Её младшей сестре было не до смеха. Она подобрала меч и бросилась к девушке.
– Возьми, Вирта! Я совсем недолго держала его в руках! Если я хорошо помоюсь, быть может, кролик не учует?
Ирэн решила не отставать от сестры и, пыхтя, полезла под кресло за своим арбалетом.
– Забирай, – сказала она, протягивая воспитательнице арбалет.
– Спасибо, ваше высочество, – Вирта снова присела в реверансе. – Пойду, спрячу это, – она поморщилась, глядя на оружие, – куда-нибудь подальше. А вы через пять минут должны быть в архиве – у вас сегодня занятие с Риксусом, – она улыбнулась и вышла из комнаты.
Ирэн обречённо вздохнула: мало того, что геральдика и так была крайне скучна, так ещё Риксус совершенно не владел даром рассказчика.
– И почему они так не любят друг друга? – спросила Сания, не переставая сосредоточенно обнюхивать свои руки.
– Кто?
– Как кто? Ивыч и Вирта, конечно же! – младшая сестра сердито топнула ногой.
– Да нет, Санни, – сделав умный вид начала говорить Ирэн. – Они просто по-разному смотрят… – она запнулась, припоминая подслушанную у матери фразу, – на процесс нашего воспитания, – закончила она, крайне довольная своей взрослостью.
– А давай их подружим! – хихикнула Сания.
– А как?
На этот раз пришла очередь младшей сестры напяливать на себя снисходительно-умный вид:
– Вот папа с мамой, – сказала она рассудительно, – из-за нас ведь не ссорятся? Так? А почему?
– Почему? – переспросила Ирэн.
– Потому что они муж и жена! – торжествующе закончила сестра.
– Так ты хочешь… – Ирэн подпрыгнула, хлопнув в ладоши.
– Заженить их!
– Точно! Только не заженить, а поженить! – не преминула поправить её Ирэн.
Девочки обнялись и стали что-то нашёптывать друг другу, разрабатывая план первой в их жизни дворцовой интриги.
Вирта кипела от негодования. Ивыч совсем выжил из ума! Давать детям в руки настоящее оружие! Это неслыханно! Несмотря на свои маленькие размеры, и арбалет, и меч были вполне смертоносны. Принцессы могли пораниться! Оставалось только предполагать, во сколько подарки для своих любимиц обошлись старому дроку: такое миниатюрное оружие мог изготовить только очень искусный мастер.
Девушка стремительно неслась по длинному коридору в сторону покоев королевы: она намеревалась просить её величество повлиять на доброго старика, дабы тот умерил свой воинственный пыл. Когда она почти поравнялась с дверью, ведущей в архив внешнего министерства, та внезапно распахнулась. Выскочивший из помещения архива человек встал посередине коридора и растопырил руки, преградив ей путь.
– Здравствуйте, моя радость! – воскликнул он. – Куда-то спешите? Я вижу, вы запыхались, солнце моё, но от этого стали еще прекрасней! Ах, как божественно вздымается ваша дивная грудь! Я всегда говорил, что лучшие корсеты делают только в Грайворе!
Вирта вздрогнула от неожиданности, а когда до неё дошёл смысл сказанной фразы, она густо покраснела и машинально опустила взгляд на вырез своего платья. Это не укрылось от внимания эрра Жубера, и он похотливо улыбнулся:
– Вы всё так же застенчивы… Это так мило. Каждый раз, когда я вижу, как вы краснеете, полыхающий в моем сердце жар становится и вовсе нестерпимым. Иногда я представляю себе, как…
– Прекратите сейчас же! И пропустите меня, я спешу, – оборвала его Вирта.
Но вместо холодно-презрительного тона, которым она собиралась поставить нахала на место, её голос сорвался на полуистеричный всхлип. Девушка ещё больше покраснела, досадуя на свою оплошность. Каждый раз, когда она встречалась с этим человеком, её твердость и решительность, столкнувшись с его изощренным хамством, куда-то улетучивались. Даже в самых, казалось бы, нейтральных фразах, произносимых эрром Жубером, в его интонациях и даже в движениях сквозило что-то необъяснимо порочное.
– Пощадите! – театрально воскликнул эрр Жубер, и словно защищаясь, выставил перед собой длинные руки. – Не убивайте меня! Если бы я знал, что вы так хорошо вооружены, я бы спрятался в самом укромном уголке дворца, и сидел бы там тихо, как мышка.
