– А почему же он сразу крик не поднял?
– Так говорит, что все еще спали, а чего народ будить, если изумруды уже все равно пропали?
– Замечательно. Все спали, никто ничего не видел? – с усмешкой спросила Ксения.
– Так точно.
– Ладно, зови сюда этого сторожа.
– Зачем? – опешил Никодим.
– Я что, перед тобой отчитываться должна? – подняла левую бровь Ксения. – Ты, голубчик, кажись, забылся. – Голос Хранительницы начал звенеть от гнева. – Если мне не изменяет память, то именно ты у нас управляющий. И именно ты отвечаешь за порядок на моем острове. И лично несешь ответственность за все происходящее. И сторож тобою на то поставлен был, чтобы добро мое охранять, а не спать. Значит, раз он проспал кражу, а ты его нанял, с вас и взыщу убытки. А то ишь, разбаловались. Вам Нептун отцом родным по сравнению со мной покажется! Так что быстро исполняй, что велено. А то я тебя с удовольствием отправлю в места весьма отдаленные.
Побледневший как полотно Никодим мигом исчез из поля зрения, а Ксения смогла перевести дух. В школе в театральных постановках ей участвовать не приходилось, поэтому роль Хозяйки давалась с большим трудом. Она с большим удовольствием заперлась бы сейчас в спальне и ревела, думая о том, какая она несчастная. В тронный зал зашла хмурая Ася.
– Привет. Слушай, я так расстроилась, когда мне все это рассказали. Ты отдохнуть приехала, а тут такой геморрой. Да, удружили мы тебе с папенькой. Подарочек еще тот, с гнильцой. Ты уже решила, что делать будешь?
– Найду преступника и покараю всех виновных, – тоскливо ответила Ксения.
– Ну что ж, подход правильный.
– Ась, а как здесь карают за воровство и разгильдяйство? Я так понимаю, что деньгами их не накажешь. У них тут натуральное хозяйство. Им эти деньги на фиг не нужны. Милиции и суда, я думаю, здесь тоже нет. А уж о тюрьме даже думать не приходится. Я просто ума не приложу, какие тут наказания применяются.
– Тут отработанная форма наказания: порка плетью – пятьдесят ударов, после чего в яму на хлеб и воду суток на десять. Еще они ежемесячно оброк платят, можно его в наказание увеличить. Процентов эдак на десять – будет очень существенно. Больше ничего и не придумаешь.
– Я надеюсь, про порку ты шутишь? – недоверчиво спросила Ксения.
– Какие уж тут шутки. Телесные наказания – обычное наказание при такой системе. В принципе максимально – это сотня ударов. Но после такого очень мало кто выживает.
– Кошмар. А пороть я сама должна буду?
– Ха! Нет, выберем двух мужиков покрепче да позлее.
– Я не смогу, – совсем сникла Ксения.
– Еще как сможешь! Ты несешь ответственность за этот остров и за его народ. Я понимаю, для тебя эти изумруды – тьфу, мелочь. Но ты подумай о том, что до сегодняшнего дня на острове преступность, как таковая, отсутствовала. И спровоцировала ее появление ты. Если ты сейчас оставишь этот проступок без наказания, и причем серьезного наказания, то покажешь им, что теперь все дозволено. А там, где сегодня украли, завтра изобьют, послезавтра изнасилуют и убьют. И ответственна за это будешь ты.
– Ну спасибо.
– Ксень, да ты не обижайся. Я понимаю, что ты ни в чем не виновата, но это – жизнь и надо учиться смотреть вперед и предугадывать последствия своих действий или бездействий. Даже без этого чертова острова в твоей жизни теперь будет полно подобных ситуаций. Твой дар – это не только возможность шляться из одного места в другое. Придет время, и ты начнешь его использовать на благо общества. И тогда тебе очень серьезно придется взвешивать, что благо, а что зло.
Ася замолчала, а Ксения задумалась, стараясь понять услышанное. В зал вошла Элла.
– Я знаю, кто украл. Зовут его Иван. Совсем молоденький парнишка. Вчера в трактире орал, что все бабы дуры и теперь, когда над ними баба стоит, творить можно что угодно, ничего за это не будет. Совсем сопляк еще. Так что, если соберешь народ, я тебе укажу на него. А изумруды он у себя дома спрятал, под половицей в верхнем правом углу кровати. Можешь не сомневаться: я собственными глазами видела, как он у спящего сторожа из-под носа камушки увел.
– Ясно. Спасибо тебе! Будем разбираться. Ася, ты как считаешь, во время разборок тебе со мною рядом лучше не маячить, да?
– Мудро говоришь, мать. Я рада, что ты это понимаешь.
