А потом они нанимают длинноногих девиц, чтобы вскрывать конверты и бегать по банкам. Там, где нам удается сделать тысячу долларов, эти парни прибирают к рукам миллион.
— Если все так просто, так почему же ты не последуешь их примеру?
— Когда я собираю монеты, то люблю смотреть своей пастве прямо в глаза. А какое оправдание у тебя?
Поскольку такового у Элдона Слаггарда не нашлось, он свернул с дороги в Билокси у ближайшего мотеля, снял номер и включил телевизор.
Эфир был наполовину заполнен телепроповедями — Церковь грядущего и неотвратимого Апокалипсиса преподобного Квинтона Шиллера, «Клуб-69» Слима и Джейми и множество других. Переключая каналы, Слаггард обнаружил, что дневное телевещание до предела забито религиозными передачами. В одном из проповедников он узнал человека, от которого он впервые услышал об игре под названием «Религия», — на экране крупным планом показывали слезы, навернувшиеся у того на глаза. Обращаясь к невидимой аудитории, он призывал присылать чеки с пожертвованиями на адрес Церкви преподобного Лекса Ламбара, ведь иначе не пройдет и месяца, как им придется прекратить свою деятельность — и тысячи африканских ребятишек погибнут от голода.
Посмотрев последовавшие за этим документальные кадры, Элдон Слаггард мысленно усомнился, что евангелисты, собирающие деньги для детей из Биафры и Бангладеш, а также других стран «третьего мира», действительно отправляют их этим негритятам со вспухшими от голода животами, похожих на толпу беременных карликов. Однако, услышав в голосе проповедника неподдельное страдание, Слаггард кровожадно улыбнулся. Если для Лекса Ламбара настали такие тяжелые времена, возможно, удастся перекупить его дело!
Разыскивая Церковь преподобного Ламбара, Элдон Слаггард ожидал увидеть обшарпанное, захудалое здание. Однако то, что он увидел, могло посоперничать с дворцами аристократов в Монако. Идя по тщательно подстриженному газону, Слаггард с восхищением оглядывал Университет Лекса Ламбара, Центр религиозного телевещания — там была даже больница памяти Ламбара, а ведь этот ублюдок еще жив!
Когда Элдон Слаггард вошел в помещение телестудии, никто не обратил на него ни малейшего внимания. Проходя мимо застекленного съемочного павильона, он внезапно увидел самого Ламбара — постаревшего, но выглядевшего еще толще и холеней.
Проповедник с выражением тяжкой душевной муки на лице стоял на фоне декораций, изображавших африканскую пустыню, наряженный в колониальный шлем и брюки для верховой езды. У его ног копошились двое истощенных чернокожих малышей, третьего преподобный отец держал на руках. Ребенок, казалось, задремал, склонив голову на грудь преподобного Ламбара. Невероятно тонкие руки и ноги безвольно повисли, и когда проповедник перекладывал его с руки на руку, мальчик едва шевелился.
— Я проделал этот нелегкий путь и приехал в Африку, — говорил преподобный Лекс Ламбар, то и дело, пока камера давала крупный план, поглядывая на закрепленный за ней плакат с текстом, — чтобы показать вам весь ужас положения, в котором находятся эти дети. Мальчик, которого я держу на руках, умирает от голода. Неужели вы не протянете несчастным руку помощи? Присылайте свои чеки на двадцать пять, пятьдесят или сто долларов по адресу, который вы видите внизу экрана. Если вы поспешите, я успею лично проследить, чтобы умирающего ребенка вволю накормили...
— Снято! — прокричал режиссер. — Давайте титры!
— Как раз вовремя, черт побери, — раздраженно проговорил преподобный Ламбар, бросая ребенка на пол. Раздался стук, как будто упало полено.
Переступив через двоих других негритят, Ламбар заявил:
— Мне просто необходимо выпить.
Увидев, что у брошенного ребенка отлетела рука, Элдон Слаггард догадался, что это была всего лишь кукла, в отличие от негритят, игравших на полу.
— И отнесите этих двух черномазых обратно матерям, — оборачиваясь, добавил Ламбар. — Только проследите чтобы им хорошо заплатили — не хочу, чтобы они приходили и клянчили денег.
— Не узнаете меня? — спросил Элдон Слаггард, идя ним по вестибюлю.
— Нет. А что, я когда-то тебя уволил?
