Например, прямая «оператор – цель» лежит под острым углом к финальному отрезку пути. Да и возможности манёвра по высоте вы тоже не предусмотрели. Так что, корректнее говорить не о прямой, а о плоскости.
– Но, в конце концов, и пуля летит не по прямой!
– Да.
– Но, в целом, моя мысль понятна? Вы корректируете полет вашей крылатой ракеты в позиции, чем-то напоминающей позицию вульгарного стрелка. Просто у вас в руках не снайперская винтовка, а некий пульт, замаскированный, например, под мобильник.
Теперь рассмотрим этот вариант с точки зрения наших требований. Ракета снесла башку одному уроду. В любом случае, некие её обломки имеются в окрестностях снесённой башки. Ещё один такой случай – и тип оружия расшифрован. Далее, телохранители, которые натасканы на противодействие снайперам, начинают контролировать не только дураков с пушками, но и умников, которые, глядя на охраняемого дядю, возбуждённо тискают нечто, похожее на мобильник.
Кстати, откуда стартует это быстрое изделие с импульсным двигателем?
– Откуда-то из-за нашей спины.
– Браво! Зафиксировав старт, смотри на ребят с мобильниками, стоящих где-то по ходу изделия, и пали в них.
– Вы упрощаете и рассуждаете не совсем профессионально, – заметил Кондор.
– Правильно. Я же не спец. Спец ты. Но техническое задание на изделие разрабатываем мы вместе. Те, кому его эксплуатировать. – Интеллектуал жёстко посмотрел на собравшихся. Никто не опустил глаз.
– Поэтому, очевидное требование номер один. Изделие должно стартовать откуда угодно, хотя бы, в нашем случае, вон из той просеки. Возможности манёвра – максимальные для обеспечения скрытности выхода на боевой курс. На него оно выходит, управляемое оператором, который ведёт его с момента старта. Ибо оператору, обеспечивающему взлёт и выход на боевой курс, крайне желательно находиться вне зоны визуального контакта с целью и его охраной. После этого должна быть предусмотрена возможность передачи управления другому оператору. Он, в свою очередь должен иметь возможности наводить изделие на цель, стоя в любом месте. Например, на перпендикуляре к боевому курсу.
– Это сложно!
– А кто обещал, что будет легко? Легко только арматурой с азерами махаться. Но вы же инженеры, господа и к тому же любимцы Богов!
Далее, господа. Изделие после выполнения задания должно сохраняться и улетать с места события как можно дальше. Чтобы не быть обнаруженным.
– Это как? – на этот раз откровенное недоумение выразил и дотоле молчавший Гироскоп.
– Рассмотрим данную возможность на более простом примере. Объект атаки – всё тот же столбик. Вот эта большая модель, что сейчас летает, теоретически может буксировать грузик на тросе?
– Может, но при этом потеряет манёвренность. Да и как она с этим грузом взлетит?
– Ну, при взлёте груз закреплён, а потом, по команде, после набора высоты, он освобождается. Может так?
– Допустим, может. Хотя непонятно, зачем все это…
– А вот зачем. Модель настигает идущего человека сзади. Пролетает над ним, грузик долбит контрагента по затылку. Модель летит дальше. А контрагент убит ударом тупого предмета сзади. И никаких улик. И никого рядом не было.
– Улики будут. После такого удара модель клюнет носом и упадёт.
– А зачем грузик? – спросил дотоле молчавший Алхимик. – В модель вмонтирован короткий ствол. Пролетела над головой, выстрелила – и полетела дальше. Клиент убит выстрелом в упор. Но никаких следов рядом нет. Никто рядом не проходил.
– От выстрела модель не собьётся с курса? – спросил Интеллектуал Кондора и Гироскопа.
– По идее, нет. Фактически, это имитация самолётов артиллерийской поддержки, или, так называемых, летающих батарей. Но как попасть в цель при наводке модели дистанционным образом?
– А зачем, собственно, использовать нарезной ствол? Несколько толстых коротких стволов, направленных веером. Выстрел производится дробью, или картечью. Площадь поражения может быть достаточно широка для того, чтобы задеть цель наверняка.
– А это идея, – оживился Гироскоп. – Но ведь по этому же принципу можно поразить и выступающего на митинге. Только модель побольше, стволов побольше. Направить их веером вниз. Модель проходит низко над целью, даёт залп и на большой скорости уходит, не теряя манёвренности, по любой сложной траектории.
