12
Ликвидируя прогресс, а с ним и все средства массовой информации, мистер Джошуа Первый не мог не позаботиться об их замене, ибо так или иначе, но только путём убеждения в божественном происхождении рабства собирался он держать в повиновении всю эту массу невольников, во много раз превосходящую количественно белых. С этой целью и были введены воскресные проповеди.
Его потомок, мистер Джошуа Одиннадцатый, славился по всей Реке как искусный проповедник. Все плантаторы выступали перед домочадцами и невольниками, но никто не умел так проникновенно с таким вдохновением нести Слово Божье, как он.
Поэтому неудивительно, что воскресную проповедь на плантации своего дальнего родственника в это воскресенье читал мистер Джошуа. К назначенному времени все обитатели плантации собрались на обширной поляне перед крыльцом Большого Дома. Мистер Джошуа восседал на простом деревянном кресле с высокой спинкой, за его спиной на стульях и скамеечках разместились белые обитатели Дома, перед ним нестройной толпой стояли негры.
Мистер Джошуа взял в руки толстую книгу «Евангелия», раскрыл её на главе «Исход». Он действительно был хорошим проповедником. У него был хорошо поставленный голос, он умел вовремя понизить его до шёпота и вовремя возвысить. Скупой жест дополнял дикцию и сосредотачивал внимание аудитории на словах проповеди:
— И увидел Господь, что Земля погрязла в скверне и грехе, и что люди её позабыли Слово Божье и не выполняют заветов и заповедей Его. И призвал Господь Джошуа и сказал ему:
«Возьми белых людей, не забывших мои заповеди и заветы, по твоему выбору, и чёрных людей из потомков Канима, и скот разный, и лошадей, и собак, и куриц, и прочую птицу, служащую для пропитания, и семена разные, и собери все это в одно место. Я же силою своею перенесу вас на новую Землю, которая хорошо и обильно родит. И поселись там со своими чадами и домочадцами. И пусть чёрные обрабатывают землю в поте лица своего, а белые заботятся о них, как о малых сих, и будет их царство небесное.
Те же, что нарушают заветы мои, все те, кто останется на Земле в грехах погрязшей, да поглотит их Геенна Огненная!»
«И Джошуа сделал все по велению Божьему: собрал в одно место людей белых, известных ему своей святостью, и людей чёрных из потомков Канима, и скот разный, и лошадей, и собак, и птицу разную, семена разные. И наслал Господь сон на людей и зверей, и собрал всех в одну руку, а Джошуа посадил в другую руку. И сказал Господь Джошуа:
— Обернись и посмотри, что сзади тебя?
«Обернулся Джошуа, посмотрел и говорит:
— Вижу Землю голубую и зеленую, Господи!
«И снова сказал Господь:
— Обернись и посмотри, что сзади тебя?
«Обернулся Джошуа, посмотрел и говорит:
— Вижу Геенну Огненную, пожравшую землю голубую и зеленую!
«И дал Господь Бог Джошуа и людям его эту землю новую, обильную урожаем и пастбищами, и реками, и морями. И сказал Господь:
— Вот тебе законы Мои, Джошуа. И когда их будут блюсти и белые, и чёрные, да не разразится над вами гнев Господен! Живите и размножайтесь, и благоденствуйте!
Возблагодарим же Господа нашего, хлеб наш насущный давшего днесь!
Все присутствующие опустились на колени и спели благодарственную молитву. Потом мистер Пендергаст ещё говорил, комментируя прочитанную главу, потом спели ещё одну молитву, после чего белые удалились в Дом, а чёрные отправились в свои жилища, чтобы вкусить воскресную трапезу.
13
У эксплуатируемого большинства тоже была своя система связи. Она сложилась стихийно и ещё не имела названия, да вряд ли негры и сознавали, что она есть. Эта система заключалась в передаче новостей с плантации на плантацию при встречах невольников. Конечно, эту систему никак нельзя сравнить со Знаменитым среднеазиатским «длинным ухом» — носители новостей были лишены свободы передвижений.
О том, что «масса Питер» нарушил закон и содержится под стражей, все невольники Вестпендергастхил-ла узнали в тот день, когда его привезли с дальней усадьбы. На следующий день эта новость попала на соседнюю плантацию, куда Роберт посылал людей за овощами, ещё через день — на плантацию Этвудов, куда ездили за вином, а оттуда она пошла по всей Рекс.
Среди негритянского населения эта новость не вызвала ни волнений, ни возмущений. Более того, многие даже злорадствовали: наконец-то хотя— бы один белый узнает, что такое закон! Не так было на плантации Роберта Пендергаста. Здесь любили Питера и жалели его.
