А они только и делают, что мешают.
– Но как ты защитишь себя без силовиков?
– Да они тоже только мешают. Смотри, таких, как мы с тобою – большинство. Пока большинство. И мы могли бы, если бы имели свободу рук очистить город от «чёрных». Безо всякой милиции. Она нам в этом деле только мешает. А вот «черным» она не мешает. Они её купили. Так что, выходит, что нас с тобою она не защищает, а «чёрных» защищает. Так чья она тогда? Уж точно не наша. Мы и без этих защитничков проживём.
– Но Россия такая большая, а если такие как мы с тобою её разделим, нам так мало достанется. Тем более, и Путин и Березовский свои куски нам не отдадут.
– Пусть берут, сколько ухватят! Пусть мне достанется совсем мало, несправедливо мало. Но я и на болоте райский сад выращу! И из нашей (тут он назвал самый плохой участок окрестных дорог) гоночную трассу сделаю. Но на этой трассе тварей на иномарках, что с мигалками, что без них, не будет.
«Глас народа – глас Божий…» – подумал Интеллектуал. И вдруг вспомнил рассказ деда, отца матери, как давили Кронштадский мятеж. Дед, бывший в те годы красным курсантом, по непонятной своему внуку причине никогда не указывал в биографиях своего участия в этом событии. Хотя это было куда как престижно во времена СССР. Но нет. Теперь Интеллектуал знал, почему. Эти простые рабочие парни в курсантских шинелях знали, что делают постыдное дело! Что кронштадские матросы правы! Что большевики строят новую империю, где народ будет снова задавлен!
Нет, к чёрту империи! К чёрту их остатки! Чтобы построить новый дом надо действительно расчистить место, где стоял старый барак. Как бы ни иронизировали на этот счёт иные политические остряки.
Впрочем, кто может быть самым решительным сторонником государственной машины? Наверное, сотрудник тайной полиции. Но, увы…
Славный, крепкий мужчина средних лет, капитан из местного отдела ФСБ, сидел на террасе у Интеллектуала. Он хотел знать все о русском молодёжном празднике, который Интеллектуал, Кондор, Гироскоп и ещё несколько энтузиастов проводили в местном райцентре за год до начала тех событий, что кружили сейчас профессора во все ускоряющемся темпе. Тогда они ещё не были Интеллектуалом, Кондором и Гироскопом. Тогда они просто искали выхода из тупика, который виделся русской грамотной молодёжи.
Капитан изучил всю атрибутику, символику, репертуар песен, общий план мероприятия и убедился, что свастик и призывов к свержению конституционного строя нет. После этого он посмотрел на профессора тоскливыми глазами и сказал.
– В нашем городе турки строят завод. А рядом мэрия выделила землеотвод под два дома для чеченцев. По нашим данным, среди турок не менее десятка официально работают на спецслужбы НАТО. Чеченцы, когда поселятся в строящиеся сейчас дома, тоже будут работать или на этих турок, или на своих сепаратистов, или на тех и других одновременно. У нас нет людей даже для того, чтобы этим агентам хотя бы регулярно провокации делать, не то, что следить. Ваши бы русские нацисты (а я знаю, что вы нацисты, хотя формально у вас все чисто) помогли бы нам в этом деле?… Ведь мы с вами в душе одинаково все понимаем.
«Однако…» – подумал Интеллектуал. И спросил.
– А менты?
– Да милиция вся куплена! Что Вы прикидываетесь, будто не понимаете! Они нам не помощники, а враги.
– Вы, хотя бы, понимаете абсурдность ситуации?, – спросил профессор. – Вы одновременно вынуждены бороться и с русскими патриотами, и с внешними врагами России. И просить у одних помощь для борьбы с другими. При этом русским патриотам, которых Вы зовёте нацистами, Вы помешать ещё можете. А врагам России – уже нет. Вы понимаете, что Вы представляете узел машины, которая уже сломалась? Она не может выполнить задач, для которых построена. Но может только сопротивляться тому, чтобы её поскорее сволокли на свалку и освободили место для строителей совершенно другой машины.
– Да, – сказал капитан.
И в глазах его стояла собачья тоска.
Нет, я не делаю ничего против интересов своего народа, своей цивилизации, против воли своих Богов. И меня поймут и этот мужик на автобусной остановке, и этот капитан ФСБ, и многие другие. А с вами, господа невольные спонсоры, мы постараемся договориться. В конце концов, нам много не надо. Неужели у вас не хватит ума решить дело миром после нашей победы. Ну, а если не хватит?… Мы тут не художники. Мы – технари. И Россия без русских нам не нужна. Скажем больше, Земля без русских нам не нужна! Если вы нас припрёте, мы эту Землю расколем к чертям.
