Потом стал спускаться вниз по
длинному тоннелю. Я хотел уже остановиться, откатиться к стене, где было
посуше, и заснуть... Но рельсы вдруг оборвались.
Я вскочил.
Свистнул в мачете. И долгое эхо отозвалось справа: там был
бесконечный тоннель. Слева звук отражался быстрее: что-то вроде комнаты. Я
пошел налево и через минуту ушибся о дверной косяк.
В комнате передо мной внезапно вспыхнул свет. Сенсорные датчики до
сих пор были чувствительны. Решетчатые стены, синий стеклянный пульт,
медные провода освещения, кабинеты и телевизионный экран на стене. Когда
здесь спокойно работали люди, цвета обстановки были приятными для глаз и
складывались в узоры. От этих узоров во мне звучала музыка. Люди,
исследовавшие подобные пещеры, рассказывали мне об этом. Два года назад я
ходил в одну из пещер и научился слушать эту музыку.
Цветное телевидение было определенно веселее нашего ужасно
раскованного генетического метода репродуцирования. Эх, хорошо. Это
любимый мир.
Я сел за пульт и стал нажимать клавиши, пока одна из них не щелкнула.
Экран замигал, засветился и брызнул цветами.
Потом все на экране замерло. Я нашел массу кнопок и стал нажимать на
все подряд... так я мог слушать музыку меняющихся цветов. И только я
поднес мачете ко рту, как что-то произошло.
Смех.
Сначала я подумал, что это мелодия. Но это был человеческий смех. И
на экране, из хаотического мерцания цветов выплывало чье-то лицо. Это была
картина. Не замечая остального, я смотрел, как из отдельных точек и
оттенков, переплетений мелодии рождалось лицо. Среди этого визуального
буйства - лицо Челки.
Но смеялся другой человек.
Челка растворилась. На экрана возникло другое лицо: Навозник. Снова
странный смех. Неожиданно на одной стороне экрана появилась Челка, а на
другой - Навозник. В центре появился смеющийся юноша, и смеющийся явно
надо мной. Картина очистилась и заполнила всю комнату. Позади юноши были
разукрашенные улицы, блестящие развалины стен, заросшие травой. И все это
освещало бледное солнце на сетчатом небе. На фонарном столбе сидело
какое-то создание с плавниками и белыми жабрами и красной ногой царапало
ржавчину.
Юноша, красноволосый - краснее, чем братья Блой, краснее, чем
насыщенная кровь - смеялся, потупив глаза. Его ресницы были золотистыми.
Прозрачная зеленая кожа фосфоресцировала, но я знал, что при нормальном
освещении она должна быть бледной, как у умершего Беленького.
- Чудик, - при смехе у него показывались мелкие зубы - много, слишком
много для него. Похоже на рот акулы, ее я видел в книге у Ла Страшной. Ряд
за рядом - игольчатые зубы. Чудик, как ты собираешься отыскать меня?
- Что?.. - сказал я, надеясь, что иллюзия исчезнет, как только я
заговорю.
Но все осталось по прежнему. Юноша по-прежнему стоял там, одной ногой
в водосточной канаве, заросшей травой. С экрана исчезли только Челка и
Навозник.
- Где ты?
Он поднял глаза. Белков в этих глазах не было, они сверкнули
коричневым и золотым. Попробуйте представить собачьи глаза на человеческом
лице.
- Мать называла меня Бонни Вильямс. Теперь меня все называют Кид
Смерть. - Он сел на траву, положив руки на колени. - Ты хочешь отыскать
меня и убить, как я убил Челку и Навозника?
- Ты? Ты, Ло Бонни Вильямс...
- Не Ло. Кид Смерть. Не Ло Кид.
- Ты _у_б_и_л_ их? Но... _з_а_ч_е_м_? - прошептал я в глубоком
отчаянии.
- Потому что они иные. Я сам иной, еще больше, чем некоторые из вас.
Вы пугаете меня, а когда я пугаюсь, - он опять засмеялся, - я убиваю. - Он
заморгал. - Ты знаешь, что на самом деле ты не видишь меня. А я тебя вижу.
- Что ты собираешься делать?
Он затряс огненной копной волос.
- Я поведу тебя вниз, сюда, ко мне. Если я не захочу, ты никогда не
сможешь найти меня. Не найдешь дороги. Я смотрю через глаза всех живых
существ этого мира и того мира, где были наши предки. Я знаю многое о
многом. Ты пойдешь, не зная дороги, и прибежишь ко мне. В конце концов, -
он поднял голову, - ты, Ло Чудик, прибежишь ко мне, в мой зеленый дом и
будешь царапать песок, как овца, которая пытается удержаться на краю
обрыва...
