Кэт остановился, выскочил на дорогу, замахал рукой.
— Привет пропавшему Морейре! — рявкнул динамик. — Мы тут у тебя все посмотрели — как в раю, тишь да гладь. Счастливо оставаться.
Кэт проводил вертолет взглядом за верхушки деревьев, в ярко -синем небе стало пусто и безмятежно. Из машины выскользнул Тей, встал рядом, оглядываясь и прислушиваясь. Поверх белой блузы был снова застегнут ремень с длинным охотничьим ножом.
— Ну как?
Киано молча повернул голову — зрачки чернели во всю радужку.
— Что такое?
Охотник поднял ладонь, прося помолчать. Кэт уставился на присыпавший дорогу песок под ногами, чтобы его тревоги не мешали охотнику слушать.
— Эрик, — глухо проговорил Тей. — Эрик! — Он вдруг сорвался с места и помчался в лес, прочь от дома. — Эрик!
Кэт бросился следом. Тей слышит Ларсена — Ларсен здесь, но Дел… Где этот несчастный сумасбродный мальчишка, где?! Не чуя ног под собой, Кэт бежал за киано, стараясь не потерять из виду мелькавшее среди золотистых стволов белое пятно. Тей вдруг исчез, Кэт пронесся еще с десяток метров и чуть не покатился кувырком в открывшийся маленький овражек. Спрыгнул на мшистое дно и подбежал к охотнику, застывшему над неподвижным телом. Грязный, изодранный, человек лежал ничком, но Кэт его узнал.
— Дел! — упав на колени, он схватил Виктора за плечи и перевернул. — Господи!
Виктор застонал, разлепил на мгновение веки и снова закрыл. Лицо его было разбито и измазано землей.
— Нет, люци, ошибаешься, — хрипло проговорил он. — Не уберег я твоего Делано. Извини.
— Знаешь, люци, чувствую я себя дурак дураком, — доверительно поведал Ларсен. Развернув кресло пилота спинкой к пульту управления, он вольготно протянул длинные ноги поперек рубки, заложив руки за голову и мечтательно созерцая потолок. Виктор, разумеется, никоим образом не был «люци», но у Эрика это обращение означало что-то вроде «друг» или «брат». — По-моему, в жизни своей не участвовал в более глупом предприятии.
— Я тебя не звал. — Виктор потрогал рассеченную и только-только начавшую подживать скулу, поморщился и стал снимать ботинки. — Надоело мне тут, к черту, — буркнул он, забрался в штурманское кресло с ногами и свернулся плотным клубком. — Уже все части себе отсидел — никак не приладиться. Поехали, а? Надоело.
— Не-ет, раз уж капитану обещали… слово люцифера твердо, как…
— …эти кресла. У меня уже мозоль на заду.
— А ты не ерзай, сидишь себе и сиди; еще пятнадцать минут.
— Галахов никогда не узнает, — убеждал Виктор.
— Люци, приказ капитана есть приказ капитана. Уже почти час они выжидали на орбите, на борту крошечного разведывательного катера-невидимки. Катер был невидим в самом прямом смысле слова: его не брала никакая система обнаружения в космосе и атмосфере, да и на Земле его можно было бы обнаружить, лишь уткнувшись в него лбом. «Люцифер» оказался одним из немногих кораблей планеторазведки, оснащенных этими экспериментальными невидимками, и афишировать такое достижение технической мысли до сих пор считалось неэтичным.
Эрик пошевелился, скосил на Виктора глаза.
— Неправильно сделали: надо было задержать «Люцифер», а мы бы с тобой сели вперед него.
— Один хрен. Только тем и лучше, что не пришлось бы тут незнамо что высиживать.
— Ошибаешься. При нынешнем раскладе на Франческе нас уже ищут и ждут — если, конечно, мы там действительно кому-то понадобились. Прибудем — и прямиком в чьи-то объятия.
— Так они ж не узнают? — Виктор вопросительно посмотрел на разведчика.
— Не узнают, — задумчиво повторил Эрик. — Надеюсь.
