На самом деле Петр был подобен сжатой пружине. Если Блюмкин приблизится, чтобы прочесть написанное, поручик кинется на него со смертоносностью камня, выпущенного из пращи. Если нет – останется прежде намеченный вариант: бросить во врага стул, устремиться следом, выбить пистолет. При удачном раскладе ему удастся как следует проучить мерзавца. Главное – чтобы при этом Аглая находилась в укрытии, если противник успеет выстрелить.
– Вы закончили? – спросил оперативник. – Тогда встаньте и пройдите к стулу. А ваше место займет дама.
Петр уже вышел из-за стола, когда в коридоре послышался странный шум – будто что-то упало. Блюмкин инстинктивно дернулся вместе с маузером в сторону двери и буквально в следующий миг всем телом рухнул вперед, получив по шее страшный удар книгой огромного формата. Еще через мгновение из библиотеки выскочил Малютин, сноровисто завел руки Якова за спину, ловко связал их. Шувалов только успел подскочить, чтобы подобрать свой браунинг и наставить его на поверженного врага. Но в этом уже не было необходимости, поскольку тот лежал без сознания.
– Чем это ты его? – удивленно спросил поручик.
– Коронационный альбом, – пояснил Юрий, показывая увесистый фолиант. – Эта штука оказалась посильнее «Фауста». А томиком Гете пришлось изобразить шум в коридоре.
– Как же ты здесь оказался? Откуда узнал, что мы попали в беду?
– Все расскажу по дороге, – прервал расспросы Малютин, – а сейчас предлагаю покинуть этот дом. Боюсь, мы здесь слишком загостились. Забери со стола свою писанину, хватай мадемуазель и бегом на улицу. Аллюр три креста!
– Но там же милиционер, – вспомнил Шувалов, таща за руку Аглаю, которую внезапное избавление от опасности ввергло в какой-то ступор.
– Не беспокойся, этот витязь любезно согласился на время прилечь среди роз и теперь наслаждается их божественным ароматом.
Миновав никем не охраняемые ворота, – лишь из-за клумбы послышалось невнятное мычание – беглецы сели в поджидавший их автомобиль. При виде девушки Фефе странно поперхнулся и, обойдясь без обычных присловий, свойственных московским извозчикам, лихо рванул машину вперед.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
– Уважаемый Фефе, сбавьте скорость! – перекрикивая шум мотора, приказал Малютин, когда после кружения по арбатским переулкам они вылетели на Поварскую. – Вовсе нет нужды, чтобы по утру маршрут вашего самохода был отмечен донесениями постовых. Наверняка, милицейское начальство заинтересуется сообщениями о болиде, покинувшем небосклон и промчавшемся по улицам Москвы.
– Куда мы едем? – наконец спросил Шувалов. За всю дорогу от особняка Калитникова Юрий так и не удосужился назвать конечный пункт поездки.
– Туда, где мы поговорим, не надрывая горла, – обернувшись, крикнул штабс-капитан. – Потерпи, скоро узнаешь.
Вскоре они миновали Скаковую аллею и прямиком подкатили к сиявшему электрическими огнями «Яру». Здесь жизнь била ключом: подъезжали на лихачах запоздалые ночные гуляки, поминутно звучали гудки самых разнообразных автомобилей. Само собой разумеется, на черный «рено», который неспешно проехал в сторону Петровского парка, никто не обратил внимания – вполне возможно, его пассажиры предпочли отправиться в другие заведения – «Стрельну» или «Мавританию». Но возле тех злачных мест таксомотор не остановился, а, объехав кругом парковый массив, затормозил на глухой в тот поздний час улице.
– Спасибо, Фефе, мы выйдем здесь, – сказал Малютин. – Поезжайте к одному из здешних ресторанов и постарайтесь взять пассажира. Если фараоны поинтересуются, скажете, что заехали сюда в поисках подвыпившего клиента, готового щедро заплатить за ночной вояж.
Шувалов вышел и, обойдя автомобиль, открыл дверцу со стороны Аглаи. Опершись на руку поручика, женщина выбралась из машины, неловким жестом поправила платье и застыла в безмолвии. Малютин, уже поджидавший их, попросил в пути не разговаривать, а просто следовать за ним. Фефе развернул «рено», на мгновение ослепив светом фар, и умчался прочь, а они, ведомые Юрием, двинулись вперед.
