Фотография дяди: лежит, зажмурился. А рот приоткрыл, как будто сказать что-то хочет. Имя назвать? Хорошенькое дело – нужно дядю выслушать, дать ему сказать – он же имя назвать хочет! Не выслушали и сразу в газету пишут. Плохо.
Бросил газету и под елку забрался. Новый год скоро, мама придет: сирень в руках, на глазу челка, и зубы видно – потому что улыбается. А тетя-броненосец не улыбается, только кашляет в кулак. Привычка. Когда не хочет что-то говорить, кулаком рот прикроет и откашляется в него, как в урну. И зевает она в кулак, и шелуху от семечек – в него же. Большой такой кулак, на все хватает. Как четыре кубика, взятых вместе. Восемь кубиков – два кулака. Если из восьми кубиков можно построить дом, то два кулака получаются размером с дом. Ого-го! А из двадцати пяти кубиков можно выстроить дом с подворотней. Подворотня – арка такая, в нее транспорт въезжает, машины в основном, и люди туда-сюда ходят. А людей этих он сейчас сделает. Из картона, например. А на дом можно этикетку повесить – «Блинная», допустим. И прикрепить этикетку скотчем…
Вот они, карандашами раскрашенные, дяди из картона: один убегает, другой, с оторванной палкой, догоняет. Прямо на стадионе, будто. Но не спортсмены они. Оба в костюмах и потные. Всерьез бегут, не на жизнь, а на смерть. Первый оглядывается и глазами сверкает. А второй дышит тяжело и чуть-чуть прихрамывает. Тяжело ему бежать, у него нога мятая – картон такой попался, с примятостью. Бежит первый и вот-вот убежит. А второй преследует и вот-вот догонит. Сокращается между ними расстояние – уже трижды вокруг елки обежали – сокращается по сантиметру, по чуть-чуть, но сокращается. Сейчас в подворотню – в арку вбегать будут. Первый надеется, что, наконец, оторвется от преследования. А второй – что, наконец, догонит. И не знает Матвей, что будет дальше, наблюдает только. Первый дядя обманный маневр сделал, показал, что на четвертый круг пойдет, а сам в арку шмыгнул, решил расстояние между ними увеличить. Только второй разгадал этот трюк, и наперерез устремился, сократил расстояние. Оба в арку вбежали. Остановились и оружие мгновенно вынули.
«Бах, бах!» – сказал Матвей. И еще один раз отдельно: «Бах!» И дымок под аркой завился. А когда рассеялся, увидел Матвей, что второй на земле лежит, и нога дрыгнулась – затих второй, напрочь. Первый спрятал оружие, отряхнулся и вышел из арки – человек человеком, только потный весь. Матвей над первым склонился: не дышит ведь. Второй прошел мимо дома, прыгнул в троллейбус и уехал безмятежно. Даже, кажется, насвистывал знакомое что-то. А первый… Разве не нелепица? – почти догнал, но стрелял плохо. Времени не было, прицелиться: вбежал под арку, а тот уже стоит наизготовку. Вынул, а тот уже стрельнул. Стрельнул, а тот уже второй раз. Нелепица и есть. Все могло обойтись по-другому, стреляй он не в подворотне, а под елкой. На третьем круге удобная ситуация была – подбежал близко. Но в спину не мог – культурный: ждал, когда тот лицом повернется, ошибся. Второй отдышался и к окну прошел, уже три остановки проехал. И пот почти высох. И проездной кондуктору показал. Что ж, остается первого в рубрику «Происшествия» занести, чтоб действовать вместе, сообща, то есть, чтоб содействие оказали. И написать, конечно, что в подворотне найден, и фотографию дать: воротник расстегнут, глаза зажмурились, рот приоткрыт. А голову заретушировать – чтоб пулю не видно было. И обязательно написать: «скорая» не успела. Пусть читают, хоть в очках, хоть без.
* * *
Первым, что увидела Соня, были босоножки. Соня почувствовал, что ее голова как-то сильно и противоестественно запрокинулась назад – открыла глаза и увидела их. Босоножки постояли недолго и ушли. Место босоножек заняли купальные шлепанцы. Но и они были не долго.