Ибо только русские не боятся вызывать огонь на себя.
Мы выполним Твою волю, Творец Вселенной!
Даже руками враждебных Тебе бесов!
Глава 15
Зима выдалась свирепой. Почти три месяца подряд морозы стояли под тридцать градусов, или, даже, за тридцать. Но потом стало стремительно теплеть. И вот уже март дарил обещания скорой весны.
Интеллектуал стоял на лоджии новой квартиры и смотрел на чудесный вид, открывающийся из окна. Широкая долина, в которой лежали пруды Битцевской зоны отдыха, была наполнена светом. Свет лился с неба и отражался от снега. И как бы ходил едва заметными волнами в прозрачном воздухе.
Интеллектуал смотрел, не отрываясь, и как будто растворялся в этой светлой солнечной дымке.
Жена неслышно встала сзади.
– Кайфуешь, Славка? – сказала она.
– Да, – ответил он.
– Прёт тебе в последнее время…
Она посмотрела спокойно, и несколько равнодушно. Её глаза напоминали это не то зимнее, не то весеннее русское ясное небо, такие же спокойные и прозрачные. Вспомнился Киплинг.
И если ты своей владеешь страстью,
А не тобою властвует она,
То будешь твёрд в удаче и несчастье.
Которым, в сущности, цена одна.
Какая она, всё-таки, истинная арийка!… И как ей подходят некоторые эпитеты, одинаково лестные и для мужчин и для женщин. Как стойка она к испытаниям, особенно испытаниям нищетой, и как холодна к успехам. Его успехам!
– А разве только мне прёт, а вы ни при чём?
– Ну, и нам немного от тебя перепадает…
Она усмехнулась.
– Немного?
– Нам хватает…
– И то хорошо!
– Цветёшь ты в последнее время, Славка. Или любовницу завёл?
– В том – то и дело, что, строго говоря, нет…
– Это ещё хуже…
Боже, как она всё понимает. И как я её люблю. Но…, но она останется в прежней жизни. А у меня…, у меня начинается вторая! И, только благодаря Богам, все ещё в этом теле. Но ведь не в теле суть!
В конце концов, и я, и она, и все наши дети всегда были самими собой! Это неотъемлемое свойство нашей семьи – право каждого быть самим собой! Это одна из тех ценностей, которая нам так дорога, которая есть эксклюзивное, только наше свойство. И полюбив её в своё время, я полюбил её не в последнюю очередь за то, что всегда знал, если когда-нибудь возникнет нечто похожее на нынешнюю ситуацию, то она отпустит меня следовать своему пути. И не проклянёт вслед!
Я на её месте поступил бы точно так же.
«Она молодец, – продолжал думать Интеллектуал. – Всегда была чужда всяческой экзальтации. Врач-онколог, она всегда говорила, что мои проблемы мнимые. «Проблемы у тебя будут, если станешь моим пациентом», – шутила она в стиле чёрного юмора.»
Такой подход полностью удовлетворял его. Но у всякой медали две стороны. Её неприятие сильных страстей оборачивалось и неприятием того, что он любил, чего он так желал. Она всегда инстинктивно знала, что лучше бы его мечты не исполнились. Лучше бы остаться ему в положении невысоком. Жить посерее и поскромнее.
И лишь в самые последние годы поняла, что или он сопьётся и сдохнет от тоски, либо обретёт себя в чём-то масштабном, где её место будет весьма скромно. Более чем скромно. Но лучше иметь немного от большого куска, чем все от куска канувшего в никуда.
«Ты мне не нужен деградантом. Дерзай…», сказала она.
И отпустила его из монастыря частной жизни в его нынешнюю жизнь, обернувшуюся рыцарским орденом. Тоже в чём-то монашеским. «Хотя, – он вспомнил Чёртово Городище, – это ещё как сказать…»
Вся зима для их команды прошла в каком-то угаре. Мероприятий на природе по вполне понятным причинам не было. Но было незримое присутствие их на студенческих тусовках, выездах в зимние дома отдыха, на некоторых концертах, где хоть немного, но предполагался политический подтекст.