- ...как ты узнал...
- ...ты упадешь и сломаешь шею.
Он покачал пальцем, когтистым, как у Маленького Джона.
- Приходи, Ло Чудик.
- Если я найду тебя, сможешь ли ты вернуть мне Челку?
- Я уже возвращал тебе Ле Навозника на короткое время.
- М_о_ж_е_ш_ь_ ли ты вернуть мне Челку?
- Всех убитых мной я охраняю. В моей частной клетке, - его сырой
смех, как мне кажется, походил на бульканье холодной воды в трубе.
- Кид Смерть?
- Что?
- Где ты?
Он оскалил свои акульи зубы.
- Откуда ты, Кид Смерть? Где ты?
Его длинные пальцы переплелись, как льняные веревочки. Он отбросил
ногой траву.
- В далеком детстве я жарился на песке пустыни экваториальной клетки.
Как и вас, живущих в джунглях, меня часто посещали воспоминания о тех, кто
жил под этим солнцем до того, как сюда пришли наши прапрадеды, о тех, кто
любил и боялся здесь. Большинство обитателей клетки вокруг меня умирали от
жажды. Сначала я спасал некоторых моих товарищей, принося воду так же, как
Челка швырнула камень - да, я это видел. Потом я стал убивать всех живущих
со мною в клетке и брать нужную для меня воду прямо из их тел. Потом я
перелез через изгородь и отправился в оазис, где обитало мое племя. До
этого я не хотел покидать клетки, так как видел весь мир через глаза его
обитателей - я видел то, что видели ты, Челка, Навозник. Когда то, что я
вижу, пугает меня, я закрываю эти глаза. Вот что произошло с Челкой и
Навозником. Когда же мне любопытно, что же происходит перед этими глазами,
любопытство пересиливает страх, я открываю эти глаза снова. Как сделал это
с Навозником.
- Ты сильный.
- Вот откуда я пришел - из пустыни, где смерть перемещается с волнами
раскаленного песка. А сейчас? Сейчас я ухожу все глубже и глубже в море, -
он поднял глаза и откинул со лба свои красные волосы.
- Кид Смерть, - снова окликнул я его - он уже удалялся. - Почему ты
находился в клетке? Ты выглядишь намного работоспособнее, чем половина
людей из моей деревни со званиями Ло и Ла.
Он обернулся и посмотрел на меня краем глаза.
- Работоспособнее? Родился в пустыне и был белокож, красноголов, с
жабрами?
Акулий рот окончательно захлопнулся. Видение исчезло.
Я заморгал. Больше я не мог ни о чем думать, поэтому набрал в
ближайшей комнате кучу бумаги, расстелил возле пульта и лег, усталый и
сбитый с толку.
Я помню, как подобрал страницу и по буквам прочитал один параграф. Ла
Страшная научила меня читать, во всяком случае, я без труда мог читать
этикетки, когда перебирал деревенский архив.
"...эвакуировать верхние этажи в наикратчайшие сроки. Индикационные
системы должны показывать радиацию на стандартном уровне. Глубинные
детекторные устройства сосредотачиваются..."
Большая половина слов была мне непонятна. Я взял мачете, поиграл и
заснул.

6
Что значит прекрасная абстракция? Первым делом она
охватывает самые существенные элементы представляемой
вещи, остальное - по мере того, насколько оно важно (так
что, на чем бы мы не остановились, мы будем иметь больше,
чем то, что дальше) и использует любую уловку, чтобы
показать, чем мы хотим нагрузить свою голову, не заботясь
о сухой педантичности этой уловки.
Джон Раскин "Камни Венеции"
Поэма - это механизм, позволяющий делать выбор.
Джон Кьярди "Как делается поэма ума"
Через некоторое время - часа через два, как мне показалось, а может
быть и через двадцать - я встал, зевая и почесываясь. Когда я шагнул
внутрь зала, свет померк.
Возвращаться прежним путем я не стал, а отправился по многочисленным
тоннелям, ведущим наверх. Я шел, пока не увидел утренний свет, падающий
откуда-то сверху, и стал выбираться. Через полтора часа добрался до
прикрытого листьями отверстия в потолке и выпрыгнул через него навстречу
утру.
Я вылез на мягкую землю, поросшую земляникой, и споткнулся о
виноградную лозу, но в общем все было достаточно хорошо. На поверхности
оказалось холодно и туманно. В пятнадцати ярдах от меня поблескивала гладь
озера. Я пошел по берегу, покрытому комками спутанных водорослей.
Постепенно камни сменились песком и галькой. Это было большое озеро. С
одной стороны оно переходило в болото, поросшее камышом.