– Да пропустите же! – ещё раз сказала Вирта, пытаясь его обойти.
Секретарь внешнего министра сделал шаг в сторону, снова преграждая ей путь, и она по инерции уткнулась в него. Эрр Жубер не преминул воспользоваться этим обстоятельством и откровенно уставился в вырез её лифа. Девушка попробовала отклониться, но он снова сделал небольшой шаг, и Вирта оказалась прижатой к стене.
– А может, вы собрались на охоту? – нависая над ней, вкрадчиво произнёс долговязый секретарь. – Неужели вы решились принять приглашение и погостить в моём охотничьем замке? Вас тоже пьянит азарт погони? Вас так же, как и меня, возбуждает беспомощность загнанного зверя, и завораживают судороги предсмертной агонии? Вас пьянит запах пролитой вашей рукой крови? Вы, верно, просто стесняетесь об этом сказать? Поверьте, не надо стесняться своих искренних порывов и симпатий! И меня бояться вам тоже не надо – я не сделаю вам ничего плохого, даже наоборот…
Жубер говорил, наклоняясь всё ближе и ближе к лицу Вирты. От него исходил терпкий аромат дорогого табака, смешанный с пряной горечью ард-травы, и ещё какой-то едва уловимый звериный запах… Последнюю фразу он прошептал ей на ухо, и Вирта почувствовала, как его усы коснулись локона у её виска, и ей даже показалось, что он скользнул языком по её шее. Она брезгливо вздрогнула всем телом, и сделала попытку вырваться, но это уже не понадобилось – эрр Жубер мгновенно отлип от неё. Теперь он стоял на почтительном расстоянии и улыбался, как ни в чём ни бывало. Путь был свободен. Она бросилась дальше по коридору, чуть ли не переходя на бег, и услышала вслед себе тихий глумливый смешок:
– Какие очаровательные быстрые ножки…
Стук в дверь больше походил на осторожное царапанье. После короткой паузы дверь приоткрылась, в узкую щель просунулось ещё более узкое лицо эрра Жубера.
– Вы позволите, ваша светлость? – тонкие губы секретаря сложились в угодливую улыбку. – Ваше поручение выполнено, готов доложить!
– Заходите, Жубер! – эрр Новидж дрожал от нетерпения, и только опыт искушённого придворного помогал ему мастерски скрывать своё волнение. Умело модулированный голос был нетороплив и чуть презрителен – это была его привычная манера общения с людьми, своё превосходство над которыми он не считал нужным скрывать.
Жубер просочился в кабинет главы внешнего министерства и, сутулясь, остановился на почтительном расстоянии от стола министра. Новидж повелительно ткнул пальцем в сторону придвинутого к столу кресла, и секретарь пристроил свою тощую канцелярскую задницу на самом его краешке – с прямой спиной, с ладонями на коленях, готовый в любое мгновение вскочить по мановению пальца своего хозяина.
– Ну, и что такого необыкновенно важного имел сказать королю этот рыжий нюхач? – лениво поинтересовался тот.
– Ваше поручение было очень непросто выполнить, эрр Новидж, – начал секретарь издалека.
– Разве я спрашивал вас о том, просто или непросто было сделать то, что я велел? – хмуро приподнял правую бровь министр. – Разве я не говорил вам, милейший, что меня не интересует, каким именно образом вы исполняете мои поручения? Зарубите себе на носу: я задаю вопрос – вы на него отвечаете. Я ставлю задачу – вы её выполняете. Достаточно того, что я предоставил вам право пользоваться министерской казной – и ни разу, заметьте, не потребовал у вас отчёта о расходовании денег! Извольте изложить, о чём шла речь! – эрр Новидж был зол и язвителен, как бы отыгрываясь на подчинённом за свой страх, за свою трусость, за то унижение, которому подверг его прошедшей ночью барон Ямин.
– Слушаюсь, ваша светлость. Простите, меня! Клянусь Шауром, больше подобного не повторится! – скороговоркой выпалил секретарь.
Новидж снисходительно кивнул, принимая извинения. Жубер елейно улыбнулся.
– По словам Вейджа, на сегодняшний день было предпринято пять покушений на его величество и одно – на королеву, – начал докладывать он. – Лис полагает, что заказчиком покушений является принц Грег, который вовсе не погиб, как все считали, во время войны с Аурией. Сейчас принц скрывается в Салийской империи. Вейдж подробно рассказал о том, на основании каких фактов он сделал подобный вывод, и их величества согласились с его доводами. В конце концов, король приказал ему в недельный срок разработать и доложить план проникновения в Салийскую империю и поисков принца.
