Несколько секунд спустя прибыли и иллирийские командующие. Теперь на совещание собрался весь командный состав объединенных сил. Вновь прибывшим быстро описали ситуацию и план Велисария.
— Нам потребуется перебраться на ту сторону Евфрата, — заметил Кутзес. — Где-нибудь поблизости есть брод?
— Должен быть, — ответил Маврикий. — Беженцы-то на той стороне реки. Раз наши разведчики с ними разговаривали, значит нашли место для переправы.
Хилиарх подозвал поджидавших поблизости арабов-кавалеристов. Они тут же подъехали к нему. Маврикий стал с ними совещаться.
— Это имеет смысл, — заметил Куруш. — Тилута стоит на левом берегу. В это время года через реку можно перебраться в нескольких местах. Вероятно, малва неоднократно переходили с одного берега на другой и грабили обе стороны.
Маврикий вернулся.
— До брода недалеко — судя по тому, что говорят разведчики. — Он посмотрел на солнце. — Если поторопимся, вся армия может перебраться к закату.
— Ну так давайте поторопимся, — сказал полководец. Велисарий осмотрел группу командующих. Не холодно, но сурово. Его взгляд немного дольше задержался на Агафии.
Командующий войск из гарнизона Константинополя улыбнулся.
— Не беспокойся, полководец. Мои парни не будут тащиться нога за ногу. По крайней мере, когда есть шанс заняться чем-то, а не маршировать еще один день.
Внезапно он посмотрел вдаль. Мечтательно.
— Императорские охотничьи угодья, — сказал он мечтательно. — Предполагаю, там имеется королевская усадьба, полностью оборудованная…
Он взялся за удила и покачал головой.
— Ужасно! Ужасно! — пробормотал себе под нос, пришпоривая коня. — Какой урон будет нанесен прекрасному месту!
После того как Агафий уехал вместе с другими офицерами за исключением Маврикия, Куруш холодно посмотрел на Велисария.
— В императорских охотничьих угодьях всегда имеется усадьба, — сказал Куруш. — Оборудованная так, чтобы император размещался в привычных условиях. Наполненная ценными предметами.
Полководец не отводил взгляд.
— Он прав, Куруш. Боюсь, вещи императора сильно пострадают,
— В особенности в случае использования порохового оружия, — добавил Маврикий. Казалось, фракийского хилиарха этот вопрос не особо беспокоит.
— Меня не волнует, если усадьбу разрушит враг! — рявкнул перс благородного происхождения.
— Помолчи, племянник! — приказал Баресманас. Шахрадар говорил резким тоном и холодно смотрел прямо на Куруша. — Я знаю императора гораздо лучше, чем ты. Я знал его еще ребенком. Хосрова Ануширвана также называют «Хосров-С-Бессмертной-Душой». Имя подходит этому человеку, поверь мне. После Кира на троне Персии не было человека более благородной души. Неужели ты думаешь, что такой человек пожалеет несколько каких-то ваз для смелых людей, которые пришли ему на помощь, когда на его народ напали демоны?
Куруш сжался в седле. Затем вздохнул, развернул коня и поехал к войскам. Мгновение спустя уехал Маврикий — тоже отправился к своим солдатам.
После того как они остались вдвоем, Баресманас грустно улыбнулся.
— Там немало ценного. И какие это ценности!
Внезапно Велисарий почувствовал глубокую симпатию к человеку, находившемуся рядом с ним. А мгновение спустя — сильный импульс.
— Ты знаешь, ты ведь абсолютно прав. — Баресманас посмотрел на него.
— Я имею в виду Хосрова. Он будет править ариями пятьдесят лет, и его будут помнить столько, сколько существует Иран. «Хосров справедливый» — вот как его станут называть в последующие века.
Казалось, лицо Баресманаса побледнело под сильным загаром.
— Я слышал раньше… — прошептал он. Дрожа он сделал глубокий вдох. — Ходят слухи, Велисарий, что ты можешь предсказывать будущее. Это правда?
Велисарий чувствовал возбуждение Эйда, нарастающее у него в сознании. Он быстро отправил мысль мигающим граням: «Нет, Эйд. Бывают случаи, когда секретность разрушает цель». Он встретился с пронзительным взглядом глаз шахрадара уверенным ровным взглядом.
— Нет, Баресманас. Не в том смысле, который ты в это вкладываешь.
Армия уже снова приходила в движение. Велисарий ударил по бокам коня пятками, как и Баресманас. Они тронулись с места. Полководец склонился к шахрадару.