Пока чуть ли не на ощупь шли по темной улице, Петра не оставляло ощущение, что между ним и Аглаей, как говорят в народе, пробежала черная кошка. Хотя женщина шла рядом, поручик всем нутром ощущал ее отстраненность. «Что так подействовало на нее? – никак не мог он понять. – Неужели пережитый страх из-за угроз Блюмкина? Или я чем-нибудь ее обидел? Но где и когда?» Углубившись в размышления, Шувалов едва не налетел на Малютина, который вдруг остановился перед воротами одного из домовладений.
– Нам сюда, – негромко сказал проводник и распахнул калитку.
Светя фонариком, он провел своих подопечных через двор, указал на ступени крыльца. Миновав прихожую, все трое оказались в просторной комнате. Ослепительно вспыхнули лампочки под матовым колпаком простенькой железной люстры. Петр удивленно огляделся, а когда понял, где они оказались, у него невольно вырвалось:
– Сюрприз так сюрприз! Это же бывшая явка анархистов!.. Мой друг, хотелось бы поскорее получить объяснения всем чудесам, случившимся нынешней ночью. Сначала ты появляешься в самый критический момент и вырываешь нас из рук злодея. Потом увозишь за город, причем в то место, где совсем недавно скрывались боевики. Полагаю, давно настала пора ввести, меня в курс дела.
– Разумеется, я не премину это сделать. Только думаю, что прежде тебе следовало бы представить меня даме, – ответил штабс-капитан, Затем, пользуясь случаем, слегка уколол товарища: – Мне представляется, что, даже уйдя с головой в оперативную работу, не следует забывать о правилах хорошего тона,
– Прошу прощения, – смутился Шувалов. – Аглая, позволь представить моего товарища – Юрия Константиновича Малютина. Вместе с ним мы сейчас заняты одним делом… Я не могу сообщить тебе всех подробностей. Это нечто вроде частного сыска. Поверь, я никак не ожидал, что из-за меня ты окажешься в столь опасном положении.
Но женщина, казалось, совсем не слышала обращенных к ней слов. Она не мигая смотрела на Малютина, и в ее глазах читался такой восторг, что пришла очередь смутиться Юрию.
– Аглая, – с какой-то странной интонацией произнесла она свое имя, протягивая руку для поцелуя. И, когда молодой человек склонил голову, вдруг выкрикнула с явной истеричностью: – Вы мой спаситель! Вы пришли мне на помощь, когда я совсем отчаялась. Вы, мой герой, поразили того негодяя, который издевался, мучил меня, грозил смертью! И теперь он лежит там, поверженный вашей мужественной рукой… О, как это было великолепно! Позвольте мне, мой рыцарь, быть подле вас…
Внезапно ее стали сотрясать рыдания, сквозь которые доносились бессвязные обрывки фраз «Петр струсил… угождал ему… делал все, что он велел… отдал меня на растерзание… вы… спасли…» Не помня себя, она спрятала лицо на груди Малютина. Тот застыл, растерянно разведя руки в стороны и беспомощно глядя на Шувалова. Так они обменивались паническими взглядами, пока Юрий, опомнившись, не приказал:
– Воды! Вон, рядом с тобой на столике графин. Поищи в буфете, кажется, там были успокоительные капли.
Полчаса спустя в столовой, куда они в конце концов переместились, стоял устойчивый запах валерьянки. Аглая, пришедшая в себя, сидела за столом, комкая мокрый платок. От настойчивых предложений занять одну из спален, чтобы отдохнуть после пережитых волнений, она наотрез отказалась. Не отводя взора от Малютина, она слушала рассказ о том, как ему удалось прийти на помощь и разрушить козни Блюмкина. Поглядывая на благодарную слушательницу сквозь дым папиросы, Юрий повел свой рассказ с того момента, когда ему удалось перебраться через ограду особняка Калитникова:
– Соскользнул я по ветке в соседний двор, пробежал, перемахнул через следующий забор. Во втором по счету дворе взобрался на сарай и с его крыши без труда спустился прямиком в Сивцев Вражек. Прислушался – погоня где-то позади свистками исходит. В общем, без особых помех я добрался до одной городской усадьбы. Как полагается воспитанному человеку, позвонил в дверь флигеля. Его обитатели открыли, узнали меня, приняли тепло. Только мы с милейшим Фомой Каллистратовичем сели чаевничать, ожил телефон. Слушая крики милицейских чинов, мы получили полное представление об итогах побоища. Трое анархистов были убиты, один найден в библиотеке лежащим без чувств. Двое бежали: один – предположительно главарь – воспользовавшись мотором хозяина, другой – через ограду с противоположной стороны дома.
