– Ничего страшного и не стоит сожаления. Если к человеку в подворотне подходит хулиган и избивает, то пострадавшего можно пожалеть. Но никто ведь не жалеет боксера, который вышел на ринг и потерпел поражение. Я тот боксер, которого побили. Бывает.
– Рад, что вы не пали духом, и сожалею, что я не могу поддержать вас ничем, кроме сочувствия. Закон, как бы он ни был плох, превыше воли монарха.
– Ваше участие, ваше величество, многого стоит.
– Как и ваша воля к победе, – улыбнулся император. – Впрочем, я постараюсь сделать все, чтобы одна из ведущих корпораций империи не пострадала. Все же у нас не только народовластие, но и монархия. Поэтому есть шанс не только на справедливость и законность, но и на разумные решения. Как вы знаете, вопрос о передаче в управление коммерческих предприятий имперского значения, изъятых по «Закону о защите прав трудящихся», решается общественным советом. В него входят представители профсоюзов, союза предпринимателей, правительства, а председательствует цесаревич. По моей просьбе сегодня он выдвинул предложение передать корпорацию в управление не вашей бывшей супруге, как ходатайствовал суд, а вашей сестре Ирине. Совет согласился с этим предложением. Все сошлись на том, что неразумно передавать корпорацию межнациональной значимости человеку, обуреваемому ненавистью, даже если он имеет на это больше прав по гражданскому законодательству.
Я вновь низко поклонился.
– Теперь что касается вас, князь. Может быть, вернемся к разговору о должности министра иностранных дел? Я бы с удовольствием внес вашу кандидатуру в Думу. Во время Германского кризиса князь Васильчиков оказался совсем не на высоте. Мы чуть не потеряли контроль над ситуацией в немецких государствах.
– Но ведь он неплохо действовал на Дармштадтской конференции, ваше величество.
– Всего лишь реализуя ваш план.
– Бог с вами, ваше величество, я лишь подкинул несколько очевидных идей о том, как можно было бы выстроить политику в Западной Европе. Собственно план действий принадлежит именно Васильчикову. Князь не только разработал его, но и блестяще реализовал.
– То есть вы отказываетесь?
– Не сочтите за пренебрежение долгом, но мне не хотелось бы менять образ жизни. Только так я смогу и дальше быть полезным вашему величеству в качестве стороннего наблюдателя.
– Жаль. Чем же, однако, вы намерены заняться?
– Не беспокойтесь, ваше величество, я не чувствую себя обделенным. Напротив, у меня такое ощущение, что с плеч свалился тяжелый груз. Наверное, мне давно следовало отойти от дел. Мысли об этом приходили давно, но мешала гордыня.
– Гордыня? – удивленно поднял брови государь.
– Мне все время казалось, что лучше меня с делами никто не справится. Что это, как не грех гордыни? Но господь мудрее нас и, очевидно, решил подтолкнуть меня к необходимому решению. И вот теперь, освободившись от бремени ответственности, я для начала попутешествую. Займусь поисками смысла жизни.
– Вот как вы теперь заговорили, – покачал головой государь. – Что же, наверное, тем легче вам будет выполнить одну мою просьбу.
– Сделаю все, что в моих силах, ваше величество.
– Митрополит Московский и Коломенский Филарет, известный борец с сектантством, серьезно озаботился ростом популярности учения «Небесного предела». Я бы хотел, чтобы вы поговорили с ним...
Внезапно государь раскатисто расхохотался.
– Извините, ваше величество, – я удивленно посмотрел на него.
Император платком вытер выступившие от смеха слезы.
– Вот именно такое выражение лица, которое было у вас сейчас, было и у Филарета, когда я посоветовал ему поговорить с вами. Я знаю, что между вами и митрополитом давняя и взаимная антипатия, но все же просил бы вас поговорить с ним. Мы не можем недооценивать опасность, которую несет в себе эта секта, и любой ее противник – наш союзник.
– Конечно, ваше величество, я поговорю с Филаретом. Впрочем, как я вам уже говорил, мне кажется, что опасность секты переоценена. Собственно, она не является тоталитарной, наподобие «Белого братства» или «Аум сенрикё». Она популярна именно потому, что не устанавливает адептам жестких идеологических и социальных рамок и не стремится превратить их в фанатиков. Хочу заметить, что в этих вопросах она даже куда более терпима, чем русская православная церковь. Каждый из последователей видит в «Небесном пределе» духовное учение и путь реализации именно своих мечтаний, и, таким образом, все вместе они не представляют собою единой силы. По-настоящему опасен только сам Гоюн – человек, способный превращать влиятельных политиков в марионеток.