— Будущее не зафиксировано навсегда, Баресманас. Это я знаю. Хотя да, я на самом деле получал видения о возможном развитии событий в будущем.
Он сделал паузу.
— Мы поклоняемся разным богам, мой друг. Или, возможно, это один и тот же Бог, но мы просто видим его по-разному. Но ни один из нас не верит, что нами правит тьма.
Он показал вперед, словно на пока невидимого врага.
— Империей малва управляет демон. Этот демон открыл им секрет пороха и наполнил их души злобой и амбициями. Неужели ты думаешь, что этому пришедшему в наш мир демону не ответит никакая божественная добрая сила?
Они так и ехали рядом. Баресманас какое-то время думал над словами полководца.
— Да, ты прав, — наконец сказал он тихо. — Как и всегда, Господь дает нам выбор.
Велисарий кивнул. Бледность шахрадара прошла. Он улыбнулся, но довольно робко.
— Скажи мне еще одну вещь, Велисарий. Я ничего больше спрашивать не буду. Обещаю. Под Минудсом тобой руководил божественный советчик? Дух?
Полководец покачал головой.
— Нет. По крайней мере… Нет. Я считаю, этот дух оберегал меня непосредственно во время сражения. Я имею в виду лично меня. Но тактика моя.
Улыбка шахрадара стала шире, сделалась веселой и радостной.
— Почему-то мне от этого легче. Странно на самом деле. По идее должно бы быть наоборот. Вроде я должен был бы радоваться, если бы знал, что нас разбил не обычный человек, а какая-то сверхъестественная сила.
Велисарий покачал головой.
— Я совсем не считаю это странным, Баресманас. Просто… — Он замолчал. Он не мог объяснить обычными словами ту тираническую борьбу в далеком будущем, результатом которой стали и битвы в настоящем. Сам Велисарий только смутно понимал, что это за борьба, видел только обрывки. Но…
— В конце концов, как я думаю, дело в том, за что мы боремся. Будет ли человеческая история делаться нами самими или нам ее навяжут сверху.
Он больше ничего не говорил на эту тему.
Как и Баресманас — тогда или когда-либо еще.
В этом шахрадар остался верен арийским мифам и легендам. Он дал слово больше ни о чем не спрашивать, и он его сдержит.
Конечно, ученый скептик в нем находил его честь смешной. Точно так же, как ему было смешно, что хитрый фракиец низкого происхождения никогда бы не открыл секрет, если бы не понимал свойственного ариям отношения к чести — дал слово и строго его держит.
Но самой занимательной была другая мысль. «Выбрать такого человека врагом! Демоны вообще-то — большие дураки!»
Однако Эйду было совсем не до веселья. В последующие часы, когда армия подошла к броду, обнаруженному разведчиками-арабами, и переправилась на левый берег Евфрата, затем устраивалась лагерем на ночь, Велисарий чувствовал, как мигают грани. Он не мог уловить сами мысли, но понимал: Эйд обдумывает что-то исключительно важное для него.
Кристалл не разговаривал с ним прямо, пока лагерь не успокоился и солдаты не заснули — за исключением часовых конечно. Сидя в темноте шатра, полководец терпеливо ждал и не позволял себе заснуть. Он ждал, когда его друг начнет с ним разговаривать. «Ты в самом деле считаешь, что в этом все дело? В нашей борьбе с новыми богами?» «Да».
Пауза. Затем жалобно:
«А мы что же? Разве мы не играем никакой роли? Или значение имеют только люди?» Велисарий улыбнулся.
«Конечно нет. Вы — часть нас. Вы ведь тоже человечны». «Нет! — закричал кристалл. — Мы не люди! Мы другие! Именно поэтому вы нас и создали, потому что… потому что…»
Эйд находился в возбуждении, которого Велисарий и не помнил. Так кристалл возбуждался лишь в первые дни их знакомства. Отчаяние — крушение надежд — одиночество — смятение — а больше всего — страстная необходимость общаться.
Но те первые дни знакомства давно миновали. Теперь, на прошении стольких лет разница между двумя ментальностями сгладилась. Сгладилась гораздо больше, чем знали оба.
Наконец барьер полностью прорвался. Видение унесло Велисария вдаль, словно его в небеса подняла огромная волна.
Глава 15
Миры, миры и миры, вращающиеся вокруг бесчисленного количества солнц. Люди в этих мирах. Везде. Но люди измененные и трансформированные. Основная масса — искаженные и деформированные. По крайней мере, так сказало бы большинство живущих на Земле людей.
