Велисарий улыбнулся.
— Да, Маврикий, — я настолько уверен в себе. На самом деле так уверен, что собираюсь предсказать, как именно произойдет следующая атака.
Он показал вниз по склону на Нехар Малку.
— Как я предполагаю, они сегодня начнут строить понтонный мост. Поздним вечером. Атака начнется после того, как стемнеет. Знаешь почему?
— Чтобы у них был шанс перебраться через мост, — фыркнул Маврикий. — При свете дня они этого никогда не сделают.
Велисарий покачал головой.
— Нет, не поэтому.
Он сурово посмотрел на Маврикия.
— Ты сказал, все их атаки ведут йетайцы и кушаны? — Маврикий кивнул.
— Но не следующую, Маврикий. Поглядишь. Ты увидишь только регулярные войска малва, переправляющиеся по понтонному мосту — или увидел бы, если бы атака не происходила в темноте. Причина, по которой они собираются атаковать ночью, в том, чтобы мы не увидели, что йетайцы и кушаны не участвуют в той атаке. Те войска…
Он повернул голову и кивнул на реку.
— …будут перебираться на правый берег Евфрата примерно в миле вниз по течению от дамбы. Вне нашего поля зрения, в особенности, когда мы будем заняты атакой на Нехар Малку. К рассвету, когда мы бы только что отбили еще одну атаку, лучшие силы малва бросились бы на нас со спины. Как ты и сказал, вверх по течению Евфрата они могут найти много мест для переправы.
Теперь Маврикий яростно хмурился.
— Ты не можешь быть уверен, что Ормузд снимется с места и предоставит им открытый участок, — возразил он.
Велисарий пожал плечами.
— Уверенным — нет. Но я готов многое поставить на это, Маврикий. Ормузд знает, что единственные преданные Хосрову персидские войска поблизости — это люди Баресманаса и Куруша. Десять тысяч персов. Они стоят в Пероз-Шапуре.
— Хотелось бы мне, чтобы они были здесь, — проворчал хилиарх. — Мы могли бы их использовать.
— Не будь дураком! Если бы они находились здесь, то от Пероз-Шапура остался бы только пепел. А так, как есть, малва пришлось обогнуть город и оставить войска, чтобы защитить себя от вылазки. Просто сидя в Пероз-Шапуре Куруш представляет для них угрозу.
Он махнул рукой.
— Но давай не будем менять тему. Вернемся к Ормузду. Это — его лучшая возможность выступить против Хосрова. Если малва разобьют нас здесь, они вернутся в Вавилон. И будут держать там Хосрова, пока Ормузд захватывает всю Северную Месопотамию. Единственное, что останавливало его от этого раньше, — это наше вторжение. Оно и наша победа под Анатой. Если нас не будет, то у него развязаны руки.
— А как он собирается объяснять это своим дехганам? — спросил Маврикий.
Велисарий рассмеялся.
— Как? Все свалит на нас. Глупые римляне настояли на безнадежной обороне. К счастью, он оказался очень мудр и не стал терять жизни своих людей, защищая канал, который определенно является просто римской хитростью. Римляне хотят снова вторгнуться в Персию, как сделали во времена Юлиана.
— Ну и извращенная логика, — пробормотал Маврикий и покачал головой.
Велисарий снова рассмеялся.
— Конечно! Ну и что? Она сослужит свою службу.
Маврикий все еще качал головой.
— А если ты не прав? — проворчал он. — Черт побери, я терпеть не могу хитрые планы сражений.
Велисарий улыбнулся.
— Если я не прав, Маврикий, то что из того? В таком случае Ормузду придется сражаться с малва, которые переберутся через Евфрат. Они могут нанести ему поражение, но я не думаю, что после сражения против двадцати тысяч дехганов они смогут атаковать нас по флангам. А ты как считаешь?
Маврикий ничего не сказал. Затем тяжело вздохнул.
— Хорошо. Посмотрим.
Хилиарх уже собрался повернуться. Велисарий остановил его, положив руку на плечо.
— Подожди минутку. Я пойду с тобой.
Маврикий удивленно взглянул на него. Валентин с Анастасием начали возмущаться. Эйд стал посылать протестующие ментальные импульсы.
Велисарий заставил их всех замолчать.
— Ситуация изменилась! — весело объявил он. — Сражение подходит к поворотному пункту. Теперь я должен быть там, внизу. Готовый сразу же выполнить мое обещание императору Хосрову.