Вода сначала попала ей в нос, в носу сразу же запершило, потом в рот и в горло. Соня хотела крикнуть, позвать на помощь, но у нее не получилось. Откашляться тоже не получилось – она была на дне…
Соня хотела бы поступить на художественный, но готовилась в финансовый. Не поступила ни сюда, ни туда. Раз, другой. И бросила. Хотеть не шибко хотела. С утра пошла на пляж. Договорились встретиться со Светкой, но у той ребенок заболел, пошла одна, не отменять же. Расстелила полотенце, легла. Народу не много было – рабочий день. Лежала, комиксы выдумывала, два раза окунулась. Когда очнулась, оказалось Жорик ее вытащил. Так и познакомились. Он Соне не понравился, она худых не очень жалует. Но парень веселый, вот и дружба завязалась. Что бы мама подумала, если б Соня утонула? Страшно представить. Купальные шлепанцы – Жорика оказались, он кругами вокруг нее ходил.
Что с ней случилось, она толком не разобрала. Плавать умеет – не с чего тонуть-то. Только вода холодноватая. Да нет, почти ледяная. Отплыла от берега тоже недалеко, дно ногами прощупывалось, если на цыпочки встать. Правда, почти по глаза, но не критично ведь. Жорик сказал, что перегрелась. Может быть. Тогда у нее круги перед глазами пошли розовые, красные и бардовые – как на солнце, когда смотришь с закрытыми глазами.
Как на дно легла, оглянулась: кругом красотища великая. Как в фильме про Садко. Заросли мягкие, камушки. И рыбки строем плавают, будто солдатики: правильными такими фалангами. Полосатые рыбки, крапчатые. Рыбки ей что-то говорят, а она не понимает – языка рыбьего не знает. Сгрудились вокруг Сони, рты разевают, поют ей. Она руками машет и откашляться хочет. Секунду на дне была, а померещилось вечностью. Потом банки показались, кусок бутылки, обод от велосипедного колеса и руки худющие. Руки Жорика были. Нежно взял, на берег принес. Здесь она глаза открыла.
– Холодно на дне? – спросил Жорик, когда они с моста съехали.
– А то ты не помнишь?
Жорику везде одинаково: хоть зимой, хоть летом. Хоть на горе, хоть под водой. Ну, говорит так.
– Конечно, холодно. Вода ж! – сказала Соня.
А потом он ее в свою «копейку» посадил, монетку дал.
– Зачем? – поинтересовалась Соня.
– Так положено.
Положено, так положено. Традиция, наверное, такая. Как познакомится с человеком, или в машину впервые посадит, дает.
– Когда выйдешь, мне отдашь, – сказал Жорик.
Точно, традиция! Ритуал какой-то. Он ведь немного не в своем уме, в хорошем смысле, вроде бы. От ума все, от ума. Только Соня не разберет никак – то ли от его полного отсутствия, то ли от его чрезмерного присутствия. А то ли от того и этого вместе взятых – только вот бывает ли такое? И любит новое узнавать, в голову записывать. Сведения разные. Свалка уже в голове. Магазин ненужных вещей. То, что ненужных – это факт. Большую часть его знаний просто применить некуда. Что-то про пиропатроны между ступенями ракет, про одноклеточные организмы, вмерзшие во льды полюсов, про квадраты, где, как не считай, сумма одна – хоть по вертикали, хоть по диагонали – выходит. Куда все это применять? Жорик и сам толком не знает. Бывает, что до дела дойдет – нет их, знаний его. Попросила клавиатуру посмотреть – сложно, говорит. Программу установить – не умеет. Дверь машины красил – обляпался. Знания есть, одним словом, но не прикладные. Теоретик он – дай только потрепаться…
После пляжа пришла домой, капельку бледная, маме ничего не сказала и в комнате закрылась. Теперь, как увидит велосипед, дно вспоминает: банку, бутылку и обод от колеса. Так бывает, кто раз с парашютом ошибся, тот высоты боится, кто под машину попадал – дороги, а она вот – дно и велосипед.
