Хотя, он пока не предполагал, что же он надеется увидеть.
День перевалил за полдень. И никакого шевеления вокруг дома не было. Похоже, там сейчас не было ни хозяина, ни гостей.
Впрочем, один гость появился. Судя по всему, непрошенный. И Мыльников прильнул к окулярам.
Муртазов пошел к дому Кузнецова сразу после посещения стройплощадки. Пошел просто так, решив, что дальнейшие решения он примет на месте. Обойдя ограду, он убедился, что во всяком случае, во дворе, никого нет. А калитка заперта.
Тогда, набравшись наглости, он стал звонить в звонок, кнопка которого находилась около калитки. До слуха хоругвеносца глухо доносилась из дома мелодия звонка. Но на нее никто в доме не реагировал.
– Чего звонишь, милок, – раздался сзади старческий голос.
Муртазов обернулся.
– Да вот, дело есть к хозяину.
– Зайди вечером. Уехал он с утра со своими гостями.
– А куда?
– Да откуда ж мы знаем. Сели на велосипеды и поехали. Михалыч у нас мужик хоть и в летах, но спортивный. У-у-ух, какой спортивный.
– Да, это всем его знакомым известно, – с видом знатока важно подтвердил Муртазов. – Ну, ладно, зайду вечером.
И он пошел прочь.
Кузнецов, Алексей и Виталий спрятали велосипеды, забросав их ветками, и начали обход того участка, который, по мнению профессора, был наиболее перспективен с точки зрения возможности найти вход в подземелье.
Место было глухое, и было видно, что его давно никто не посещал. То, что оно имело отношение к монастырю, доказывали редкие обломки каменных плит, на которых часто попадалась все та же искривленная свастика. Правда, обломки были небольшие и не могли прикрывать вход в подземелье.
Они, правда, нашли одну достаточно большую плиту. Попытавшись ее сдвинуть, наши кладоискатели убедились, что это достаточно трудно. Вряд ли такую плиту мог как-то переместить один человек.
И все же они продолжили свои попытки, которые были вознаграждены. Плита сдвинулась. Мало того, она оказалась лежащей на некоем подобии фундамента из белого камня. Фундамент, как сказали бы современные строители, был ленточным. Четыре стенки образовывали прямоугольник, уходящий в землю.
Кузнецов не обмолвился ни одним словом с ребятами. Они, казалось, начали понимать друг друга телепатически. С утроенными усилиями они окончательно сдвинули плиту. И начали вынимать землю из этого «фундамента». Они работали истово. Но ничего, кроме земли эти четыре стенки не обрамляли.
– Пора бы перекурить, – первым сдался Алексей.
– Пора, – устало смахивая пот со лба, согласился Кузнецов.
– Давайте устроимся в этом шалашике, – предложил Виталий, показывая на крохотный примитивный шалаш, сложенный в непосредственной близости от плиты, в верхней части склона небольшого овражка. Того самого, что был, по мнению Кузнецова, перспективным на предмет поиска входа в подземелье.
Но овражек они уже облазили и не нашли ничего, похожего на вход.
– Да мы туда не поместимся. Видишь, он вообще какой-то полуразваленный. Наверное, романтически настроенные мальчишки сложили его месяца два назад, а после не приходили.
– Ладно, велосипеды-то мы на всякий случай спрятали. А вот сумки с барахлом и инвентарь валяются где попало. Так все и порастерять недолго, – сказал Виталий.
– Сложим их в этот шалаш.
– Уж лучше в эту пустую могилу.
– Ну ее к черту, эту проклятую могилу! Мы на нее почти полдня истратили. Смотреть на нее противно. Лучше в шалаш.
Виталий аккуратно собрал их лопаты, ломики и сумки, и начал переносить их в шалаш. Внутри тот был весьма беспорядочно заполнен лапником и валежником. Чтобы сложить сумки и лопаты, надо было немного разгрести этот бардак из веток, еловых и сосновых лап.
Виталий на животе с трудом вполз в шалаш, и вдруг его рука провалилась в пустоту.
– Сюда! – что есть силы заорал он.
Кузнецов, Алексей и Виталий стояли в узком проходе, куда можно было с трудом протиснуться в лаз, скрытый шалашом. Они вползали в этот лаз по очереди, тычась в подошвы, ползущего впереди. И вот, наконец, смогли встать.
– Включим фонари, – сказал Кузнецов.
Они включили фонари. Проход расширялся и уходил вниз. И через некоторое расстояние представлял уже приличный коридор, выложенный все теми же большими плоскими кирпичами.
Они молча прошли этим коридором и вошли в еще более широкий коридор. Один конец его терялся в темноте.