— Или ты считаешь, что братец Кэт…
— Братец Кэт нам не опасен. Ты, люци, не понимаешь самого главного. — Эрик выпрямился и повернулся к Виктору вместе с креслом. — Кэттан отлично играет роль, в которой его желает иметь Анжелика. Благородная жертва злодейских происков в сети собственных страстей. Он ведь работает не за деньги, а за любовь. И чтобы такой парень тебя сдал? Она ж ему никогда не простила бы. Продав тебя, он потеряет ее, запомни.
— А Метланд? Ему есть что терять?
— Думаешь, он мой пастух? — Разведчик примолк ненадолго, задумчиво покусывая губу. — Рэй любит красивую жизнь… да и в семье как раз неприятности — ты обратил внимание, что на нем лица чет? Там такое стряслось — врагу не пожелаешь. Сейчас ему деньги были бы ой как кстати. Но все же… — Эрик отрицательно покачал головой. — Не похож он на пастуха.
— Чужая душа, знаешь ли…
— Да мы с ним уж сколько лет друг другу в душу глядим. Люци Рэй… он все-таки настоящий люци. — Эрик посмотрел на часы. — Ну да ладно, кончаем лирику. Обувайся, и будем готовиться. Послушай-ка, а где твой скафандр?
Виктор огляделся.
— Уехал с «Люцифером», скорее всего. Я его не брал.
— Почему? — Разведчик поднялся на ноги. — Я же тебе наказывал взять.
— Ну… В конце концов все так засуетились, а скафандр на глаза не попался. Да на кой черт нам один на двоих? Я б не надел…
— Зато я бы надел, — оборвал Эрик. — Он лежал у тебя на койке.
— Не лежал. Не было его — я и не вспомнил.
— Бестолочь. Обувайся.
Виктор обиделся и ничего не ответил. Ну да, забыл он про скафандр и забыл — разве это повод обзываться? Больно они все умные, люциферы — все-то они предвидят, во всем-то знают толк, а меня идиотом считают уроды.
Он молча наблюдал, как Эрик запустил двигатели, включил обзорный экран, на котором засияла голубым диском близкая Франческа. Разведчик хмурился, у рта залегли неожиданные для него жесткие складки.
— А все же, люци, самым правильным было бы туда не соваться. Я себе никогда не прощу…
— Отлично, — перебил Виктор. — Я тебя высаживаю здесь, идет? Паникер Метланд напел нам страсти Господни а мы и затрусили как не знаю кто.
Эрик в ответ на собственные мысли покачал головой. Рядом с безрассудным, неукротимым Виктором отступать невозможно, а кроме того, на Франческе Анжелика, которой тоже, вероятно, грозит опасность. С минуту он сидел перед пультом не шевелясь.
— Не знаю, люци… Просто не знаю… Есть вещи, которые сильнее здравого смысла.
— О чем ты?
Эрик помолчал, не отзываясь.
— …С другой стороны, если мы не появимся, Кэт с Анжеликой могут оказаться заложниками. Ну, что же, — решился он, — была не была…
Катер он посадил на побережье, в престижном районе, где, по разумению Виктора, должен был находиться дом Черрала. Маленький невидимка неслышно опустился на чистую полосу широкого пляжа, в нескольких метрах от кромки воды. Ласковые волны заботливо вылизывали светлый песок.
— Пустовато, — всматривался Эрик в обзорный экран. — Как вымерло. Здесь хоть живет кто-нибудь?
— Еще как живет! Человека два-три на полосе в пять километров по берегу. Пошли? — Виктор вскочил из кресла.
С тяжелым сердцем Эрик тоже поднялся.
— Пойдем. Изобразим героев-одиночек. Оружие?
— Есть. — Виктор похлопал себя по нагрудному карману, где дожидался своего часа маленький дезинтегратор Кэта Морейры.
— И у меня. — Эрик достал из хранилища оружие планеторазведки — универсальный парализатор, в просторечии называемый сковачом. — Готов? Тогда двинулись.
Виктор спрыгнул на землю, сделал несколько шагов и обернулся.
— Ого! Ты как из чужого измерения.
В воздухе, на высоте полуметра, темнел овал открытого люка, и в нем стоял разведчик, внимательно обозревая пустынный пляж. Сразу за пляжем начинался парк, окутанный разноцветным туманом вечного цветения.