Зимой роли переменились. В центре массовых действий оказался Кондор. Он оброс кучей помощников и поклонников, которые и воплощали его указания в жизнь. И то сказать, за Кондором чувствовалось нечто!… И как же было приятно осознавать себя не наёмником, а вторым человеком проекта, который на глазах наливался мощью.
Остальные члены девятки трудились в поте лица. И труд их был незаметен. И, слава Богу, что незаметен, ибо именно так и было надо. То, что они делали, называлось в их кругу «торить зелёную тропу». Под этим непонятным названием фигурировала сеть баз, или, если угодно, явок и схоронов. Для этих целей в областях, прилегающих к Москве, покупались квартиры в маленьких городках, дома в деревнях, гаражи и летние дачи. Всего было куплено более тридцати объектов.
На это ушло чуть меньше трёхсот тысяч долларов из имевшихся девятисот, но Интеллектуал не жалел о затратах. Хотя, надо отметить, деньги тратились весьма скупо. В частности, именно финансовые соображения стали одной из причин, почему объекты тропы не располагались в Подмосковье. Другой причиной такого решения было то, что Московская область – это один субъект федерации. В случае чего, противодействие враждебной власти их планам в рамках одного субъекта федерации было бы более оперативным. Довод, может и слабоватый, но в боях, в том числе политических, исход, бывает, решают доли секунды.
Зелёная тропа охватывала Москву со всех сторон. От этого кольца отходили два, если можно так сказать, щупальца. Одно тянулось на север, через Владимирскую область в Ярославскую. Второе пересекало Смоленскую область и подходило к границам с Белоруссией.
Интеллектуал как-то в шутку сказал Графу, что история повторяется. В своё время западная граница Московии, лежащая в районе Можайска была рубежом многих политических атак против зарождающегося имперского монстра. И сюда же были направлены пути отхода. Короче, князь Курбский и Григорий Отрепьев такую конфигурацию тропы одобрили бы.
Помимо чисто оперативных моментов, сам процесс организации тропы усиливал присутствие неоформленной структуры Интеллектуала в соответствующих регионах. Происходили определённые знакомства. Восстанавливались порванные связи со старыми соратниками и симпатизантами. Местные группировки радикальной молодёжи подтягивались к проекту. На эти цели ушло всего около тридцати тысяч долларов. Надо было поддержать несколько неформальных объединений в провинции, начиная от авиамодельных кружков и заканчивая пивными, хозяева которых привечали радикальную русскую молодёжь.
Надо сказать, что помощь эта была достаточно скудна. Но, на первый взгляд, была безвозмездна и бескорыстна. Зато создавалось впечатление, что ребята со свароговым квадратом за лацканом курток и пиджаков, а эти значки носились наподобие значков полицейских агентов из фильмов тридцатилетней давности, просто помогают всем своим, не требуя ничего взамен. И они становились своими для тех, кто хотел бороться за русское дело, но не знал как.
Ещё сто двадцать тысяч долларов ушло на транспортные расходы. Среди появившихся новых соратников из провинции нашли доверенных людей. На одного из них купили подержанный большой туристский автобус за сорок тысяч долларов. Этот мелкий бизнесмен, якобы, занялся транспортным обслуживание туристов. Собственно, так оно и было, но он бы просто прогорел, если бы занимался только этим, да ещё и выплачивал за автобус.
На самом деле, этот автобус был предназначен для быстрой переброски соответствующих групп из одного региона в другой. По аналогичной схеме, но уже для перевозки грузов, приобрели одну «Газель» и один «Бычок».
Кроме того, приобрели ещё одну «Шеви-Ниву», пять обычных «Нив» и двадцать приличных мотоциклов. Эти мотоциклы распределили по четырём группам. Мотогруппы, ребят в которых отбирали Парашютист и Полутяж, должны были по сигналу собираться и отправляться в любое названное место, будучи готовыми к активным действиям.
Со дня на день должен был решиться вопрос о покупке нескольких домов в Белоруссии, в непосредственной близи от Чернобыльской зоны отселения, а также покупка пары других домов в той же Белоруссии, недалеко от границ с Россией. После этого, западное ответвление зелёной тропы дотянулось бы аж до совершенно безлюдных мест Чернобыльской зоны. Деньги на это были отложены в рамках расходов по созданию тропы.
В «кассе», как шутил Интеллектуал, оставалось около четырёхсот тысяч долларов. А надо было осуществить ещё один весьма дорогой проект. Впрочем, у Интеллектуала было ещё девяносто тысяч резервного фонда.