Приходит смерть и поражает многие из этих миров. Сама Земля очищена чумой, которая не пощадила никакую форму жизни. Ничего не осталось — за исключением медленно приближающейся цепи кристаллов.
Как понял Велисарий, это родственники Эйда, которые пришли заменить тех, кто разрушил свои собственные миры. Созданные теми, кто убили сами себя, чтобы стать их наследниками.
Велисарий висел во тьме. Вокруг него, под ним, над ним — во всех направлениях — кружились огромные спирали света и красоты.
Галактики.
Он ощутил новое присутствие и мгновенно понял его значение. У него вырвался вздох облегчения. Он почувствовал огромное облегчение.
Наконец, наконец…
Он увидел точку света во тьме. Точку, не больше, которая казалась безмерно далека. Но только увидев ее, Велисарий понял: это расстояние во времени, не пространстве.
Время открылось и пришло будущее.
Точка света взорвалась и бросилась вперед. Мгновение спустя перед Велисарием оказался один из Великих.
Раньше полководцу доводилось мельком видеть их. Теперь он впервые четко рассмотрел одного из Великих.
По крайней мере так четко, как когда-либо сможет. Теперь Велисарий понял, что никогда не сможет рассмотреть их полностью.
Большая часть их сути состояла из мистических сил, которые никогда не смогут увидеть земные глаза.
У него в сознании прозвучал новый голос. В некотором роде похожий на голос Эйда, но другой.
«Силовые поля. Формы энергии. В нас осталось мало от нашего земного происхождения. И совсем нет плоти».
Внешне Великий смутно напоминал огромного кита с крыльями, если бы кит мог плавать в небесах и светиться от внутреннего света. Но гораздо, гораздо больше. Рядом с Великим любое животное, которое когда-либо жило на Земле, показалось бы карликом
«Наши размеры составляют примерно восемь на три на два, в видимом спектре. То, что вы называете милями. Наша масса… ее трудно сосчитать. Она зависит от скорости нашего передвижения. Мы можем достичь девяноста трех процентов скорости света, если приложим самые большие усилия. Пойдем на пределе — называй это так. Мы должны быть очень осторожны, когда приближаемся к солнечной системе. Если один из нас столкнется с планетой на такой скорости, мы ее разрушим. Возможно и сами погибнем».
У сущности не было глаз, рта, каких-то очевидных органов чувств. Тем не менее полководец знал: Великий может почувствовать и определить все, что и простой человек, и гораздо больше.
Теперь он смотрел внутрь сущности. Увидел блестящую цепь кристаллов, которые формировали… сердце? душу? Великого.
«Теперь они — наше наследие. Наши создатели в той же мере, что и созданные нами. Они для нас то, чем нечто, называемое ДНК, когда-то было для наших далеких предков. Позволяет будущему существовать».
Велисарий более внимательно изучил цепь кристаллов. Как он подумал, кристаллы казались очень похожими на Эйда. Тем не менее как-то отличались от него.
«Эйд необычен. Он связан с ними так же, как ты с бактерией. Сродни, близок, но гораздо больше».
Великий почувствовал, что Велисарий его не понимает.
«Что такое бактерия?» — послал мысленный импульс полководец.
«Как ты связан с червем. Или, лучше, с грибом. Мы разработали эти кристаллы, чтобы нам самим выжить. Но затем выяснили: не можем их использовать, пока не создадим кристаллический разум, чтобы направлять нас и помогать нам. Это родственники Эйда. Его народ».
«Значит, они всегда были вашими рабами. Как и говорили новые боги», — послал импульс Велисарий.
«Никогда».
Появилось чувство веселья; огромное, но тем не менее причудливое. И полководец тогда понял — наконец — что эти почти недоступные для понимания сущности на самом деле из его народа. Ему требовалось только посмотреться в зеркало, чтобы увидеть свою обычную хитроватую улыбку, которая когда-нибудь станет охватывающей Вселенную иронией.
«Крестьянин возделывает землю, рожает детей, чтобы те, кроме всего прочего, помогали ему в работе. Эти дети — рабы?»
«Они могут ими быть, — ответил полководец. — Я видел такое много раз, гораздо чаще, чем даже хочется вспоминать».
Чувство юмора никогда не исчезало. Но специфического юмора.
«Но только не в твоем доме. Не на твоем поле. Не в твоей кузнице».
«Нет, но…»
Великий надулся, закружился. Прыгнул в небеса, гарцуя на крыльях света и тени.