— Почему катер не видно?
— А вот. Маскировка, простая, как все гениальное. — Эрик тоже спустился на землю — с маленьким пультом дистанционного управления в руке. — Я задраю люк. После этого найти катер можно будет только по сигналу маячка.
Они пересекли полосу открытого пляжа и нырнули в густой запущенный парк. Похоже, хозяева участка нисколько о нем не заботились, здесь все походило на лес: трава — по пояс, а молодые деревца остролистой бечески, усыпанные оранжевыми цветами, дотягивались до плеча. Разведчик стремительно и бесшумно скользил впереди, изредка оглядываясь и поджидая Виктора. А тот, готовясь к неизвестному пока будущему, принялся на ходу задавать себе разные вопросы и сам же на них отвечать, и один такой вдруг найденный ответ заставил его остановиться и согнуться от беззвучного хохота.
— Ты чего? — вынырнул из зарослей Эрик.
Виктор шепотом объяснил:
— Понимаешь, я полжизни думал: куда братец Кэт деньги девает? На Анжелику, да. Но это не суть, потому что на них посмотреть — нищие и вечно голодные, никакой даже еды у них нет. А тут меня свежая мысль посетила: если бы Кэт и впрямь голодал бы, черта лысого его на Анжелику-то хватало. А она, ей-богу, не жаловалась. — Он потряс головой, стараясь сдержаться и не захохотать во все горло.
Эрик бросил неодобрительный взгляд через плечо.
— Твое-то какое дело?
— А такое. Они же для меня нищету изображали: я их жалел, я их кормил, я заботился. Вот уж братец Кэт не дурак, придумать надо такое!
— Сам ты большой умник, — сплюнул разведчик.
Виктор беззвучно продолжал веселиться. Ай да Кэт, ну уж, братец Кэт! Тут ему вдруг пришла еще одна мысль: а, собственно говоря, зачем? Ведь он, Виктор, и без того готов за них в огонь и воду — так зачем Кэту привязывать его к себе еще крепче? Хотя… Он мучительно старался что-то припомнить, пробиться сквозь туман, затянувший огромные отрезки прошлого. Что же такое с моей головой? Ну почему я ничего не помню?! Они с Анжеликой бедствовали на Изольде, это точно. Кэт перевелся туда и заметно потерял в жалованье, но не настолько же… Виктор свирепо закусил губу, словно боль могла ему чем-то помочь. Почему? ПОЧЕМУ?!
И он вспомнил. Ослепительный цветущий парк вдруг отступил, словно раздвинулись декорации на сцене, другой, полупрозрачной декорацией проплыла в сознании его собственная спальня в доме на взморье, где мелькали сполохи красных и синих огней и завывала полицейская сирена, где ночь за ночью его мучило видение убитой Наташи — и отчетливо прозвучал голос полумертвого от усталости, доведенного до отчаяния Кэта: «Не отдам. Дел, я больше никому тебя не отдам; но мне нужны эти проклятые деньги! Если б я смог расплатиться прежде, чем тебя потребуют обратно… Но если нет — мы будем вместе драться, слышишь? Ты понял меня?»
Наверное, он, Виктор, тогда не расслышал толком. Зато сейчас стало ясно, что братец Кэт с горя всадил все наличные деньги в брачный договор или что там у них оформлено на Анжелику и остался ни с чем. Глупость, конечно — не ахти как много он выиграл. Значит, готов был даже драться? Чудненько: будем драться, Виктор прибавил ходу, догоняя Эрика.
Разведчик остановился на краю проплешины, бывшей когда-то веселым лужком.
— Вот что, люци. Сейчас мы с тобой… — Он внезапно умолк с каким-то тонким всхлипом — и повалился наземь, сминая густую траву и побеги кустарника.
— Эрик! — бросился к нему Виктор. — Ты чего? — Он приподнял голову разведчика, всмотрелся в ярко-синие стекленеющие глаза. — Люци, да ты что?
Эрик молчал. А на горле его, с левой стороны, розовело крошечное пятнышко: оно медленно разливалось по коже и светлело, пока не исчезло совсем.