– Я вам обеспечу такой порох, что и из короткого ствола шарахнет, как из пушки, – мрачно ухмыльнулся Алхимик.
– Ты только не перестарайся, а то модель разворотишь, – довольно скептически заметил Кондор. – И тогда, как сказал наш мудрый Интеллектуал, мы оставим улики.
– Ну, это уже дело техники. Надо считать и экспериментировать. Но в целом такая схема теоретически реализуема?
– Вообще-то, да…
– Дружище, у тебя шестьдесят тысяч баксов! Дерзай!
– Я не думаю, что будет целесообразно все деньги потратить на разработку этого варианта, – заметил Кондор.
– Разумеется, дружище. У нас должно быть три вида изделий. Первая модель – это твоя мини крылатая ракета с импульсным двигателем и относительно несложным управлением. Фактически, она заменит нам гранатомёты, которых у нас нет. Она должна быть максимально проста в исполнении и дешева в производстве. И этих изделий должно быть к часу «Х» сделано много. Но пока можно ограничиться двумя-тремя опытными образцами. Вторая модель – та, о которой мы говорили. Чтобы вылетала, что называется, из-за угла, проносилась над целью на высоте метр – полтора, шарахала картечью и улетала восвояси. Таких моделей надо иметь к августу, как минимум, две.
– Уже есть кандидаты на испытание? – подал голос Юморист.
– Разумеется, но об этом потом. Но должна быть и третья модель. Она тоже должна стартовать вдали от цели, подниматься до двухсот метров и потом атаковать со скоростью до 800 километров в час. Возможно, что атака происходит при включении неких ускорителей.
– Что-то вы нафантазировали, Интеллектуал! Да и для чего это?
– А вот для чего. Очень жирный и важный враг летит на спецсамолете. Но мы наверняка знаем, где этот самолёт подловить. Он обязательно пройдёт между ближним и дальним приводом. Будет при этом на высоте до двухсот метров, и в наборе будет иметь скорость не более 800 километров в час. Наше изделие взлетает откуда-то сбоку, возможно перпендикулярно взлётному курсу, приближается к точке начала атаки к моменту пролёта цели и атакует, наводясь на тепло двигателей.
– По идее и это можно, но президентские самолёты снабжены защитой против таких подлян. Да и дороговато такая штуковина будет стоить.
– А кто сказал, что мы собираемся атаковать родного президента? Мы лояльнейшие граждане. У нас цели гораздо скромнее. А индюков, на которых мы охотимся, так не охраняют. А насчёт дороговизны, то на то мы и русские инженеры, чтобы на коленке состряпать хоть механического черта. Ну и, разумеется, таких изделий должно быть всего две единицы.
Что-то ты загрустил, Кондор?
– Есть повод для грусти.
– Господа, знаете, каков был экзамен на мудрость в некоторых буддистских монастырях? Перед экзаменуемым клали горку разноцветных камушков. И он начинал выкладывать узор. В любой момент его могли прервать, но узор должен был быть закончен и объяснён. К сожалению, у нас так не получится. После первой крови вернуться будет уже трудно. И узор, условно говоря, придётся выкладывать до конца, без перерывов. Но пока этой крови нет, разбежаться можно в любой момент. И всё равно, от нашей совместной деятельности останется сухой остаток, полезный и для русского дела, и для каждого из нас, как личности. И любой обрывок узора всегда будет иметь свой собственный смысл. Участие даже в составлении эскиза национальной революции уже поднимает нас над средним уровнем. И останется с нами на всю жизнь.
Так что никакой нечаевщины. Кстати, помните такого предтечу большевиков из истории?
– Смутно, – сказали Кондор, Гироскоп и Полутяж.
– Помню, – заметил Граф.
А Алхимик и Юморист промолчали.
– Ладно, большинство что-то слышало. Так вот, никакой нечаевщины и кровавых клятв у нас не будет. Мы – свои, и этим всё сказано. И можем в любой момент до начала активных действий разбежаться, оставшись друзьями. Но, должен заметить как профессиональный аналитик и прогнозист, никакого более мягкого варианта национального спасения, чем тот, которому следуем мы, не существует. Все другие более кровавые и менее реалистичные. И нам надо либо работать на национальную революцию, либо рвать когти из этой, обречённой в противном случае на полную деградацию страны.
