Только с наступлением мира Романовский институт снова заработал в качестве коммерческого предприятия, принимая больных со всего света.
Готовясь действовать в Севастополе, Блюмкин пометил на плане города это здание, как место, удобное для конспиративных встреч. Всегда людно, посетители почти не знают друг друга, а войти можно под предлогом посещения общедоступной бани. В институте, в кабинете первого класса, оперативник наконец обнаружил мужчину, опухшее лицо которого имело явное сходство с фотографией, виденной Яковом в Москве. Тот принимал сеанс морских ванн и, вероятно, для большего эффекта лечебной процедуры, периодически прихлебывал шампанского «Редерер» прямо из бутылки. Санитар, радостно ощупывая в кармане халата купюру, полученную от комитетчика, немедленно оставил их одних.
– Ты кто? – спросил Калитников, приложив после очередного глотка запотевшую бутылку к виску. – Почему вошел? Это мой кабинет. Я его на весь день откупил.
– Павел Тихонович, мне поручено передать, чтобы вы сегодня же вечером выехали в Москву, – сказал Блюмкин, спокойно глядя в подернутые мутью глаза собеседника. – Вашим друзьям хочется поскорее увидеть вас дома. Дело закончено, следовательно, пора вернуться в родные пенаты.
– А ты что за указчик?.. – начал было Калитников, но осекся. Подумал, сведя брови к переносице, и сказал: – Ладно, ступай. Передай там, через недельку буду… Ехать пока доктора не велят. Говорят, надо весь курс лечения пройти – ванны брать, упражнения всякие проделывать.
– Понятно, гимнастику по системе Мюллера, – усмехнулся агент, склоняясь над собеседником. – Как раз по ночам разучиваешь с мадемуазель Ми-Ми. Смотри, как бы после такого лечения тебе не стать пациентом доктора Вассермана.
– Какого Вассермана?.. Да я тебя за такие слова… – взбеленился мужчина и протянул свободную руку, чтобы вцепиться обидчику в горло.
Неожиданно она была схвачена, словно капканом. Оперативник развернул ладонь Калитникова и резко нажал на пальцы. От внезапной боли Павел Тихонович выгнулся дугой, отчего его голова на мгновение погрузилась в воду, но хватка тотчас ослабла. Любитель гимнастики вынырнул, откашливаясь и жадно хватая воздух широко раскрытым ртом. Комитетчик дал ему возможность слегка прийти в себя – ровно настолько, чтобы несостоявшийся утопленник смог воспринять обращенные к нему слова:
– Запомни, скотина! Мне приказали отправить тебя из Севастополя сегодня вечером, значит, так и будет. Поэтому выбирай: или путешествуешь первым классом, или тебя повезут в заколоченном ящике. Так что тебе в номер прислать – билет или багажную квитанцию?
– Билет! – просипел окончательно сломленный Калитников.
– Ну, это я слегка погорячился, – пояснил Яков, отпуская руку собеседника. – Билет сам себе купишь, не барин. Просто заруби себе на носу: тот факт, что ты нахапал в войну миллионы, проталкивая вагоны и спекулируя сахаром, еще не делает тебя хозяином жизни. Сам убедился – откупил ванну в полное свое пользование, а мог бы в ней утонуть в одну секунду. Учти, не увижу, как вечером садишься в поезд, действительно отправлю малой скоростью.
Блюмкин выпрямился, пододвинул ногой табуретку, сел. Оглянувшись на дверь, зашептал коммерсанту на ухо:
– Ищет тебя контрразведка. Желают там знать, о поставках какого товара ты договаривался с неким турком? Настроены очень серьезно, поскольку при взрыве погибли двое их людей. Попадешься, церемониться не станут – загонят тебе в задний проход вот эту бутылку и велят спеть арию московского гостя.