— Люци… — потрясенно шептал Виктор, опуская его на траву. Припав к земле, он отпрянул, замер на мгновение, испугавшись шелеста и хруста веток, и пополз прочь. Убит . — душевный, обаятельный, светлый Ларсен. Убит! — Сволочи, — шипел он сквозь зубы, ужом скользя через буйно цветущий подлесок, — вот же сволочи… — Уйти, только бы уйти отсюда, а там я рассчитаюсь со всеми вами сполна… за Эрика, за себя, за Анжелику, за Кэта — за всю свою стаю.
И тут откуда-то подкралась и накрыла его отвратительная, душная, вязкая волна, в которой он забился стремительно слабея, и затих, бессильно уронив голову и поскуливая, словно умирающий пес. Сочные стебли травы перед глазами тронулись с места и поплыли, сливаясь в сплошное зеленое облако, земля покачивалась, будто гигантская медленная колыбель, а затопившая Виктора волна чего-то неясного и зловещего неспешно и неодолимо просачивалась в сознание, дурманя и пожирая его.
Глава 13
— Пошел, — удовлетворенно сказал Мирай Шогэс Латахо Рой.
— Все отлично, мой генерал.
Автомобиль стоял на усыпанной оранжевыми лепестками аллее заброшенного парка, и они были в салоне вдвоем — дряхлый, сильно сдавший за последние месяцы генерал и обновленный, бодрый и счастливый Гэс Атахо.
— Сегодня вечером, дядя, мы с вами нарежемся до поросячьего визга и пойдем по бабам. — Он потер руки.
— Если до визга, то не сможем, — флегматично отозвался генерал.
— Пойдем-пойдем! Вот увидите — мы еще ого-го! — Атахо был выше своего прежнего роста, шире в плечах, но лицо осталось тем же, что в юности: светлые широко расставленные глаза, выпуклый лоб, твердый подбородок. Удался; ничего не скажешь, удался вторым рождением.
— Делано остановился, — прозвучал голос из передатчика.
— Прекрасно, — отозвался Атахо.
— Далеко ушел? — обеспокоенно продребезжал генерал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Привет пропавшему Морейре! — рявкнул динамик. — Мы тут у тебя все посмотрели — как в раю, тишь да гладь. Счастливо оставаться.
Кэт проводил вертолет взглядом за верхушки деревьев, в ярко -синем небе стало пусто и безмятежно. Из машины выскользнул Тей, встал рядом, оглядываясь и прислушиваясь. Поверх белой блузы был снова застегнут ремень с длинным охотничьим ножом.
— Ну как?
Киано молча повернул голову — зрачки чернели во всю радужку.
— Что такое?
Охотник поднял ладонь, прося помолчать. Кэт уставился на присыпавший дорогу песок под ногами, чтобы его тревоги не мешали охотнику слушать.
— Эрик, — глухо проговорил Тей. — Эрик! — Он вдруг сорвался с места и помчался в лес, прочь от дома. — Эрик!
Кэт бросился следом. Тей слышит Ларсена — Ларсен здесь, но Дел… Где этот несчастный сумасбродный мальчишка, где?! Не чуя ног под собой, Кэт бежал за киано, стараясь не потерять из виду мелькавшее среди золотистых стволов белое пятно. Тей вдруг исчез, Кэт пронесся еще с десяток метров и чуть не покатился кувырком в открывшийся маленький овражек. Спрыгнул на мшистое дно и подбежал к охотнику, застывшему над неподвижным телом. Грязный, изодранный, человек лежал ничком, но Кэт его узнал.
— Дел! — упав на колени, он схватил Виктора за плечи и перевернул. — Господи!
Виктор застонал, разлепил на мгновение веки и снова закрыл. Лицо его было разбито и измазано землей.
— Нет, люци, ошибаешься, — хрипло проговорил он. — Не уберег я твоего Делано. Извини.
— Знаешь, люци, чувствую я себя дурак дураком, — доверительно поведал Ларсен. Развернув кресло пилота спинкой к пульту управления, он вольготно протянул длинные ноги поперек рубки, заложив руки за голову и мечтательно созерцая потолок. Виктор, разумеется, никоим образом не был «люци», но у Эрика это обращение означало что-то вроде «друг» или «брат». — По-моему, в жизни своей не участвовал в более глупом предприятии.
