секунды, чтобы с силой дернуть за них, гангстер полетел навзничь. Анисимов прыгнул на толстяка и нанес ему разящий удар ребром ладони по шее. Тот беззвучно свалился на песок аллеи.
Анисимов выпрямился, взял у лежавшего бандита свой пиджак и неторопливо надел .его, предварительно подняв выроненный грабителем револьвер, подумав, что прадед был бы доволен им.
Второй бандит вскочил на ноги и закричал по-испански:
— Святая мадонна! Это же вы, сеньор, тот, кому вся моя семья благодарна по гроб жизни за щедрое благодеяние, оказанное нашей родине. Добрый седой великан!
Говоря это, гангстер прятал свой револьвер в карман.
— Клянусь святой девой, у меня никогда не поднялась бы на вас рука. К тому же вы пожилой человек, сеньор, не говоря уже о том, что добрый, хотя и сытый.
Анисимов вгляделся и узнал того самого безработного латиноамериканца, голодающую семью которого он когда-то накормил искусственной пищей.
— Да, сеньор, это я. Вы меня тоже узнали? Как мы вас тогда благодарили! Надеюсь, вы не убили Мигуэля? — продолжал тот.
— Надеюсь. Он придет в себя минуты через три.
— Как мне вымолить у вас прощение? Мы приехали сюда на заработки. Ну, вы понимаете, на какие. Дома на работу не осталось никаких надежд. Сеньор, если бы мы отняли у вас деньги, то поверьте, как бы мы в них ни нуждались, мы отдали бы их вам обратно, как только я узнал бы вас.
— Что? Плохо дело?
— Очень плохо, сеньор. Ты слышишь, Мигуэль? Это же тот самый сеньор, способный накормить толпу пятью хлебцами.
Мигуэль с трудом поднялся на четвереньки и снизу вверх посмотрел на гиганта, которого хотел ограбить.
— Ну как? — спросил его Анисимов.
— Вы не выступали на ринге? — спросил тот. — Кетч?
— Только в юности. Тогда не знали кетча.
— Мы проводим вас, сеньор, чтобы никто не напал на вас.
— Нет, спасибо, я подышу тут воздухом, а вы оба проваливайте. Хотя подождите. Вот вам каждому по десять долларов. И узнайте про Город Надежды. Может быть, его станут строить.
— Ах, если бы была хоть какая-нибудь надежда! — вздохнул один и вслед за ним другой, вертя в руках десятидолларовые бумажки и словно не веря глазам.
Анисимов зашагал прочь. Потом остановился и бросил назад отобранный револьвер.
«Не надо нарушать конституции чужой страны», — с улыбкой подумал он.

Часть вторая. ЛЕДОВЫЙ ПОХОД
Вел тебя сквозь тоску,
Сквозь разлуку и тьму
Алый парус Надежды,
Алый парус Надежды!
Людмила Щипахина
Глава первая. ГОРА И МАГОМЕТ
После возвращения академика Николая Алексеевича Анисимова из Нью-Йорка Аэлита однажды постучала к нему в кабинет. Только эту комнату он оставил за собой до отъезда в Антарктическую строительную экспедицию, решение о которой ему удалось провести на Ассамблее ООН. Остальную часть квартиры он предоставил под благовидным предлогом «ее охраны» Аэлите. Она долго не соглашалась, но уступила. И Анисимов облегченно вздохнул, полагая, что после его отъезда всеисцеляющий лекарь — время — поможет Аэлите устроить свою судьбу. Но как мало знал он женщин и как наивно думал, что Аэлита так просто сложит оружие!
А она, застенчивая, робкая, вошла в его кабинет, где царили книги и скульптуры (Анисимов любовно собирал их, допуская сюда лишь самые удачные собственные творения), и остановилась около кабинетных часов — модели Спасской башни Кремля. Они мерно тикали в такт раскачиванию маятника, неизмеримо медленнее, чем забилось сердце у Николая Алексеевича.
— Вы скоро уедете, Николай Алексеевич, а я…
— А вы? — поднял брови Анисимов.
— А мне придется напомнить вам о месте своего рождения.
— О Марсе хотите рассказать?
— Да, о том острове, который Кренкель в шутку назвал Марсом. А меня отец совсем не в шутку — Аэлитой.
— Так что же этот остров?
— Я должна была погибнуть на нем, когда зимой мы остались без топлива. Помните, я вам в Терсколе рассказывала.
— Как же! Ваш отец придумал какое-то утепляющее устройство и спас вас.
— Это был ветряк. Представьте себе большую вертикальную трубу, сделанную в сечении в виде латинской буквы S. Откуда бы ни дул ветер, она вращается.
— Эффект выпуклости и вогнутости, — подсказал академик.
— Но на этом дело не кончилось.
— Вот как?
— Отец всю жизнь носится с идеей построить тысячи таких ветротруб, которые вращали бы электрические машины, соединенные Единым энергетическим кольцом.
— Неплохая идея. Ветер где-нибудь да дует.
— А разве вам в Городе Надежды не нужна даровая энергия ветра?
— Постойте, постойте! Догадываюсь, милая моя марсианка!
В дверь царапались. Академик встал и впустил Бемса. Тот удовлетворенно улегся подле хозяйки. Она поставила на него ноги, отчего пес совсем разомлел.
— Так надо вызвать вашего папу сюда, пусть запроектирует нам ветроцентраль. В Антарктике ветер всегда дует, хоть солнца и не видно.
— А я уже вызвала.
— Вот молодец! Когда-то вы меня за снежную скульптуру расцеловали. Как бы мне не пришлось сейчас отдавать вам долг.
Аэлита смутилась:
— Я написала папе с мамой, чтобы приехали повидаться со мной и внуком, но папа ответил, что отпуск на заводе у него не скоро.
— Когда гора не идет к Магомету, Магомет идет к ней. Где он? На Урале? Завтра же вылечу к нему сам.
— Завод прежде назывался Надеждинским. Понимаете?
— Отлично понимаю вашу мысль. Почему бы вашему папе не перебраться из бывшего Надеждинска в будущий Город Надежды?
— С вами нельзя говорить. Вы все угадываете.
— Даже то, что вы хотите лететь со мной.
— Вот видите! — счастливым голосом воскликнула Аэлита.
— Вот только не знаю, как Нина Ивановна… Отпустит ли?
— С вами? Так ведь она сама меня в Западную Германию к вам посылала. И ключи у нее, чтобы за Алешей и Бемсом…
— Мне остается спросить, заказали ли вы уже билеты?
Аэлита кивнула.
Анисимов восхищенно любовался ею.
Глава вторая. ИДЕИ
«Я намеренно пропускаю в своих записках двадцать лет. После окончания института я работал на родном заводе, где мне создали условия для исканий, оборудовав даже специальную лабораторию, казалось бы, не имеющую к металлургии никакого отношения. Но о предмете моих двадцатилетних опытов скажу потом. Мне помогали неизменные друзья Вахтанг Неидзе и Степан Порошенко.
Но пришла пора, и Степан по призыву партии отправился работать в сельское хозяйство. Мечтал перенести туда заводские традиции. Мы с Вахтангом гордимся, что наш друг стал Героем Социалистического Труда и директором совхоза, и не где-нибудь, а под самой столицей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59