– Хватит агитации, господин профессор, – вдруг подал голос Алхимик. При этом в его тоне не было былого почтения, а лишь прорвавшееся вдруг раздражение. – Никакого возврата не будет. Мы не на митингах болтать пришли. А мстить! Если не хватит ваших денег, я сам заработаю, сколько надо Кондору. Но его игрушки, вернее, те игрушки, о которых вы говорили, надо сделать. И точка.
– Сделаем, – вдруг неожиданно твёрдо сказал всегда застенчивый Гироскоп.
Глава 10
Центральная Россия может показаться однообразной только человеку в высшей степени поверхностному и невнимательному. Каждый её уголок имеет свой особый характер. Вы нигде не найдёте такого царственного, такого ослепительно белого и мягкого снега, как на Владимирщине и Ярославщине. Если, конечно, повезёт с погодой.
Ну, а если вы захотите узнать, что такое летняя утренняя роса, то вам надо оказаться ранним ясным июньским утром там, где сходятся Калужская, Смоленская и Московская области. Росы в тех местах совершенно удивительные. И таких нигде больше нет. Огромные капли покрывают стебли трав сплошным слоем. Кажется, что нарушаются все законы физики, ну просто не могут капли быть такими большими. Они непременно должны упасть. Но вот держатся! И луг кажется не зелёным, а серебристым, лишь с лёгким зеленоватым оттенком.
И ещё эта роса удивительно тёплая, что тоже странно в столь раннее утро. Босые ноги ласкает мягкая трава и моет тёплая роса. Как же чудно это ощущение, какая непередаваемая лёгкость наполняет тело и душу!
Тёмный изумрудный след тянулся по серебристому лугу. Интеллектуал шёл к реке, чтобы искупаться. Сзади, и чуть левее возвышался хребет Чертова Городища, огромного вытянутого нагромождения гигантских, выше человеческого роста, валунов. Когда-то, тысячи лет назад, здесь остановился ледник. Его стремление на юг иссякло, и он стоял, нависая над окрестными равнинами. Но потом стал таять, отступать. А огромные камни, принесённые им издалека, остались лежать, обозначая его былой край.
Потом это нагромождение каменных глыб поросло лесом. Его трудно было рубить и вывозить. Легче свернуть шею и сломать ногу, чем вынести что-нибудь из такого чёртова места. И лес не трогали. Вот он и рос свободно и вольготно меж огромных валунов.
Место было чудное, самой природой защищённое от того, чтобы быть осквернённым жадным и глупым человеком. В таких местах хранятся следы Богов, и они иногда любят возвращаться сюда, чтобы побродить по местам, где когда-то ходили людьми, размышляя о судьбах своей земли и своего Рода. Где искали ответа на грозные вопросы Судьбы. И находили их, обращаясь к духам предков, твёрдо веря в их доброту и мудрость замыслов Творца.
Как жаль, что сейчас их собственные потомки так редко обращаются к их мудрости. Наивные правнуки, они уповают то на некие книги, написанные в грязном углу дальнего южного моря чужими пророками, жившими среди убийц и истериков, то на лицемерные писания откровенных извращенцев, двух педерастов из Германии, славных разве что своими библейскими бородами. Однако, ещё глупее те, кто в конце железного века, в преддверии нового цивилизационного рывка, прислушивается к тем, кто за тысячи лет не научился ничему, и усовершенствовался разве что в обмане, который стар как семитский мир самих этих обманщиков.
И как же радостно Богам, когда они вдруг видят тех своих правнуков, которые жаждут поклониться им! Поклониться не как иноземным царям, простираясь ниц, а как родным, старшим, но юным душою и телом. Не так ли смешливая молодёжь шумной компанией заваливает в гости к деду, лишённому занудства.
И обретает кров, защиту, да и погребок с изрядными запасами еды и питья. А взамен… Взамен плещет энергией, которую сама не видит и до времени не научилась считать. И когда хмель изрядно вскружит головы, наступит первая, ещё лёгкая, усталость от песен и плясок и начнутся мудрые разговоры в виде длинных тостов, иная юная женщина посмотрит в рубленое лицо старого хозяина туманящимся взором и мысленно представит такое, в чём не то, что другим, себе-то никогда потом не признается.
Языческий праздник, который должен был положить начало то ли новому неформальному молодёжному движению, то ли новой религии, готовился Интеллектуалом и его молодыми соратниками впопыхах. Тем не менее, всё шло довольно гладко. А самое главное, слухи о некоем совершенно феерическом мероприятии распространялись по тусовке со скоростью лесного пожара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
– Но, в конце концов, и пуля летит не по прямой!