Государь внимательно посмотрел на меня.
– Так может, нам стоит нейтрализовать Гоюна?
– А вот этого делать нельзя ни в коем случае. Не дай бог «Небесный предел» получит своего мученика и обретет «святые мощи». Тогда он действительно станет влиятельной силой и сплотит множество сторонников. Раньше или позже Гоюна нейтрализует сам Гоюн, главное, не давать его секте врага, который заставит адептов объединиться.
– Возможно, – задумчиво произнес государь. – Но с Филаретом вы все же поговорите.
– Поговорю непременно, государь.
– Спасибо. Что же, не смею вас больше задерживать.
Я поклонился и зашагал по дорожке к стоянке.
Наш старый дом показался мне непривычно пустым. Только старый швейцар встретил меня в прихожей и принял плащ.
– Ваша светлость, Ирина Петровна ожидает вас в Мавританской гостиной, – в глазах старика читалось искреннее сочувствие.
«А ведь он очень болен, – вдруг подумал я, разглядывая большие мешки у него под глазами. – Как же я забыл об этом?! И почему мы вспоминаем о тех, кто предан нам, только когда нас самих ударит?»
– Спасибо, Антон Кириллович, – ответил я. – А почему вы здесь? Вы же на операцию должны были ложиться.
– Да какая уж там операция, ваше сиятельство, когда такие дела творятся? – смущенно прогудел старик.
– Ничего особенного не происходит, – улыбнулся я. – Земная ось не перевернулась, трубный зов не прозвучал. Вам обязательно надо позаботиться о своем здоровье. Я как раз собираюсь попутешествовать, а вы за это время подлечитесь. Знаете, как я рад буду увидеть вас в добром здравии? Ложитесь на операцию, а потом обязательно возьмите отпуск на пару – тройку месяцев. Можете отдохнуть в Александровне, можете в любом другом имении на полном пансионе.
– Да куда мне, – снова смутился швейцар. – Мне бы на родину, в Прохоровку съездить.
– Вот и отлично, поезжайте обязательно. И не забудьте получить у бухгалтера отпускные, – улыбнулся я и заспешил вверх по лестнице.
Ирина нервно мерила шагами гостиную. Увидев меня, она воскликнула:
– Шура, ну наконец-то! Я тебя уже два часа жду, сама не своя. Ты знаешь, что Анатолий сбежал к Елене? Только представь, какой подонок!
– Обычный холуй, стандартная реакция. Ничего особенного.
– И как ты держал такого!
– Исполнительный... и не брезгливый. Не каждую работу можно поручить честным и гордым. Специфика нашей жизни.
– Но какую гадость сотворила эта мерзавка!
– Она тут ни при чем, – отмахнулся я. – Ее использовали.
– Использовали?
– Это не важно. Я только что был у государя. Общественный совет решил передать корпорацию в управление тебе, а не Елене.
– Мне?! Но я не справлюсь, – всплеснула руками Ира.
– Справишься, – отмахнулся я. – Главное, не ломай систему управления, которую я выстроил... Ключевые посты заняты профессионалами, поэтому не затевай кадровых перемен – и система будет великолепно работать еще лет двадцать.
– Ах, Шура, оставь. Тебя все равно никто не заменит.
– Но без меня корпорация и не умрет. А мне сейчас надо уехать.
– Куда?
– В Порт-Артур. Там один мой «крестник» снимает фильм на мои личные деньги. Хочу посмотреть, как дела. Этого права меня суд не лишал. Имей в виду, скоро тебе предложат продать Николаевские верфи и наиболее плодородные земли. Либо предложат эксклюзивный контракт на поставку. Выглядеть это будет привлекательно, но не соглашайся. Это ловушка. Отказывать тоже нельзя. Если откажешь, тебя уберут, а во главе корпорации снова постараются поставить Елену. Сделай вид, что торгуешься, выдвини встречные, заведомо неприемлемые условия. Надо потянуть три-четыре месяца.
– А потом?
– А потом все кончится.
– Это те, кто использовал Елену?
– Да. Извини, подробнее не могу. Если я раскрою тебе больше, то подставлю под удар.
– Какой удар?
– Не знаю.
– Знаешь. Ты боишься, что со мной произойдет то же, что с Лорой Онасис. Она ведь тоже не хотела продавать корабли?
Я внимательно посмотрел на сестру.