«А я чей ребенок, ремесленник?»
Последовал беззвучный смех, который можно было бы назвать веселым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Нам потребуется перебраться на ту сторону Евфрата, — заметил Кутзес. — Где-нибудь поблизости есть брод?
— Должен быть, — ответил Маврикий. — Беженцы-то на той стороне реки. Раз наши разведчики с ними разговаривали, значит нашли место для переправы.
Хилиарх подозвал поджидавших поблизости арабов-кавалеристов. Они тут же подъехали к нему. Маврикий стал с ними совещаться.
— Это имеет смысл, — заметил Куруш. — Тилута стоит на левом берегу. В это время года через реку можно перебраться в нескольких местах. Вероятно, малва неоднократно переходили с одного берега на другой и грабили обе стороны.
Маврикий вернулся.
— До брода недалеко — судя по тому, что говорят разведчики. — Он посмотрел на солнце. — Если поторопимся, вся армия может перебраться к закату.
— Ну так давайте поторопимся, — сказал полководец. Велисарий осмотрел группу командующих. Не холодно, но сурово. Его взгляд немного дольше задержался на Агафии.
Командующий войск из гарнизона Константинополя улыбнулся.
— Не беспокойся, полководец. Мои парни не будут тащиться нога за ногу. По крайней мере, когда есть шанс заняться чем-то, а не маршировать еще один день.
Внезапно он посмотрел вдаль. Мечтательно.
— Императорские охотничьи угодья, — сказал он мечтательно. — Предполагаю, там имеется королевская усадьба, полностью оборудованная…
Он взялся за удила и покачал головой.
— Ужасно! Ужасно! — пробормотал себе под нос, пришпоривая коня. — Какой урон будет нанесен прекрасному месту!
После того как Агафий уехал вместе с другими офицерами за исключением Маврикия, Куруш холодно посмотрел на Велисария.
— В императорских охотничьих угодьях всегда имеется усадьба, — сказал Куруш. — Оборудованная так, чтобы император размещался в привычных условиях. Наполненная ценными предметами.
Полководец не отводил взгляд.
— Он прав, Куруш. Боюсь, вещи императора сильно пострадают,
— В особенности в случае использования порохового оружия, — добавил Маврикий. Казалось, фракийского хилиарха этот вопрос не особо беспокоит.
— Меня не волнует, если усадьбу разрушит враг! — рявкнул перс благородного происхождения.
— Помолчи, племянник! — приказал Баресманас. Шахрадар говорил резким тоном и холодно смотрел прямо на Куруша. — Я знаю императора гораздо лучше, чем ты. Я знал его еще ребенком. Хосрова Ануширвана также называют «Хосров-С-Бессмертной-Душой». Имя подходит этому человеку, поверь мне. После Кира на троне Персии не было человека более благородной души. Неужели ты думаешь, что такой человек пожалеет несколько каких-то ваз для смелых людей, которые пришли ему на помощь, когда на его народ напали демоны?
Куруш сжался в седле. Затем вздохнул, развернул коня и поехал к войскам. Мгновение спустя уехал Маврикий — тоже отправился к своим солдатам.
После того как они остались вдвоем, Баресманас грустно улыбнулся.
— Там немало ценного. И какие это ценности!
Внезапно Велисарий почувствовал глубокую симпатию к человеку, находившемуся рядом с ним. А мгновение спустя — сильный импульс.
— Ты знаешь, ты ведь абсолютно прав. — Баресманас посмотрел на него.
— Я имею в виду Хосрова. Он будет править ариями пятьдесят лет, и его будут помнить столько, сколько существует Иран. «Хосров справедливый» — вот как его станут называть в последующие века.
Казалось, лицо Баресманаса побледнело под сильным загаром.
— Я слышал раньше… — прошептал он. Дрожа он сделал глубокий вдох. — Ходят слухи, Велисарий, что ты можешь предсказывать будущее. Это правда?
Велисарий чувствовал возбуждение Эйда, нарастающее у него в сознании. Он быстро отправил мысль мигающим граням: «Нет, Эйд. Бывают случаи, когда секретность разрушает цель». Он встретился с пронзительным взглядом глаз шахрадара уверенным ровным взглядом.
— Нет, Баресманас. Не в том смысле, который ты в это вкладываешь.
Армия уже снова приходила в движение. Велисарий ударил по бокам коня пятками, как и Баресманас. Они тронулись с места. Полководец склонился к шахрадару.
— Будущее не зафиксировано навсегда, Баресманас. Это я знаю. Хотя да, я на самом деле получал видения о возможном развитии событий в будущем.