Поднял он ее нежными руками – даром, что худыми – на берег вынес.
– Что же вы, так неосторожно?
– Что неосторожно-то? – Виновата она, что вода ледяная? Лето, а вода ледяная.
Народ вокруг ходит и посматривает на Соню с сожалением. Чего смотрите? Спасать, вас нет. Растер Жорик Соню ее полотенцем, кофе напоил из термоса – всегда с собою носит: отвинтит крышку и вдыхает, вдыхает. Родиной, говорит, пахнет – жаркими странами. Шутит, как всегда. Не понравился на пляже, а позже понравился. За шутки вот эти плоские. Может, кому-то только выпуклые нравятся, а Соне – и плоские. В дружбе всегда важно найти некое равновесие: он тебе тупо – ты ему остро, он тебе остро – ты ему тупо. Одно будет дополняться другим, и получится замечательная гармония. В радуге каждый цвет важен. И каждый на своем месте: и она, и Жорик. Возьмутся за руки, сядут в «копейку», поедут. По Ярославскому шоссе, по Ленинградке, а то и по Волгоградскому проспекту. Мимо домов, мимо башен, даже мимо бассейнов. Заедут на мост, встанут над рекой, руки расправят и давай впускать в себя ветер. И чтоб рядом никого не было: ни машин, ни людей. Даже пусть бы и всего мира не было – не жалко.
* * *
– Свободных мест нет, – сообщила сотрудница и склонилась над книгой.
– В читальный зал мне не нужно, – пояснил Сергей Арнольдович, – мне бы электронные слайды посмотреть.
– Фото-каталог, вы имеете в виду? – спросила сотрудница.
– Да-да, – кивнул Сергей Арнольдович, – каталог имею в виду.
– Подождите минутку. Присядьте…
Девушка подняла трубку, чтобы поинтересоваться, имеется ли свободная кабинка. Одна из пяти оказалась незанятой, и Сергея Арнольдовича отправили на четвертый этаж. В зал технических средств. Сюда пропускали только по количеству имеющихся мест. Сергей Арнольдович прошел за свободный столик.
Тихо жужжало оборудование.
Сергей Арнольдович нажал кнопку, и на экране появилась библиотечная программа, приглашавшая пользователя выбрать интересующий раздел.
– Вам помочь? – спросила Сергея Арнольдович девушка в белом халате.
«Анна ДРОЗДОВА, – прочел Сергей Арнольдович карточку на груди у девушки. – Технический сотрудник».
– Спасибо, я умею, – отказался Сергей Арнольдович, и девушка, вежливо улыбнувшись, вышла из кабинки.
Искать было несложно: имеющаяся в каталоге информация подразделялась на тематические группы, содержала короткие пояснительные записки и сортировалась в алфавитном порядке. Список групп, высвеченных на экране долгим столбиком кнопок, завершался галочкой «Выбрать все». Это на тот случай, если пользователь не знает, в какой группе хранится искомая информация. Галочка «Выбрать все» была удобна и потому, что нужные сведения могли проходить в двух и более группах. Например, категорию «человек» можно найти как в группе «наука», так и в группе «общество». Групп и подгрупп так много, что лучше, конечно, эту галочку все-таки нажать. Сергей Арнольдович так и сделал.