Калитников дернулся и громко икнул. Яков успокаивающе похлопал его по плечу, пояснил, не скрывая насмешки:
– Не бойся, Павлуша. Ничего у них не выйдет, потому что я здесь, и все, что они задумали, знаю наперед. А насчет турка не переживай. Он сейчас своему аллаху показания даёт. Самый на свете безопасный свидетель – лежит, зажмурившись, и на вопросы контрразведчиков не отвечает. Как думаешь, может, тебя тоже на всякий случай обратить в подобное состояние?
В ответ раздалось новое икание, затем отчетливая дробь, которую выбивали зубы нувориша. Блюмкин поднялся с табуретки, глядя на собеседника, осуждающе покачал головой.
– Видишь, не на пользу тебе эти ванны, – сказал он с иронией. – Захолодел весь, трясешься, словно заяц. Давай-ка, вылезай, да отправляйся в гостиницу. Закажи билет на курьерский, собери вещички и жди моего человека, который скажет, что прислан господином Петровым. Запомнил?.. Он укроет тебя в надежном месте, вечером доставит на вокзал, а заодно проследит, чтобы не было хвоста.
– Чего не было? – ошарашенно спросил Калитников.
– Слежки, – пояснил оперативник. – И смотри, в дороге не пей ничего, кроме чая. А то вдруг по пьяной лавочке развяжешь язык. Тогда беда может случиться.
Он умело выдержал паузу и пояснил:
– Выпадешь из поезда на полном ходу. Тогда пешком до Москвы пойдешь, …если жив останешься. Учти, за тобой будут присматривать…
Сидя вечером в ресторане, Блюмкин с удовольствием вспоминал выражение смертельного ужаса, застывшее на лице Калитникова. Теперь комитетчик ожидал сообщения, что его подопечный благополучно выехал в спальном вагоне курьерского поезда. Весть об этом должен был доставить Пово-ляев. Не посвящая в лишние подробности, Яков возложил завершение операции по выдворению Москвича из города на своего помощника. «А вот, наконец-то, и он», – обрадовался комитетчик, заметив бывшего прапорщика, спешившего через зал.
– Все в порядке, господин Петров, – почти по-военному отрапортовал Поволяев, как только приблизился к столику. – Только что мне сообщили: клиент благополучно уехал, слежки за ним не было.
– Да вы садитесь, переведите дух, водочки выпейте после трудов праведных, – предложил Яков. – Вот меню, выберите, что хотите, а потом потолкуем о делах.
От него не укрылись ни излишняя подобострастность Ивана Александровича, ни торопливость, с которой тот уставился в меню. Подскочившему по первому знаку официанту тезка Хлестакова, ни разу не посмотрев в сторону соседа по столу, продиктовал заказ: консоме тортю с пирожками, спаржу, кромески милянез, французскую пулярку. На десерт – ананас глясе империал и кофе с ликером. Когда ресторанный служитель обратился к нему, Блюмкин распорядятся:
– Вот что, любезный, оставь нас ненадолго. Я позову, тогда и окончательно заказ сделаем.
Дождавшись, пока официант отойдет на приличное расстояние, агент КОБа небрежно поинтересовался:
– Вы, господин хороший, все приятные новости сообщили? Отчего-то мне кажется, есть нечто, сберегаемое вами в качестве приправы к ананасу. Вообще я не обременен принципами, но этот – качество обеда должно соответствовать качеству сведений – стараюсь блюсти свято. Иначе произойдет обесценивание самой сущности наших встреч в подобных приятных местах. Итак, ваше благородие, о чем вы по скромности умолчали? И отчего руки у вас дрожат, словно вы этой ночью коней воровали?
