– А доказательства? – зло выдохнул Вейдж. – Не забывай, в заговоре участвует Голос совета! Да – толстяк потёк бы сразу, возможно и Сарн под пытками признался бы, но для обвинения Неуса этого недостаточно!
– Тебе нужен труп короля?!
– Мне нужен убийца! – рубанул рукой тёмный лис. – Тогда я выпотрошу их до последней крошки! Эти трое только верхушка заговора, а мне нужны все! Слышишь, все!!
– Ты же прекрасно знаешь, что они не оставят убийцу в живых!
– Что ты предлагаешь? Взять две сотни дроков и пойти на штурм?! Вокруг дворца пятьсот стражников, и с ними неплохо поработали! Один Кхур знает, что сейчас творится у них в головах! Пока будет идти бой, короля убьют, а обвинят нас с дроками!
– Нужно было сообщить королю!
– А ты уверен, что он поверил бы? И как думаешь, сколько бы ему дали времени на раздумья?
– И всё равно, мы обязаны были попытаться! – упрямо набычился Докс. – Первым делом нужно было вывести короля из-под удара! Это наш долг!
– А кто тебе сказал, что я об этом не позаботился? – прищурился Вейдж.
– Как? – Докс недоверчиво уставился на него.
– У каждого свой след! Не забыл? – жёстко напомнил тёмный лис. Докс покраснел. – В одном ты прав, – отойдя от окна, продолжил Вейдж, – нам нужно поторопиться!
Лисы спустились с чердака. Возле лестницы их поджидал гвардеец в звании первеца.
– Начинаем, – сказал Вейдж, поймав его нетерпеливый взгляд. – Люди готовы?
– Давно пора, – угрюмо буркнул первец. – Чего ждём – неизвестно!
– Как договаривались, пойдут только двадцать человек, – не обращая внимания на его ворчание, напомнил Вейдж.
– А может, всё-таки сотня? – дрок упорно продолжал гнуть свою линию.
– Послушай, Борн, – лис вплотную подошёл к рослому гвардейцу и посмотрел на него снизу вверх. – Ты будешь делать всё в точности, как я скажу! Понял? Не слышу?!
– Так точно, – хмуро ответил первец.
– Во дворце нам хватит и двадцати, – спокойно продолжил Вейдж. – А вот остальных ты поведёшь… – лис подманил гвардейца, и после того, как тот наклонился, что-то зашептал ему на ухо. Когда дрок выпрямился, на его лице застыло изумление, смешанное с решимостью выполнить приказ любой ценой. Он расправил плечи:
– Когда начинать?
– Прорываться начнёшь, как только увидишь сигнал. Оставишь прикрытие – человек тридцать, не больше. Остальным в бой не ввязываться ни в коем случае! Понял? У тебя другая задача!
– Слушаюсь! – дрок просто поедал глазами тёмного лиса.
– Пора! – тряхнул головой Вейдж.
Все трое спустились на первый этаж, а затем в подвал. По пути к ним присоединились отобранные Борном двадцать гвардейцев. Шли молча, вопросов никто не задавал. Дроки – те вообще не страдали излишним любопытством, а Докс уже начал догадываться, каким способом Вейдж собирается проникнуть во дворец.
Тёмный лис остановился в правом дальнем углу подвала и принялся шарить руками по стене. Нащупав нужный камень, он надавил на него и быстро отошел назад. Раздался скрежет, и одна из квадратных плит на полу стала медленно опускаться вниз, открывая чёрный провал подземного хода.
«Лисья тропа», – сообразил Докс. Он давно подозревал о существовании во дворце потайных ходов, но, разумеется, понятия не имел, сколько их и где они находятся. Только тёмный лис и старший наставник питомника были посвящены в эту тайну.
– За мной, – приказал Вейдж и, взяв в руки факел, спрыгнул вниз. За ним последовали остальные.
Спустя десять минут дрок, стоявший на посту возле кабинета тёмного лиса, услышал с той стороны двери условный стук. Он постучал в ответ. Дверь приоткрылась, и в коридор выглянул лис.
– Как?
– Чисто, – ответил гвардеец. – Здесь никого! На лестнице в конце коридора двое из городской стражи, остальные на первом этаже и на третьем. Смена через полчаса.
– Где Сарн?
– Только что он взял пятерых и направился к королевским покоям.
Лис махнул рукой. Из кабинета в коридор один за другим стали выходить дроки. Докс задержался. Он взял свечу, зажёг её и, подойдя к окну, сделал несколько круговых движений. Почти сразу со стороны гвардейских казарм послышались крики.