Он сделал паузу.
— Мы поклоняемся разным богам, мой друг. Или, возможно, это один и тот же Бог, но мы просто видим его по-разному. Но ни один из нас не верит, что нами правит тьма.
Он показал вперед, словно на пока невидимого врага.
— Империей малва управляет демон. Этот демон открыл им секрет пороха и наполнил их души злобой и амбициями. Неужели ты думаешь, что этому пришедшему в наш мир демону не ответит никакая божественная добрая сила?
Они так и ехали рядом. Баресманас какое-то время думал над словами полководца.
— Да, ты прав, — наконец сказал он тихо. — Как и всегда, Господь дает нам выбор.
Велисарий кивнул. Бледность шахрадара прошла. Он улыбнулся, но довольно робко.
— Скажи мне еще одну вещь, Велисарий. Я ничего больше спрашивать не буду. Обещаю. Под Минудсом тобой руководил божественный советчик? Дух?
Полководец покачал головой.
— Нет. По крайней мере… Нет. Я считаю, этот дух оберегал меня непосредственно во время сражения. Я имею в виду лично меня. Но тактика моя.
Улыбка шахрадара стала шире, сделалась веселой и радостной.
— Почему-то мне от этого легче. Странно на самом деле. По идее должно бы быть наоборот. Вроде я должен был бы радоваться, если бы знал, что нас разбил не обычный человек, а какая-то сверхъестественная сила.
Велисарий покачал головой.
— Я совсем не считаю это странным, Баресманас. Просто… — Он замолчал. Он не мог объяснить обычными словами ту тираническую борьбу в далеком будущем, результатом которой стали и битвы в настоящем. Сам Велисарий только смутно понимал, что это за борьба, видел только обрывки. Но…
— В конце концов, как я думаю, дело в том, за что мы боремся. Будет ли человеческая история делаться нами самими или нам ее навяжут сверху.
Он больше ничего не говорил на эту тему.
Как и Баресманас — тогда или когда-либо еще.
В этом шахрадар остался верен арийским мифам и легендам. Он дал слово больше ни о чем не спрашивать, и он его сдержит.
Конечно, ученый скептик в нем находил его честь смешной. Точно так же, как ему было смешно, что хитрый фракиец низкого происхождения никогда бы не открыл секрет, если бы не понимал свойственного ариям отношения к чести — дал слово и строго его держит.
Но самой занимательной была другая мысль. «Выбрать такого человека врагом! Демоны вообще-то — большие дураки!»
Однако Эйду было совсем не до веселья. В последующие часы, когда армия подошла к броду, обнаруженному разведчиками-арабами, и переправилась на левый берег Евфрата, затем устраивалась лагерем на ночь, Велисарий чувствовал, как мигают грани. Он не мог уловить сами мысли, но понимал: Эйд обдумывает что-то исключительно важное для него.
Кристалл не разговаривал с ним прямо, пока лагерь не успокоился и солдаты не заснули — за исключением часовых конечно. Сидя в темноте шатра, полководец терпеливо ждал и не позволял себе заснуть. Он ждал, когда его друг начнет с ним разговаривать. «Ты в самом деле считаешь, что в этом все дело? В нашей борьбе с новыми богами?» «Да».
Пауза. Затем жалобно:
«А мы что же? Разве мы не играем никакой роли? Или значение имеют только люди?» Велисарий улыбнулся.
«Конечно нет. Вы — часть нас. Вы ведь тоже человечны». «Нет! — закричал кристалл. — Мы не люди! Мы другие! Именно поэтому вы нас и создали, потому что… потому что…»
Эйд находился в возбуждении, которого Велисарий и не помнил. Так кристалл возбуждался лишь в первые дни их знакомства. Отчаяние — крушение надежд — одиночество — смятение — а больше всего — страстная необходимость общаться.
Но те первые дни знакомства давно миновали. Теперь, на прошении стольких лет разница между двумя ментальностями сгладилась. Сгладилась гораздо больше, чем знали оба.
Наконец барьер полностью прорвался. Видение унесло Велисария вдаль, словно его в небеса подняла огромная волна.
Глава 15
Миры, миры и миры, вращающиеся вокруг бесчисленного количества солнц. Люди в этих мирах. Везде. Но люди измененные и трансформированные. Основная масса — искаженные и деформированные. По крайней мере, так сказало бы большинство живущих на Земле людей.