При упоминании о Греге и без того выпяченная вперёд нижняя губа эрра Новиджа отвисла почти до подбородка, а левая бровь уползла вверх вровень с правой.
– Но ведь принц Грег мёртв! – только и смог выдохнуть он. – Этого не может быть! Он был зверски замучен насмерть собаками аурийцами! И даже канонизирован именем Шаура! А святая церковь не может ошибаться! Хм… – осёкся эрр Новидж, поперхнувшись. Богохульная мысль, возникшая в изощрённом сознании министра, была святотатством и ересью, была чревата общегосударственным катаклизмом – и открывала невиданный доселе простор для интриг. Изменник и предатель, вероотступник и клятвопреступник – возведённый в ранг святого великомученика! Идея грозила вселенским кризисом церкви – и сулила баснословные выгоды тому, кто сумеет правильно распорядиться информацией. Эрр Новидж взял себя в руки и доброжелательно улыбнулся своему секретарю. – Непросто выполнить, говорите? А я и не поручаю вам простых дел, Жубер! Простые поручения – для простых людишек, мой милый, а вы – вы способны на большее! Я всегда был уверен в вас, и вы оправдываете мои ожидания! Пока – оправдываете, – не смог не добавить дёгтя в мёд министр. – Расскажите-ка мне поподробнее, что ещё вам удалось узнать…
Далия нанесла ещё один мазок и, откинувшись назад, посмотрела на холст. На её сосредоточенном лице отразилось неудовольствие: грайворский вепрь никак не получался. Вместо одного из самых опасных зверей здешних лесов на холсте красовался обычный домашний боров, пусть даже и с устрашающими клыками. Далия сердито тряхнула головой. Огненный хвост, в который были собраны её рыжие волосы, взметнулся над головой и, описав дугу, снова опустился за спину. Уже в который раз за сегодняшний день ей захотелось бросить работу, но вместо этого она снова закусила губу и с присущей всем тэннцам упрямостью наклонилась к мольберту.
…Княжество Тэнн располагалось на одноименном острове у южных берегов Кейритии. По воле Шаура, родина тэннцев представляла собой небольшой каменистый участок суши посреди океана. Что-либо выращивать на такой земле, а тем более содержать там скотину было невозможно. Ко всему прочему, Шаур наградил жителей острова огненно-рыжими волосами, и поэтому уроженца княжества можно было опознать издалека, так как рыжий цвет волос больше почти нигде не встречался. Никто не знает, откуда у тэннцев появились способности к разного рода искусствам и ремеслам. Может, это было божьим даром, компенсирующим их нелегкие условия существования, а может сама их земля своим неприветливо-серым видом родила у них тягу к прекрасному. Так это или нет – никто уже не узнает. Но вот уже многие века остров славился своими мастерами. Да так, что во многих уголках мира слова «художник» и «тэннец» стали синонимами, а определение «тэннский» применительно к какой-нибудь вещи – будь это мебель, упряжь, посуда или оружие – неизменно увеличивало её стоимость в несколько раз. Впрочем, высокая стоимость этих вещей была обусловлена ещё и тем, что многих материалов на самом острове просто не было: там не росли деревья, не было глины, и не паслись тучные стада, столь необходимые для кожевенного производства. Всё это приходилось завозить с материка, так как настоящая тэннская вещь могла быть создана только на острове. У многих монархов и просто богатых людей считалось особым шиком иметь при себе придворного тэннца, чтобы без особых затрат владеть произведениями искусства. Однако, по непонятной причине вдали от своей родины тэннцы утрачивали часть своего таланта. Нет, конечно, для простых смертных их работы по-прежнему являлись венцом совершенства, но сами они оценивали свои творения, созданные на чужбине, крайне низко. Более того, они старались сделать так, чтобы никто из соплеменников не видел эти работы, а когда этого было не избежать – любыми способами открещивались от авторства. Вот и Далия никогда не подписывала свои работы и всячески противилась настоятельному стремлению своего мужа развесить её картины по всему дворцу. Чаще всего она просто дарила их, и со временем эти скромные (с её точки зрения) подарки начали цениться в Грайворе наравне с наградами и титулами. Далия, как истинная дочь своего народа, понимала, что её картины – лишь жалкое подобие того, что она когда-то писала на родине, и несколько раз пыталась покончить с живописью, но неистребимая тяга к прекрасному раз за разом рушила эти планы, и она снова бралась за кисть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Возьми, Вирта! Я совсем недолго держала его в руках! Если я хорошо помоюсь, быть может, кролик не учует?
