Таратура терпеть не мог «фольксвагены», но делать было нечего.
Таратура отлично знал сквер, который Чвиз назвал в телеграмме Фриш-парком. Еще в бытность свою инспектором Таратуре довелось выслеживать здесь соучастников убийцы банкира Костена, которые регулярно встречались в кабачке напротив статуи Неповиновения. Правда, он не был в этом парке года два, но изменилось немногое. Только окна кабачка были заколочены досками. Очевидно, хозяин разорился — место было малолюдное — и покинул негостеприимную статую.
Таратуру это обстоятельство вполне устраивало. Вместо того чтобы мерзнуть где-то под кустом и пачкать костюм (хотя он и надел самый старый, но все-таки жалко), он получил великолепный наблюдательный пост.
Оторвать две доски и высадить стекло было делом одной минуты. Таратура очутился в комнате, совершенно пустой, как разграбленные пирамиды фараонов. Найдя в углу стул с отломанной ножкой, Таратура расположился у окна, откуда великолепно было видно статую и освещенный фонарем круг — назначенное Чвизом место встречи.
Было половина одиннадцатого.
Таратура достал из кармана плаща крошечный термос, отлил в стаканчик кофе и еще раз выглянул в окно.
У статуи никого не было.
Ветер раскачивал фонарь, и свет освещал то ноги женщины, то ее грудь, то прятал ее целиком в тень. Казалось, статуя исполняет какой-то медленный и странный танец.
Таратура пожалел эту несчастную обнаженную женщину, символизирующую Неповиновение. Он мысленно обругал скульптора, заставившего ее прозябать в одиночестве на самом краю города.
Кофе приятно разогревал тело, и Таратура подумал, что через час-другой он с наслаждением растянется дома на кровати и забудет все — и Миллера, и этого чудака Чвиза, и даже само Неповиновение. Сны никогда не снились ему.
И вдруг Таратура заметил, как что-то крадется к дому, в котором он находился. Тень скользнула у окна и остановилась…
Таратура замер. Он отчетливо слышал дыхание человека, притаившегося с другой стороны подоконника. Бывший инспектор осторожно поставил на пол стакан с недопитым кофе и на всякий случай потянулся к карману за кастетом.
В окне появилась голова незнакомца. Он заглянул в комнату, но не заметил Таратуру, который буквально прилип к стене в десяти сантиметрах от окна.
Послышалось учащенное дыхание: незнакомец полез в окно. Таратура мгновенно выхватил фонарь, и яркий луч света брызнул тому в лицо. Человек зажмурился и закрыл руками глаза.
— Честер? Это ты? — воскликнул Таратура, узнав журналиста.
— Фу ты, черт! — выругался Честер. — И напугал же ты меня!
— Ты чего здесь делаешь? — спросил Таратура.
— То же самое, что и ты.
— Я пью кофе.
— Превосходное местечко ты выбрал, — улыбнулся Честер.
Таратура взглянул в окно и толкнул журналиста в бок:
— Тише!
В освещенном пятне у статуи появился человек. Он постоял секунду, оглянулся и быстро скрылся за статуей, с той, неосвещенной, стороны.
— Это он, — прошептал Честер.
Таратура привычно перемахнул через подоконник и смело пошел к человеку. Но тот вдруг метнулся в сторону и напрямик, через кусты, бросился из сквера.
— Профессор Чвиз! Куда же вы?! — крикнул Таратура.
Человек, не останавливаясь, довольно ловко перелез через решетчатый забор и вскочил в машину, двигатель которой работал. Когда Таратура, а следом за ним и Честер выбежали на улицу, машина с потушенными фарами уже тронулась с места.
— Профессор Чвиз! Остановитесь! — вновь крикнул Таратура.
— Дурак!.. Быстрей к моей машине! — Честер побежал к микролитражке, которая стояла у самого входа в сквер.
Таратура уже на ходу вскочил к нему в машину.
Они вновь увидели «опель» с погашенными фарами, когда выехали на шоссе, начинавшееся в конце улицы.
— Быстрее! Быстрее! — подгонял Честера Таратура. — Старик просто сошел с ума!
— Дурак! — крикнул Честер. — Это не Чвиз, это человек, укравший документы!
— Что?! — не понял Таратура.
Лицо Честера покрылось капельками пота. Он выжимал из своей микролитражки все возможное, но расстояние между машинами не сокращалось. Более того, «опель» начал постепенно удаляться.
— Уйдет! — Честер выругался.
— Пусти! — крикнул Таратура. — Пусти меня за руль!