Рассказчик усмехнулся, сделал правой рукой неопределенный жест, отчего пепел с папиросы упал на пол. Не заметив этого, Малютин увлеченно продолжил:
– Во время перестрелки ранены четы ре милиционера; еще один фараон сломал ногу, неудачно спрыгнув с забора. В списке безвозвратных потерь оказались два стража порядка и, увы, сам хозяин дома. Примерно с полчаса продолжался этот трезвон, затем все стихло. Но только я собрался уходить, как началось самое интересное. Из особняка какой-то мужчина – как теперь полагаю, господин Блюмкин – связался по телефону с неким Авелем Сергеевичем. Что характерно, услышав это имя, старый филер затрепетал, словно ему уже зачитали смертный приговор, но пересилил себя и отводную трубку не бросил. Вот что значит – старая школа!
– Не может быть! – удивленно вскинул
брови поручик. – Неужели Самсонов?!
– Именно так! Имя редкое, а носит его начальник московского отделения Комитета общественной безопасности! – объявил Юрий. – Разбуженный среди ночи абонент не стал пенять на неурочный час, а самым внимательным образом выслушал подробный доклад о произошедшем. Когда зашла речь о пропаже листов из гроссбуха, да еще с упоминанием об упущенном милиционерами поручике, Самсонов очень расстроился. Исчерпав запас обидных для собеседника слов, он приказал любой ценой исправить положение. На другом конце линии его уверили, что все будет в порядке, поскольку под рукой имеется хорошее средство воздействия на строптивого контрразведчика. Разъединившись с номером начальника, Блюмкин телефонировал в другое место и велел срочно доставить в особняк госпожу Щетинину.
Аглая вздрогнула и прикусила губу; по бледному лицу девушки пробежала тень от неприятных воспоминаний. Однако она справилась с собой и даже попыталась улыбнуться в ответ на встревоженный взгляд Малютина. Удостоверившись, что продолжения истерики не предвидится, он повел рассказ дальше:
– Какое-то время ничего не происходило. Честно говоря, меня стали терзать сомнения, правильно ли делаю, что сижу в тихом уголке, не предпринимая активных действий. Я пытался связаться с твоей квартирой, но безуспешно. Помог мне преодолеть волнение Блюмкин, когда вызвал станцию и назвал барышне номер твоего домашнего телефона. В ту минуту я понял, что по-прежнему нахожусь в самом нужном месте. Эта мысль скрасила дальнейшее ожидание. Когда в особняк позвонили и сообщили комитетчику о возвращении объекта домой, я был почти уверен, что речь идет о тебе. Ваш драматический диалог с Блюмкиным подтвердил мою догадку. После этого я уже точно знал, как действовать.
– Почему же ты сразу не пришел на помощь? – спросил Петр.
– Мне пришлось выждать, не отдаст ли твой противник новых распоряжений по телефону, не вызовет ли подмогу, – ответил Юрий. – Хотелось, знаешь ли, убедиться в правильности другого предположения. Дело в том, что пока я слушал разговор комитетчиков, у меня возникло стойкое убеждение в неофициальном характере операции, проводимой Блюмкиным. Ты сам офицер, поэтому понимаешь разницу между приказом и просьбой начальника. Судя по оттенкам речи Самсонова, его подчиненный действовал в рамках последнего варианта. Убедившись, что из особняка не последовало приказа о подтягивании резервов, я вызвал Фефе, благо он вернулся домой, и поспешил к месту событий. Несколько минут пришлось потратить на часового, стоявшего, кстати, у ворот в одиночестве. Это подтвердило мое предположение, что комитетчик старался не привлекать к делу лишних людей. Пока осмотрел дом в поисках его помощников, пока с величайшей осторожностью просачивался в библиотеку, время и прошло.
Он снова закурил. Неожиданно Аглая протянула руку к его портсигару, достала папиросу, требовательно взглянула на Малютина. Тому ничего не оставалось делать, как зажечь спичку. Женщина неумело прикурила и тут же закашлялась, но все-таки папиросу не бросила. Восстановив дыхание, она сделала еще одну, более осторожную попытку затянуться, и это ей удалось. Довольная результатом, спросила:
– Юрий, а почему вы не выстрелили в того негодяя?