– Возможно, все и не так плохо. Меня убрали значительно мягче.
– Они считали тебя менее опасным?
– Нет, они нашли мое слабое место – Елену. Туда и ударили. Наш с тобой противник – человек очень рациональный. Лишних сил он не тратит, кровь без нужды не льет.
– Мне становится все интереснее, кто этот неведомый враг, – горько усмехнулась Ира.
– Со временем узнаешь, – я приобнял ее за плечи. – Кстати, о Лоре. Я еще летом дал приказ тайно скупать акции ее компании. Продолжай это делать, только постарайся без огласки. Это важно. Почему, скажу позже. Извини, я немного устал сегодня, хочу отдохнуть часок. Давай подробнее поговорим после обеда? Мне нужно кое-что рассказать тебе о работе корпорации.
Она кивнула.
– Кстати, забыла сказать. Звонили из полиции. Такой вежливый ротмистр... Морозов умер. Они хотят взять у тебя показания. Извиняются, говорят, такая процедура.
– Как умер? – удивился я – Я же был у него утром.
– Скончался через десять минут после твоего ухода. Сердечный приступ.
– Вот как? Ладно, я поговорю со следователем.
– Шура, ты его не... – она подозрительно посмотрела на меня. – Ведь у вас там в ушу есть всякие удары... отсроченной смерти или как-то так?
– Нет, ударов отсроченной смерти не было, – покачал я головой. – Хотя в какой-то момент мне не хотелось, чтобы он жил дальше.
– Ты никогда не был мстительным.
– Я и сейчас не стремлюсь отомстить, я просто забочусь о будущем.
Глава 15
МОНАХ
Я вышел из дворца митрополита. На душе было мерзко. Да что там говорить, я был откровенно зол на себя. Филарет, как я и предполагал, оказался исключительным занудой. Конечно, я встречался с ним раньше, но только на официальных приемах, в присутствии огромного количества народа, где всегда имел возможность отвязаться от не в меру энергичного митрополита с помощью нескольких вежливых и ничего не значащих фраз. Теперь, связанный обязательством перед государем, я был вынужден больше часа выслушивать монолог его высокопреосвященства. Именно монолог, потому что, вопреки ожиданию, Филарет вовсе не пытался о чем-то со мной посоветоваться, а лишь обкатывал на мне тезисы своих грядущих выступлений: перед лицом грозной опасности запретить распространение всех неправославных учений в «традиционно православных землях» и пропаганду «новых богомерзких учений» по всему миру, призвать всех православных бороться против бесовства и утверждать свет истинного христианства. Все это в разных интерпретациях я слышал уже не однажды, и мне стоило немалого труда переварить новую порцию этой каши. В конце концов, наскучив пустой болтовней, я прервал излияния Филарета:
– Все, что вы говорите, ваше высокопреосвященство, чрезвычайно интересно. Безусловно, ваша паства оценит все сказанное вами по достоинству. Но я не советовал бы вам вступать в противоборство с Гоюном.
– Вы считаете, князь, – Филарет пристально уставился на меня, – что бороться против бесовства не есть долг каждого христианина?
– Бороться против бесовства – долг каждого честного человека, – ответил я. – Просто каждый должен выбирать задачу по силам. Мудрый воин не выходит на бой, который не сможет выиграть.
– Так вы считаете, что святая церковь не в состоянии справиться с Гоюном? – спросил Филарет.
– Конечно, нет, – продолжал хамить я. – Между вами разница, которая и определит ход соперничества. Гоюн умеет слушать оппонента, а вот вы, к примеру, Владыко, слушаете только себя. Гоюн сражается с реальным противником, а вы себе противников выдумываете. И пока вы гоняетесь за призраками, Гоюн имеет все шансы нанести вам смертельный удар в самое уязвимое место.
– Но государь вас рекомендовал как, гм, эксперта по китайским верованиям. Значит ли это, что его величество ошибся в вас и вы не в состоянии найти слабые места в учении Гоюна?
– Отчего же? Я-то могу найти слабые места, но вы не в состоянии в них ударить. Ваше вмешательство только усилит Гоюна. Он мастер. Неумелая атака на него опасна для самого атакующего, ибо он всегда найдет возможность извлечь выгоды из суеты своего врага.
– Например?
– Ну, например, ваша нетерпимость может испугать неправославное население и сорвать экуменическую работу патриарха. В результате русская православная церковь утратит часть своего влияния в России, а Россия – часть своей популярности в мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44