Но он на мгновение потерял над собой контроль. Он как бы взглянул на Тамару совершенно другими глазами, мгновенно осознав, как много раз она его элементарно использовала.
– И ты спала со мной, едва узнав, что твой любимый человек погиб?! Да ты не княжна, а обычная блядь!
Тамара резко развернулась к нему. Она ему давно симпатизировала, но отнюдь не любила. Он был нужен ей послушный, покорный, полезный. Вне этих качеств он был ей не интересен. И терпеть от него грубость она не была намерена. Как всегда бывает в такие моменты резкой смены отношения к человеку, она вдруг «вспомнила», что Мыльников милиционер. Он представитель того слоя, который она ненавидела всей душой.
– Заткнись, мент поганый! Что ты знаешь о любви, о мести, о чести, о благородстве?! Если ты еще раз прервешь меня, я успею пристрелить тебя раньше, чем ты захлопнешь пасть! Ты понял, сука?! И не забывай, что только что пристрелил раненного из пистолета, где полно твоих отпечатков пальцев на глазах четырех свидетелей.
Эй ты, юный кентавр! – обратилась она к Виталию.
– Его зовут Виталий, – мягко сказал Кузнецов.
– Да, Виталий, сядь рядом с подполковником и следи, чтобы он не наделал глупостей.
Виталий встал и сел рядом с Мыльниковым. Тот не пошевелился.
Тамара вдруг мгновенно успокоилась и, как ни в чем ни бывало, произнесла.
– Господа, извините мне этот постыдный срыв. Я все же женщина и перенесла сегодня не меньше, чем вы.
– Мы понимаем вас, княжна, – мягко сказал Кузнецов.
Такое обращение явно приободрило Тамару и она уже совсем уверенно продолжала:
– Семен, ты еще попросишь у меня извинения. Но твоя реплика говорит лишь о том, что из хама не будет пана. Только человек с рабской душой не понимает сакральной сущности мести. Ради этой мести я бы легла не только под тебя, но и под всю вашу ментовку. Тем более, что опыт у меня есть. В 1993-м меня насиловало во взятом Белом доме целое отделение омоновской сволочи.
Тамара сказала явно больше, чем следовало бы. В сущности, она не хотела ни рвать с Семеном до конца, ни заниматься исповедальным стриптизом перед этими не столь уж знакомыми ей людьми. Но, тем не менее, слова были сказаны.
– Сколько же вам тогда было, княжна? – потрясенно спросил Кузнецов.
– Чуть меньше двадцати.
– Тогда мы проиграли, – горько заметил профессор.
– Еще выиграем! – твердо сказала Тамара. И обратилась к Мыльникову.
– Ну, что, Сема, остаешься с нами, или идешь своей дорогой?
Она внимательно смотрела на Мыльникова.
– Извини, Тамара – глухо произнес Мыльников. Его порыв прошел, и он все же не хотел окончательно рвать с нею.
Тамара помедлила.
– Семен, я тебя прощаю. Но мне нужно доказательство твоей искренности.
– Замочить еще одного раненного? – с усталой иронией спросил Мыльников.
– Нет, отдать пистолет профессору.
Мыльников помедлил. Потом медленно вынул пистолет, взял его за ствол и протянул рукояткой Кузнецову.
– Не берите голой рукой, профессор, – сказала Тамара.
Кузнецов помедлил.
– У меня нет ни перчаток, ни какой-нибудь тряпки. А, черт с ним!
И он осторожно взял пистолет у Мыльникова двумя пальцами за самый край рукоятки.
– Положите его в тот карман, что застегивается, профессор, – сказала Тамара. – Вам его не понадобится выхватывать. Его надо просто до поры сохранить.
– Не слушайте ее профессор. Положите так, чтобы можно было воспользоваться. Мы не знаем, что нас еще ждет. Он на предохранителе. Предохранитель, если не знаете сбоку. Да именно тут, – сказал Мыльников, глядя как Кузнецов, осторожно осматривая пистолет, касается предохранителя.
– А ты, княжна, дура – устало продолжил Мыльников. Он был полностью опустошен и даже не знал уже после всего случившегося, что же он сам хочет. – Наши отношения мы обсудим позже. Если ты, конечно, захочешь. А пока давайте к делу. Я пригожусь вам как подельник. А мою долю, как, впрочем, и долю каждого из нас определим потом. И хватит детективов. Остальное и так ясно. Наверное, не только мне. Так что прежде чем приступить к делу, давайте покороче. Если не возражаете продолжу я.