– Что ж, похоже, пора самой поднимать хозяйский авторитет, – с тоской в голосе произнесла Ксения.
Вошел Никодим со сторожем.
– Вот, привел, Хозяйка. Сторож Федор.
– Ну что, Федор, ты мне расскажешь? – ледяным тоном спросила Ксения.
– Да что уж тут сказать, матушка! Заснул я не в добрый час! Старость, она, знаешь ли, свое берет. Как ни креплюсь, а сон все побеждает.
Ксения присмотрелась к Федору и отметила, что возраст у мужика был не шибко дряхлый и старость тут совсем ни при чем, а вот частое употребление горячительных напитков было налицо.
– И ты ничего не видел и не слышал?
– Ничего, матушка. – Федор переминался с ноги на ногу и не отрывал глаз от пола.
Ксения выдержала зловещую паузу. Ситуация начала ее раздражать. Ее, похоже, здесь все за слабохарактерную идиотку держат. Ну что ж, если они думают, что смогут вить из нее веревки, то они ошибаются.
– Никодим, собери всех жителей острова, от мала до велика! Детей, подростков, взрослых, стариков – всех.
– Так на работах же все, день еще, – промямлил Никодим.
– Я недостаточно ясно приказала? Или ты что-то недопонял? Не советую гневить меня дальше. Ты приказ слышал?
– Слышал, госпожа.
– Понял?
– Понял, госпожа.
– И если хоть один не явится, хоть больной, хоть умирающий – посажу в бочку, законопачу и брошу в море. Иди исполняй! А ты, Федор, иди на улицу, жди со всеми.
– Слушаюсь, матушка!
Девушки снова остались одни. Ксения сидела на своем жестком троне, а подруги стояли и изумленно глазели на нее.
– Неужели и вправду в бочку законопатишь? – сиплым голосом спросила Элла.
– Да она тут пять минут назад в истерике билась: как это можно розгами кого-то отходить! Кому ты веришь? Это она так, старается народ запугать, – фыркнула Ася.
– А что мне остается? – срывающимся голосом спросила Ксения. – Ась, ты вопрос с капитанской книгой решила?
– Да решила, ты не переживай. Сейчас еще только час дня, а ребята часам к трем подъедут, не раньше. Надо будет кого-нибудь послать их встретить, чтобы не плутали.
– Ты мне напомнишь?
– Да, конечно.
Постепенно за окном собралась галдящая толпа. Народу было еще больше, чем вчера. Никодим зашел в зал и объявил, что пришли все, кто есть на острове – и больные и здоровые. И дети и взрослые. Ксения велела ему дожидаться ее на улице. Хозяйка впала в панику. Перспектива суда над вором пугала ее до дрожи в коленях.
– Ну что, попробуй в окно углядеть, кто украл мои камушки, – обратилась Ксения к Пифии. Элла подошла к окну и посмотрела на толпу.
– Господи, да вот же он, стоит в первом ряду! Видать, совсем не боится.
– А чего ему бояться? Он же не знает, что у нас на острове Пифия отдыхает. Кто конкретно?
– Да вон мальчишка в синей рубахе, с волосами цвета соломы.
– Он же совсем ребенок! – возмутилась Ксения.
– Лет пятнадцати, самый трудный возраст. Я, когда его в трансе увидела, даже не поверила сначала. Пришлось повторять.
– Ясно. Ну что делать, знать, судьба у него такая. Ладно, девочки, подождите меня здесь. Я скоро вернусь.
Ксения вышла на крыльцо, и толпа постепенно затихла. Хозяйка внимательным взглядом обвела своих подданных. Выражения лиц были самые разнообразные. От веселых до испуганных. Приняв самый строгий вид, на который была способна, Ксения заговорила, делая многозначительные паузы:
– Все вы знаете, что произошло на острове… Совершено неслыханное преступление – кража хозяйского имущества. Некоторые из вас знают, кто преступник… Ну и, конечно, сам преступник знает, что виновен… И я знаю, кто вор… – По толпе пробежала легкая волна интереса. – Для начала я предоставляю возможность вору сознаться в преступлении добровольно. Даю ровно минуту на размышление. Минута пошла.
Ксения стояла и равнодушно осматривала толпу. Все оглядывались друг на друга. Но никто не вышел и не сознался в содеянном. Нельзя сказать, что Ксения ожидала другого, но все равно была разочарована.
– Ну что же, минута прошла. Преступник не сознался. Теперь я предоставляю последнюю возможность тем, кто догадывается о том, кто это сделал, выйти и обличить вора. Знайте, что укрытие преступника тоже наказуемо. И вам я даю минуту.