Как же нудно считать деньги!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
– Но как ты защитишь себя без силовиков?
– Да они тоже только мешают. Смотри, таких, как мы с тобою – большинство. Пока большинство. И мы могли бы, если бы имели свободу рук очистить город от «чёрных». Безо всякой милиции. Она нам в этом деле только мешает. А вот «черным» она не мешает. Они её купили. Так что, выходит, что нас с тобою она не защищает, а «чёрных» защищает. Так чья она тогда? Уж точно не наша. Мы и без этих защитничков проживём.
– Но Россия такая большая, а если такие как мы с тобою её разделим, нам так мало достанется. Тем более, и Путин и Березовский свои куски нам не отдадут.
– Пусть берут, сколько ухватят! Пусть мне достанется совсем мало, несправедливо мало. Но я и на болоте райский сад выращу! И из нашей (тут он назвал самый плохой участок окрестных дорог) гоночную трассу сделаю. Но на этой трассе тварей на иномарках, что с мигалками, что без них, не будет.
«Глас народа – глас Божий…» – подумал Интеллектуал. И вдруг вспомнил рассказ деда, отца матери, как давили Кронштадский мятеж. Дед, бывший в те годы красным курсантом, по непонятной своему внуку причине никогда не указывал в биографиях своего участия в этом событии. Хотя это было куда как престижно во времена СССР. Но нет. Теперь Интеллектуал знал, почему. Эти простые рабочие парни в курсантских шинелях знали, что делают постыдное дело! Что кронштадские матросы правы! Что большевики строят новую империю, где народ будет снова задавлен!
Нет, к чёрту империи! К чёрту их остатки! Чтобы построить новый дом надо действительно расчистить место, где стоял старый барак. Как бы ни иронизировали на этот счёт иные политические остряки.
Впрочем, кто может быть самым решительным сторонником государственной машины? Наверное, сотрудник тайной полиции. Но, увы…
Славный, крепкий мужчина средних лет, капитан из местного отдела ФСБ, сидел на террасе у Интеллектуала. Он хотел знать все о русском молодёжном празднике, который Интеллектуал, Кондор, Гироскоп и ещё несколько энтузиастов проводили в местном райцентре за год до начала тех событий, что кружили сейчас профессора во все ускоряющемся темпе. Тогда они ещё не были Интеллектуалом, Кондором и Гироскопом. Тогда они просто искали выхода из тупика, который виделся русской грамотной молодёжи.
Капитан изучил всю атрибутику, символику, репертуар песен, общий план мероприятия и убедился, что свастик и призывов к свержению конституционного строя нет. После этого он посмотрел на профессора тоскливыми глазами и сказал.
– В нашем городе турки строят завод. А рядом мэрия выделила землеотвод под два дома для чеченцев. По нашим данным, среди турок не менее десятка официально работают на спецслужбы НАТО. Чеченцы, когда поселятся в строящиеся сейчас дома, тоже будут работать или на этих турок, или на своих сепаратистов, или на тех и других одновременно. У нас нет людей даже для того, чтобы этим агентам хотя бы регулярно провокации делать, не то, что следить. Ваши бы русские нацисты (а я знаю, что вы нацисты, хотя формально у вас все чисто) помогли бы нам в этом деле?… Ведь мы с вами в душе одинаково все понимаем.
«Однако…» – подумал Интеллектуал. И спросил.
– А менты?
– Да милиция вся куплена! Что Вы прикидываетесь, будто не понимаете! Они нам не помощники, а враги.
– Вы, хотя бы, понимаете абсурдность ситуации?, – спросил профессор. – Вы одновременно вынуждены бороться и с русскими патриотами, и с внешними врагами России. И просить у одних помощь для борьбы с другими. При этом русским патриотам, которых Вы зовёте нацистами, Вы помешать ещё можете. А врагам России – уже нет. Вы понимаете, что Вы представляете узел машины, которая уже сломалась? Она не может выполнить задач, для которых построена. Но может только сопротивляться тому, чтобы её поскорее сволокли на свалку и освободили место для строителей совершенно другой машины.
– Да, – сказал капитан.
И в глазах его стояла собачья тоска.
Нет, я не делаю ничего против интересов своего народа, своей цивилизации, против воли своих Богов. И меня поймут и этот мужик на автобусной остановке, и этот капитан ФСБ, и многие другие. А с вами, господа невольные спонсоры, мы постараемся договориться. В конце концов, нам много не надо. Неужели у вас не хватит ума решить дело миром после нашей победы. Ну, а если не хватит?… Мы тут не художники. Мы – технари. И Россия без русских нам не нужна. Скажем больше, Земля без русских нам не нужна! Если вы нас припрёте, мы эту Землю расколем к чертям.