При слове «ночь» Поволяев втянул голову в плечи, поспешно убрал руки со стола. Старательно отводя глаза, отставной моряк начал рассказывать:
– Промашка вышла у босяков, которых я нанял. Они, как вы велели, Шувалова побить должны были, да обмишурились. Поручик ловок оказался – сам их отходил за милую душу. Правда, у них наглости хватило все равно деньги сполна потребовать, но я им кутузкой пригрозил, они и отстали. Человек, который той ночью за офицером вел наблюдение, видел, как тот сначала их отмутузил, а потом о чем-то расспрашивал. Недавно он узнал, что в милиции Шувалова врач осмотрел и в протоколе написал – никаких синяков или ссадин не обнаружено. Как этот интеллигент умудрился справиться с двумя здоровенными мужиками, не понимаю?!
– Все? Или вы еще о чем-нибудь забыли сообщить? – спокойно спросил Блюмкин.
– Клянусь честью, больше ничего, – поспешил заверить Иван Александрович. – Остальное идет согласно плану. Записку, должно быть, уже передали. Все начнут действовать точно по инструкции в назначенный час. Пролетка та самая, что вас возила.
– Кто ночью следил за Шуваловым? – принялся уточнять Яков. – Может, такой же умелец, как ваши босяки? Упустил объект, а потом преподнес историю о былинном богатыре.
– Как раз наоборот! – обрадовано встрепенулся Поволяев. – Ручаюсь, лучшего не найти. Из бывших жандармов. Нечто вроде Шерлока Холмса здешнего курортного издания. Бывает, ценные пропажи разыскивает, по договоренности азартных игроков от залетных шулеров оберегает, не брезгует заказами по выявлению адюльтеров. В прошлом месяце по просьбе фабриканта Яковлева сбежавшую жену вернул в лоно семьи. Ради блага нашего дела счел нужным нанять, хотя сумму уплатил немалую.
– Кто о чем, а вшивый о бане, – засмеялся оперативник. – Представьте расписку, все компенсирую. Кстати, с нашим информатором в контрразведке сполна расплатились?
– Не извольте беспокоиться! Все до копеечки. Хотя, на мой взгляд, лишку дали. Этот субъект и за меньшее рассказал бы то же самое.
– Ну, это мне решать, – посерьезнел Блюмкин. – Ваше дело передать деньги и положить передо мной расписки. Можно даже сейчас… Благодарю вас!
Комитетчик бегло просмотрел врученные ему листки бумаги, аккуратно спрятал их в бумажник.
– Значит, фамилия сыщика Батурин? – вернулся он к прерванному разговору. – Как же клиенты к нему дорогу находят? Объявления дает, или его подвиги воспеты местным Конан-Дойлем?
– Нет, здесь дело посерьезнее! – поспешил Поволяев похвастаться осведомленностью. – Конечно, Лука Петрович помещает изредка в «Севастопольском листке» объявления о предоставлении услуг, но главное не это. Он связан с петроградским сыскным бюро «Минерва» и с подобной фирмой в Москве. Они-то и рекомендуют господам, которые едут в здешние края, в случае чего обращаться к Батурину.
– Что за «Минерва»? Какое-нибудь сообщество служителей искусства? – прикинулся комитетчик несведущим. Привычка перепроверять известные ему сведения не раз приносила Якову пользу.
Его собеседник, вовсе не задумавшись над странным обстоятельством – сотрудник КОБа ничего не знает о том, что просто обязан знать, – начал рассказывать:
– Вы помните, как несладко пришлось жандармам, когда Временное правительство устроило на них гонения? Кто-то всерьез полагал, что такая люстрация предотвратит возврат к монархии. Лишившись возможности поступить на государственную службу, сотрудники политической полиции предложили свои услуги частному капиталу. Создав бюро, напоминающее американское агентство Пинкертона, они начали с защиты от уголовной преступности. А когда в стране дошло дело до политической борьбы, занялись обслуживанием партий и отдельных деятелей. Говорят, «Минерва» объединяет чуть ли не всех бывших жандармов, которые весьма преуспели в своем нынешнем ремесле. От денежных клиентов у них отбоя нет, поэтому все, кто с ней связан, процветают. Мне Лука Петрович согласился помочь лишь по старому знакомству.