Кузнецов сориентировался и понял, что это тот самый коридор, что идет к монастырю в городе. Коридор, перегороженный завалом, в который они уткнулись с Тонковым.
Исследовать это направление, наверное, будет полезно, но сейчас надо идти в противоположную сторону.
– Туда, – махнул рукой Кузнецов, и ребята пошли за ним.
Они шли совсем недолго. Коридор привел их в весьма приличный зал. Стены которого были выложены уже не кирпичом, а белым камнем. На некоторых плитах стен были вырезаны различные знаки. Но преобладали все те же слегка искривленные свастики.
Из стен торчали ржавые железные кольца на штырях. Очевидно, в эти кольца можно было вставлять факела.
Они помолчали, осматриваясь и приходя в себя. Не каждый день обычный человек вот так находит подземный ход.
После затянувшейся паузы Кузнецов сказал:
– Если что и искать, то здесь. В этом зале. Так что обосновываться нам тут надолго. Давайте, переносим сюда сумки, лопатки, ломики. Организуем факела, для этого мы все необходимое вроде взяли. И начинаем осмотр этого зала.
Да, ребята, надо так все перетаскивать, чтобы снаружи осталось поменьше следов. Так что шалашик не потревожьте. Давайте, а я пока здесь осмотрюсь.
Ребята быстро перетаскали все в зал, как могли, замаскировали вход, зажгли импровизированные факела.
– Нечего фонари жечь и батареи сажать, – сказал Кузнецов.
Он как бы автоматически сменил тон. Теперь они были не просто единомышленниками и товарищами, когда, в сущности, старшинство обозначается достаточно поверхностно. В этом подземелье они были командой, обязанной к серьезной дисциплине. И это было не надо объяснять ни Виталию, ни Алексею.
Когда все было сделано, профессор все также коротко сказал:
– Перекусим.
Они достали бутерброды и фляги с холодным чаем. Молча поели. Почему-то не хотелось разговаривать. Подземелье, что ни говори, давило.
Молчание нарушил Алексей.
– Все-таки, как мог Юрий спрятаться от преследователя?
– Ночью вполне мог, – сказал Виталий. – Лечь, проползти и скрыться.
– Будучи раненным?
– Нет, ранение он, скорее всего, получил шальной пулей, когда уже начинал вползать в ход. Преследователь потерял его из вида и начал веером стрелять наугад. Одна пуля задела Юру. Наверное, не очень серьезно даже. Но он потом так долго шел, что сказалась потеря крови.
– А чего же все-таки убийца его не преследовал?
– Да мало ли? Может, Юрий, что выбросил, или обронил. А тот заинтересовался. Может такое быть? Может, ведь Юра нашел здесь что-то. Потом может того вспугнули и он дал деру.
– Мальчики, играть в детективов, конечно же, интересно, – прервал их Кузнецов. – Но мы не на следствии, мы на войне. А тут не надо выяснять истину в деталях. Надо знать только то, что важно для выполнения задачи. А задача наша найти библиотеку. Она где-то здесь.
Но где? Давайте искать. Но прежде осмотримся еще раз и решим, что нам может подсказать это решение. Надеюсь, Виталий, теперь ты не будешь столь скептичен к процессу размышлений.
– Нет, Святослав Михайлович. Но обрез я все-таки достану.
Он шагнул к сумке.
– Стой, где стоял! – раздался голос из коридора. И в освещенный факелами зал вышел из темноты Муртазов.
В руках у него был пистолет.
Виталий попытался сделать какое-то движение. Муртазов выстрелил. Пуля взбила фонтанчик песка у ног Виталия.
– Стоять, я сказал! – рявкнул Муртазов.
Виталий замер там, где стоял. И тут Кузнецов совершенно спокойно сказал:
– А вот и наш хоругвеносец, – И добавил. – У попа была собака. Он ее любил, и снял на видео. За что был отлучен от церкви.
Алексей рассмеялся. Виталий тоже. Шок от появления Муртазова был преодолен. А авторитет Кузнецова как командира укреплен.
Даже в неверном свете факелов было видно, как побелел от гнева хоругвеносец.
– Вот сейчас я вас всех перестреляю, суки. И тогда вы посмеетесь в аду, враги православия!
– А библиотеку сам найдешь? – спокойно спросил Кузнецов.
Муртазов на мгновение задумался. Но, кажется, принял решение. Он начал поднимать пистолет, целясь в Кузнецова и наслаждаясь тем, как тот начинает терять уверенность.
Профессор всеми силами стремился только к одному. Сохранить спокойствие, сохранить достоинство, не поддаться животному ужасу. Честь и достоинство, честь и достоинство, честь и достоинство, – стучало в мозгу, вытесняя из головы животный страх.