— Давным-давно, когда вы были странствующим проповедником, я пытался вас обокрасть.
Преподобный Лекс Ламбар остановился.
— Ах да, теперь вспомнил! Знаю, ты тоже занялся нашим бизнесом. Я ведь стараюсь следить за конкурентами Правда, теперь в этом нет необходимости — мы живем в эру электроники, и странствующие проповедники вымирают, как динозавры. Что тебе нужно?
— Хочу перекупить ваше дело.
— Да все твое семейство за три поколения не накопило столько денег!
— Но в передаче говорилось, что вы едва сводите концы с концами...
— Взгляни-ка на этот костюм, парень. Как ты думаешь, стал бы я так одеваться, если бы дела шли совсем плохо?
— Значит, это был очередной трюк?
— А разве ты поступаешь по-другому?
— Но это же так... настолько...
— Прибыльно? Это ты пытался сказать? Действительно, это приносит неплохую прибыль.
— Наймите меня, — неожиданно предложил Элдон Слаггард.
— Что такое?
— Возьмите меня к себе. Я хочу знать, как все это делается. Вы же рассказали мне тогда, в Огасте!
— А не многого ли ты хочешь за те двадцать долларов, парень?
— Но я уже больше не мальчишка.
— Да, и при этом пытаешься со мной конкурировать. Тем не менее, у меня есть предложение — ты работаешь на меня пять лет бесплатно, и мы в расчете.
— Целых пять лет?!
— Только не говори, что не скопил за последние несколько лет порядочный капиталец.
— Да, но...
— Живи на свои сбережения.
— Но...
— Пять лет бесплатно, или ничего, — проговорил Лекс Ламбар, поворачиваясь к двери.
Элдон Слаггард огляделся по сторонам. Вокруг стояло столько зданий, названных в честь этого человека, но перед его глазами на аккуратных фасадах уже красовалось другое имя — его собственное.
— Договорились, — выпалил он, протягивая руку.
— Пять лет, — усмехнулся преподобный Лекс Ламбар.
Однако времени потребовалось значительно меньше — уже через три года Элдон Слаггард полностью контролировал деятельность Церкви Лекса Ламбара. За эти три года он досконально изучил искусство обращать в свою веру с помощью телевидения. Слаггард мог выставить своего наставника на улицу уже через полгода — этого срока вполне хватило, чтобы изучить слабости преподобного отца, особенно его страсть к девочкам по вызову. Кстати, именно этим он в конце концов и воспользовался, разоблачив Ламбара как шарлатана и грешника.
Когда шум вокруг этого скандала поутих, Слаггард скупил все имущество Лекса Ламбара, уплатив по три цента за доллар.
Вот так родилась знаменитая Всемирная церковь Элдона Слаггарда, приносившая восемьдесят миллионов долларов годового дохода, и это продолжалось два долгих восхитительных десятилетия.
Но затем разразился кризис.
Все начиналось постепенно. Первой в целой череде неудач, обрушившихся на телепроповедников, была, как ее назвали позже, «Великая возрастная депрессия». Полноводная река пожертвований внезапно начала мелеть. Поначалу аналитики посчитали, что это обычный спад статистической кривой, однако ситуация продолжала ухудшаться. Для выяснения причин этого прискорбного обстоятельства была образована Евангелическая ассоциация, обнаружившая, что таинственный кризис затронул фактически все религиозные программы и телеканалы.
Ассоциация организовала ряд социологических опросов, результаты которых повергли в ужас всю обширную религиозную телеиндустрию. Старушки — те самые престарелые домохозяйки, являвшиеся оплотом огромной армии проповедников, — доживали свой век. Причина кризиса была чисто демографической. Старые леди, число которых с каждым днем уменьшалось, были просто не в состоянии удовлетворить ненасытные аппетиты преподобных отцов, а увеличение рождаемости могло дать результаты лишь лет через шестьдесят.
Поняв, что за счет старушек уже не прокормиться, телепроповедники решили поживиться плодами трудов своих же коллег. Разразилась братоубийственная война. Недавние соратники обвиняли друг друга во всех смертных грехах по национальному телевидению. Харизматики разоблачали южных баптистов. Сторонники Церкви Святой Троицы осмеивали фундаменталистов. И все вышеперечисленные дружно нападали на католиков, которые не замедлили дать достойный отпор. Ассоциация со скандалом развалилась, попав во все вечерние программы теленовостей.