– Работая на нас, он тоже не прогадает, – заметил Блюмкин, вспомнив сумму, обозначенную в расписке. – Ладно, хватит о делах, пора и поужинать. Должен признать, что в неудаче нападения на Шувалова отчасти виноват я сам. Забыл вас предупредить о его хорошем владении системой самозащиты джиу-джитсу. Я высоко ценю наше сотрудничество и надеюсь, мы расстанемся полностью удовлетворенными: я – чувством выполненного долга, вы – полученным вознаграждением. Давайте выпьем за успех. Потом кликните официанта, пусть несет заказ. Мне то же самое, что и вам.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Стрелки на часах показали без десяти минут три, когда в коридоре послышались торопливые шаги. В замке заскрежетал ключ. Прикрыв лицо фуражкой и сложив руки на груди, Петр старательно изобразил спящего. «Ай, я молодец – верно угадал! – обрадовался он. – Выдержки у подкупленного милиционера хватило всего на пять минут. Он занервничал из-за того, что в камере по-прежнему стоит тишина, бросился выяснять, в чем дело. Полагаю, планом это не предусматривалось… Ну, давай, милый, буди меня, – получишь еще один сюрприз».
Тотчас поручик ощутил, как ему на плечо опустилась сильная рука и начала энергично трясти.
– Господин офицер, просыпайтесь, – зазвучал прямо над ухом напряженный шепот. – Вы что, записки не бачили? Времени ж зовсим трошки осталось!
Резким движением головы Шувалов освободился от фуражки. Прямо перед собой он увидел испуганное лицо Куценко. Тот продолжал удерживать одну руку на плече офицера, другая висела свободно. Оружия в ней не было. Петр молча показал взглядом на потолок. Милиционер удивленно поднял глаза и немедленно поплатился за любопытство. От несильного, но точного удара костяшками пальцев по кадыку у бедняги перехватило дыхание. Не давая ему опомниться, Петр захватил кисть руки Куценко, и, вставая с кровати, вывернул ее таким образом, что посланец заговорщиков поневоле улегся на освободившееся место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Готовясь действовать в Севастополе, Блюмкин пометил на плане города это здание, как место, удобное для конспиративных встреч. Всегда людно, посетители почти не знают друг друга, а войти можно под предлогом посещения общедоступной бани. В институте, в кабинете первого класса, оперативник наконец обнаружил мужчину, опухшее лицо которого имело явное сходство с фотографией, виденной Яковом в Москве. Тот принимал сеанс морских ванн и, вероятно, для большего эффекта лечебной процедуры, периодически прихлебывал шампанского «Редерер» прямо из бутылки. Санитар, радостно ощупывая в кармане халата купюру, полученную от комитетчика, немедленно оставил их одних.
– Ты кто? – спросил Калитников, приложив после очередного глотка запотевшую бутылку к виску. – Почему вошел? Это мой кабинет. Я его на весь день откупил.
– Павел Тихонович, мне поручено передать, чтобы вы сегодня же вечером выехали в Москву, – сказал Блюмкин, спокойно глядя в подернутые мутью глаза собеседника. – Вашим друзьям хочется поскорее увидеть вас дома. Дело закончено, следовательно, пора вернуться в родные пенаты.
– А ты что за указчик?.. – начал было Калитников, но осекся. Подумал, сведя брови к переносице, и сказал: – Ладно, ступай. Передай там, через недельку буду… Ехать пока доктора не велят. Говорят, надо весь курс лечения пройти – ванны брать, упражнения всякие проделывать.
– Понятно, гимнастику по системе Мюллера, – усмехнулся агент, склоняясь над собеседником. – Как раз по ночам разучиваешь с мадемуазель Ми-Ми. Смотри, как бы после такого лечения тебе не стать пациентом доктора Вассермана.
– Какого Вассермана?.. Да я тебя за такие слова… – взбеленился мужчина и протянул свободную руку, чтобы вцепиться обидчику в горло.