Итак, Половцев как-то вышел на эту библиотеку. Но кто-то его уже пас. Кто-то из конкурентов, из этих самых хоругвеносцев. Они его выследили, наверное, где-то здесь. Ранили. Он скрылся в подземный ход. Добрался до выхода на стройплощадке Тонкова. Вышел, свой путь постарался скрыть. Потом почувствовал себя совсем плохо. Добрался до площади. И умер на крыльце ФСБ, дав предварительно наводку вам, профессор. Ваш знак. И намекнул, что искать следует у Володи Тонкова, нарисовав букву «В».
Да, кстати, он был уверен, что ваш человек в ФСБ расскажет вам обстоятельства дела. Что тот и сделал.
– Почему вы думаете, что у меня есть человек в ФСБ? – спросил Кузнецов.
– Да не валяйте вы дурака! По всему видно, что есть. Это, разумеется, не ваш агент. Кишка у вас тонка, иметь агентов в спецслужбах. Но с кем-то вы наверняка сотрудничаете на взаимовыгодных основах.
Ну, а дальше убийца сам оказался убит. Ее светлость знает как. Я ей рассказывал.
– Но мы то не знаем, – вдруг вставил реплику дотоле молчавший Алексей.
– Княжна расскажет, – устало сказал Мыльников. – Но здесь важно вот что. Половцев, прячась, обронил, а, кстати, может быть и выбросил, чтобы отвлечь внимание преследователя, один свиток из найденной библиотеки. А его убийца, Ступаков, этот свиток подобрал. Для чего Половцев взял этот свиток с собой, мы уже никогда не узнаем. Да это и не важно. Важно другое. Ступаков отчего-то понес его к тому, кого считал своим соратником. Но он ошибся. А далее и закрутилась вся эта эпопея со стрельбой. Убийством цыганского попа, цыганского барона, а потом и гибель самих убийц при задержании.
– Святослав Михайлович, а ведь вы все верно предполагали. Юра нашел библиотеку. Взял один из свитков и выбросил его, как вы и говорили! – громко и восторженно прямо-таки завопил Алексей. Возможно стравливая в этом вопле накопившееся напряжение.
– Спасибо за комплимент, Леша, но не перебивай старших, – сказал Кузнецов. И уже обращаясь к Мыльникову, спросил, – а почему так важно знать, отчего Ступакову потребовалась помощь?
– Не понимаете, профессор? Да потому что если это так, то у нас есть еще одни конкуренты, которые сумели внушить опасения даже такому волку, как Ступаков.
При этих словах Тамара вдруг вскочила на ноги. Еще не понимая, что происходит, тяжело вскочил на ноги и Мыльников. Кузнецов же наоборот, повалился на землю, прячась за труп Муртазова.
Тамара выхватила свой пистолет и начала стрелять в темный проход, из которого все они пришли в этот подземный зал. В ответ раздался глухой стон и ругательства. А потом из темноты ударила автоматная очередь. Мыльников на раздумывая, закрыл собой Тамару. А очередь предназначалась именно ей.
Пули попали в Семена и отбросили его на Тамару. Она тоже не удержалась на ногах, но не была задета. Уже в падении она выстрелила еще раз. А потом, прижатая обмякшим телом Мыльникова к стене, сумела освободить руку и выстрелила еще.
Из темного прохода не раздавалось ни звука. Потом послышался легкий шорох. Потом возня и ругательства. И, наконец, из темноты вышли двое. Один из них был цел и не вредим, в руках у него был автомат. Другой был ранен, но стоял на ногах. С плеча его стекала кровь. В здоровой руке он держал пистолет.
– Ну, что, патроны кончились, сука, – сказал подходя к Тамаре тот, что был с автоматом. – Бросай ствол, скидывай своего мента и вставай.
Говорящий имел вид откровенно бандитский.
– Эй вы все, вставайте тоже, и к стене. Серега последи, чтобы без глупостей.
Алексей и Виталий медленно поднимались на ноги. Тамара пошевелилась, выползая из-под тела Семена. Зашевелился и Кузнецов, полу прикрытый трупом Муртазова. И тут как будто из-под самого трупа раздался выстрел.
Пуля попала автоматчику в бедро и мгновенно свалила его на землю. Автомат выпал у него из рук. А сам он был в шоке от такого ранения. Из развороченной ноги хлестала кровь.
Раненному бандиту же с пистолетом не хватило реакции быстро отреагировать на случившееся. Он начал поворачиваться в сторону Кузнецова, но был сбит с ног Виталием. Который ловко выбил у него из рук пистолет. Алексей, между тем, быстро подскочил к автоматчику и подобрал его оружие.
Тамара была уже на ногах, быстро меняя обойму в своем пистолете. Чего она не могла сделать, придавленная телом Мыльникова.
– А ведь он вас спас, княжна, – сказал Кузнецов вставая. – Ценою собственной жизни.
– Он жив, профессор, – спокойнее, чем можно было ожидать в этой ситуации, сказала Тамара.