Но самым потрясающим событием, граничащим с фарсом, стало участие в очередных президентских выборах преподобного Сэнди Кринклса, почувствовавшего, что кольцо вокруг него неумолимо смыкается. Он, безусловно, напугал представителей среднего класса, но больше всех запаниковали остальные евангелисты, отнесшиеся к возможности появления одного из своих собратьев в Белом доме как к грядущему смертному приговору. Один только повышенный интерес со стороны средств массовой информации, с вытекающими отсюда налоговыми и банковскими проверками, обеспечил бы им места в тюремной камере задолго до окончания выборов.
Затем появились и первые жертвы всеобщей паники.
Преподобный Морал Роббинс, оказавшийся на грани банкротства, поспешил объявить, что по велению Всевышнего все, кто не обязуется еженедельно вплоть до 2012 года вносить пятьдесят долларов на счет его телепрограммы, будут вечно гореть в аду.
Доктор Квинтон Шиллер, заявивший во время проповеди, что Судный день уже близится, был расплющен в лепешку ударом предмета, который ученые позже идентифицировали как «крупный метеорит».
Слим и Джейми Баркер, пытавшиеся отразить попытки преподобного Коэна Фэйруэлла поглотить их предприятие, пали жертвой очередного скандала — они оказались не мужчиной и женщиной — мужем и женой, а любовниками-гомосексуалистами, что породило немало толков о малоприличной символике названия «Клуб-69».
Тем временем преподобный Сэнди Кринклс, забыв о том, что находится уже не перед специально отобранной для съемок «Часа дарения» публикой, заявил группе скептически настроенных избирателей, что после своего избрания запретит сатанинский праздник Хэллоуин и заменит все развлекательные телевизионные программы инсценировками на библейские темы. Его надежды на победу в гонке за президентское кресло рухнули в тот же вечер, и в результате финансируемый им канал кабельного телевидения обанкротился.
А в сторонке пока еще не получивший скандальной известности, но все же несущий огромные потери продолжал свою деятельность преподобный Элдон Слаггард.
— Насколько плохи наши дела? — пытался выяснить он у советников по связям с общественностью еще три месяца назад.
— Думаю, вам следует отказаться от передачи на тему политического просвещения — «Обедни во имя морали». Люди теперь относятся к нашему вмешательству в политику с большим недоверием.
— Непременно, — согласился преподобный Слаггард.
— И придется начиная с сегодняшнего дня исключить из употребления само слово «евангелист». Мы считаем, что вы могли бы называть себя ведущим религиозной программы.
— А какая разница?
— Услышав слово «евангелист», средний американец посчитает вас помешавшимся на политике шарлатаном любителем проституток или «голубым» в зависимости от того, кто из ваших собратьев будет героем передовиц на тот момент.
— Не называйте этих ублюдков моими собратьями — из-за их тупости приходит в упадок замечательное дело!
— В качестве ведущего религиозной программы есть вероятность, что вы выкрутитесь.
— Каковы шансы, назовите мне цифру.
— Один к десяти.
— Я погиб! — простонал преподобный Элдон Слаггард.
— Не обязательно, если мы объявим новую кампанию по сбору средств.
— Три наших последних проекта едва окупились.
— У вас есть какие-нибудь другие предложения, Эл?
В голове у Элдона Слаггарда не было ни одной дельной мысли, но он знал, что одна только передача «Узри Господа» обходится ему в шестьдесят тысяч долларов ежедневно. Так появился на свет первый Святой крестовый поход.
Через два месяца он снова созвал консультантов на совещание.
— Как идут дела?
— Исходя из сегодняшних темпов мы обанкротимся к началу июля.
— Есть какие-нибудь предложения?
— Мы составили список престарелых прихожан, в основном женщин, которые добровольно завещали вам свое имущество.
— Ну и?
— Если они... Словом, если с ними что-нибудь... Вы понимаете, Эл?
Эл прекрасно понял, о чем идет речь, однако договорить не решался — конкуренты вполне могли установить в комнате прослушивающее оборудование.
— Сколько нам это даст, хотя бы приблизительно?
— Порядка двадцати миллионов. Этого хватит, чтобы продержаться, пока не улягутся страсти.