Не снижая скорости, по очереди держа баранку и нажимая на акселератор, они поменялись местами, чуть-чуть не свалившись при этом в кювет. Дальним светом Таратура выхватил из тьмы силуэт «опеля», который находился теперь от них в трехстах ярдах.
— Жми, старина! — крикнул Честер не своим голосом. — Там будет перекресток, он может задержаться у него!
«Опель» действительно затормозил у перекрестка. В поперечном направлении плотным потоком шли машины, преградив путь беглецу.
Честер и Таратура почти нагнали «опель», и Таратура уже приоткрыл дверь, чтобы выпрыгнуть, но включился зеленый свет, и «опель» молнией рванулся с места. Погоня продолжалась.
Вдруг сзади раздался пронзительный гудок. Черный «мерседес» — тоже с потушенными фарами — легко обошел их. Вскоре и «мерседес» и «опель» скрылись за поворотом. Под колеса стлалась пустая лента шоссе.
— Ушел… — выдохнул Честер.
И все же они продолжали гнать машину, и деревья вдоль шоссе по-прежнему со свистом проносились мимо.
Внезапно луч фар выхватил опрокинутый в кювет «опель». Искореженная ударом о погнувшийся бетонный столб машина смотрела расплющенным радиатором в небо.
Таратура резко остановил микролитражку. Они выскочили из кабины и бросились к «опелю». Водитель лежал в нескольких шагах на обочине. Он был мертв.
Таратура осветил лицо погибшего.
Перед ним был Кербер.
Честер бессильно опустился на крыло, которое валялось рядом с трупом.
— Комедия окончена, — сказал он.
Таратура не понял. Он еще раз осветил лицо Кербера и его лысый череп.
— Как же Кербер мог оказаться во Фриш-парке? Где же Чвиз?
— Я дал им телеграммы, — устало сказал Честер. — Я. Понимаешь? Не Чвиз. Всем троим: и Миллеру, и Луизе, и ему. — Он кивнул в сторону Кербера. — Иди вызывай Гарда.
11. Ночной визит
Через двадцать минут Гард уже мчался к месту происшествия на своем «Гепарде-108» с желтым мигающим огоньком на крыше.
Он прибыл минут за десять до того, как появилась «санитарная молния» и еще три машины, переполненные сотрудниками полицейского управления.
— Кербер? — бросил Гард Таратуре. — Никогда бы не подумал, что Кербер.
Пока он внимательно разглядывал лицо трупа, Честер торопливо рассказывал ему о событиях минувшей ночи.
— Ты сам придумал трюк с телеграммами? — спросил Гард.
— Нет, я посоветовался с Линдой, — съехидничал Честер.
— Ну и ну!.. — произнес инспектор и как-то странно посмотрел на журналиста.
К ним подошел Таратура:
— Я уже осмотрел «опель». Никаких следов столкновения с другой машиной. Видимо, Кербер развил слишком большую скорость и не справился с управлением. Счастливая случайность, Гард, а то бы нам его не догнать.
— Случайность? — В голосе Гарда звучало сомнение.
Он отлично знал, что в жизни бывают поразительные совпадения, но опыт сыщика давно приучил его относиться к любой случайности если не с предубеждением, то, по крайней мере, с осторожностью.
«Случайность должна происходить только случайно», — частенько говаривал своим ученикам покойный Альфред-дав-Купер. Из этого замысловатого афоризма Гард научился делать практические выводы. Разумеется, думал он, в этой ночной катастрофе случайность и могла сыграть свою роль. Кербер знал, что его преследуют, он стремился не открывать себя, и не исключено, что при таких обстоятельствах он действительно развил скорость до опасного предела. Но была ли у него необходимость рисковать жизнью? Ведь он не мог не видеть, что у преследователей всего лишь старенькая и слабенькая микролитражка, от которой даже на хорошей лошади можно удрать…
— Дэвид, ты не одобряешь мои действия? — сказал Честер, прервав ход мыслей инспектора. — Пойми, я сделал то, что должны были сделать вы…
— Потом, Фред, потом, если нам вообще придется говорить на эту тему, — ответил Гард и повернулся к медицинскому эксперту, который уже закончил свою работу. — Что скажете, доктор?
— Смерть наступила мгновенно. Перелом шейного позвонка.
— Вы исключаете убийство?
— Трудно сказать, инспектор. Прямых следов насилия нет.
— Ну что ж, — сказал Гард, — посмотрим.
Он приказал полицейским машинам осветить дорогу. Вспыхнули три пары автомобильных фар. Гард присел на корточки и прямо так, на корточках, стал медленно двигаться, тщательно изучая следы на асфальте. С другой стороны ему навстречу двигался Таратура. Когда они сошлись, к ним присоединился Честер и кое-кто из полицейских.