Набрав в строке поиска «Андрей Борисович Воронин», указав хранилище «Пресса», и временной интервал в двадцать лет до текущей даты, Сергей Арнольдович щелкнул на «Поиск». Высветились предупреждение «Идет поиск» и шкала ожидания в виде растущей зеленой полоски. Две минуты, пять, восемь… Наконец, поиск закончился, и на экране появился список газет и журналов, содержащих сочетание искомых слов – «Андрей», «Борисович» и «Воронин». Не так много, но Сергей Арнольдович больше и не ожидал: Воронин не эстрадный певец, список упоминаний о котором уместился бы на десятках квадратных метров экранного пространства…
Сколько же времени ушло, чтобы отснять эту прорву бумаги? Титанический труд. Сергей Арнольдович углубился в электронные страницы. Декабрьские подшивки пятилетней давности, провинциальная пресса, пестрая газета «Самурай», пожилой рационализатор с новой сеялкой, победитель олимпиады по ботанике, губернатор области. Все не то. И вдруг! – «погиб», «просьба сообщить», «на вид 25 лет». Кажется, то, что нужно! Но Сергей Арнольдович не стал тут же бросаться читать найденный материал, а щелкнул на кнопку «сохранить», чтобы потом, когда в ячейке памяти сохранится достаточно нужного текста, тогда уж и приняться за чтение. И дальше. И опять не то, и опять. Но снова нашел. Так и есть, погиб Воронин. Из четырех упоминаний – три о несчастном случае, одно о бое, но лишь упоминания. Одна просьба к очевидцам откликнуться, два описание происшествия, одно короткое свидетельство участника боевых событий. И подпись: «Г. Гусеницын».
– Здравствуйте, можно к вам?
Сергей Арнольдович оглянулся. В кабинку протискивался Жорик.
– Спасибо, не нужно, – сказал Сергей Арнольдович. – А как вы сюда попали?
– Я в соседней кабинке сидел. Закончил, гляжу – вы, – улыбнулся Жорик.
– Если я вам нужен, подождите меня внизу, в вестибюле, – предложил Сергей Арнольдович, не желая посвящать Жорика в суть дела. – Я скоро закончу…
– Можно, я все-таки вам кое-что покажу? – настоял Жорик и самовольно принялся что-то набирать на экране.
– Что это? – воскликнул Сергей Арнольдович. – Соня? Фотография…
– Соня, – кивнул Жорик. – Статья «Вода забирает молодых». Утонула летом текущего года… А вот вы, узнаете?
– Я? – не поверил Сергей Арнольдович, – Не может этого быть!!!
– Снимки с места происшествия. Тяжелое ранение в голову. Преступник не найден…
– Быть этого не может! – возмутился Сергей Арнольдович. – Кто вы такой?!
– Мы ведь знакомы с вами, Сергей Арнольдович.
– Вижу, что недостаточно… – Берггольц вскочил, опрокинув стул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Бросил газету и под елку забрался. Новый год скоро, мама придет: сирень в руках, на глазу челка, и зубы видно – потому что улыбается. А тетя-броненосец не улыбается, только кашляет в кулак. Привычка. Когда не хочет что-то говорить, кулаком рот прикроет и откашляется в него, как в урну. И зевает она в кулак, и шелуху от семечек – в него же. Большой такой кулак, на все хватает. Как четыре кубика, взятых вместе. Восемь кубиков – два кулака. Если из восьми кубиков можно построить дом, то два кулака получаются размером с дом. Ого-го! А из двадцати пяти кубиков можно выстроить дом с подворотней. Подворотня – арка такая, в нее транспорт въезжает, машины в основном, и люди туда-сюда ходят. А людей этих он сейчас сделает. Из картона, например. А на дом можно этикетку повесить – «Блинная», допустим. И прикрепить этикетку скотчем…
Вот они, карандашами раскрашенные, дяди из картона: один убегает, другой, с оторванной палкой, догоняет. Прямо на стадионе, будто. Но не спортсмены они. Оба в костюмах и потные. Всерьез бегут, не на жизнь, а на смерть. Первый оглядывается и глазами сверкает. А второй дышит тяжело и чуть-чуть прихрамывает. Тяжело ему бежать, у него нога мятая – картон такой попался, с примятостью. Бежит первый и вот-вот убежит. А второй преследует и вот-вот догонит. Сокращается между ними расстояние – уже трижды вокруг елки обежали – сокращается по сантиметру, по чуть-чуть, но сокращается. Сейчас в подворотню – в арку вбегать будут. Первый надеется, что, наконец, оторвется от преследования. А второй – что, наконец, догонит. И не знает Матвей, что будет дальше, наблюдает только. Первый дядя обманный маневр сделал, показал, что на четвертый круг пойдет, а сам в арку шмыгнул, решил расстояние между ними увеличить. Только второй разгадал этот трюк, и наперерез устремился, сократил расстояние. Оба в арку вбежали. Остановились и оружие мгновенно вынули.