Отпустив консультантов, Слаггард задумался. Одно дело — обирать стариков, но отправлять их на тот свет... Дело было не в моральной стороне вопроса — преподобный Слаггард был не слишком щепетилен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Если все так просто, так почему же ты не последуешь их примеру?
— Когда я собираю монеты, то люблю смотреть своей пастве прямо в глаза. А какое оправдание у тебя?
Поскольку такового у Элдона Слаггарда не нашлось, он свернул с дороги в Билокси у ближайшего мотеля, снял номер и включил телевизор.
Эфир был наполовину заполнен телепроповедями — Церковь грядущего и неотвратимого Апокалипсиса преподобного Квинтона Шиллера, «Клуб-69» Слима и Джейми и множество других. Переключая каналы, Слаггард обнаружил, что дневное телевещание до предела забито религиозными передачами. В одном из проповедников он узнал человека, от которого он впервые услышал об игре под названием «Религия», — на экране крупным планом показывали слезы, навернувшиеся у того на глаза. Обращаясь к невидимой аудитории, он призывал присылать чеки с пожертвованиями на адрес Церкви преподобного Лекса Ламбара, ведь иначе не пройдет и месяца, как им придется прекратить свою деятельность — и тысячи африканских ребятишек погибнут от голода.
Посмотрев последовавшие за этим документальные кадры, Элдон Слаггард мысленно усомнился, что евангелисты, собирающие деньги для детей из Биафры и Бангладеш, а также других стран «третьего мира», действительно отправляют их этим негритятам со вспухшими от голода животами, похожих на толпу беременных карликов. Однако, услышав в голосе проповедника неподдельное страдание, Слаггард кровожадно улыбнулся. Если для Лекса Ламбара настали такие тяжелые времена, возможно, удастся перекупить его дело!
Разыскивая Церковь преподобного Ламбара, Элдон Слаггард ожидал увидеть обшарпанное, захудалое здание. Однако то, что он увидел, могло посоперничать с дворцами аристократов в Монако. Идя по тщательно подстриженному газону, Слаггард с восхищением оглядывал Университет Лекса Ламбара, Центр религиозного телевещания — там была даже больница памяти Ламбара, а ведь этот ублюдок еще жив!
Когда Элдон Слаггард вошел в помещение телестудии, никто не обратил на него ни малейшего внимания. Проходя мимо застекленного съемочного павильона, он внезапно увидел самого Ламбара — постаревшего, но выглядевшего еще толще и холеней.
Проповедник с выражением тяжкой душевной муки на лице стоял на фоне декораций, изображавших африканскую пустыню, наряженный в колониальный шлем и брюки для верховой езды. У его ног копошились двое истощенных чернокожих малышей, третьего преподобный отец держал на руках. Ребенок, казалось, задремал, склонив голову на грудь преподобного Ламбара. Невероятно тонкие руки и ноги безвольно повисли, и когда проповедник перекладывал его с руки на руку, мальчик едва шевелился.
— Я проделал этот нелегкий путь и приехал в Африку, — говорил преподобный Лекс Ламбар, то и дело, пока камера давала крупный план, поглядывая на закрепленный за ней плакат с текстом, — чтобы показать вам весь ужас положения, в котором находятся эти дети. Мальчик, которого я держу на руках, умирает от голода. Неужели вы не протянете несчастным руку помощи? Присылайте свои чеки на двадцать пять, пятьдесят или сто долларов по адресу, который вы видите внизу экрана. Если вы поспешите, я успею лично проследить, чтобы умирающего ребенка вволю накормили...
— Снято! — прокричал режиссер. — Давайте титры!
— Как раз вовремя, черт побери, — раздраженно проговорил преподобный Ламбар, бросая ребенка на пол. Раздался стук, как будто упало полено.
Переступив через двоих других негритят, Ламбар заявил:
— Мне просто необходимо выпить.
Увидев, что у брошенного ребенка отлетела рука, Элдон Слаггард догадался, что это была всего лишь кукла, в отличие от негритят, игравших на полу.
— И отнесите этих двух черномазых обратно матерям, — оборачиваясь, добавил Ламбар. — Только проследите чтобы им хорошо заплатили — не хочу, чтобы они приходили и клянчили денег.
— Не узнаете меня? — спросил Элдон Слаггард, идя ним по вестибюлю.
— Нет. А что, я когда-то тебя уволил?
— Давным-давно, когда вы были странствующим проповедником, я пытался вас обокрасть.