Ирэн решила не отставать от сестры и, пыхтя, полезла под кресло за своим арбалетом.
– Забирай, – сказала она, протягивая воспитательнице арбалет.
– Спасибо, ваше высочество, – Вирта снова присела в реверансе. – Пойду, спрячу это, – она поморщилась, глядя на оружие, – куда-нибудь подальше. А вы через пять минут должны быть в архиве – у вас сегодня занятие с Риксусом, – она улыбнулась и вышла из комнаты.
Ирэн обречённо вздохнула: мало того, что геральдика и так была крайне скучна, так ещё Риксус совершенно не владел даром рассказчика.
– И почему они так не любят друг друга? – спросила Сания, не переставая сосредоточенно обнюхивать свои руки.
– Кто?
– Как кто? Ивыч и Вирта, конечно же! – младшая сестра сердито топнула ногой.
– Да нет, Санни, – сделав умный вид начала говорить Ирэн. – Они просто по-разному смотрят… – она запнулась, припоминая подслушанную у матери фразу, – на процесс нашего воспитания, – закончила она, крайне довольная своей взрослостью.
– А давай их подружим! – хихикнула Сания.
– А как?
На этот раз пришла очередь младшей сестры напяливать на себя снисходительно-умный вид:
– Вот папа с мамой, – сказала она рассудительно, – из-за нас ведь не ссорятся? Так? А почему?
– Почему? – переспросила Ирэн.
– Потому что они муж и жена! – торжествующе закончила сестра.
– Так ты хочешь… – Ирэн подпрыгнула, хлопнув в ладоши.
– Заженить их!
– Точно! Только не заженить, а поженить! – не преминула поправить её Ирэн.
Девочки обнялись и стали что-то нашёптывать друг другу, разрабатывая план первой в их жизни дворцовой интриги.
Вирта кипела от негодования. Ивыч совсем выжил из ума! Давать детям в руки настоящее оружие! Это неслыханно! Несмотря на свои маленькие размеры, и арбалет, и меч были вполне смертоносны. Принцессы могли пораниться! Оставалось только предполагать, во сколько подарки для своих любимиц обошлись старому дроку: такое миниатюрное оружие мог изготовить только очень искусный мастер.
Девушка стремительно неслась по длинному коридору в сторону покоев королевы: она намеревалась просить её величество повлиять на доброго старика, дабы тот умерил свой воинственный пыл. Когда она почти поравнялась с дверью, ведущей в архив внешнего министерства, та внезапно распахнулась. Выскочивший из помещения архива человек встал посередине коридора и растопырил руки, преградив ей путь.
– Здравствуйте, моя радость! – воскликнул он. – Куда-то спешите? Я вижу, вы запыхались, солнце моё, но от этого стали еще прекрасней! Ах, как божественно вздымается ваша дивная грудь! Я всегда говорил, что лучшие корсеты делают только в Грайворе!
Вирта вздрогнула от неожиданности, а когда до неё дошёл смысл сказанной фразы, она густо покраснела и машинально опустила взгляд на вырез своего платья. Это не укрылось от внимания эрра Жубера, и он похотливо улыбнулся:
– Вы всё так же застенчивы… Это так мило. Каждый раз, когда я вижу, как вы краснеете, полыхающий в моем сердце жар становится и вовсе нестерпимым. Иногда я представляю себе, как…
– Прекратите сейчас же! И пропустите меня, я спешу, – оборвала его Вирта.
Но вместо холодно-презрительного тона, которым она собиралась поставить нахала на место, её голос сорвался на полуистеричный всхлип. Девушка ещё больше покраснела, досадуя на свою оплошность. Каждый раз, когда она встречалась с этим человеком, её твердость и решительность, столкнувшись с его изощренным хамством, куда-то улетучивались. Даже в самых, казалось бы, нейтральных фразах, произносимых эрром Жубером, в его интонациях и даже в движениях сквозило что-то необъяснимо порочное.
– Пощадите! – театрально воскликнул эрр Жубер, и словно защищаясь, выставил перед собой длинные руки. – Не убивайте меня! Если бы я знал, что вы так хорошо вооружены, я бы спрятался в самом укромном уголке дворца, и сидел бы там тихо, как мышка.
– Да пропустите же! – ещё раз сказала Вирта, пытаясь его обойти.