— Я тебя не звал. — Виктор потрогал рассеченную и только-только начавшую подживать скулу, поморщился и стал снимать ботинки. — Надоело мне тут, к черту, — буркнул он, забрался в штурманское кресло с ногами и свернулся плотным клубком. — Уже все части себе отсидел — никак не приладиться. Поехали, а? Надоело.
— Не-ет, раз уж капитану обещали… слово люцифера твердо, как…
— …эти кресла. У меня уже мозоль на заду.
— А ты не ерзай, сидишь себе и сиди; еще пятнадцать минут.
— Галахов никогда не узнает, — убеждал Виктор.
— Люци, приказ капитана есть приказ капитана. Уже почти час они выжидали на орбите, на борту крошечного разведывательного катера-невидимки. Катер был невидим в самом прямом смысле слова: его не брала никакая система обнаружения в космосе и атмосфере, да и на Земле его можно было бы обнаружить, лишь уткнувшись в него лбом. «Люцифер» оказался одним из немногих кораблей планеторазведки, оснащенных этими экспериментальными невидимками, и афишировать такое достижение технической мысли до сих пор считалось неэтичным.
Эрик пошевелился, скосил на Виктора глаза.
— Неправильно сделали: надо было задержать «Люцифер», а мы бы с тобой сели вперед него.
— Один хрен. Только тем и лучше, что не пришлось бы тут незнамо что высиживать.
— Ошибаешься. При нынешнем раскладе на Франческе нас уже ищут и ждут — если, конечно, мы там действительно кому-то понадобились. Прибудем — и прямиком в чьи-то объятия.
— Так они ж не узнают? — Виктор вопросительно посмотрел на разведчика.
— Не узнают, — задумчиво повторил Эрик. — Надеюсь.
— Или ты считаешь, что братец Кэт…
— Братец Кэт нам не опасен. Ты, люци, не понимаешь самого главного. — Эрик выпрямился и повернулся к Виктору вместе с креслом. — Кэттан отлично играет роль, в которой его желает иметь Анжелика. Благородная жертва злодейских происков в сети собственных страстей. Он ведь работает не за деньги, а за любовь. И чтобы такой парень тебя сдал? Она ж ему никогда не простила бы. Продав тебя, он потеряет ее, запомни.
— А Метланд? Ему есть что терять?
— Думаешь, он мой пастух? — Разведчик примолк ненадолго, задумчиво покусывая губу. — Рэй любит красивую жизнь… да и в семье как раз неприятности — ты обратил внимание, что на нем лица чет? Там такое стряслось — врагу не пожелаешь. Сейчас ему деньги были бы ой как кстати. Но все же… — Эрик отрицательно покачал головой. — Не похож он на пастуха.
— Чужая душа, знаешь ли…
— Да мы с ним уж сколько лет друг другу в душу глядим. Люци Рэй… он все-таки настоящий люци. — Эрик посмотрел на часы. — Ну да ладно, кончаем лирику. Обувайся, и будем готовиться. Послушай-ка, а где твой скафандр?
Виктор огляделся.
— Уехал с «Люцифером», скорее всего. Я его не брал.
— Почему? — Разведчик поднялся на ноги. — Я же тебе наказывал взять.
— Ну… В конце концов все так засуетились, а скафандр на глаза не попался. Да на кой черт нам один на двоих? Я б не надел…
— Зато я бы надел, — оборвал Эрик. — Он лежал у тебя на койке.
— Не лежал. Не было его — я и не вспомнил.
— Бестолочь. Обувайся.
Виктор обиделся и ничего не ответил. Ну да, забыл он про скафандр и забыл — разве это повод обзываться? Больно они все умные, люциферы — все-то они предвидят, во всем-то знают толк, а меня идиотом считают уроды.
Он молча наблюдал, как Эрик запустил двигатели, включил обзорный экран, на котором засияла голубым диском близкая Франческа. Разведчик хмурился, у рта залегли неожиданные для него жесткие складки.