– Пусть он трижды подлец, но я не мог стрелять в спину, – смущенно улыбнувшись, пожал плечами Малютин. – К тому же, его пистолет был все время нацелен на вас. Если бы я просто кинулся, боюсь, он успел бы выстрелить, поэтому пришлось заставить его отвести оружие в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Вы закончили? – спросил оперативник. – Тогда встаньте и пройдите к стулу. А ваше место займет дама.
Петр уже вышел из-за стола, когда в коридоре послышался странный шум – будто что-то упало. Блюмкин инстинктивно дернулся вместе с маузером в сторону двери и буквально в следующий миг всем телом рухнул вперед, получив по шее страшный удар книгой огромного формата. Еще через мгновение из библиотеки выскочил Малютин, сноровисто завел руки Якова за спину, ловко связал их. Шувалов только успел подскочить, чтобы подобрать свой браунинг и наставить его на поверженного врага. Но в этом уже не было необходимости, поскольку тот лежал без сознания.
– Чем это ты его? – удивленно спросил поручик.
– Коронационный альбом, – пояснил Юрий, показывая увесистый фолиант. – Эта штука оказалась посильнее «Фауста». А томиком Гете пришлось изобразить шум в коридоре.
– Как же ты здесь оказался? Откуда узнал, что мы попали в беду?
– Все расскажу по дороге, – прервал расспросы Малютин, – а сейчас предлагаю покинуть этот дом. Боюсь, мы здесь слишком загостились. Забери со стола свою писанину, хватай мадемуазель и бегом на улицу. Аллюр три креста!
– Но там же милиционер, – вспомнил Шувалов, таща за руку Аглаю, которую внезапное избавление от опасности ввергло в какой-то ступор.
– Не беспокойся, этот витязь любезно согласился на время прилечь среди роз и теперь наслаждается их божественным ароматом.
Миновав никем не охраняемые ворота, – лишь из-за клумбы послышалось невнятное мычание – беглецы сели в поджидавший их автомобиль. При виде девушки Фефе странно поперхнулся и, обойдясь без обычных присловий, свойственных московским извозчикам, лихо рванул машину вперед.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
– Уважаемый Фефе, сбавьте скорость! – перекрикивая шум мотора, приказал Малютин, когда после кружения по арбатским переулкам они вылетели на Поварскую. – Вовсе нет нужды, чтобы по утру маршрут вашего самохода был отмечен донесениями постовых. Наверняка, милицейское начальство заинтересуется сообщениями о болиде, покинувшем небосклон и промчавшемся по улицам Москвы.
– Куда мы едем? – наконец спросил Шувалов. За всю дорогу от особняка Калитникова Юрий так и не удосужился назвать конечный пункт поездки.
– Туда, где мы поговорим, не надрывая горла, – обернувшись, крикнул штабс-капитан. – Потерпи, скоро узнаешь.
Вскоре они миновали Скаковую аллею и прямиком подкатили к сиявшему электрическими огнями «Яру». Здесь жизнь била ключом: подъезжали на лихачах запоздалые ночные гуляки, поминутно звучали гудки самых разнообразных автомобилей. Само собой разумеется, на черный «рено», который неспешно проехал в сторону Петровского парка, никто не обратил внимания – вполне возможно, его пассажиры предпочли отправиться в другие заведения – «Стрельну» или «Мавританию». Но возле тех злачных мест таксомотор не остановился, а, объехав кругом парковый массив, затормозил на глухой в тот поздний час улице.
– Спасибо, Фефе, мы выйдем здесь, – сказал Малютин. – Поезжайте к одному из здешних ресторанов и постарайтесь взять пассажира. Если фараоны поинтересуются, скажете, что заехали сюда в поисках подвыпившего клиента, готового щедро заплатить за ночной вояж.
Шувалов вышел и, обойдя автомобиль, открыл дверцу со стороны Аглаи. Опершись на руку поручика, женщина выбралась из машины, неловким жестом поправила платье и застыла в безмолвии. Малютин, уже поджидавший их, попросил в пути не разговаривать, а просто следовать за ним. Фефе развернул «рено», на мгновение ослепив светом фар, и умчался прочь, а они, ведомые Юрием, двинулись вперед.
Пока чуть ли не на ощупь шли по темной улице, Петра не оставляло ощущение, что между ним и Аглаей, как говорят в народе, пробежала черная кошка. Хотя женщина шла рядом, поручик всем нутром ощущал ее отстраненность. «Что так подействовало на нее? – никак не мог он понять. – Неужели пережитый страх из-за угроз Блюмкина? Или я чем-нибудь ее обидел? Но где и когда?» Углубившись в размышления, Шувалов едва не налетел на Малютина, который вдруг остановился перед воротами одного из домовладений.