Секретарь внешнего министра сделал шаг в сторону, снова преграждая ей путь, и она по инерции уткнулась в него. Эрр Жубер не преминул воспользоваться этим обстоятельством и откровенно уставился в вырез её лифа. Девушка попробовала отклониться, но он снова сделал небольшой шаг, и Вирта оказалась прижатой к стене.
– А может, вы собрались на охоту? – нависая над ней, вкрадчиво произнёс долговязый секретарь. – Неужели вы решились принять приглашение и погостить в моём охотничьем замке? Вас тоже пьянит азарт погони? Вас так же, как и меня, возбуждает беспомощность загнанного зверя, и завораживают судороги предсмертной агонии? Вас пьянит запах пролитой вашей рукой крови? Вы, верно, просто стесняетесь об этом сказать? Поверьте, не надо стесняться своих искренних порывов и симпатий! И меня бояться вам тоже не надо – я не сделаю вам ничего плохого, даже наоборот…
Жубер говорил, наклоняясь всё ближе и ближе к лицу Вирты. От него исходил терпкий аромат дорогого табака, смешанный с пряной горечью ард-травы, и ещё какой-то едва уловимый звериный запах… Последнюю фразу он прошептал ей на ухо, и Вирта почувствовала, как его усы коснулись локона у её виска, и ей даже показалось, что он скользнул языком по её шее. Она брезгливо вздрогнула всем телом, и сделала попытку вырваться, но это уже не понадобилось – эрр Жубер мгновенно отлип от неё. Теперь он стоял на почтительном расстоянии и улыбался, как ни в чём ни бывало. Путь был свободен. Она бросилась дальше по коридору, чуть ли не переходя на бег, и услышала вслед себе тихий глумливый смешок:
– Какие очаровательные быстрые ножки…
Стук в дверь больше походил на осторожное царапанье. После короткой паузы дверь приоткрылась, в узкую щель просунулось ещё более узкое лицо эрра Жубера.
– Вы позволите, ваша светлость? – тонкие губы секретаря сложились в угодливую улыбку. – Ваше поручение выполнено, готов доложить!
– Заходите, Жубер! – эрр Новидж дрожал от нетерпения, и только опыт искушённого придворного помогал ему мастерски скрывать своё волнение. Умело модулированный голос был нетороплив и чуть презрителен – это была его привычная манера общения с людьми, своё превосходство над которыми он не считал нужным скрывать.
Жубер просочился в кабинет главы внешнего министерства и, сутулясь, остановился на почтительном расстоянии от стола министра. Новидж повелительно ткнул пальцем в сторону придвинутого к столу кресла, и секретарь пристроил свою тощую канцелярскую задницу на самом его краешке – с прямой спиной, с ладонями на коленях, готовый в любое мгновение вскочить по мановению пальца своего хозяина.
– Ну, и что такого необыкновенно важного имел сказать королю этот рыжий нюхач? – лениво поинтересовался тот.
– Ваше поручение было очень непросто выполнить, эрр Новидж, – начал секретарь издалека.
– Разве я спрашивал вас о том, просто или непросто было сделать то, что я велел? – хмуро приподнял правую бровь министр. – Разве я не говорил вам, милейший, что меня не интересует, каким именно образом вы исполняете мои поручения? Зарубите себе на носу: я задаю вопрос – вы на него отвечаете. Я ставлю задачу – вы её выполняете. Достаточно того, что я предоставил вам право пользоваться министерской казной – и ни разу, заметьте, не потребовал у вас отчёта о расходовании денег! Извольте изложить, о чём шла речь! – эрр Новидж был зол и язвителен, как бы отыгрываясь на подчинённом за свой страх, за свою трусость, за то унижение, которому подверг его прошедшей ночью барон Ямин.
– Слушаюсь, ваша светлость. Простите, меня! Клянусь Шауром, больше подобного не повторится! – скороговоркой выпалил секретарь.
Новидж снисходительно кивнул, принимая извинения. Жубер елейно улыбнулся.
– По словам Вейджа, на сегодняшний день было предпринято пять покушений на его величество и одно – на королеву, – начал докладывать он. – Лис полагает, что заказчиком покушений является принц Грег, который вовсе не погиб, как все считали, во время войны с Аурией. Сейчас принц скрывается в Салийской империи. Вейдж подробно рассказал о том, на основании каких фактов он сделал подобный вывод, и их величества согласились с его доводами. В конце концов, король приказал ему в недельный срок разработать и доложить план проникновения в Салийскую империю и поисков принца.