Тем временем тёмный лис вполголоса отдавал приказы:
– Вы двое, – указал он пальцем на крайних гвардейцев, – к кабинету внешнего министра. Если он на месте – тихо пеленаете и, не дожидаясь нас, уходите тем же путём, что и пришли. В казарму не соваться! Оставайтесь в подвале! Ясно? – Вейдж повернулся. – Докс, возьмёшь пятерых и займёшься лестницей. И чтоб без шума там! Остальные за мной!
Послышались щелчки взводимых арбалетов и лёгкий шелест вынимаемых из ножен клинков. Лица людей были сосредоточены и серьёзны. О смерти никто не думал. Они привыкли не думать о ней…
Спустя некоторое время двое гвардейцев приблизились к двери кабинета внешнего министра. Она была приоткрыта. Один из дроков остался в коридоре, взяв его на прицел, а другой осторожно заглянул внутрь. Новидж по-прежнему сидел в кресле, запрокинув голову назад. На его мёртвом лице застыла похожая на оскал улыбка.
За те десять лет, что прошли со дня королевской свадьбы, все уже привыкли, что Далия всегда и во всём поступает по-своему. Вековые традиции королевского дома одна за другой сметались этим рыжим вихрем, будто огненным шквалом, пронёсшимся над сухим лесом. Первой такой жертвой пала традиция раздельных спален короля и королевы. Сразу после брачной ночи юная принцесса заявила супругу, что отныне и навсегда они будут спать вместе. Разумеется, принц, который с самого утра веселил придворных застывшей на лице блаженной улыбкой влюблённого идиота, с превеликой радостью поддержал эту идею. Более того, он тогда впервые позволил себе поговорить с отцом на повышенных тонах. Справедливости ради нужно отметить, что Грав XII, давно мечтавший о внуках, с пониманием отнесся к стремлению молодожёнов спать под одним балдахином. Спор возник из-за другой прихоти Далии: она потребовала убрать гвардейский пост от дверей спальни молодой четы. И вот здесь старик упёрся! Битых два часа он выпытывал у пунцовой от смущения Далии причину столь странного каприза, пока его личный лекарь – а по совместительству друг и сподвижник – хитро улыбаясь в усы, не напомнил ему старинную грайворскую загадку: «Где женщина кричит так, что эхо откликается только через девять месяцев?». Король довольно расхохотался и приказал убрать пост.
Прошло десять лет. Даниэль стал королём, а Далия матерью двух дочерей, но они по-прежнему спали в одной спальне, возле дверей которой по-прежнему отсутствовал пост охраны…
Король что-то пробормотал во сне и грузно перевернулся на другой бок. Далия тихо вскрикнула и проснулась. Стараясь не разбудить мужа, она осторожно вытащила из-под его руки прядь своих длинных волос и убрала её за ухо. Обычно перед сном, чтобы они не мешали, она надевала чепец, но сегодня не стала этого делать. Далия знала, что мужу нравились её распущенные волосы, и умело этим пользовалась. Королева прежде всего была женщиной, и потому неудивительно, что для примирения с мужем она выбрала старый как мир, способ – который, к слову, её ещё ни разу не подводил…
Далия ласково и немножко грустно улыбнулась, глядя на спящего супруга, и вновь опустила голову на подушку. Веки тотчас отяжелели, и она стала медленно погружаться в сон. В последний момент её взгляд случайно скользнул в сторону, и королева вздрогнула: на ковре, устилавшем пол спальни, дрожала длинная тень. И эта тень двигалась! Далия глубоко вздохнула, намереваясь превратить выдох в душераздирающий крик, но внезапно почувствовала на губах чью-то руку.
– Не надо кричать, – раздался над ухом тихий голос. – Не надо!
Больше всего на свете Жижа боялся высоты. Оно и понятно: когда ты большую часть своей жизни проводишь, сидя на земле, то даже взгляд с высоты собственного роста вполне может вызвать головокружение. Но деваться было некуда – своего бобра он боялся ещё больше. Потому и пробирался сейчас осторожными мелкими шажками сквозь частокол печных труб, подвывая каждый раз, когда нога оскальзывалась на мокрой после дождя черепице. Труб было много, очень много. Дворцовая крыша походила на крутой холм, густо заросший ельником. Но самое неприятное заключалось в том, что почти все они были одинаковыми, а ему нужна была одна единственная, о местоположении которой так упорно вдалбливал бобёр.
Долг и сам по себе неприятная штука, а при некоторых обстоятельствах и вовсе смертельная. Бобёр четко и недвусмысленно дал понять, что деньги его не интересуют. Услышав эти слова, Жижа с беспощадной ясностью осознал, что вольница закончилась: отказавшись от денег, бобёр отныне имел полное право требовать почти всё, что угодно, и должник – если конечно хотел жить – обязан был подчиниться.