– Да.
– Но, в целом, моя мысль понятна? Вы корректируете полет вашей крылатой ракеты в позиции, чем-то напоминающей позицию вульгарного стрелка. Просто у вас в руках не снайперская винтовка, а некий пульт, замаскированный, например, под мобильник.
Теперь рассмотрим этот вариант с точки зрения наших требований. Ракета снесла башку одному уроду. В любом случае, некие её обломки имеются в окрестностях снесённой башки. Ещё один такой случай – и тип оружия расшифрован. Далее, телохранители, которые натасканы на противодействие снайперам, начинают контролировать не только дураков с пушками, но и умников, которые, глядя на охраняемого дядю, возбуждённо тискают нечто, похожее на мобильник.
Кстати, откуда стартует это быстрое изделие с импульсным двигателем?
– Откуда-то из-за нашей спины.
– Браво! Зафиксировав старт, смотри на ребят с мобильниками, стоящих где-то по ходу изделия, и пали в них.
– Вы упрощаете и рассуждаете не совсем профессионально, – заметил Кондор.
– Правильно. Я же не спец. Спец ты. Но техническое задание на изделие разрабатываем мы вместе. Те, кому его эксплуатировать. – Интеллектуал жёстко посмотрел на собравшихся. Никто не опустил глаз.
– Поэтому, очевидное требование номер один. Изделие должно стартовать откуда угодно, хотя бы, в нашем случае, вон из той просеки. Возможности манёвра – максимальные для обеспечения скрытности выхода на боевой курс. На него оно выходит, управляемое оператором, который ведёт его с момента старта. Ибо оператору, обеспечивающему взлёт и выход на боевой курс, крайне желательно находиться вне зоны визуального контакта с целью и его охраной. После этого должна быть предусмотрена возможность передачи управления другому оператору. Он, в свою очередь должен иметь возможности наводить изделие на цель, стоя в любом месте. Например, на перпендикуляре к боевому курсу.
– Это сложно!
– А кто обещал, что будет легко? Легко только арматурой с азерами махаться. Но вы же инженеры, господа и к тому же любимцы Богов!
Далее, господа. Изделие после выполнения задания должно сохраняться и улетать с места события как можно дальше. Чтобы не быть обнаруженным.
– Это как? – на этот раз откровенное недоумение выразил и дотоле молчавший Гироскоп.
– Рассмотрим данную возможность на более простом примере. Объект атаки – всё тот же столбик. Вот эта большая модель, что сейчас летает, теоретически может буксировать грузик на тросе?
– Может, но при этом потеряет манёвренность. Да и как она с этим грузом взлетит?
– Ну, при взлёте груз закреплён, а потом, по команде, после набора высоты, он освобождается. Может так?
– Допустим, может. Хотя непонятно, зачем все это…
– А вот зачем. Модель настигает идущего человека сзади. Пролетает над ним, грузик долбит контрагента по затылку. Модель летит дальше. А контрагент убит ударом тупого предмета сзади. И никаких улик. И никого рядом не было.
– Улики будут. После такого удара модель клюнет носом и упадёт.
– А зачем грузик? – спросил дотоле молчавший Алхимик. – В модель вмонтирован короткий ствол. Пролетела над головой, выстрелила – и полетела дальше. Клиент убит выстрелом в упор. Но никаких следов рядом нет. Никто рядом не проходил.
– От выстрела модель не собьётся с курса? – спросил Интеллектуал Кондора и Гироскопа.
– По идее, нет. Фактически, это имитация самолётов артиллерийской поддержки, или, так называемых, летающих батарей. Но как попасть в цель при наводке модели дистанционным образом?
– А зачем, собственно, использовать нарезной ствол? Несколько толстых коротких стволов, направленных веером. Выстрел производится дробью, или картечью. Площадь поражения может быть достаточно широка для того, чтобы задеть цель наверняка.
– А это идея, – оживился Гироскоп. – Но ведь по этому же принципу можно поразить и выступающего на митинге. Только модель побольше, стволов побольше. Направить их веером вниз. Модель проходит низко над целью, даёт залп и на большой скорости уходит, не теряя манёвренности, по любой сложной траектории.
– Я вам обеспечу такой порох, что и из короткого ствола шарахнет, как из пушки, – мрачно ухмыльнулся Алхимик.