«Бах, бах!» – сказал Матвей. И еще один раз отдельно: «Бах!» И дымок под аркой завился. А когда рассеялся, увидел Матвей, что второй на земле лежит, и нога дрыгнулась – затих второй, напрочь. Первый спрятал оружие, отряхнулся и вышел из арки – человек человеком, только потный весь. Матвей над первым склонился: не дышит ведь. Второй прошел мимо дома, прыгнул в троллейбус и уехал безмятежно. Даже, кажется, насвистывал знакомое что-то. А первый… Разве не нелепица? – почти догнал, но стрелял плохо. Времени не было, прицелиться: вбежал под арку, а тот уже стоит наизготовку. Вынул, а тот уже стрельнул. Стрельнул, а тот уже второй раз. Нелепица и есть. Все могло обойтись по-другому, стреляй он не в подворотне, а под елкой. На третьем круге удобная ситуация была – подбежал близко. Но в спину не мог – культурный: ждал, когда тот лицом повернется, ошибся. Второй отдышался и к окну прошел, уже три остановки проехал. И пот почти высох. И проездной кондуктору показал. Что ж, остается первого в рубрику «Происшествия» занести, чтоб действовать вместе, сообща, то есть, чтоб содействие оказали. И написать, конечно, что в подворотне найден, и фотографию дать: воротник расстегнут, глаза зажмурились, рот приоткрыт. А голову заретушировать – чтоб пулю не видно было. И обязательно написать: «скорая» не успела. Пусть читают, хоть в очках, хоть без.
* * *
Первым, что увидела Соня, были босоножки. Соня почувствовал, что ее голова как-то сильно и противоестественно запрокинулась назад – открыла глаза и увидела их. Босоножки постояли недолго и ушли. Место босоножек заняли купальные шлепанцы. Но и они были не долго.
Вода сначала попала ей в нос, в носу сразу же запершило, потом в рот и в горло. Соня хотела крикнуть, позвать на помощь, но у нее не получилось. Откашляться тоже не получилось – она была на дне…
Соня хотела бы поступить на художественный, но готовилась в финансовый. Не поступила ни сюда, ни туда. Раз, другой. И бросила. Хотеть не шибко хотела. С утра пошла на пляж. Договорились встретиться со Светкой, но у той ребенок заболел, пошла одна, не отменять же. Расстелила полотенце, легла. Народу не много было – рабочий день. Лежала, комиксы выдумывала, два раза окунулась. Когда очнулась, оказалось Жорик ее вытащил. Так и познакомились. Он Соне не понравился, она худых не очень жалует. Но парень веселый, вот и дружба завязалась. Что бы мама подумала, если б Соня утонула? Страшно представить. Купальные шлепанцы – Жорика оказались, он кругами вокруг нее ходил.
Что с ней случилось, она толком не разобрала. Плавать умеет – не с чего тонуть-то. Только вода холодноватая. Да нет, почти ледяная. Отплыла от берега тоже недалеко, дно ногами прощупывалось, если на цыпочки встать. Правда, почти по глаза, но не критично ведь. Жорик сказал, что перегрелась. Может быть. Тогда у нее круги перед глазами пошли розовые, красные и бардовые – как на солнце, когда смотришь с закрытыми глазами.
Как на дно легла, оглянулась: кругом красотища великая. Как в фильме про Садко. Заросли мягкие, камушки. И рыбки строем плавают, будто солдатики: правильными такими фалангами. Полосатые рыбки, крапчатые. Рыбки ей что-то говорят, а она не понимает – языка рыбьего не знает. Сгрудились вокруг Сони, рты разевают, поют ей. Она руками машет и откашляться хочет. Секунду на дне была, а померещилось вечностью. Потом банки показались, кусок бутылки, обод от велосипедного колеса и руки худющие. Руки Жорика были. Нежно взял, на берег принес. Здесь она глаза открыла.
