Они не обращали никакого внимания на восседающего на троне императора. Конечно, никто из находившихся поблизости не позволял себе наглости повернуться спиной к маленькому человечку, занимающему трон. Но также никто и не демонстрировал особого желания снискать его расположение. Все знали: реальная власть сосредоточена в руках Феодоры, а не нового императора.
Фотия безразличие толпы не расстраивало. Как раз наоборот — он почувствовал облегчение. Впервые после начала приема он смог расслабиться. Он даже подумывал о том, может ли позволить себе почесать за ухом.
Затем он распрямил плечи и все-таки почесал. Сильно почесал.
«Я — римский император. Я могу делать все, что пожелаю».
— Хватит чесаться! — прошипела мама. — Ты же римский император! Это неподобающе!
Император вздохнул, но подчинился.
«Это несправедливо. Я никогда не просил их сделать меня императором».
Глава 1
Константинополь.
Весна 531 года н.э.
Уложив Фотия спать, Антонина тут же направилась в зал, где принимали посла. К моменту ее появления персидский посол уже заканчивал речь. По всей вероятности, выступал он долго.
Антонина заняла место рядом с Велисарием и быстро оглядела помещение. За исключением стражи, выставленной вдоль стен, огромный зал был почти пустым. Толпа советников, обычно собирающихся здесь по приказу Феодоры, на этот раз отсутствовала. Из римлян персидского посла принимали Феодора, Юстиниан и Велисарий.
От персов был только сам Баресманас. Антонина знала, что именно персы попросили провести встречу в очень узком кругу. Только одно это свидетельствовало о серьезности их подхода к обсуждаемому вопросу. Антонина сконцентрировалась на последних словах посла.
— И таким образом я должен предупредить вас еще раз, — с самым серьезным видом заявил Баресманас. — Не думайте, что вмешательство Рима в текущие внутренние дела Персии пройдет бесследно. Ваши шпионы должны были уже доложить вам, что наше государство находится на грани гражданской войны. Я, кстати, считаю, что нет. Но если это и так, арии объединятся при угрозе римского вторжения.
Мышцы лица посла расслабились, суровость сменилась улыбкой, которая, несмотря на сложившуюся ситуацию, оказалась теплой. Антонина поразилась такой перемене в Баресманасе. С другой стороны, как подозревала Антонина, это дружелюбное лицо — и есть истинное лицо человека, который надевал маску суровости, произнося речь.
— Конечно, нельзя исключать, что мои суровые слова излишни. Я не хотел показаться грубым. В конце концов, Рим известен своей мудростью не меньше, чем военной мощью. Вполне может статься — даже вероятно, — что мысль о вторжении в Персию никогда не приходила вам в головы.
Посол произвел на Антонину должное впечатление. Баресманасу удалось произнести последнее предложение с абсолютно спокойным и невозмутимым выражением лица. Конечно, заявление было нелепым. На протяжении последних пятисот лет ни один римский император не прожил и трех дней, не думая о нападении на Персию. Нет необходимости упоминать, что и противники занимались тем же самым.
Антонина склонилась к Велисарию.
— Что происходит? — прошептала она на ухо мужу.
— Что и обычно, когда персам требуется новый император, — ответил Велисарий также шепотом. — Самый подходящий кандидат после смерти Кавада — Хосров. И он уже официально провозглашен императором. Но, очевидно, его сводный брат Ормузд не смирился с таким положением вещей. Хосров прислал сюда Баресманаса, чтобы предупредить нас: Риму не следует ввязываться в это дело.
Антонина скорчила гримасу.
— Как будто мы собирались, — пробормотала она. Велисарий хитровато улыбнулся.
— Любовь моя, давай не будем предаваться праведному гневу. Подобное случалось, как тебе известно. Император Кар воспользовался гражданской войной между Бахрамом и Хормиздом, чтобы войти в Персию. Даже захватил их столицу Ктесифон.
— Но это было более двухсот лет назад, — заметила она.
— И что? Персы-то все помнят. Кстати, и мы тоже. Вторжение Кара было ответом на атаку Ардашира во время нашей гражданской войны, после того как убили Александра Севера.
Антонина пожала плечами.
— Ситуация-то другая. Теперь мы беспокоимся о малва. — Велисарий уже собрался что-то ответить, но промолчал. В это мгновение открылись огромные двойные двери, ведущие в зал. На пороге появился усталый персидский офицер, которого ввела Ирина Макремболитисса, начальница шпионской сети Римской империи.