Неожиданно она была схвачена, словно капканом. Оперативник развернул ладонь Калитникова и резко нажал на пальцы. От внезапной боли Павел Тихонович выгнулся дугой, отчего его голова на мгновение погрузилась в воду, но хватка тотчас ослабла. Любитель гимнастики вынырнул, откашливаясь и жадно хватая воздух широко раскрытым ртом. Комитетчик дал ему возможность слегка прийти в себя – ровно настолько, чтобы несостоявшийся утопленник смог воспринять обращенные к нему слова:
– Запомни, скотина! Мне приказали отправить тебя из Севастополя сегодня вечером, значит, так и будет. Поэтому выбирай: или путешествуешь первым классом, или тебя повезут в заколоченном ящике. Так что тебе в номер прислать – билет или багажную квитанцию?
– Билет! – просипел окончательно сломленный Калитников.
– Ну, это я слегка погорячился, – пояснил Яков, отпуская руку собеседника. – Билет сам себе купишь, не барин. Просто заруби себе на носу: тот факт, что ты нахапал в войну миллионы, проталкивая вагоны и спекулируя сахаром, еще не делает тебя хозяином жизни. Сам убедился – откупил ванну в полное свое пользование, а мог бы в ней утонуть в одну секунду. Учти, не увижу, как вечером садишься в поезд, действительно отправлю малой скоростью.
Блюмкин выпрямился, пододвинул ногой табуретку, сел. Оглянувшись на дверь, зашептал коммерсанту на ухо:
– Ищет тебя контрразведка. Желают там знать, о поставках какого товара ты договаривался с неким турком? Настроены очень серьезно, поскольку при взрыве погибли двое их людей. Попадешься, церемониться не станут – загонят тебе в задний проход вот эту бутылку и велят спеть арию московского гостя.
Калитников дернулся и громко икнул. Яков успокаивающе похлопал его по плечу, пояснил, не скрывая насмешки:
– Не бойся, Павлуша. Ничего у них не выйдет, потому что я здесь, и все, что они задумали, знаю наперед. А насчет турка не переживай. Он сейчас своему аллаху показания даёт. Самый на свете безопасный свидетель – лежит, зажмурившись, и на вопросы контрразведчиков не отвечает. Как думаешь, может, тебя тоже на всякий случай обратить в подобное состояние?
В ответ раздалось новое икание, затем отчетливая дробь, которую выбивали зубы нувориша. Блюмкин поднялся с табуретки, глядя на собеседника, осуждающе покачал головой.
– Видишь, не на пользу тебе эти ванны, – сказал он с иронией. – Захолодел весь, трясешься, словно заяц. Давай-ка, вылезай, да отправляйся в гостиницу. Закажи билет на курьерский, собери вещички и жди моего человека, который скажет, что прислан господином Петровым. Запомнил?.. Он укроет тебя в надежном месте, вечером доставит на вокзал, а заодно проследит, чтобы не было хвоста.
– Чего не было? – ошарашенно спросил Калитников.
– Слежки, – пояснил оперативник. – И смотри, в дороге не пей ничего, кроме чая. А то вдруг по пьяной лавочке развяжешь язык. Тогда беда может случиться.
Он умело выдержал паузу и пояснил:
– Выпадешь из поезда на полном ходу. Тогда пешком до Москвы пойдешь, …если жив останешься. Учти, за тобой будут присматривать…
Сидя вечером в ресторане, Блюмкин с удовольствием вспоминал выражение смертельного ужаса, застывшее на лице Калитникова. Теперь комитетчик ожидал сообщения, что его подопечный благополучно выехал в спальном вагоне курьерского поезда. Весть об этом должен был доставить Пово-ляев. Не посвящая в лишние подробности, Яков возложил завершение операции по выдворению Москвича из города на своего помощника. «А вот, наконец-то, и он», – обрадовался комитетчик, заметив бывшего прапорщика, спешившего через зал.