– Нам сюда, – негромко сказал проводник и распахнул калитку.
Светя фонариком, он провел своих подопечных через двор, указал на ступени крыльца. Миновав прихожую, все трое оказались в просторной комнате. Ослепительно вспыхнули лампочки под матовым колпаком простенькой железной люстры. Петр удивленно огляделся, а когда понял, где они оказались, у него невольно вырвалось:
– Сюрприз так сюрприз! Это же бывшая явка анархистов!.. Мой друг, хотелось бы поскорее получить объяснения всем чудесам, случившимся нынешней ночью. Сначала ты появляешься в самый критический момент и вырываешь нас из рук злодея. Потом увозишь за город, причем в то место, где совсем недавно скрывались боевики. Полагаю, давно настала пора ввести, меня в курс дела.
– Разумеется, я не премину это сделать. Только думаю, что прежде тебе следовало бы представить меня даме, – ответил штабс-капитан, Затем, пользуясь случаем, слегка уколол товарища: – Мне представляется, что, даже уйдя с головой в оперативную работу, не следует забывать о правилах хорошего тона,
– Прошу прощения, – смутился Шувалов. – Аглая, позволь представить моего товарища – Юрия Константиновича Малютина. Вместе с ним мы сейчас заняты одним делом… Я не могу сообщить тебе всех подробностей. Это нечто вроде частного сыска. Поверь, я никак не ожидал, что из-за меня ты окажешься в столь опасном положении.
Но женщина, казалось, совсем не слышала обращенных к ней слов. Она не мигая смотрела на Малютина, и в ее глазах читался такой восторг, что пришла очередь смутиться Юрию.
– Аглая, – с какой-то странной интонацией произнесла она свое имя, протягивая руку для поцелуя. И, когда молодой человек склонил голову, вдруг выкрикнула с явной истеричностью: – Вы мой спаситель! Вы пришли мне на помощь, когда я совсем отчаялась. Вы, мой герой, поразили того негодяя, который издевался, мучил меня, грозил смертью! И теперь он лежит там, поверженный вашей мужественной рукой… О, как это было великолепно! Позвольте мне, мой рыцарь, быть подле вас…
Внезапно ее стали сотрясать рыдания, сквозь которые доносились бессвязные обрывки фраз «Петр струсил… угождал ему… делал все, что он велел… отдал меня на растерзание… вы… спасли…» Не помня себя, она спрятала лицо на груди Малютина. Тот застыл, растерянно разведя руки в стороны и беспомощно глядя на Шувалова. Так они обменивались паническими взглядами, пока Юрий, опомнившись, не приказал:
– Воды! Вон, рядом с тобой на столике графин. Поищи в буфете, кажется, там были успокоительные капли.
Полчаса спустя в столовой, куда они в конце концов переместились, стоял устойчивый запах валерьянки. Аглая, пришедшая в себя, сидела за столом, комкая мокрый платок. От настойчивых предложений занять одну из спален, чтобы отдохнуть после пережитых волнений, она наотрез отказалась. Не отводя взора от Малютина, она слушала рассказ о том, как ему удалось прийти на помощь и разрушить козни Блюмкина. Поглядывая на благодарную слушательницу сквозь дым папиросы, Юрий повел свой рассказ с того момента, когда ему удалось перебраться через ограду особняка Калитникова:
– Соскользнул я по ветке в соседний двор, пробежал, перемахнул через следующий забор. Во втором по счету дворе взобрался на сарай и с его крыши без труда спустился прямиком в Сивцев Вражек. Прислушался – погоня где-то позади свистками исходит. В общем, без особых помех я добрался до одной городской усадьбы. Как полагается воспитанному человеку, позвонил в дверь флигеля. Его обитатели открыли, узнали меня, приняли тепло. Только мы с милейшим Фомой Каллистратовичем сели чаевничать, ожил телефон. Слушая крики милицейских чинов, мы получили полное представление об итогах побоища. Трое анархистов были убиты, один найден в библиотеке лежащим без чувств. Двое бежали: один – предположительно главарь – воспользовавшись мотором хозяина, другой – через ограду с противоположной стороны дома.