— Кстати… — открыл рот Велисарий.
— Ты думаешь?.. — поразилась Антонина. Он пожал плечами.
— Теперь мы в самое ближайшее время узнаем точно. Но мы же ожидали вторжения малва в Месопотамию. Раньше или позже. Судя по выражению лица этого перса, подозреваю: случилось раньше.
Персидский офицер подошел к Баресманасу. Посол стоял примерно в пятнадцати футах от Феодоры. Хотя ему и предложили стул, Баресманас, очевидно, считал, что его суровая речь прозвучит более весомо, если он произнесет ее стоя.
Посол слегка наклонился, чтобы выслушать вновь прибывшего. Молодой перс что-то быстро нашептывал ему на ухо.
Антонина заметила удивление и настороженность, появившиеся на лице посла. Но Баресманас был опытным дипломатом. Через несколько секунд он взял себя в руки. Ко времени окончания доклада молодого перса лицо Баресманаса уже ничего не выражало.
Выслушав курьера, Баресманас кивнул и сам прошептал несколько слов. Молодой перс тут же поклонился римской императрице и быстро покинул помещение.
Антонина посмотрела на Ирину. Введя в зал курьера, начальница шпионской сети осталась у стены рядом с дверью, стараясь не привлекать к себе внимания.
Антонина встретилась взглядом с Ириной. Незнакомым с Ириной людям ее лицо показалось бы абсолютно лишенным выражения. Но Антонина хорошо знала женщину и заметила с трудом сдерживаемое возбуждение подруги.
За спиной Баресманаса Ирина подала Антонине знак: подняла вверх большие пальцы.
Антонина вздохнула.
— Ты прав, — прошептала она мужу. — Ирина сейчас похожа на акулу, почуявшую кровь.
— Эта женщина любит, когда ей бросают вызов, — пробормотал Велисарий. — Думаю, она предпочтет вечные муки в аду, если придется выбирать между ними и неделей бездействия. — Он усмехнулся. — Конечно, при условии, что сатана позволит ей взять с собой ее любимые книги.
Баресманас откашлялся и снова обратился к Феодоре:
— Ваше Величество, я только что получил важное сообщение. С вашего разрешения мне сейчас хотелось бы вас покинуть. Я должен обсудить новость со своим окружением.
Феодора благосклонно кивнула.
— Вы хотели бы назначить время совещания? — спросила она. Баресманас тут же кивнул. Достаточно резко, почти грубо.
— Да. Завтра, если возможно.
— Конечно, — ответила Феодора.
Антонина не стала слушать слова, которыми обменивались императрица и Баресманас. Дипломатия ее не интересовали. Ее интересовала Ирина.
— Что ты думаешь? — прошептала Антонина, обращаясь к Велисарию. — Как ты считаешь, она станет первым человеком, в буквальном смысле разорвавшимся от распирающих ее новостей?
Велисарий покачал головой.
— Чушь, — прошептал он в ответ. — Спонтанный взрыв человеческого тела невозможен. Так говорится в школьных учебниках. Ирине об этом прекрасно известно. Ведь у нее же есть экземпляры всех книг!
— Не знаю, не знаю, — размышляла Антонина, украдкой поглядывая на подругу у стены. — Она уже начала дрожать. Ты только взгляни: вначале была легкая дрожь, теперь ее просто трясет! Вибрирует, как струна арфы!
— Невозможно, — повторил Велисарий. — Все лучшие философы это отрицают.
Наконец Баресманас покинул зал. Ирина взорвалась.
— Да! Да! Да! Да! Да!
Она подскакивала, как мячик.
— Малва вторглись в Месопотамию! Напали на Персию! — Она дрожала и прыгала от возбуждения, дрожала и прыгала.
— Мои шпионы добрались до послания! Хосров приказал Баресманасу обратиться к Риму за помощью!
Она дрожала, подобно струне арфы, и в то же время словно выбивала барабанную дробь.
— Видишь? — спросила Антонина.
Глава 2
Три вечера спустя в том же зале снова собралось совещание. Завершив предварительные переговоры с Баресманасом, Феодора пригласила своих главных советников и официальных лиц.
У Феодоры было много советников, но десять человек, собравшихся в зале, составляли так называемый внутренний круг — как именовали его сама Феодора и Велисарий. Членство в круге не зависело от официально занимаемого положения, хотя как правило сопровождалось и высоким официальным постом. Оно зависело от двух гораздо более важных вещей.