– Все в порядке, господин Петров, – почти по-военному отрапортовал Поволяев, как только приблизился к столику. – Только что мне сообщили: клиент благополучно уехал, слежки за ним не было.
– Да вы садитесь, переведите дух, водочки выпейте после трудов праведных, – предложил Яков. – Вот меню, выберите, что хотите, а потом потолкуем о делах.
От него не укрылись ни излишняя подобострастность Ивана Александровича, ни торопливость, с которой тот уставился в меню. Подскочившему по первому знаку официанту тезка Хлестакова, ни разу не посмотрев в сторону соседа по столу, продиктовал заказ: консоме тортю с пирожками, спаржу, кромески милянез, французскую пулярку. На десерт – ананас глясе империал и кофе с ликером. Когда ресторанный служитель обратился к нему, Блюмкин распорядятся:
– Вот что, любезный, оставь нас ненадолго. Я позову, тогда и окончательно заказ сделаем.
Дождавшись, пока официант отойдет на приличное расстояние, агент КОБа небрежно поинтересовался:
– Вы, господин хороший, все приятные новости сообщили? Отчего-то мне кажется, есть нечто, сберегаемое вами в качестве приправы к ананасу. Вообще я не обременен принципами, но этот – качество обеда должно соответствовать качеству сведений – стараюсь блюсти свято. Иначе произойдет обесценивание самой сущности наших встреч в подобных приятных местах. Итак, ваше благородие, о чем вы по скромности умолчали? И отчего руки у вас дрожат, словно вы этой ночью коней воровали?
При слове «ночь» Поволяев втянул голову в плечи, поспешно убрал руки со стола. Старательно отводя глаза, отставной моряк начал рассказывать:
– Промашка вышла у босяков, которых я нанял. Они, как вы велели, Шувалова побить должны были, да обмишурились. Поручик ловок оказался – сам их отходил за милую душу. Правда, у них наглости хватило все равно деньги сполна потребовать, но я им кутузкой пригрозил, они и отстали. Человек, который той ночью за офицером вел наблюдение, видел, как тот сначала их отмутузил, а потом о чем-то расспрашивал. Недавно он узнал, что в милиции Шувалова врач осмотрел и в протоколе написал – никаких синяков или ссадин не обнаружено. Как этот интеллигент умудрился справиться с двумя здоровенными мужиками, не понимаю?!
– Все? Или вы еще о чем-нибудь забыли сообщить? – спокойно спросил Блюмкин.
– Клянусь честью, больше ничего, – поспешил заверить Иван Александрович. – Остальное идет согласно плану. Записку, должно быть, уже передали. Все начнут действовать точно по инструкции в назначенный час. Пролетка та самая, что вас возила.
– Кто ночью следил за Шуваловым? – принялся уточнять Яков. – Может, такой же умелец, как ваши босяки? Упустил объект, а потом преподнес историю о былинном богатыре.
– Как раз наоборот! – обрадовано встрепенулся Поволяев. – Ручаюсь, лучшего не найти. Из бывших жандармов. Нечто вроде Шерлока Холмса здешнего курортного издания. Бывает, ценные пропажи разыскивает, по договоренности азартных игроков от залетных шулеров оберегает, не брезгует заказами по выявлению адюльтеров. В прошлом месяце по просьбе фабриканта Яковлева сбежавшую жену вернул в лоно семьи. Ради блага нашего дела счел нужным нанять, хотя сумму уплатил немалую.
– Кто о чем, а вшивый о бане, – засмеялся оперативник. – Представьте расписку, все компенсирую. Кстати, с нашим информатором в контрразведке сполна расплатились?
– Не извольте беспокоиться! Все до копеечки. Хотя, на мой взгляд, лишку дали. Этот субъект и за меньшее рассказал бы то же самое.
– Ну, это мне решать, – посерьезнел Блюмкин. – Ваше дело передать деньги и положить передо мной расписки. Можно даже сейчас… Благодарю вас!