Семен застонал. А Кузнецов посмотрел недоуменно.
– Помогите мне снять с него бронежилет. Ему сейчас надо помочь, такая очередь даже через бронежилет способна нанести большие травмы. А вы, ребята не расслабляйтесь, – обратилась она к Виталию с Алексеем. – Отволоките этих уродов к стене, и свяжите им чем-нибудь руки. Да, Виталий. Проверь сначала проход. Возьми автомат у Алексея. А ты, Леша займись этими скотами.
Ребята бросились выполнять все ее указания. Алексей, кряхтя волочил стонущих бандитов к стене. А Виталий, взяв у него автомат и проверив его готовность к стрельбе, скользнул в проход.
Между тем, Кузнецов пытался снять с Мыльникова бронежилет. Тамара, опустившись на колени, помогала ему. Семен уже пришел в себя. И увидев это, Тамара наклонилась к нему и поцеловала.
Женщина существо непредсказуемое. Настроение Тамары за этот вечер очередной раз изменилось кардинально. Она оценила поведение Мыльникова, не столь жертвенное, но тем не менее мужественное и искреннее. Теперь она боялась потерять этого человека.
– Прости меня, Сеня, – сказала она. – Ну, прости глупую бабу. Ты действительно мой рыцарь. Мой спаситель.
Семен поморщился.
– Хватит болтать, – с трудом, как бы выталкивая слова, сказал он. – У меня, кажется, сломаны ребра. Снимите бронежилет и дайте его тому, кто первым выйдет проверять ситуацию на улице. Там могут быть еще желающие нас… побеспокоить.
К нему вернулось чувство юмора.
Из темноты вышел Виталий, неся помимо автомата еще один пистолет.
– Там один труп, – сказал он. – Наверное вы его уложили, – он помедлил, не находя слов, как назвать Тамару.
– Не стесняйся, Виталий и не принимай игру этих стареющих плейбоев. Называй меня просто Тамарой.
– Княжна, какая уничижительная характеристика для нас с Семеном!
– Профессор вы неисправимы. Чуть только отпустит ситуация, вы готовы снова прикалываться. Хватит.
– Да вы сами предложили нам эту, как вы говорите, игру, Тамара! – возмущенно воскликнул Кузнецов. – Но, боюсь, что наши приключения не окончились. Поэтому стихийно сформировавшиеся псевдонимы весьма уместны. Так что, оставайтесь-ка вы княжной.
– Ладно, я не против. Тем более, что это действительно так.
Говоря это, она расстегивала на Семене рубашку и пыталась поднять майку. Наконец, ей это удалось. И она увидела два огромных синяка на груди Мыльникова. Осторожно потрогав эти синяки она спросила:
– Больно?
Мыльников поморщился.
– Разумеется. Я же говорю, ребра сломаны. Мне надо крепко перебинтовать грудь, чтобы я мог хотя бы встать, не окочурившись от боли.
– Эй, ребята, есть что-нибудь вроде бинтов? – крикнула Тамара.
– Есть, – отозвался Виталий и полез в свою сумку, стоящую у стены.
Он вынул индивидуальный пакет, и, отстранив Тамару, начал умело бинтовать Мыльникову грудь.
– Да вы запасливы, ребята, – сказала Тамара. – Как это только вы не догадались, идя на такое мероприятие, вооружиться должным образом.
– Нечем было, – хмуро бросил Кузнецов.
– Вот такие у нас русские экстремисты, – ухмыльнулась Тамара. – Потому и национальной революции все нет и нет.
– Ничего, теперь у нас стволов навалом, – парировал Кузнецов.
Между тем, Виталий закончил бинтовать Мыльникова. Тот пошевелился и сел поудобнее, привалившись к стене.
В отношениях всей компании опять, который уже раз за сегодняшний день, произошли резкие перемены. Аристократический лоск как будто потускнел у Тамары. Теперь в ее действиях и словах проскальзывали элементы поведения обычной бабы, застуканной своим мужиком на грешках, которые она считает мелкими. Но за которые хочет перед ним оправдаться. Было ясно, что после того, как Мыльников, пусть и одетый в бронежилет, прикрыл ее своей грудью, она окончательно стала «его женщиной».
Между тем, именно к Мыльникову перешло сейчас лидерство в их, как пошутил Кузнецов, «временном коллективе». А в самом этом коллективе нарастало чувство общности. Они еще не определились с ролями, не договорились о дележе добычи, но как-то непроизвольно получилось, что они сейчас были искренне уверены в том, что смогут договориться и согласовать свои дальнейшие интересы.
Возможно, они и заблуждались. Но не подозревали об этом. Что, впрочем, было вполне естественно.
Между тем, сваленные у стены и, возможно, неумело, но крепко, связанные Алексеем, бандиты пришли в себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56