Правда, он пользовался относительной свободой: мог ходить по Дому, говорить с кем угодно, но за его спиной неотступными тенями следовали два представителя старшего поколения рода — мистер Джошуа не доверил такое важное дело молодёжи. Казалось, что Питер совсем не обеспокоен создавшимся положением. Его отец Роберт Пендергаст проявлял гораздо больше беспокойства.
Несколько часов пытался он поймать мистера Джошуа наедине. Наконец, это ему удалось.
— Джошуа, — начал он без обиняков, — Джошуа, что будет с моим сыном.
— Все будет зависеть только от него. От его поведения сейчас и на Совете. Пока что его поведение мне не нравится…
— Чем не нравится?
— Где эта женщина и её дети? Почему их нет здесь? Почему Арчи и Артур перевернули вверх дном всю усадьбу и не нашли её?
— А что говорит Питер?
— Он говорит, что отправил её на обмен.
— Так тогда все в порядке?
— Если только он действительно, отправил её на обмен! Но я ему не верю! Спрятал где-нибудь…
— Ну, а если он не отдаст? Что тогда?
— Ты же знаешь Закон?
— Знаю…
— Так зачем же спрашивать?
— Но это же мой сын, Джошуа!
— Даже, если бы он был моим сыном или внуком, я не поступил бы иначе!
Наступило тягостное молчание. Мистер Джошуа собрался выйти, но Роберт задержал его:
— Джошуа! А почему ты не хочешь оставить все как есть?
— Роберт, пойми, это невозможно! Вспомни «Книгу пророчеств»: «Господь все видит и все знает. Когда дочь рабыни войдёт в Большой Дом хозяйкой — ударит колокол».
— Но ведь она же не вошла в Большой Дом? Большого Дома ещё нет?
— Тем более. Значит, колокол ещё не ударил. Но мы не можем допустить такого. Ты же знаешь, что третьего удара не будет!
— Но и второго тоже: «Когда белая девушка укажет на чёрного и скажет „Вот мой муж, и я не хочу другого!“, колокол ударит во второй раз. А этого наверняка не будет!
— Все равно, Роберт, Закон есть закон для ессх. А эти дети? Негритянкам положено белое, и только белое, платье. Так же. как и имена. Если ты чёрный — Мэри и Джо, если мулат — Джейн и Том, и никаких других имён! Да зачем я это все говорю? Именно для того, чтобы таких случаев не было, и введён обмен! Зачем ты поднимаешь этот разговор?
— Но это же мой сын, Джошуа!
— Ты говорил мне уже эти слова! Только что! Так вот, для твоего сына единственная возможность сохранить жизнь заключается в этой женщине и её детях. Отдаст он их — будет жить, не отдаст —р пусть пеняет только на себя! Ты бы лучше с ним говорил, а не со мной!
— Хорошо, — произнёс Роберт упавшим голосом, — я поговорю с ним.
— А ему и спрашивать не надо. Это же и так ясно: «Убежавший невольник, вкусивший свободы в течение суток, должен быть бит палками до последнего вздоха». Это не я сказал, это — Закон!
— И детей?
— Ну, их не обязательно бить палками, можно найти что-нибудь полегче… Например, утопить…
— А разве ты не собирался их отдать на обмен?
— О каком обмене может быть речь? Они уже привыкли быть хозяйскими детьми! Из них никогда не выйдет настоящих невольниц! Да и какой пример мы покажем всей Реке? Нет, только это, другого нам не надо! Вот, иди и скажи все это своему сыну!
Питер выслушал отца молча. Роберт подождал, что он ему скажет, но не дождавшись ответа, стал говорить все снова. Наконец Питер не выдержал:
— Что ты от меня хочешь? Чтобы я отдал вам на поругание мою жену и детей? А ты сам отдал бы мою мать на смерть и поругание?
— Так она же — белая!
— А моя не белая? Дочь Аллисонов, внучка Эллингтонов, правнучка Смайслов… Я как-то проверял по записям у ряди, только в восьмом колене у неё была чёрная мать! Так почему же она не белая? Да и не в этом в конце концов дело: я люблю её. Я не хочу другой. Она очень хорошая хозяйка, она прекрасная мать, любящая жена… А девчушки? Эти маленькие нежные ручки, личики… Как они меня обнимали! «Папа хороший, мягенький». «У папы тоже есть ушки». Как же я их отдам, чтобы их теперь обижали и били все, кому не лень, а то я не знаю, как живут такие дети на плантациях?
— Их не будут обижать. Их…
— Убьют сразу? Так? — Роберт утвердительно кивнул. — Тем более. Нет, вы не получите ни моей жены, ни моих детей!