Ибо только русские не боятся вызывать огонь на себя.
Мы выполним Твою волю, Творец Вселенной!
Даже руками враждебных Тебе бесов!
Глава 15
Зима выдалась свирепой. Почти три месяца подряд морозы стояли под тридцать градусов, или, даже, за тридцать. Но потом стало стремительно теплеть. И вот уже март дарил обещания скорой весны.
Интеллектуал стоял на лоджии новой квартиры и смотрел на чудесный вид, открывающийся из окна. Широкая долина, в которой лежали пруды Битцевской зоны отдыха, была наполнена светом. Свет лился с неба и отражался от снега. И как бы ходил едва заметными волнами в прозрачном воздухе.
Интеллектуал смотрел, не отрываясь, и как будто растворялся в этой светлой солнечной дымке.
Жена неслышно встала сзади.
– Кайфуешь, Славка? – сказала она.
– Да, – ответил он.
– Прёт тебе в последнее время…
Она посмотрела спокойно, и несколько равнодушно. Её глаза напоминали это не то зимнее, не то весеннее русское ясное небо, такие же спокойные и прозрачные. Вспомнился Киплинг.
И если ты своей владеешь страстью,
А не тобою властвует она,
То будешь твёрд в удаче и несчастье.
Которым, в сущности, цена одна.
Какая она, всё-таки, истинная арийка!… И как ей подходят некоторые эпитеты, одинаково лестные и для мужчин и для женщин. Как стойка она к испытаниям, особенно испытаниям нищетой, и как холодна к успехам. Его успехам!
– А разве только мне прёт, а вы ни при чём?
– Ну, и нам немного от тебя перепадает…
Она усмехнулась.
– Немного?
– Нам хватает…
– И то хорошо!
– Цветёшь ты в последнее время, Славка. Или любовницу завёл?
– В том – то и дело, что, строго говоря, нет…
– Это ещё хуже…
Боже, как она всё понимает. И как я её люблю. Но…, но она останется в прежней жизни. А у меня…, у меня начинается вторая! И, только благодаря Богам, все ещё в этом теле. Но ведь не в теле суть!
В конце концов, и я, и она, и все наши дети всегда были самими собой! Это неотъемлемое свойство нашей семьи – право каждого быть самим собой! Это одна из тех ценностей, которая нам так дорога, которая есть эксклюзивное, только наше свойство. И полюбив её в своё время, я полюбил её не в последнюю очередь за то, что всегда знал, если когда-нибудь возникнет нечто похожее на нынешнюю ситуацию, то она отпустит меня следовать своему пути. И не проклянёт вслед!
Я на её месте поступил бы точно так же.
«Она молодец, – продолжал думать Интеллектуал. – Всегда была чужда всяческой экзальтации. Врач-онколог, она всегда говорила, что мои проблемы мнимые. «Проблемы у тебя будут, если станешь моим пациентом», – шутила она в стиле чёрного юмора.»
Такой подход полностью удовлетворял его. Но у всякой медали две стороны. Её неприятие сильных страстей оборачивалось и неприятием того, что он любил, чего он так желал. Она всегда инстинктивно знала, что лучше бы его мечты не исполнились. Лучше бы остаться ему в положении невысоком. Жить посерее и поскромнее.
И лишь в самые последние годы поняла, что или он сопьётся и сдохнет от тоски, либо обретёт себя в чём-то масштабном, где её место будет весьма скромно. Более чем скромно. Но лучше иметь немного от большого куска, чем все от куска канувшего в никуда.
«Ты мне не нужен деградантом. Дерзай…», сказала она.
И отпустила его из монастыря частной жизни в его нынешнюю жизнь, обернувшуюся рыцарским орденом. Тоже в чём-то монашеским. «Хотя, – он вспомнил Чёртово Городище, – это ещё как сказать…»
Вся зима для их команды прошла в каком-то угаре. Мероприятий на природе по вполне понятным причинам не было. Но было незримое присутствие их на студенческих тусовках, выездах в зимние дома отдыха, на некоторых концертах, где хоть немного, но предполагался политический подтекст.