– Ты только не перестарайся, а то модель разворотишь, – довольно скептически заметил Кондор. – И тогда, как сказал наш мудрый Интеллектуал, мы оставим улики.
– Ну, это уже дело техники. Надо считать и экспериментировать. Но в целом такая схема теоретически реализуема?
– Вообще-то, да…
– Дружище, у тебя шестьдесят тысяч баксов! Дерзай!
– Я не думаю, что будет целесообразно все деньги потратить на разработку этого варианта, – заметил Кондор.
– Разумеется, дружище. У нас должно быть три вида изделий. Первая модель – это твоя мини крылатая ракета с импульсным двигателем и относительно несложным управлением. Фактически, она заменит нам гранатомёты, которых у нас нет. Она должна быть максимально проста в исполнении и дешева в производстве. И этих изделий должно быть к часу «Х» сделано много. Но пока можно ограничиться двумя-тремя опытными образцами. Вторая модель – та, о которой мы говорили. Чтобы вылетала, что называется, из-за угла, проносилась над целью на высоте метр – полтора, шарахала картечью и улетала восвояси. Таких моделей надо иметь к августу, как минимум, две.
– Уже есть кандидаты на испытание? – подал голос Юморист.
– Разумеется, но об этом потом. Но должна быть и третья модель. Она тоже должна стартовать вдали от цели, подниматься до двухсот метров и потом атаковать со скоростью до 800 километров в час. Возможно, что атака происходит при включении неких ускорителей.
– Что-то вы нафантазировали, Интеллектуал! Да и для чего это?
– А вот для чего. Очень жирный и важный враг летит на спецсамолете. Но мы наверняка знаем, где этот самолёт подловить. Он обязательно пройдёт между ближним и дальним приводом. Будет при этом на высоте до двухсот метров, и в наборе будет иметь скорость не более 800 километров в час. Наше изделие взлетает откуда-то сбоку, возможно перпендикулярно взлётному курсу, приближается к точке начала атаки к моменту пролёта цели и атакует, наводясь на тепло двигателей.
– По идее и это можно, но президентские самолёты снабжены защитой против таких подлян. Да и дороговато такая штуковина будет стоить.
– А кто сказал, что мы собираемся атаковать родного президента? Мы лояльнейшие граждане. У нас цели гораздо скромнее. А индюков, на которых мы охотимся, так не охраняют. А насчёт дороговизны, то на то мы и русские инженеры, чтобы на коленке состряпать хоть механического черта. Ну и, разумеется, таких изделий должно быть всего две единицы.
Что-то ты загрустил, Кондор?
– Есть повод для грусти.
– Господа, знаете, каков был экзамен на мудрость в некоторых буддистских монастырях? Перед экзаменуемым клали горку разноцветных камушков. И он начинал выкладывать узор. В любой момент его могли прервать, но узор должен был быть закончен и объяснён. К сожалению, у нас так не получится. После первой крови вернуться будет уже трудно. И узор, условно говоря, придётся выкладывать до конца, без перерывов. Но пока этой крови нет, разбежаться можно в любой момент. И всё равно, от нашей совместной деятельности останется сухой остаток, полезный и для русского дела, и для каждого из нас, как личности. И любой обрывок узора всегда будет иметь свой собственный смысл. Участие даже в составлении эскиза национальной революции уже поднимает нас над средним уровнем. И останется с нами на всю жизнь.
Так что никакой нечаевщины. Кстати, помните такого предтечу большевиков из истории?
– Смутно, – сказали Кондор, Гироскоп и Полутяж.
– Помню, – заметил Граф.
А Алхимик и Юморист промолчали.
– Ладно, большинство что-то слышало. Так вот, никакой нечаевщины и кровавых клятв у нас не будет. Мы – свои, и этим всё сказано. И можем в любой момент до начала активных действий разбежаться, оставшись друзьями. Но, должен заметить как профессиональный аналитик и прогнозист, никакого более мягкого варианта национального спасения, чем тот, которому следуем мы, не существует. Все другие более кровавые и менее реалистичные. И нам надо либо работать на национальную революцию, либо рвать когти из этой, обречённой в противном случае на полную деградацию страны.