Комитетчик бегло просмотрел врученные ему листки бумаги, аккуратно спрятал их в бумажник.
– Значит, фамилия сыщика Батурин? – вернулся он к прерванному разговору. – Как же клиенты к нему дорогу находят? Объявления дает, или его подвиги воспеты местным Конан-Дойлем?
– Нет, здесь дело посерьезнее! – поспешил Поволяев похвастаться осведомленностью. – Конечно, Лука Петрович помещает изредка в «Севастопольском листке» объявления о предоставлении услуг, но главное не это. Он связан с петроградским сыскным бюро «Минерва» и с подобной фирмой в Москве. Они-то и рекомендуют господам, которые едут в здешние края, в случае чего обращаться к Батурину.
– Что за «Минерва»? Какое-нибудь сообщество служителей искусства? – прикинулся комитетчик несведущим. Привычка перепроверять известные ему сведения не раз приносила Якову пользу.
Его собеседник, вовсе не задумавшись над странным обстоятельством – сотрудник КОБа ничего не знает о том, что просто обязан знать, – начал рассказывать:
– Вы помните, как несладко пришлось жандармам, когда Временное правительство устроило на них гонения? Кто-то всерьез полагал, что такая люстрация предотвратит возврат к монархии. Лишившись возможности поступить на государственную службу, сотрудники политической полиции предложили свои услуги частному капиталу. Создав бюро, напоминающее американское агентство Пинкертона, они начали с защиты от уголовной преступности. А когда в стране дошло дело до политической борьбы, занялись обслуживанием партий и отдельных деятелей. Говорят, «Минерва» объединяет чуть ли не всех бывших жандармов, которые весьма преуспели в своем нынешнем ремесле. От денежных клиентов у них отбоя нет, поэтому все, кто с ней связан, процветают. Мне Лука Петрович согласился помочь лишь по старому знакомству.
– Работая на нас, он тоже не прогадает, – заметил Блюмкин, вспомнив сумму, обозначенную в расписке. – Ладно, хватит о делах, пора и поужинать. Должен признать, что в неудаче нападения на Шувалова отчасти виноват я сам. Забыл вас предупредить о его хорошем владении системой самозащиты джиу-джитсу. Я высоко ценю наше сотрудничество и надеюсь, мы расстанемся полностью удовлетворенными: я – чувством выполненного долга, вы – полученным вознаграждением. Давайте выпьем за успех. Потом кликните официанта, пусть несет заказ. Мне то же самое, что и вам.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Стрелки на часах показали без десяти минут три, когда в коридоре послышались торопливые шаги. В замке заскрежетал ключ. Прикрыв лицо фуражкой и сложив руки на груди, Петр старательно изобразил спящего. «Ай, я молодец – верно угадал! – обрадовался он. – Выдержки у подкупленного милиционера хватило всего на пять минут. Он занервничал из-за того, что в камере по-прежнему стоит тишина, бросился выяснять, в чем дело. Полагаю, планом это не предусматривалось… Ну, давай, милый, буди меня, – получишь еще один сюрприз».
Тотчас поручик ощутил, как ему на плечо опустилась сильная рука и начала энергично трясти.
– Господин офицер, просыпайтесь, – зазвучал прямо над ухом напряженный шепот. – Вы что, записки не бачили? Времени ж зовсим трошки осталось!
Резким движением головы Шувалов освободился от фуражки. Прямо перед собой он увидел испуганное лицо Куценко. Тот продолжал удерживать одну руку на плече офицера, другая висела свободно. Оружия в ней не было. Петр молча показал взглядом на потолок. Милиционер удивленно поднял глаза и немедленно поплатился за любопытство. От несильного, но точного удара костяшками пальцев по кадыку у бедняги перехватило дыхание. Не давая ему опомниться, Петр захватил кисть руки Куценко, и, вставая с кровати, вывернул ее таким образом, что посланец заговорщиков поневоле улегся на освободившееся место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39