Бах! Трах! _Щ_е_л_к_!
Я остановился.
Бабах! В джунглях кто-то дрался. Бой достиг определенной точки: один
из противников, по-видимому, несколько выдохся и затих. Любопытство и
жажда приключений потащили меня вперед с высоко поднятым мачете. Я влез по
каменистому склону холма и с его вершины увидел поляну.
Там, в джунглях, атакованный цветами, погибал дракон. Шипы,
сверкающие как драгоценные камни, переплетали его ноги.
Я заметил, что он пытался перегрызть путы зубами, но плотоядные
растения снова набрасывались и вонзались в кожу несчастного животного и
хлестали усиками по желтым драконьим глазам.
Ящер (величиной вдвое больше Увальня, и с клеймом в виде креста на
задней лапе) пытался защитить свои жабры-легкие, отверстия которых то
открывались, то закрывались на длинной шее. Растения уже почти полностью
оплели его тело, но когда цветок попытался впиться в отверстия жабер,
дракон рванулся и заколотил по противнику освободившейся когтистой лапой.
Несколько покалеченных цветков отлетели в сторону, и их лепестки усыпали
землю.
По клейму я понял, что ящер безобиден (даже сошедшие с ума драконы
редко бывают опасны) - и спрыгнул вниз.
Цветы метнули свои воздушные пузыри к моей ноге.
- Ззззззз, - зажужжали они в удивлении, когда им не удалось проколоть
мою кожу.
Я разрубил их, и нервная жидкость брызнула на землю. Я вам уже
рассказывал, какая у меня кожа на ногах - ноги мои прекрасно защищены. Мне
нужно было следить только за животом и ладонями. Ногой я стал рвать и
отшвыривать побеги, безжалостно опутавшие плечи ящера. А пятнистые зубы
зверя защелкали, разгрызая стебли в тех местах, куда он мог дотянуться -
дракон изогнулся... и... _п_р_о_р_ы_в_!
Нервная жидкость стекала по его шкуре.
Эти цветы общались между собой (каким-то особым способом). Один
цветок внезапно приподнялся и метнул в меня усик, - зззззз, - я вонзил
мачете прямо в мозговой отросток.
Ободряюще кивнув дракону, я еще раз атаковал храбрый оскал цветка.
Ящер застонал. Если бы Ло Ястреб меня видел, он бы гордился моим
мастерством.
Грива дракона хлестала меня по руке; зверь ожесточенно разгрызал
усики, попадающие в пасть. Я дважды напал - и его нога освободилась.
- Зззззз, - я посмотрел направо.
Это было ошибкой: звук шел слева. Длинный и колючий лепесток схватил
мою лодыжку и попытался дернуть за ногу. Вы не испытывали ничего подобного
и не поймете, что это такое. Потом цветок вонзил в ногу массу своих
мельчайших зубов и принялся жевать. Я завертелся и рванул белый лепесток
(это был единственный лепесток-альбинос), мягко опустившийся на мою руку.
Х_р_у_с_т_, _х_р_у_с_т_ - моя лодыжка. Я замахнулся и направил острие
вниз, но запутался в сети ежевики. Сзади что-то царапало мою шею, а кожа
там была не такой толстой, как на ногах.
Потом колючая поросль скользнула по плечам, начала раздирать кожу под
подбородком, между ног, под мышками - я остро ощущал все эти места,
перечислял их про себя, но пошевелиться уже не мог. Проклятые цветы
двигались достаточно медленно, и времени на размышления было
предостаточно.
Вдруг что-то длинное хлестнуло, чуть не задев мою голень. Цветок
перестал грызть и отпрянул от ноги.
С_в_и_и_и_и_и_с_т_ у руки - и рука свободна. Пошатываясь, я пошел
вперед, на ходу кромсая цветки и стебли. Сникший цветок соскользнул с
драконьей лапы и пополз, пытаясь укрыться. Они общались друг с другом...
да, и в этом безмолвном сообщении было:
с_т_р_а_х_ и _о_т_с_т_у_п_л_е_н_и_е_.
Музыку! Маэстро, _м_у_з_ы_к_у_!
Я обернулся и посмотрел на неожиданного помощника. Занимался рассвет,
на фоне розоватого утреннего неба стоял незнакомец. Он щелкнул кнутом,
сбивая с дракона последний цветок, - ззззз... - и свернул его в кольцо. Я
потер щиколотку. Дракон застонал.
- Ваш? - я неуклюже кивнул на дракона через плечо.
- Был, - он дышал глубоко и свободно, на костлявой груди при вдохе
проступали ребра. - Если пойдешь с нами - будет твоим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17