Наблюдая в эту минуту за воришкой, Ксения видела, как нервно он оглядывается по сторонам. Но никто не вышел с обвинениями, и подросток приободрился и принял позу «а с меня все как с гуся вода».
– Хорошо. Вы сами лишили себя возможности снискать снисхождение и помилование. Старалась быть добра и справедлива к вам, но, похоже, царь Нептун не привил вам чувства ответственности и благодарности. Если бы преступник сознался в содеянном, я бы назначила ему самую слабую меру наказания. Если бы кто-то из вас указал мне на преступника, то наказание понес бы только вор. А так все вы повинны в том, что произошло. И все понесут в той или иной мере наказание. Теперь, когда вы знаете, как обстоят дела, я даю преступнику последний шанс сделать шаг вперед. Найти в себе мужество сознаться в содеянном… Нет? Ну что ж, тогда я назову имя вора.
Ксения медленно спустилась по ступеням вниз и пошла с другой стороны от Ивана вдоль первого ряда. Она шла очень медленно, разглядывая каждого, кто стоял в первых рядах. И под ее холодным пронизывающим взглядом люди подтягивались, как солдаты в шеренге. Чем ближе она подходила к Ивану, тем медленнее она шла. Остановившись перед стоящим рядом с ним парнем, она пристально разглядывала его. В глазах парнишки появилось выражение недоумения и страха, его начало колотить крупной дрожью. Ксения, не сходя с места, опустила глаза вниз и затем подняла их сразу на Ивана. Встретившись с ним глазами буквально на мгновение, она снова опустила глаза – и опять подняла их на стоящего перед ней парнишку. После чего отошла к крыльцу и чуть слышно сказала:
– Иван, сделай три шага вперед.
Толпа изумленно ахнула. По количеству ахнувших голосов Ксения поняла, как много людей знало, кто украл изумруды. Иван, позеленевший, стоял на месте, все еще не веря в то, что его вычислили. Ксения чуть громче повторила:
– Иван, выходи вперед. Препираться бесполезно. Мне доподлинно известно, что изумруды украл ты. Выходи.
Поникший Иван медленно подошел к Ксении. Он напоминал сдутый шарик.
– Итак, ты посмел не только словесно оскорбить меня перед людьми в трактире, ты осмелился украсть мою собственность. И ты был настолько нагл и глуп в своих действиях, что спрятал изумруды в подпол под своей же кроватью. И при этом оказался труслив, когда тебе было предложено сознаться в содеянном и понести наказание одному. Повернись лицом к народу. Пусть они видят лицо вора, из-за которого все понесут наказание.
Иван повернулся лицом к толпе. Все молчали. Никто не посмел издать ни одного звука. Все были потрясены тем, как быстро новая Хозяйка нашла виновного, и тем, как уверенно она держится.
– Сколько тебе лет? – голосом снежной королевы спросила Ксения.
– Четырнадцать, – промямлил Иван.
Ксения внутри сжалась в комок и все свои силы бросила на то, чтобы не показать, в каком она ужасе. Пока она играла роль эдакого Пуаро, который ведет свое расследование, все было ничего. Но теперь она должна была назначить наказание для четырнадцатилетнего воришки. При этом это не был обычный подросток, которому можно было запретить неделю подходить к компьютеру и телевизору или не пустить гулять.
– У тебя есть родители?
– Да, – почти прошептал парень.
– Выходите вперед.
Из толпы вышли мужчина и женщина. Это была маленькая щуплая женщина и невысокого роста, но крепкий мужик.
– Так как ваш сын еще слишком молод, то не может в полной мере нести наказание за свой проступок. И так как в его преступлении есть доля и вашей вины, то вы разделите с сыном его наказание.
– Матушка, позволь сказать! – бросилась к Ксении мать мальчишки.
– Говори.
– Матушка, накажи нас, но не наказывай Ивана, он еще молодой и глупый! Это мы его дурно воспитали. Мы понесем любое наказание, которое ты наложишь, только пощади сына, – упала на колени женщина.
– Нет. Он будет наказан. Раз достаточно большой, чтобы воровать, значит, достаточно большой, чтобы отвечать за это. В первую очередь, я велю написать у Ивана на лбу слово «вор». И он должен ходить с этим словом ровно год. – Толпа дружно ахнула. – Через год ему будет позволено стереть эту надпись и после постараться завоевать уважение людей. Во-вторых, он получит двадцать ударов плетьми на площади перед всем народом. В-третьих, он будет два месяца каждый день после учебы работать. Работу я назначу ему позже. Это что касается самого Ивана. Вам, как его родителям, в наказание за проступок сына начисляются сто часов общественных работ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58