Он выпрямился и посмотрел Муртазову в глаза.
Между тем Виталий, стоявший к хоругвеносцу ближе всех, собирался, готовясь к невероятной атаке в прыжке. Благо, целился Муртазов не в него, а в Кузнецова.
Наконец, Муртазов поднял пистолет, и не в силах отказать себе в демонстрации превосходства, спросил:
– Может помолишься, безбожник?
Глава 10. «Убейте его, мой рыцарь»
– Стоять, милиция! – прервал Муртазова голос из темноты.
Хоругвеносец резко обернулся, и увидел выходящего на свет Мыльникова. Пистолет в его руке был направлен в грудь Максима. Бывший спецназовец на какую-то доли секунды замер в изумлении. Если бы Мыльников не был в форме, этого секундного замешательства не последовало бы. Но подполковник милиции, да еще в фуражке, хотя и весьма помятой, в такой обстановке был просто неуместен.
Впрочем, замешательство длилось не долго. Муртазов по какой-то немыслимой траектории начал смещаться в сторону, уходя от нацеленного на него пистолета. Одновременно он разворачивался и поднимал пистолет, сам беря Мыльникова на мушку.
Виталий чутьем классного спортсмена-единоборца мгновенно оценил обстановку. В длинном прыжке он нанес Муртазову удар ногой. Дистанция была велика. И поэтому удар получился достаточно смазанным. Не могло быть речи и о точности. Виталий бил наугад, не пытаясь снести или завалить Муртазова.
И, тем не менее, он его достал. Грянул выстрел. Муртазов нажал на курок чуть раньше времени, не успев толком развернуться в сторону Мыльникова. И, кроме того, получив ощутимый, если не удар, то толчок.
Пуля, тем не менее, прошла буквально в паре сантиметров от головы Мыльникова и он инстинктивно спустил курок. Муртазов выронил пистолет и отлетел к стене, сильно отброшенный ударом пули, выпущенной с такого близкого расстояния.
Тем не менее, он был жив. Пуля Мыльникова попала ему в грудь, но не задела сердца.
Слившиеся почти в один два выстрела повергли присутствующих в ступор. Виталий стоял на том месте, где он завершил свою атаку, с трудом сохранив равновесие после такого кульбита.
Стояла тишина, прерываемая тяжелым, с присвистом, дыханием Муртазова. Он полу сидел, привалившись к стене, смотря на присутствующих со смесью ненависти и боли.
Вдруг Мыльников явственно ощутил, как в его затылок уперся твердый холодный предмет. Сомнений быть не могло, это был ствол пистолета.
Как будто сверху до него донесся голос Тамары. И это было действительно так, ибо она была почти на голову выше его и сейчас стояла за его спиной.
– Браво, мой колонель, а теперь добей его, мой рыцарь.
Мыльников был ошеломлен. Дуло пистолета у своего затылка, голос не весть откуда взявшейся Тамары. Страх, обида, растерянность охватили его. Но приказ Тамары он выполнил. Как сомнамбула приподнял он руку и не глядя выстрелил в сидевшего Муртазова. Тот захрипел громче и сполз по стене на землю.
– Не мучь, человека, Семен. Еще раз и в голову.
Мыльников помедлил. Ствол жестче уперся ему в затылок.
– Ну, мой рыцарь, вперед!
Мыльников выстрелил еще раз. Муртазов затих.
Вдруг Мыльников почувствовал, что ствол пистолета, упиравшегося ему в затылок, резко переместился в сторону. За спиной и сбоку от него раздался выстрел. Потом еще один.
В паре метров от него на полу подпрыгнул, разбиваемый выпущенными Тамарой пулями пистолет Муртазова. А Виталий, попытавшийся было резко наклониться к нему, отпрянул назад к стене.
Он сделал бы это раньше, пока Мыльников стрелял в хоругвеносца. Но красота Тамары и необычность ее поведения повергла его в замешательство. Когда же он, наконец, оценил обстановку и принял вполне разумное решение попытаться завладеть пистолетом, было уже поздно. Тамара заметила его поползновение.
– Спокойнее мой мальчик, – сказала она ровным голосом. – Из-за твоего нетерпения пришлось испортить хорошую машинку.
– Вы ко всему прочему еще и мастер спорта по стрельбе, княжна? – спросил Мыльников, приходя в себя.
– Нет, только перворазрядница. Поэтому, если бы молодой человек сумел поднять пистолет, я бы не смогла мастерски выбить его пулей. Пришлось бы калечить мальчику кисть. Или, того хуже, всю руку. В них я бы сумела попасть.
– Мне можно повернуться к вам, княжна?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56