Преподобный Лекс Ламбар остановился.
— Ах да, теперь вспомнил! Знаю, ты тоже занялся нашим бизнесом. Я ведь стараюсь следить за конкурентами Правда, теперь в этом нет необходимости — мы живем в эру электроники, и странствующие проповедники вымирают, как динозавры. Что тебе нужно?
— Хочу перекупить ваше дело.
— Да все твое семейство за три поколения не накопило столько денег!
— Но в передаче говорилось, что вы едва сводите концы с концами...
— Взгляни-ка на этот костюм, парень. Как ты думаешь, стал бы я так одеваться, если бы дела шли совсем плохо?
— Значит, это был очередной трюк?
— А разве ты поступаешь по-другому?
— Но это же так... настолько...
— Прибыльно? Это ты пытался сказать? Действительно, это приносит неплохую прибыль.
— Наймите меня, — неожиданно предложил Элдон Слаггард.
— Что такое?
— Возьмите меня к себе. Я хочу знать, как все это делается. Вы же рассказали мне тогда, в Огасте!
— А не многого ли ты хочешь за те двадцать долларов, парень?
— Но я уже больше не мальчишка.
— Да, и при этом пытаешься со мной конкурировать. Тем не менее, у меня есть предложение — ты работаешь на меня пять лет бесплатно, и мы в расчете.
— Целых пять лет?!
— Только не говори, что не скопил за последние несколько лет порядочный капиталец.
— Да, но...
— Живи на свои сбережения.
— Но...
— Пять лет бесплатно, или ничего, — проговорил Лекс Ламбар, поворачиваясь к двери.
Элдон Слаггард огляделся по сторонам. Вокруг стояло столько зданий, названных в честь этого человека, но перед его глазами на аккуратных фасадах уже красовалось другое имя — его собственное.
— Договорились, — выпалил он, протягивая руку.
— Пять лет, — усмехнулся преподобный Лекс Ламбар.
Однако времени потребовалось значительно меньше — уже через три года Элдон Слаггард полностью контролировал деятельность Церкви Лекса Ламбара. За эти три года он досконально изучил искусство обращать в свою веру с помощью телевидения. Слаггард мог выставить своего наставника на улицу уже через полгода — этого срока вполне хватило, чтобы изучить слабости преподобного отца, особенно его страсть к девочкам по вызову. Кстати, именно этим он в конце концов и воспользовался, разоблачив Ламбара как шарлатана и грешника.
Когда шум вокруг этого скандала поутих, Слаггард скупил все имущество Лекса Ламбара, уплатив по три цента за доллар.
Вот так родилась знаменитая Всемирная церковь Элдона Слаггарда, приносившая восемьдесят миллионов долларов годового дохода, и это продолжалось два долгих восхитительных десятилетия.
Но затем разразился кризис.
Все начиналось постепенно. Первой в целой череде неудач, обрушившихся на телепроповедников, была, как ее назвали позже, «Великая возрастная депрессия». Полноводная река пожертвований внезапно начала мелеть. Поначалу аналитики посчитали, что это обычный спад статистической кривой, однако ситуация продолжала ухудшаться. Для выяснения причин этого прискорбного обстоятельства была образована Евангелическая ассоциация, обнаружившая, что таинственный кризис затронул фактически все религиозные программы и телеканалы.
Ассоциация организовала ряд социологических опросов, результаты которых повергли в ужас всю обширную религиозную телеиндустрию. Старушки — те самые престарелые домохозяйки, являвшиеся оплотом огромной армии проповедников, — доживали свой век. Причина кризиса была чисто демографической. Старые леди, число которых с каждым днем уменьшалось, были просто не в состоянии удовлетворить ненасытные аппетиты преподобных отцов, а увеличение рождаемости могло дать результаты лишь лет через шестьдесят.
Поняв, что за счет старушек уже не прокормиться, телепроповедники решили поживиться плодами трудов своих же коллег. Разразилась братоубийственная война. Недавние соратники обвиняли друг друга во всех смертных грехах по национальному телевидению. Харизматики разоблачали южных баптистов. Сторонники Церкви Святой Троицы осмеивали фундаменталистов. И все вышеперечисленные дружно нападали на католиков, которые не замедлили дать достойный отпор. Ассоциация со скандалом развалилась, попав во все вечерние программы теленовостей.