При упоминании о Греге и без того выпяченная вперёд нижняя губа эрра Новиджа отвисла почти до подбородка, а левая бровь уползла вверх вровень с правой.
– Но ведь принц Грег мёртв! – только и смог выдохнуть он. – Этого не может быть! Он был зверски замучен насмерть собаками аурийцами! И даже канонизирован именем Шаура! А святая церковь не может ошибаться! Хм… – осёкся эрр Новидж, поперхнувшись. Богохульная мысль, возникшая в изощрённом сознании министра, была святотатством и ересью, была чревата общегосударственным катаклизмом – и открывала невиданный доселе простор для интриг. Изменник и предатель, вероотступник и клятвопреступник – возведённый в ранг святого великомученика! Идея грозила вселенским кризисом церкви – и сулила баснословные выгоды тому, кто сумеет правильно распорядиться информацией. Эрр Новидж взял себя в руки и доброжелательно улыбнулся своему секретарю. – Непросто выполнить, говорите? А я и не поручаю вам простых дел, Жубер! Простые поручения – для простых людишек, мой милый, а вы – вы способны на большее! Я всегда был уверен в вас, и вы оправдываете мои ожидания! Пока – оправдываете, – не смог не добавить дёгтя в мёд министр. – Расскажите-ка мне поподробнее, что ещё вам удалось узнать…
Далия нанесла ещё один мазок и, откинувшись назад, посмотрела на холст. На её сосредоточенном лице отразилось неудовольствие: грайворский вепрь никак не получался. Вместо одного из самых опасных зверей здешних лесов на холсте красовался обычный домашний боров, пусть даже и с устрашающими клыками. Далия сердито тряхнула головой. Огненный хвост, в который были собраны её рыжие волосы, взметнулся над головой и, описав дугу, снова опустился за спину. Уже в который раз за сегодняшний день ей захотелось бросить работу, но вместо этого она снова закусила губу и с присущей всем тэннцам упрямостью наклонилась к мольберту.
…Княжество Тэнн располагалось на одноименном острове у южных берегов Кейритии. По воле Шаура, родина тэннцев представляла собой небольшой каменистый участок суши посреди океана. Что-либо выращивать на такой земле, а тем более содержать там скотину было невозможно. Ко всему прочему, Шаур наградил жителей острова огненно-рыжими волосами, и поэтому уроженца княжества можно было опознать издалека, так как рыжий цвет волос больше почти нигде не встречался. Никто не знает, откуда у тэннцев появились способности к разного рода искусствам и ремеслам. Может, это было божьим даром, компенсирующим их нелегкие условия существования, а может сама их земля своим неприветливо-серым видом родила у них тягу к прекрасному. Так это или нет – никто уже не узнает. Но вот уже многие века остров славился своими мастерами. Да так, что во многих уголках мира слова «художник» и «тэннец» стали синонимами, а определение «тэннский» применительно к какой-нибудь вещи – будь это мебель, упряжь, посуда или оружие – неизменно увеличивало её стоимость в несколько раз. Впрочем, высокая стоимость этих вещей была обусловлена ещё и тем, что многих материалов на самом острове просто не было: там не росли деревья, не было глины, и не паслись тучные стада, столь необходимые для кожевенного производства. Всё это приходилось завозить с материка, так как настоящая тэннская вещь могла быть создана только на острове. У многих монархов и просто богатых людей считалось особым шиком иметь при себе придворного тэннца, чтобы без особых затрат владеть произведениями искусства. Однако, по непонятной причине вдали от своей родины тэннцы утрачивали часть своего таланта. Нет, конечно, для простых смертных их работы по-прежнему являлись венцом совершенства, но сами они оценивали свои творения, созданные на чужбине, крайне низко. Более того, они старались сделать так, чтобы никто из соплеменников не видел эти работы, а когда этого было не избежать – любыми способами открещивались от авторства. Вот и Далия никогда не подписывала свои работы и всячески противилась настоятельному стремлению своего мужа развесить её картины по всему дворцу. Чаще всего она просто дарила их, и со временем эти скромные (с её точки зрения) подарки начали цениться в Грайворе наравне с наградами и титулами. Далия, как истинная дочь своего народа, понимала, что её картины – лишь жалкое подобие того, что она когда-то писала на родине, и несколько раз пыталась покончить с живописью, но неистребимая тяга к прекрасному раз за разом рушила эти планы, и она снова бралась за кисть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50