— Но Питер, это же единственная возможность для тебя сохранить жизнь.
— Единственная? Мне бы только сесть на коня…
В это самое время другой представитель младшей ветви рода, Ричард, беседовал с мистером Джошуа:
— Мистер Джошуа, если Питер сделает все, что вы от него требуете, вы отдадите за него Сью?
— Отдам.
— А если он откажется?
— Закон должен быть выполнен.
— Мистер Джошуа, а если Закон будет выполнен, и Питера… Вы отдадите Сью за меня?
— Это надо подумать… Я ещё поговорю с тобой. Все будет зависеть от решения Совета.
— А когда будет Совет?
— Завтра.
14
Согласно «Законам Старого Джошуа», Совет Старейшин был высшим органом власти. Его решениям должны были подчиняться все. И если имуществом, свободой и даже жизнью чёрного волен был распоряжаться сам плантатор и любой из его белых домочадцев, то всем этим в отношении белого человека мог распорядиться только Совет Старейшин. Мистер Джошуа Первый стремился уйти от ошибок Чёрного Юга — кровной мести и т. д. Он стремился найти такие формы, чтобы его общество просуществовало как можно дольше.
И вот в большом зале Вестпендергастхилла собрался этот Совет. Все пятьдесят восемь членов, владельцев отдельных плантаций, были налицо. Молодёжь, все эти племянники и сыновья, веселились на поляне перед Большим Домом.
— Питер Пендергаст! — возгласил мистер Джошуа, по традиции председательствующий на заседании* — Мне очень больно докладывать Совету, что человек, который носит одну со мной фамилию, нарушил Закон. Он содержал рабыню как свою жену, — проговорил он, обращаясь к аудитории, — и воспитывал её детей, как детей белой женщины.
Ропот возмущения прокатился по рядам.
— Более того, он попытался скрыть своё преступление. И когда я потребовал, чтобы он отдал эту женщину и её детей, он их спрятал куда-то, и никто до сих пор не смог их найти. Отвечай, Питер Пендергаст, где она?
Питер, только что прочитавший записку отца: «Любым способом сделай так, чтобы окончательное решение перенесли на завтра», поднялся со своего места и сказал:
— Я отправил Джейн и девочек к вам на плантацию, дядюшка, на обмен.
— Когда ты это сделал?
— Тогда же в четверг, ещё до вашего отъезда.
— А почему ты до сих пор молчал об этом?
— Мне хотелось сделать сюрприз Артуру. Он же у меня просил Джейн.
Мистер Пендергаст даже растерялся. Все те громы и молнии, которые он собирался метать в отступника, теперь замерли у него на устах. Но он ещё сомневался:
— Позовите-ка мне Артура!
И спросил у него, когда он появился в дверях:
— Что вы там узнали с Арчибальдом на плантации? Куда он девал эту женщину и её детей?
— Никто ничего не знает. Их куда-то отвёз старый Джо, тот, который всегда сопровождал Питера в поездках по лесам. Негры думают, что их отправили на обмен.
— Артур, Питер утверждает., что отправил её тебе в подарок. Немедленно садись на коня и скачи домой. Если она там, поднимешь послезавтра утром флаг Роберта, а не мой. Если нет — как обычно.
Артур вышел.
— Ну, — сказал мистер Пендергаст, — Питер, если ты ещё в довершение всего и Совет обманул, — смерти тебе не избежать ни под каким видом.
Окончательное решение Совета было отложено до послезавтрашнего утра. Плантаторы разошлись по отведённым им спальням, молодёжь на лугу развела большой костёр. Питера до утра заперли в кладовой, дверь которой открывалась прямо на луг. У дверей были выставлены дежурные.
Постепенно дом затихал… Уснули плантаторы-старейшины, уснула и часть молодёжи около костра.
…Тихо-тихо, почти без всякого стука открылась дверь в спальню хозяина дома. Осторожно, без свечи, держа в руках ночные туфли, как вор, пробирался он по коридорам и переходам своего собственного дома. Вот он прошёл весь коридор и стал медленно спускаться по лестнице.
— Какая ступенька здесь скрипит? Вот она! — Чуть слышно скрипнуло под ногой. Он отдёрнул ногу, минуту постоял, балансируя на одной ноге, а потом сразу переступил через две ступеньки…
В коридоре первого этажа не направо — к большому залу и столовой, а налево — к кухне. Вот и вторая лестница, в цоколь, ею пользуются повара, когда носят продукты на кухню.
В коридоре цокольного этажа наощупь нашёл дверь в кладовую. Как всегда на ней висит замок. Дрожащей рукой достал из кармана ключ. Замок щёлкнул слишком громко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43