– Холодно на дне? – спросил Жорик, когда они с моста съехали.
– А то ты не помнишь?
Жорику везде одинаково: хоть зимой, хоть летом. Хоть на горе, хоть под водой. Ну, говорит так.
– Конечно, холодно. Вода ж! – сказала Соня.
А потом он ее в свою «копейку» посадил, монетку дал.
– Зачем? – поинтересовалась Соня.
– Так положено.
Положено, так положено. Традиция, наверное, такая. Как познакомится с человеком, или в машину впервые посадит, дает.
– Когда выйдешь, мне отдашь, – сказал Жорик.
Точно, традиция! Ритуал какой-то. Он ведь немного не в своем уме, в хорошем смысле, вроде бы. От ума все, от ума. Только Соня не разберет никак – то ли от его полного отсутствия, то ли от его чрезмерного присутствия. А то ли от того и этого вместе взятых – только вот бывает ли такое? И любит новое узнавать, в голову записывать. Сведения разные. Свалка уже в голове. Магазин ненужных вещей. То, что ненужных – это факт. Большую часть его знаний просто применить некуда. Что-то про пиропатроны между ступенями ракет, про одноклеточные организмы, вмерзшие во льды полюсов, про квадраты, где, как не считай, сумма одна – хоть по вертикали, хоть по диагонали – выходит. Куда все это применять? Жорик и сам толком не знает. Бывает, что до дела дойдет – нет их, знаний его. Попросила клавиатуру посмотреть – сложно, говорит. Программу установить – не умеет. Дверь машины красил – обляпался. Знания есть, одним словом, но не прикладные. Теоретик он – дай только потрепаться…
После пляжа пришла домой, капельку бледная, маме ничего не сказала и в комнате закрылась. Теперь, как увидит велосипед, дно вспоминает: банку, бутылку и обод от колеса. Так бывает, кто раз с парашютом ошибся, тот высоты боится, кто под машину попадал – дороги, а она вот – дно и велосипед.
Поднял он ее нежными руками – даром, что худыми – на берег вынес.
– Что же вы, так неосторожно?
– Что неосторожно-то? – Виновата она, что вода ледяная? Лето, а вода ледяная.
Народ вокруг ходит и посматривает на Соню с сожалением. Чего смотрите? Спасать, вас нет. Растер Жорик Соню ее полотенцем, кофе напоил из термоса – всегда с собою носит: отвинтит крышку и вдыхает, вдыхает. Родиной, говорит, пахнет – жаркими странами. Шутит, как всегда. Не понравился на пляже, а позже понравился. За шутки вот эти плоские. Может, кому-то только выпуклые нравятся, а Соне – и плоские. В дружбе всегда важно найти некое равновесие: он тебе тупо – ты ему остро, он тебе остро – ты ему тупо. Одно будет дополняться другим, и получится замечательная гармония. В радуге каждый цвет важен. И каждый на своем месте: и она, и Жорик. Возьмутся за руки, сядут в «копейку», поедут. По Ярославскому шоссе, по Ленинградке, а то и по Волгоградскому проспекту. Мимо домов, мимо башен, даже мимо бассейнов. Заедут на мост, встанут над рекой, руки расправят и давай впускать в себя ветер. И чтоб рядом никого не было: ни машин, ни людей. Даже пусть бы и всего мира не было – не жалко.
* * *
– Свободных мест нет, – сообщила сотрудница и склонилась над книгой.
– В читальный зал мне не нужно, – пояснил Сергей Арнольдович, – мне бы электронные слайды посмотреть.
– Фото-каталог, вы имеете в виду? – спросила сотрудница.
– Да-да, – кивнул Сергей Арнольдович, – каталог имею в виду.
– Подождите минутку. Присядьте…
Девушка подняла трубку, чтобы поинтересоваться, имеется ли свободная кабинка. Одна из пяти оказалась незанятой, и Сергея Арнольдовича отправили на четвертый этаж. В зал технических средств. Сюда пропускали только по количеству имеющихся мест. Сергей Арнольдович прошел за свободный столик.