Маврикий улыбнулся. Валентин с Анастасием подавились своими возражениями. Эйд загрустил.
— Я буду осторожен, — сказал Велисарий и надел доспехи. — Осторожен, — повторил он и стал спускаться с горы.
— Да, будь осторожен, — сказал Маврикий за его спиной. — Я имею в виду: на этой жуткой тропе. Будет жалко, если ты сломаешь свою глупую шею, спускаясь с груды камней.
— Я в полной безопасности, — фыркнул Велисарий.
Через два шага он подвернул ногу и прокатился футов пятьдесят вниз. Когда он наконец остановился, врезавшись в огромный валун, ему потребовалась минута, чтобы прояснилось в голове.
Первым, кого он увидел, еще в тумане, был склонившийся над ним Маврикий.
— Да, будет он осторожен, — пробормотал седобородый ветеран с мрачным видом. — Это все равно, что просить жабу не прыгать.
Он поднял Велисария на ноги.
— Теперь по крайней мере будешь смотреть, куда шагаешь? — спросил он сладким голосом. — Или лучше Анастасию отнести тебя на руках, как младенца?
— Я буду осторожен, — заверил Велисарий Маврикия и остальных. Ни один из них ему не поверил.
Глава 33
Александрия.
Осень 531 года н.э.
Александрия славилась по всему Средиземноморью величием улиц. Два самых крупных проспекта, которые пересекались к западу от церкви Святого Михаила, насчитывали по тридцать ярдов в ширину каждый. Сам перекресток был таким большим, что представлял собой почти целую площадь, которую украшал тетрастиль. Четыре монументальные колонны стояли в каждом углу.
Выходящие на перекресток здания были такими же впечатляющими. С севера стояла огромная церковь, площадь которой составляла сто ярдов. Зданию было несколько сотен лет. Изначально оно строилось как храм, посвященный богу Себеку, а затем, примерно сто лет назад, его превратили в христианскую церковь. Большую часть языческих украшений храма сняли, мумии крокодилов бесцеремонно извлекли из склепов и выбросили в море, но само здание все еще сохраняло массивный стиль древнеегипетской монументальной архитектуры. Оно возвышалось над перекрестком подобно небольшой горе.
Напротив него на юге стояло более современное здание: гимнасий, которые везде в мире являлись показателями греческой культуры. Рядом с ним находились публичные бани, типичные для римского образа жизни. Восточную часть перекрестка тоже занимало архитипичное строение — большой театр, где высшие городские слои развлекали драмами и музыкой. Частные здания находились только с запада — там стояли три величественных особняка, похожие, как горошины в стручке.
Если смотреть на все, то общий эффект получался грандиозным и величественным.
Но на Антонину, рассматривавшую перекресток с точки обзора на ступенях реквизированного ею дворца, он не произвел впечатления. Она выросла в части города, которая очень сильно отличалась от роскоши греческой аристократии, проживающей в центре. Антонина родилась в исконно египетском квартале, который до сих пор носил старое название Ракотис. Там улицы не были ни широкими, ни мощеными. Грязные переулки, которые также выполняли роль открытой канализации. Здания в Ракотисе были древними только в том смысле, что обрушившиеся старые дома служили следующим поколениям в качестве погреба. Не строили там никаких гимнасиев, вообще никаких школ. Что касается публичных бань…
Она фыркнула вспоминая. Плотность населения в Ракотисе была очень высокой. Животных насчитывалось еще больше. Квартал кишел коровами, свиньями, ослами, верблюдами, козлами и конечно голубями. И голубиным пометом.
Ее фырканье перешло в откровенный смех. Зенон, стоявший рядом с нею, вопросительно посмотрел на нее.
— Я только что думала о положениях типичного договора ренты в Александрии. На дом или квартиру. Том положении…
Зенон улыбнулся и кивнул.
— Да, знаю. «В конце срока аренды жилец обязуется вернуть дом арендодателю без навоза, помета и прочих экскрементов».
Он сам рассмеялся.
— Меня это так смущало, когда я впервые снимал квартиру в Константинополе. Меня удивило отсутствие этого положения в контракте. Когда я спросил про него, арендодатель посмотрел на меня, как на сумасшедшего. Или варвара.
Антонина уже собралась что-то сказать, но не стала.
— Они идут! — услышала она чей-то крик. Предполагала, что кричал один из рыцарей-госпитальеров.