Во-первых, доверия Велисария и доверия — пусть и относительного — вечно подозрительной Феодоры.
Во-вторых, посвящения в великую тайну. Знания о посланце из будущего, магическом кристалле, который сам себя называл Эйд, или Помощник. Кристалл в свое время выбрал своим хозяином Велисария и предупредил величайшего полководца Римской империи о том, что современный Велисарию мир стал полем боя могущественных и таинственных сил далекого будущего.
Феодора сидела в кругу советников, занимая место аккурат под мозаичным изображением святого Петра. Собравшиеся на совещание с императрицей расселись весьма странным образом — для совещания с императрицей. Более того, Феодора не сидела на троне, а устроилась на самом обычном стуле. (По крайней мере «обычном» по императорским стандартам.) По традиции, когда римские правители обсуждали государственные дела с советниками, советники стояли, а правители располагались на огромных тронах.
Но…
— Конечно, нам следует принять предложение Персии, — послышался резкий голос.
Императрица склонила голову набок и внимательно посмотрела на говорившего. Он не отвел взгляда — пустых глазниц на обезображенном лице.
Собравшиеся расположились таким странным образом из-за Юстиниана. По традиции бывший император больше не мог сидеть рядом с Феодорой. Официально он был никем, только одним из ее советников. Но Феодора не могла еще больше унижать мужа, поэтому с радостью приняла предложение Велисария и решила проблему самым простым способом из возможных. С тех пор, встречаясь с советниками, Феодора садилась вместе с ними в круг.
— Объясни, Юстиниан, — сказал Антоний Александрийский, недавно назначенный патриархом Константинополя. Теперь он склонился вперед, скрестив пухлые руки.
— Да, объясни, — добавил твердым голосом Германиций. Командующий армией Иллирии хмурился.
Германиций кивнул Феодоре.
— При всем уважении, Ваше Величество, я не могу одобрить какой-либо союз с Персией. Черт побери этих персов! Они всегда были нашими врагами. Пусть Персия и империя малва разорвут друг друга на части. Вот мое мнение.
Несколько собравшихся в зале человек тут же стали возражать.
— Да! Да! — рявкнул Германиций. — Я знаю: наш главный враг — малва. — Он посмотрел на грудь Велисария, где хранился кристалл из будущего — Эйд висел под туникой полководца в специальном мешочке. — Но я не понимаю, почему…
— Черт побери этих персов! — перебил резкий голос Юстиниана. — И черт побери малва! Я думаю о династии. — Костлявые руки Юстиниана схватились за подлокотники. — Не обманывайте себя, — рявкнул он. — Неужели вы думаете, что аристократия довольна сложившимся положением? На самом деле? — Он издал резкий смех, в котором совсем не было веселости. — Сегодня ночью — гарантирую — половина греческой аристократии начнет планировать, как нас сбросить.
— Пусть себе планируют, сколько угодно, — заявил полководец Ситтас и пожал плечами. Крупный мужчина весело улыбнулся. — Я сам из греческой аристократии, не забывайте. Поэтому я не собираюсь спорить с Юстинианом. Он оказался даже скромен. По моим прикидкам, сбросить нас хотят две трети греческих аристократов. И именно сейчас. Как и сказал Юстиниан.
Ситтас зевнул.
— И крысы у меня в погребе занимаются тем же самым, как я предполагаю. Меня больше волнуют крысы.
Хрисопол заменил казненного предателя Иоанна из Каппадокии в должности префекта претории. Он являлся одним из двух членов внутреннего круга (вместе с Германицием), которые не были лично хорошо известны Велисарию. Но сам полководец предложил включить его в число советников. Среди римских офицеров высшего звена, переживших чистку после провалившегося государственного переворота, который был подавлен Велисарием и Антониной несколько месяцев назад, Хрисопол имел репутацию способного военачальника и — что встречается гораздо реже — поразительно честного человека.
— Вы в самом деле думаете, что этот союз окажется так эффективен? — спросил он.
— Конечно, — утвердительно кивнул Юстиниан и загнул большой палец. — Во-первых, армия будет в восторге. Они считают соперником Персию, а не империю малва. И боятся персов. Все, что предотвратит новую войну с Персией, будет встречено с одобрением. Даже после великой победы Велисария под Миндусом у армии нет желания встречаться с персидскими копьеносцами на поле брани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74