— А все же, люци, самым правильным было бы туда не соваться. Я себе никогда не прощу…
— Отлично, — перебил Виктор. — Я тебя высаживаю здесь, идет? Паникер Метланд напел нам страсти Господни а мы и затрусили как не знаю кто.
Эрик в ответ на собственные мысли покачал головой. Рядом с безрассудным, неукротимым Виктором отступать невозможно, а кроме того, на Франческе Анжелика, которой тоже, вероятно, грозит опасность. С минуту он сидел перед пультом не шевелясь.
— Не знаю, люци… Просто не знаю… Есть вещи, которые сильнее здравого смысла.
— О чем ты?
Эрик помолчал, не отзываясь.
— …С другой стороны, если мы не появимся, Кэт с Анжеликой могут оказаться заложниками. Ну, что же, — решился он, — была не была…
Катер он посадил на побережье, в престижном районе, где, по разумению Виктора, должен был находиться дом Черрала. Маленький невидимка неслышно опустился на чистую полосу широкого пляжа, в нескольких метрах от кромки воды. Ласковые волны заботливо вылизывали светлый песок.
— Пустовато, — всматривался Эрик в обзорный экран. — Как вымерло. Здесь хоть живет кто-нибудь?
— Еще как живет! Человека два-три на полосе в пять километров по берегу. Пошли? — Виктор вскочил из кресла.
С тяжелым сердцем Эрик тоже поднялся.
— Пойдем. Изобразим героев-одиночек. Оружие?
— Есть. — Виктор похлопал себя по нагрудному карману, где дожидался своего часа маленький дезинтегратор Кэта Морейры.
— И у меня. — Эрик достал из хранилища оружие планеторазведки — универсальный парализатор, в просторечии называемый сковачом. — Готов? Тогда двинулись.
Виктор спрыгнул на землю, сделал несколько шагов и обернулся.
— Ого! Ты как из чужого измерения.
В воздухе, на высоте полуметра, темнел овал открытого люка, и в нем стоял разведчик, внимательно обозревая пустынный пляж. Сразу за пляжем начинался парк, окутанный разноцветным туманом вечного цветения.
— Почему катер не видно?
— А вот. Маскировка, простая, как все гениальное. — Эрик тоже спустился на землю — с маленьким пультом дистанционного управления в руке. — Я задраю люк. После этого найти катер можно будет только по сигналу маячка.
Они пересекли полосу открытого пляжа и нырнули в густой запущенный парк. Похоже, хозяева участка нисколько о нем не заботились, здесь все походило на лес: трава — по пояс, а молодые деревца остролистой бечески, усыпанные оранжевыми цветами, дотягивались до плеча. Разведчик стремительно и бесшумно скользил впереди, изредка оглядываясь и поджидая Виктора. А тот, готовясь к неизвестному пока будущему, принялся на ходу задавать себе разные вопросы и сам же на них отвечать, и один такой вдруг найденный ответ заставил его остановиться и согнуться от беззвучного хохота.
— Ты чего? — вынырнул из зарослей Эрик.
Виктор шепотом объяснил:
— Понимаешь, я полжизни думал: куда братец Кэт деньги девает? На Анжелику, да. Но это не суть, потому что на них посмотреть — нищие и вечно голодные, никакой даже еды у них нет. А тут меня свежая мысль посетила: если бы Кэт и впрямь голодал бы, черта лысого его на Анжелику-то хватало. А она, ей-богу, не жаловалась. — Он потряс головой, стараясь сдержаться и не захохотать во все горло.
Эрик бросил неодобрительный взгляд через плечо.
— Твое-то какое дело?
— А такое. Они же для меня нищету изображали: я их жалел, я их кормил, я заботился. Вот уж братец Кэт не дурак, придумать надо такое!
— Сам ты большой умник, — сплюнул разведчик.