– Хватит агитации, господин профессор, – вдруг подал голос Алхимик. При этом в его тоне не было былого почтения, а лишь прорвавшееся вдруг раздражение. – Никакого возврата не будет. Мы не на митингах болтать пришли. А мстить! Если не хватит ваших денег, я сам заработаю, сколько надо Кондору. Но его игрушки, вернее, те игрушки, о которых вы говорили, надо сделать. И точка.
– Сделаем, – вдруг неожиданно твёрдо сказал всегда застенчивый Гироскоп.
Глава 10
Центральная Россия может показаться однообразной только человеку в высшей степени поверхностному и невнимательному. Каждый её уголок имеет свой особый характер. Вы нигде не найдёте такого царственного, такого ослепительно белого и мягкого снега, как на Владимирщине и Ярославщине. Если, конечно, повезёт с погодой.
Ну, а если вы захотите узнать, что такое летняя утренняя роса, то вам надо оказаться ранним ясным июньским утром там, где сходятся Калужская, Смоленская и Московская области. Росы в тех местах совершенно удивительные. И таких нигде больше нет. Огромные капли покрывают стебли трав сплошным слоем. Кажется, что нарушаются все законы физики, ну просто не могут капли быть такими большими. Они непременно должны упасть. Но вот держатся! И луг кажется не зелёным, а серебристым, лишь с лёгким зеленоватым оттенком.
И ещё эта роса удивительно тёплая, что тоже странно в столь раннее утро. Босые ноги ласкает мягкая трава и моет тёплая роса. Как же чудно это ощущение, какая непередаваемая лёгкость наполняет тело и душу!
Тёмный изумрудный след тянулся по серебристому лугу. Интеллектуал шёл к реке, чтобы искупаться. Сзади, и чуть левее возвышался хребет Чертова Городища, огромного вытянутого нагромождения гигантских, выше человеческого роста, валунов. Когда-то, тысячи лет назад, здесь остановился ледник. Его стремление на юг иссякло, и он стоял, нависая над окрестными равнинами. Но потом стал таять, отступать. А огромные камни, принесённые им издалека, остались лежать, обозначая его былой край.
Потом это нагромождение каменных глыб поросло лесом. Его трудно было рубить и вывозить. Легче свернуть шею и сломать ногу, чем вынести что-нибудь из такого чёртова места. И лес не трогали. Вот он и рос свободно и вольготно меж огромных валунов.
Место было чудное, самой природой защищённое от того, чтобы быть осквернённым жадным и глупым человеком. В таких местах хранятся следы Богов, и они иногда любят возвращаться сюда, чтобы побродить по местам, где когда-то ходили людьми, размышляя о судьбах своей земли и своего Рода. Где искали ответа на грозные вопросы Судьбы. И находили их, обращаясь к духам предков, твёрдо веря в их доброту и мудрость замыслов Творца.
Как жаль, что сейчас их собственные потомки так редко обращаются к их мудрости. Наивные правнуки, они уповают то на некие книги, написанные в грязном углу дальнего южного моря чужими пророками, жившими среди убийц и истериков, то на лицемерные писания откровенных извращенцев, двух педерастов из Германии, славных разве что своими библейскими бородами. Однако, ещё глупее те, кто в конце железного века, в преддверии нового цивилизационного рывка, прислушивается к тем, кто за тысячи лет не научился ничему, и усовершенствовался разве что в обмане, который стар как семитский мир самих этих обманщиков.
И как же радостно Богам, когда они вдруг видят тех своих правнуков, которые жаждут поклониться им! Поклониться не как иноземным царям, простираясь ниц, а как родным, старшим, но юным душою и телом. Не так ли смешливая молодёжь шумной компанией заваливает в гости к деду, лишённому занудства.
И обретает кров, защиту, да и погребок с изрядными запасами еды и питья. А взамен… Взамен плещет энергией, которую сама не видит и до времени не научилась считать. И когда хмель изрядно вскружит головы, наступит первая, ещё лёгкая, усталость от песен и плясок и начнутся мудрые разговоры в виде длинных тостов, иная юная женщина посмотрит в рубленое лицо старого хозяина туманящимся взором и мысленно представит такое, в чём не то, что другим, себе-то никогда потом не признается.
Языческий праздник, который должен был положить начало то ли новому неформальному молодёжному движению, то ли новой религии, готовился Интеллектуалом и его молодыми соратниками впопыхах. Тем не менее, всё шло довольно гладко. А самое главное, слухи о некоем совершенно феерическом мероприятии распространялись по тусовке со скоростью лесного пожара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52