Весь бульвар перед нею был заполнен ими. Здесь собралась тысяча рыцарей, стояли они стройными рядами. Двадцать человек в ряд, занимая всю ширину проспекта. В целом пятьдесят рядов. Каждый держал в руке посох с железным наконечником, направленный вверх. Их единственными доспехами служили кожаные шлемы с железными полосами на лбу. Однако под белыми туниками, украшенными красными крестами их ордена, скрывались толстые, набитые пухом приталенные безрукавки, а также «плечики». Это предоставляло дополнительную защиту против оружия толпы. Большинство рыцарей также обвязали предплечья толстыми слоями материи.
Большинство других рыцарей-госпитальеров располагались на различных боковых улочках, выходящих на основную магистраль. Имелись и другие. Зенон хорошо знал Александрию, поэтому командующий рыцарями воспользовался лабиринтом цистерн, снабжающих город водой. При необходимости эти люди могли вылететь на улицу из подвалов ближайших домов или украдкой пробраться в другое место. Рядом с Зеноном стояли двадцать курьеров, готовых одновременно отправиться передавать приказ.
В целом Антонина была более чем удовлетворена диспозициями войска Зенона. Конечно, оставалось посмотреть, насколько хорошо рыцари справятся с самим заданием. Но Зенон по крайней мере казался полностью уверенным в их способностях.
— Идут! — послышался еще один крик.
Глядя на дальний перекресток, Антонина увидела, как на него с востока выливается огромная толпа. В течение двух минут люди заполнили весь перекресток и первые ряды толпы уже двигались вперед по проспекту в направлении ее дворца.
— По моим прикидкам десять тысяч, — пробормотал Зенон. — Это не считая тех, кто еще не попал в поле зрения.
По мере приближения толпа стала замедлять ход. Увидев, что улица заполнена ровными рядами рыцарей-госпитальеров с самыми серьезными выражениями лиц, за спинами которых стоят еще более устрашающие катафракты в полном вооружении, трусливые попытались выбраться из первых рядов толпы. Толкаясь они стали пробираться назад или в неуверенности застыли на месте, создавая таким образом препятствия для своих более фанатичных или целеустремленных соратников.
Минуту или около того Антонина даже надеялась, что толпа остановится и отступит. Но надежда испарилась. Вскоре отчаянные элементы, которые составляли немалую часть, отделились. Робкие, колеблющиеся или просто любопытные откатились назад или просто стояли, прижавшись к стенам магазинов, идущих по обеим сторонам проспекта. Самые несгибаемые рванули вперед.
«Большинство из них — монахи», — подумала Антонина. Было невозможно сказать с уверенностью, поскольку традиция носить одинаковые одежды придет только в будущем. Униформа рыцарей-госпитальеров стала еще одним новшеством, введенным Велисарием. Но Антонина очень хорошо знала этот тип людей. Как правило, только фанатичные монахи были такими растрепанными, с такими неухоженными бородами и просто в общем и целом выглядели грязными, как и большинство людей, ведущих толпу вперед. Ее подозрения усилились тем, как они уверенно держали палки и дубины.
Антонина уныло улыбнулась, вспоминая описание Велисарием видения, посланного Эйдом, о монашеских орденах будущего, из времени, которое потом назовут Средними веками. Муж описал ей добрые дела тех, кого будут называть монахами бенедиктинского ордена или просто бенедиктинцами, и последователей человека по имени Франциск Ассизский.
Тогда, услышав описание, рожденная и выросшая в Александрии жена выпучила глаза. Монахи, которых она знала в юности, были так же похожи на Святого Франциска, как волк на ягненка. В Египте ее времени монашеские ордены (как ортодоксов, так и монофизитов) с таким же успехом участвовали в уличных драках, как головорезы, обитающие у ипподрома, и возможно, были в этом деле лучше. Определенно, больше зверствовали.
Особенно толстый монах из первого ряда толпы увидел ее, стоящую на ступенях дворца. Он поднял над головой толстую дубину и заорал:
— Смерть вавилонской блуднице!
То ли по предварительной договоренности, то ли просто спонтанно крик был тут же подхвачен толпой.
— Смерть шлюхе! Смерть шлюхе!
Первые ряды толпы бросились на преграждающих путь рыцарей-госпитальеров. В этом неистовом броске не было ни колебаний, ни сомнений. Монахи в первых рядах были ветеранами уличных схваток. Они не боялись неизвестных им рыцарей и еще меньше их посохов.
Какая польза от палок длиной шесть футов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74