— "Мерседес", — сказал Гард.
Таратура утвердительно кивнул.
Две характерные темные полосы начинались на левой стороне дороги, потом поворачивали направо и упирались в обочину.
— Они перекрыли ему дорогу, — сказал Гард. — Старый прием.
— Ты видел «мерседес», который нас обогнал? — спросил Таратуру Честер.
— Откровенно говоря, меня интересовал в основном похититель. Но что-то было, это точно. Черная тень, проскользнувшая слева.
— Подфарники, конечно, были погашены? — спросил Гард.
Честер неуверенно пожал плечами:
— Похоже, что так. Если бы он не разбился насмерть, его, вероятно, прикончили бы. Но расчет у них был точный.
— Это очень опасно, — заметил Таратура. — Я бы не рискнул ставить свою машину поперек дороги. Могло произойти столкновение, при котором жизнью рисковали все.
— Я думал об этом, — подтвердил Гард.
— Не проще ли им было обстрелять его на ходу? — сказал Честер.
Гард впервые улыбнулся:
— Зря они с тобой не посоветовались, старина. Но мне кажется, они предпочли рискнуть и обойтись без выстрелов. Даже место на дороге выбрано удачно, как раз у бетонного столба. Авария и авария — не придерешься. Машину Кербера осмотрели внимательно?
— Да, инспектор, — отозвался кто-то из полицейских. — В ней ничего нет. Только в кармане обнаружили вот это.
В протянутую руку Гарда были положены два зеленых прямоугольника.
— Билеты на самолет? — сказал Гард. — Ну-ка, посветите фонариком. Да, два билета. В Канберру. Он собирался бежать. Самолет улетает сегодня утром, через два с половиной часа.
— Второй билет, вероятно, предназначался Луизе? — предположил Таратура.
— Все! — решительно произнес Гард. — Всем по машинам. Майкл, возьмите трех человек и гоните на аэродром. Луиза Муллен, двадцать восемь лет, блондинка, среднего роста. Вам ясно? Труп заберет к себе в машину Джеймс. Доктор может быть свободным. Билл Харри сядет за руль «бьюика». Честер и Таратура — со мной.
Минуты через полторы на шоссе уже было пусто, если не считать вдребезги разбитого «опеля».
Когда, даже не скрипнув тормозами, «гепард» остановился у подъезда шестиэтажного серого дома, в котором жила Луиза, было около четырех часов утра. Подъезд был заперт, и прошло немало времени, пока консьержка отозвалась наконец на яростные звонки Таратуры. Лифт не работал, и пришлось подниматься пешком до самого верха. Опередивший всех Таратура осторожно постучал в дверь.
Луиза открыла сразу, как будто она стояла за дверью и дожидалась стука. Увидев Гарда и его спутников, она непроизвольно сделала шаг назад, и по ее лицу разлилась мертвенная бледность. Вошедшие обратили внимание на то, что Луиза была одета и даже причесана: в эту ночь она, вероятно, еще не ложилась спать.
— Вы нас не ждали, — сказал Гард, — но мы не всегда приходим в гости по приглашению.
Луиза молча стояла посреди неприбранной комнаты, безвольно опустив руки.
Гард все еще тяжело дышал, отдуваясь после быстрого марша по лестнице. Несколько минут никто не проронил ни слова, и наконец Гард спросил то, что уже готово было сорваться с уст Таратуры:
— Луиза Муллен, ответьте мне, пожалуйста, на такой вопрос: вы только что приехали домой или как раз собирались уехать?
С трудом взяв себя в руки, Луиза сделала неуклюжую попытку улыбнуться.
— Простите, инспектор, но джентльмены не должны задавать…
— Я повторяю, — сухо прервал ее Гард, — вы приехали или собираетесь уезжать?
— Но по какому праву, — возразила Луиза, — вы врываетесь в мой дом и позволяете себе…
— Хорошо, — спокойно сказал Гард, — в таком случае вам придется поехать с нами.
12. Куда ведут дороги?
— Вы ждали Бэри, Луиза?
Луиза сидела в кресле. Честер — на подоконнике. Таратура стоял, прислонившись к стене, а Гард медленно ходил по своему кабинету. Это был первый вопрос, который он задал с того момента, как они приехали в управление.
Женщина вздрогнула. Ее глаза расширились от удивления.
— Вас удивляет, откуда мы знаем это имя? — сказал Гард. — Теперь мы знаем все, Луиза. Итак, вы ждали Бэри.
В последней реплике инспектора уже не было вопроса, она звучала утвердительно.
— Вам нет смысла отпираться, — продолжал Гард. — Расскажите, что было после того, как профессор Чвиз отпустил вас домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54