Приходит смерть и поражает многие из этих миров. Сама Земля очищена чумой, которая не пощадила никакую форму жизни. Ничего не осталось — за исключением медленно приближающейся цепи кристаллов.
Как понял Велисарий, это родственники Эйда, которые пришли заменить тех, кто разрушил свои собственные миры. Созданные теми, кто убили сами себя, чтобы стать их наследниками.
Велисарий висел во тьме. Вокруг него, под ним, над ним — во всех направлениях — кружились огромные спирали света и красоты.
Галактики.
Он ощутил новое присутствие и мгновенно понял его значение. У него вырвался вздох облегчения. Он почувствовал огромное облегчение.
Наконец, наконец…
Он увидел точку света во тьме. Точку, не больше, которая казалась безмерно далека. Но только увидев ее, Велисарий понял: это расстояние во времени, не пространстве.
Время открылось и пришло будущее.
Точка света взорвалась и бросилась вперед. Мгновение спустя перед Велисарием оказался один из Великих.
Раньше полководцу доводилось мельком видеть их. Теперь он впервые четко рассмотрел одного из Великих.
По крайней мере так четко, как когда-либо сможет. Теперь Велисарий понял, что никогда не сможет рассмотреть их полностью.
Большая часть их сути состояла из мистических сил, которые никогда не смогут увидеть земные глаза.
У него в сознании прозвучал новый голос. В некотором роде похожий на голос Эйда, но другой.
«Силовые поля. Формы энергии. В нас осталось мало от нашего земного происхождения. И совсем нет плоти».
Внешне Великий смутно напоминал огромного кита с крыльями, если бы кит мог плавать в небесах и светиться от внутреннего света. Но гораздо, гораздо больше. Рядом с Великим любое животное, которое когда-либо жило на Земле, показалось бы карликом
«Наши размеры составляют примерно восемь на три на два, в видимом спектре. То, что вы называете милями. Наша масса… ее трудно сосчитать. Она зависит от скорости нашего передвижения. Мы можем достичь девяноста трех процентов скорости света, если приложим самые большие усилия. Пойдем на пределе — называй это так. Мы должны быть очень осторожны, когда приближаемся к солнечной системе. Если один из нас столкнется с планетой на такой скорости, мы ее разрушим. Возможно и сами погибнем».
У сущности не было глаз, рта, каких-то очевидных органов чувств. Тем не менее полководец знал: Великий может почувствовать и определить все, что и простой человек, и гораздо больше.
Теперь он смотрел внутрь сущности. Увидел блестящую цепь кристаллов, которые формировали… сердце? душу? Великого.
«Теперь они — наше наследие. Наши создатели в той же мере, что и созданные нами. Они для нас то, чем нечто, называемое ДНК, когда-то было для наших далеких предков. Позволяет будущему существовать».
Велисарий более внимательно изучил цепь кристаллов. Как он подумал, кристаллы казались очень похожими на Эйда. Тем не менее как-то отличались от него.
«Эйд необычен. Он связан с ними так же, как ты с бактерией. Сродни, близок, но гораздо больше».
Великий почувствовал, что Велисарий его не понимает.
«Что такое бактерия?» — послал мысленный импульс полководец.
«Как ты связан с червем. Или, лучше, с грибом. Мы разработали эти кристаллы, чтобы нам самим выжить. Но затем выяснили: не можем их использовать, пока не создадим кристаллический разум, чтобы направлять нас и помогать нам. Это родственники Эйда. Его народ».
«Значит, они всегда были вашими рабами. Как и говорили новые боги», — послал импульс Велисарий.
«Никогда».
Появилось чувство веселья; огромное, но тем не менее причудливое. И полководец тогда понял — наконец — что эти почти недоступные для понимания сущности на самом деле из его народа. Ему требовалось только посмотреться в зеркало, чтобы увидеть свою обычную хитроватую улыбку, которая когда-нибудь станет охватывающей Вселенную иронией.
«Крестьянин возделывает землю, рожает детей, чтобы те, кроме всего прочего, помогали ему в работе. Эти дети — рабы?»
«Они могут ими быть, — ответил полководец. — Я видел такое много раз, гораздо чаще, чем даже хочется вспоминать».
Чувство юмора никогда не исчезало. Но специфического юмора.
«Но только не в твоем доме. Не на твоем поле. Не в твоей кузнице».
«Нет, но…»
Великий надулся, закружился. Прыгнул в небеса, гарцуя на крыльях света и тени.
«А я чей ребенок, ремесленник?»
Последовал беззвучный смех, который можно было бы назвать веселым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74