Рассказчик усмехнулся, сделал правой рукой неопределенный жест, отчего пепел с папиросы упал на пол. Не заметив этого, Малютин увлеченно продолжил:
– Во время перестрелки ранены четы ре милиционера; еще один фараон сломал ногу, неудачно спрыгнув с забора. В списке безвозвратных потерь оказались два стража порядка и, увы, сам хозяин дома. Примерно с полчаса продолжался этот трезвон, затем все стихло. Но только я собрался уходить, как началось самое интересное. Из особняка какой-то мужчина – как теперь полагаю, господин Блюмкин – связался по телефону с неким Авелем Сергеевичем. Что характерно, услышав это имя, старый филер затрепетал, словно ему уже зачитали смертный приговор, но пересилил себя и отводную трубку не бросил. Вот что значит – старая школа!
– Не может быть! – удивленно вскинул
брови поручик. – Неужели Самсонов?!
– Именно так! Имя редкое, а носит его начальник московского отделения Комитета общественной безопасности! – объявил Юрий. – Разбуженный среди ночи абонент не стал пенять на неурочный час, а самым внимательным образом выслушал подробный доклад о произошедшем. Когда зашла речь о пропаже листов из гроссбуха, да еще с упоминанием об упущенном милиционерами поручике, Самсонов очень расстроился. Исчерпав запас обидных для собеседника слов, он приказал любой ценой исправить положение. На другом конце линии его уверили, что все будет в порядке, поскольку под рукой имеется хорошее средство воздействия на строптивого контрразведчика. Разъединившись с номером начальника, Блюмкин телефонировал в другое место и велел срочно доставить в особняк госпожу Щетинину.
Аглая вздрогнула и прикусила губу; по бледному лицу девушки пробежала тень от неприятных воспоминаний. Однако она справилась с собой и даже попыталась улыбнуться в ответ на встревоженный взгляд Малютина. Удостоверившись, что продолжения истерики не предвидится, он повел рассказ дальше:
– Какое-то время ничего не происходило. Честно говоря, меня стали терзать сомнения, правильно ли делаю, что сижу в тихом уголке, не предпринимая активных действий. Я пытался связаться с твоей квартирой, но безуспешно. Помог мне преодолеть волнение Блюмкин, когда вызвал станцию и назвал барышне номер твоего домашнего телефона. В ту минуту я понял, что по-прежнему нахожусь в самом нужном месте. Эта мысль скрасила дальнейшее ожидание. Когда в особняк позвонили и сообщили комитетчику о возвращении объекта домой, я был почти уверен, что речь идет о тебе. Ваш драматический диалог с Блюмкиным подтвердил мою догадку. После этого я уже точно знал, как действовать.
– Почему же ты сразу не пришел на помощь? – спросил Петр.
– Мне пришлось выждать, не отдаст ли твой противник новых распоряжений по телефону, не вызовет ли подмогу, – ответил Юрий. – Хотелось, знаешь ли, убедиться в правильности другого предположения. Дело в том, что пока я слушал разговор комитетчиков, у меня возникло стойкое убеждение в неофициальном характере операции, проводимой Блюмкиным. Ты сам офицер, поэтому понимаешь разницу между приказом и просьбой начальника. Судя по оттенкам речи Самсонова, его подчиненный действовал в рамках последнего варианта. Убедившись, что из особняка не последовало приказа о подтягивании резервов, я вызвал Фефе, благо он вернулся домой, и поспешил к месту событий. Несколько минут пришлось потратить на часового, стоявшего, кстати, у ворот в одиночестве. Это подтвердило мое предположение, что комитетчик старался не привлекать к делу лишних людей. Пока осмотрел дом в поисках его помощников, пока с величайшей осторожностью просачивался в библиотеку, время и прошло.
Он снова закурил. Неожиданно Аглая протянула руку к его портсигару, достала папиросу, требовательно взглянула на Малютина. Тому ничего не оставалось делать, как зажечь спичку. Женщина неумело прикурила и тут же закашлялась, но все-таки папиросу не бросила. Восстановив дыхание, она сделала еще одну, более осторожную попытку затянуться, и это ей удалось. Довольная результатом, спросила:
– Юрий, а почему вы не выстрелили в того негодяя?
– Пусть он трижды подлец, но я не мог стрелять в спину, – смущенно улыбнувшись, пожал плечами Малютин. – К тому же, его пистолет был все время нацелен на вас. Если бы я просто кинулся, боюсь, он успел бы выстрелить, поэтому пришлось заставить его отвести оружие в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39