Тихо жужжало оборудование.
Сергей Арнольдович нажал кнопку, и на экране появилась библиотечная программа, приглашавшая пользователя выбрать интересующий раздел.
– Вам помочь? – спросила Сергея Арнольдович девушка в белом халате.
«Анна ДРОЗДОВА, – прочел Сергей Арнольдович карточку на груди у девушки. – Технический сотрудник».
– Спасибо, я умею, – отказался Сергей Арнольдович, и девушка, вежливо улыбнувшись, вышла из кабинки.
Искать было несложно: имеющаяся в каталоге информация подразделялась на тематические группы, содержала короткие пояснительные записки и сортировалась в алфавитном порядке. Список групп, высвеченных на экране долгим столбиком кнопок, завершался галочкой «Выбрать все». Это на тот случай, если пользователь не знает, в какой группе хранится искомая информация. Галочка «Выбрать все» была удобна и потому, что нужные сведения могли проходить в двух и более группах. Например, категорию «человек» можно найти как в группе «наука», так и в группе «общество». Групп и подгрупп так много, что лучше, конечно, эту галочку все-таки нажать. Сергей Арнольдович так и сделал.
Набрав в строке поиска «Андрей Борисович Воронин», указав хранилище «Пресса», и временной интервал в двадцать лет до текущей даты, Сергей Арнольдович щелкнул на «Поиск». Высветились предупреждение «Идет поиск» и шкала ожидания в виде растущей зеленой полоски. Две минуты, пять, восемь… Наконец, поиск закончился, и на экране появился список газет и журналов, содержащих сочетание искомых слов – «Андрей», «Борисович» и «Воронин». Не так много, но Сергей Арнольдович больше и не ожидал: Воронин не эстрадный певец, список упоминаний о котором уместился бы на десятках квадратных метров экранного пространства…
Сколько же времени ушло, чтобы отснять эту прорву бумаги? Титанический труд. Сергей Арнольдович углубился в электронные страницы. Декабрьские подшивки пятилетней давности, провинциальная пресса, пестрая газета «Самурай», пожилой рационализатор с новой сеялкой, победитель олимпиады по ботанике, губернатор области. Все не то. И вдруг! – «погиб», «просьба сообщить», «на вид 25 лет». Кажется, то, что нужно! Но Сергей Арнольдович не стал тут же бросаться читать найденный материал, а щелкнул на кнопку «сохранить», чтобы потом, когда в ячейке памяти сохранится достаточно нужного текста, тогда уж и приняться за чтение. И дальше. И опять не то, и опять. Но снова нашел. Так и есть, погиб Воронин. Из четырех упоминаний – три о несчастном случае, одно о бое, но лишь упоминания. Одна просьба к очевидцам откликнуться, два описание происшествия, одно короткое свидетельство участника боевых событий. И подпись: «Г. Гусеницын».
– Здравствуйте, можно к вам?
Сергей Арнольдович оглянулся. В кабинку протискивался Жорик.
– Спасибо, не нужно, – сказал Сергей Арнольдович. – А как вы сюда попали?
– Я в соседней кабинке сидел. Закончил, гляжу – вы, – улыбнулся Жорик.
– Если я вам нужен, подождите меня внизу, в вестибюле, – предложил Сергей Арнольдович, не желая посвящать Жорика в суть дела. – Я скоро закончу…
– Можно, я все-таки вам кое-что покажу? – настоял Жорик и самовольно принялся что-то набирать на экране.
– Что это? – воскликнул Сергей Арнольдович. – Соня? Фотография…
– Соня, – кивнул Жорик. – Статья «Вода забирает молодых». Утонула летом текущего года… А вот вы, узнаете?
– Я? – не поверил Сергей Арнольдович, – Не может этого быть!!!
– Снимки с места происшествия. Тяжелое ранение в голову. Преступник не найден…
– Быть этого не может! – возмутился Сергей Арнольдович. – Кто вы такой?!
– Мы ведь знакомы с вами, Сергей Арнольдович.
– Вижу, что недостаточно… – Берггольц вскочил, опрокинув стул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32