Попасть во дворец оказалось не так уж и сложно. Хотя, у нищего сложилось впечатление, что те двое стражников вовсе не случайно отвернулись, будто бы давая ему возможность прошмыгнуть в фургон. Скрючившись в три погибели, он затаился среди бочек и тяжёлых кадок с солениями, успев в пути немного пощипать запасы королевской кухни. Точно так же, без особых проблем, ему удалось незаметно покинуть фургон, когда тот миновал дворцовые ворота. Бобёр явно играл по-крупному, и Жиже эта догадка совсем не понравилась.
Резкий порыв ветра чуть было не смахнул тщедушное тело с крыши. В последний момент нищий успел уцепиться за ближайшую трубу. Его стошнило. В довершение ко всему, неожиданно хлынул дождь, и Жижа почувствовал, как за воротник стали просачиваться холодные струи. «Да где же эта Кхурова труба?!» – застонал он, утирая рот. Словно в ответ, со стороны площади раздался одинокий удар колокола. Времени оставалось совсем немного.
Мелькнула яркая вспышка, и небо расчертил ломаный зигзаг молнии. Жижа испуганно присел, и вдруг увидел прямо перед своим носом намалеванный углём жирный крест. Кто-то предусмотрительно отметил нужную трубу, словно заботясь о том, чтобы он ни при каких обстоятельствах не прошёл мимо.
Проходняк сел. Как только задница коснулась крыши, тошнота исчезла, и нищий почувствовал себя гораздо уверенней, но на всякий случай, всё же упёрся ногами в трубу. Он натянул куртку на голову, соорудив нечто вроде накидки от дождя, а затем торопливо достал из-за пазухи продолговатый брикет, спрессованный из высушенной травы, и кресало. Запалить «посылку» получилось только с третьей попытки. Как и советовал бобёр, Жижа сразу задержал дыхание, даже зажмурился на всякий случай, и наощупь отыскав края трубы, со всей силы швырнул дымящийся брикет внутрь. Затем стянул куртку и заткнул ею дымоход.
Звоночек нехорошего предчувствия, который поначалу деликатно звякал, предупреждая об опасности, превратился в оглушительный набат церковного колокола, но Сарн уже не мог остановиться. Его как будто толкала в спину какая-то безжалостная сила, заставляя делать один шаг за другим. Прямо как тогда – во время боя за Серебряный проход. В тот раз ему удалось выиграть у смерти, поставив на кон свою жизнь и жизни других. Надеялся он выиграть и сегодня…
По привычке, вбитой в подсознание многолетней муштрой, все шестеро шли нога в ногу. Но сейчас их поступь ничуть не походила на маршевую – шагов было почти не слышно.
Сарн тщательно отбирал эту пятёрку. У каждого из них за душой было столько грехов, что их с лихвой бы хватило на три виселицы, и стражники это прекрасно понимали. Такими людьми легко управлять: достаточно время от времени напоминать, что их жизни целиком и полностью находятся в твоих руках, и они будут тебе преданны почище любых фанатиков. Однако, несмотря на это, Сарн не собирался впоследствии оставлять своих «подданных» в живых – а у них, к счастью, не хватало мозгов, чтобы предугадать подобный исход, и это было ещё одним критерием, которым он руководствовался, отбирая будущих убийц короля Грайвора и Аурии Даниеля Грава XIII.
Перед дверью, ведущей в королевские покои, Сарн остановился. За его спиной с выверенной чёткостью старых вояк замерли подручные. Тёмник развернулся и поочередно взглянул на каждого. Стражники хмуро переглянулись. Для них настал самый беспощадный миг – миг принятия решения, ценой которого могли стать их собственные жизни…
Первым обнажил меч Сарн. Спустя мгновение ещё пять клинков один за другим покинули ножны. «Пошли!» – мотнув головой, беззвучно приказал тёмник. Он распахнул дверь и переступил порог.
В глубине души Сарн надеялся, что король уже мёртв. Ещё тогда – впервые услышав от Новиджа о суомах – Сарн как-то сразу и безоговорочно поверил в их существование и нечеловеческие возможности. Поверил не разумом, но чутьём зверя, который чует другого хищника, даже если тот находится очень и очень далеко. И сейчас он уповал на то, что маленькой дикарке уже удалось добраться до своей жертвы. Если же нет…
Дверь королевской опочивальни располагалась сразу за личным кабинетом Грава XIII.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50