Зимой роли переменились. В центре массовых действий оказался Кондор. Он оброс кучей помощников и поклонников, которые и воплощали его указания в жизнь. И то сказать, за Кондором чувствовалось нечто!… И как же было приятно осознавать себя не наёмником, а вторым человеком проекта, который на глазах наливался мощью.
Остальные члены девятки трудились в поте лица. И труд их был незаметен. И, слава Богу, что незаметен, ибо именно так и было надо. То, что они делали, называлось в их кругу «торить зелёную тропу». Под этим непонятным названием фигурировала сеть баз, или, если угодно, явок и схоронов. Для этих целей в областях, прилегающих к Москве, покупались квартиры в маленьких городках, дома в деревнях, гаражи и летние дачи. Всего было куплено более тридцати объектов.
На это ушло чуть меньше трёхсот тысяч долларов из имевшихся девятисот, но Интеллектуал не жалел о затратах. Хотя, надо отметить, деньги тратились весьма скупо. В частности, именно финансовые соображения стали одной из причин, почему объекты тропы не располагались в Подмосковье. Другой причиной такого решения было то, что Московская область – это один субъект федерации. В случае чего, противодействие враждебной власти их планам в рамках одного субъекта федерации было бы более оперативным. Довод, может и слабоватый, но в боях, в том числе политических, исход, бывает, решают доли секунды.
Зелёная тропа охватывала Москву со всех сторон. От этого кольца отходили два, если можно так сказать, щупальца. Одно тянулось на север, через Владимирскую область в Ярославскую. Второе пересекало Смоленскую область и подходило к границам с Белоруссией.
Интеллектуал как-то в шутку сказал Графу, что история повторяется. В своё время западная граница Московии, лежащая в районе Можайска была рубежом многих политических атак против зарождающегося имперского монстра. И сюда же были направлены пути отхода. Короче, князь Курбский и Григорий Отрепьев такую конфигурацию тропы одобрили бы.
Помимо чисто оперативных моментов, сам процесс организации тропы усиливал присутствие неоформленной структуры Интеллектуала в соответствующих регионах. Происходили определённые знакомства. Восстанавливались порванные связи со старыми соратниками и симпатизантами. Местные группировки радикальной молодёжи подтягивались к проекту. На эти цели ушло всего около тридцати тысяч долларов. Надо было поддержать несколько неформальных объединений в провинции, начиная от авиамодельных кружков и заканчивая пивными, хозяева которых привечали радикальную русскую молодёжь.
Надо сказать, что помощь эта была достаточно скудна. Но, на первый взгляд, была безвозмездна и бескорыстна. Зато создавалось впечатление, что ребята со свароговым квадратом за лацканом курток и пиджаков, а эти значки носились наподобие значков полицейских агентов из фильмов тридцатилетней давности, просто помогают всем своим, не требуя ничего взамен. И они становились своими для тех, кто хотел бороться за русское дело, но не знал как.
Ещё сто двадцать тысяч долларов ушло на транспортные расходы. Среди появившихся новых соратников из провинции нашли доверенных людей. На одного из них купили подержанный большой туристский автобус за сорок тысяч долларов. Этот мелкий бизнесмен, якобы, занялся транспортным обслуживание туристов. Собственно, так оно и было, но он бы просто прогорел, если бы занимался только этим, да ещё и выплачивал за автобус.
На самом деле, этот автобус был предназначен для быстрой переброски соответствующих групп из одного региона в другой. По аналогичной схеме, но уже для перевозки грузов, приобрели одну «Газель» и один «Бычок».
Кроме того, приобрели ещё одну «Шеви-Ниву», пять обычных «Нив» и двадцать приличных мотоциклов. Эти мотоциклы распределили по четырём группам. Мотогруппы, ребят в которых отбирали Парашютист и Полутяж, должны были по сигналу собираться и отправляться в любое названное место, будучи готовыми к активным действиям.
Со дня на день должен был решиться вопрос о покупке нескольких домов в Белоруссии, в непосредственной близи от Чернобыльской зоны отселения, а также покупка пары других домов в той же Белоруссии, недалеко от границ с Россией. После этого, западное ответвление зелёной тропы дотянулось бы аж до совершенно безлюдных мест Чернобыльской зоны. Деньги на это были отложены в рамках расходов по созданию тропы.
В «кассе», как шутил Интеллектуал, оставалось около четырёхсот тысяч долларов. А надо было осуществить ещё один весьма дорогой проект. Впрочем, у Интеллектуала было ещё девяносто тысяч резервного фонда.
Как же нудно считать деньги!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52