Виктор беззвучно продолжал веселиться. Ай да Кэт, ну уж, братец Кэт! Тут ему вдруг пришла еще одна мысль: а, собственно говоря, зачем? Ведь он, Виктор, и без того готов за них в огонь и воду — так зачем Кэту привязывать его к себе еще крепче? Хотя… Он мучительно старался что-то припомнить, пробиться сквозь туман, затянувший огромные отрезки прошлого. Что же такое с моей головой? Ну почему я ничего не помню?! Они с Анжеликой бедствовали на Изольде, это точно. Кэт перевелся туда и заметно потерял в жалованье, но не настолько же… Виктор свирепо закусил губу, словно боль могла ему чем-то помочь. Почему? ПОЧЕМУ?!
И он вспомнил. Ослепительный цветущий парк вдруг отступил, словно раздвинулись декорации на сцене, другой, полупрозрачной декорацией проплыла в сознании его собственная спальня в доме на взморье, где мелькали сполохи красных и синих огней и завывала полицейская сирена, где ночь за ночью его мучило видение убитой Наташи — и отчетливо прозвучал голос полумертвого от усталости, доведенного до отчаяния Кэта: «Не отдам. Дел, я больше никому тебя не отдам; но мне нужны эти проклятые деньги! Если б я смог расплатиться прежде, чем тебя потребуют обратно… Но если нет — мы будем вместе драться, слышишь? Ты понял меня?»
Наверное, он, Виктор, тогда не расслышал толком. Зато сейчас стало ясно, что братец Кэт с горя всадил все наличные деньги в брачный договор или что там у них оформлено на Анжелику и остался ни с чем. Глупость, конечно — не ахти как много он выиграл. Значит, готов был даже драться? Чудненько: будем драться, Виктор прибавил ходу, догоняя Эрика.
Разведчик остановился на краю проплешины, бывшей когда-то веселым лужком.
— Вот что, люци. Сейчас мы с тобой… — Он внезапно умолк с каким-то тонким всхлипом — и повалился наземь, сминая густую траву и побеги кустарника.
— Эрик! — бросился к нему Виктор. — Ты чего? — Он приподнял голову разведчика, всмотрелся в ярко-синие стекленеющие глаза. — Люци, да ты что?
Эрик молчал. А на горле его, с левой стороны, розовело крошечное пятнышко: оно медленно разливалось по коже и светлело, пока не исчезло совсем.
— Люци… — потрясенно шептал Виктор, опуская его на траву. Припав к земле, он отпрянул, замер на мгновение, испугавшись шелеста и хруста веток, и пополз прочь. Убит . — душевный, обаятельный, светлый Ларсен. Убит! — Сволочи, — шипел он сквозь зубы, ужом скользя через буйно цветущий подлесок, — вот же сволочи… — Уйти, только бы уйти отсюда, а там я рассчитаюсь со всеми вами сполна… за Эрика, за себя, за Анжелику, за Кэта — за всю свою стаю.
И тут откуда-то подкралась и накрыла его отвратительная, душная, вязкая волна, в которой он забился стремительно слабея, и затих, бессильно уронив голову и поскуливая, словно умирающий пес. Сочные стебли травы перед глазами тронулись с места и поплыли, сливаясь в сплошное зеленое облако, земля покачивалась, будто гигантская медленная колыбель, а затопившая Виктора волна чего-то неясного и зловещего неспешно и неодолимо просачивалась в сознание, дурманя и пожирая его.
Глава 13
— Пошел, — удовлетворенно сказал Мирай Шогэс Латахо Рой.
— Все отлично, мой генерал.
Автомобиль стоял на усыпанной оранжевыми лепестками аллее заброшенного парка, и они были в салоне вдвоем — дряхлый, сильно сдавший за последние месяцы генерал и обновленный, бодрый и счастливый Гэс Атахо.
— Сегодня вечером, дядя, мы с вами нарежемся до поросячьего визга и пойдем по бабам. — Он потер руки.
— Если до визга, то не сможем, — флегматично отозвался генерал.
— Пойдем-пойдем! Вот увидите — мы еще ого-го! — Атахо был выше своего прежнего роста, шире в плечах, но лицо осталось тем же, что в юности: светлые широко расставленные глаза, выпуклый лоб, твердый подбородок. Удался; ничего не скажешь, удался вторым рождением.
— Делано остановился, — прозвучал голос из передатчика.
— Прекрасно, — отозвался Атахо.
— Далеко ушел? — обеспокоенно продребезжал генерал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32