Но самым потрясающим событием, граничащим с фарсом, стало участие в очередных президентских выборах преподобного Сэнди Кринклса, почувствовавшего, что кольцо вокруг него неумолимо смыкается. Он, безусловно, напугал представителей среднего класса, но больше всех запаниковали остальные евангелисты, отнесшиеся к возможности появления одного из своих собратьев в Белом доме как к грядущему смертному приговору. Один только повышенный интерес со стороны средств массовой информации, с вытекающими отсюда налоговыми и банковскими проверками, обеспечил бы им места в тюремной камере задолго до окончания выборов.
Затем появились и первые жертвы всеобщей паники.
Преподобный Морал Роббинс, оказавшийся на грани банкротства, поспешил объявить, что по велению Всевышнего все, кто не обязуется еженедельно вплоть до 2012 года вносить пятьдесят долларов на счет его телепрограммы, будут вечно гореть в аду.
Доктор Квинтон Шиллер, заявивший во время проповеди, что Судный день уже близится, был расплющен в лепешку ударом предмета, который ученые позже идентифицировали как «крупный метеорит».
Слим и Джейми Баркер, пытавшиеся отразить попытки преподобного Коэна Фэйруэлла поглотить их предприятие, пали жертвой очередного скандала — они оказались не мужчиной и женщиной — мужем и женой, а любовниками-гомосексуалистами, что породило немало толков о малоприличной символике названия «Клуб-69».
Тем временем преподобный Сэнди Кринклс, забыв о том, что находится уже не перед специально отобранной для съемок «Часа дарения» публикой, заявил группе скептически настроенных избирателей, что после своего избрания запретит сатанинский праздник Хэллоуин и заменит все развлекательные телевизионные программы инсценировками на библейские темы. Его надежды на победу в гонке за президентское кресло рухнули в тот же вечер, и в результате финансируемый им канал кабельного телевидения обанкротился.
А в сторонке пока еще не получивший скандальной известности, но все же несущий огромные потери продолжал свою деятельность преподобный Элдон Слаггард.
— Насколько плохи наши дела? — пытался выяснить он у советников по связям с общественностью еще три месяца назад.
— Думаю, вам следует отказаться от передачи на тему политического просвещения — «Обедни во имя морали». Люди теперь относятся к нашему вмешательству в политику с большим недоверием.
— Непременно, — согласился преподобный Слаггард.
— И придется начиная с сегодняшнего дня исключить из употребления само слово «евангелист». Мы считаем, что вы могли бы называть себя ведущим религиозной программы.
— А какая разница?
— Услышав слово «евангелист», средний американец посчитает вас помешавшимся на политике шарлатаном любителем проституток или «голубым» в зависимости от того, кто из ваших собратьев будет героем передовиц на тот момент.
— Не называйте этих ублюдков моими собратьями — из-за их тупости приходит в упадок замечательное дело!
— В качестве ведущего религиозной программы есть вероятность, что вы выкрутитесь.
— Каковы шансы, назовите мне цифру.
— Один к десяти.
— Я погиб! — простонал преподобный Элдон Слаггард.
— Не обязательно, если мы объявим новую кампанию по сбору средств.
— Три наших последних проекта едва окупились.
— У вас есть какие-нибудь другие предложения, Эл?
В голове у Элдона Слаггарда не было ни одной дельной мысли, но он знал, что одна только передача «Узри Господа» обходится ему в шестьдесят тысяч долларов ежедневно. Так появился на свет первый Святой крестовый поход.
Через два месяца он снова созвал консультантов на совещание.
— Как идут дела?
— Исходя из сегодняшних темпов мы обанкротимся к началу июля.
— Есть какие-нибудь предложения?
— Мы составили список престарелых прихожан, в основном женщин, которые добровольно завещали вам свое имущество.
— Ну и?
— Если они... Словом, если с ними что-нибудь... Вы понимаете, Эл?
Эл прекрасно понял, о чем идет речь, однако договорить не решался — конкуренты вполне могли установить в комнате прослушивающее оборудование.
— Сколько нам это даст, хотя бы приблизительно?
— Порядка двадцати миллионов. Этого хватит, чтобы продержаться, пока не улягутся страсти.
Отпустив консультантов, Слаггард задумался. Одно дело — обирать стариков, но отправлять их на тот свет... Дело было не в моральной стороне вопроса — преподобный Слаггард был не слишком щепетилен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29