– Я не торгую наркотиками.
– Ты мне как-то о брате рассказывал. Не вздумай ввязываться из-за денег в его аферы.
– Он покупает недвижимость, Мэгги, только и всего. Офисные здания.
– Очень на это надеюсь, дорогой. Я ему язык вырву, если он втянет тебя во что-нибудь противозаконное.
– А что случилось-то?
– Я работаю с одним бывшим полицейским. Он сейчас консультант по безопасности, помогает, если моих клиентов начинает преследовать какой-нибудь псих. Вчера мы говорили по телефону, и он вдруг спрашивает, не знаю ли я курьера по имени Габриель. Он видел тебя на моем дне рождения. Я, само собой, говорю, что знаю, а он заявляет, будто его друзья о тебе расспрашивали. Интересовались, где ты работаешь и где живешь.
– Кто они такие?
– Он не сказал. Я очень тебя прошу, дорогой, будь осторожнее. Тобой интересуются влиятельные люди. Ты ни в какую аварию не попадал?
– Нет.
– Какой-нибудь судебный процесс?
– Конечно, нет.
– Может, дело в подружке? – Мэгги пристально посмотрела на собеседника. – Из богатой семьи? Или замужняя?
– Я встречался с девушкой, с которой у тебя познакомился, на вечеринке. С Андреа…
– Андреа Скофилд? У ее отца в Напа-Вэлли пять винных заводов. – Мэгги рассмеялась. – Все ясно. Дэн Скофилд пытается выяснить, не будет ли от тебя каких проблем.
– Да я просто пару раз на мотоцикле ее прокатил.
– Ладно, Габриель, не волнуйся. Я скажу Дэну, чтоб сбавил обороты. Теперь давай выметайся. Мне надо к процессу готовиться.
Через подземный гараж Габриель шел с опаской, то и дело подозрительно оглядываясь. Что, если за ним наблюдают прямо сейчас? Вон те двое во внедорожнике? Или женщина с портфелем возле лифта? Габриель запустил руку в курьерскую сумку и достал увесистый разводной ключ. В случае опасности сгодится как оружие.
Родители братьев Корриган срывались с насиженного места сразу, как только узнавали, что ими интересуются. Габриель жил в Лос-Анджелесе пять лет, и к нему в дом пока никто не вламывался. Может, последовать совету Мэгги – поступить в колледж, найти нормальную работу. В пределах Клетки жизнь как-то основательнее.
Габриель завел двигатель мотоцикла, и в памяти тут же всплыли мамины истории, немного успокоив его. Они с Майклом опять стали сбежавшими принцами – одетыми в лохмотья, но храбрыми и находчивыми. Мотоцикл с ревом выехал по эстакаде из гаража и, обогнув грузовик, влился в поток автомобилей. Вторая скорость. Третья. Еще быстрее. Габриель опять двигался. Двигался, как крохотный огонек осознания, со всех сторон окруженный машинами.
5
Майкл Корриган считал, что весь мир представляет собой поле битвы в состоянии нескончаемой войны. Эта война состояла как из высокотехнологичных военных операций, проводимых Америкой и ее союзниками, так и столкновений между странами третьего мира вкупе с геноцидом против отдельных рас и религий. Террористы взрывали бомбы. Безумные снайперы подстреливали прохожих ради своих безумных идей. Уличные банды запугивали всех и каждого. Обозленные на весь свет ученые рассылали незнакомым людям конверты с сибирской язвой. Эмигранты из южных стран потоком хлынули на север, принося с собой ужасные вирусы и бактерии, которые разъедают плоть. Природа, измученная перенаселенностью и загрязнением воды, почвы и воздуха, отвечала людям засухой и ураганами. Реактивные самолеты рвали в клочья озоновый слой, полярные льды таяли, а уровень моря поднимался. Иногда Майкл забывал о какой-нибудь конкретной угрозе, но об опасности в целом помнил всегда. Война никогда не прекращалась. Разгораясь сильнее и сильнее, она становилась все изощреннее и постоянно требовала новых жертв.
Майкл жил на восьмом этаже высотного дома в западном Лос-Анджелесе. Чтобы обставить квартиру, ему потребовалось всего четыре часа. Подписав договор об аренде, Майкл тут же отправился в огромный мебельный магазин на бульваре Венеция, где из нескольких стандартных вариантов выбрал обстановку для гостиной, кабинета и ванной. Майкл хотел снять для брата такую же квартиру в том же здании и обставить ее такой же мебелью, однако Габриель отказался. По какой-то непонятной причине младший брат предпочитал обитать в одном из самых уродливых домов Лос-Анджелеса, вдыхая выхлопные газы с автострады.
Выйдя на маленький балкон, Майкл мог увидеть вдалеке Тихий океан, но живописные виды его не интересовали, и шторы в квартире, как правило, оставались задернутыми. Позвонив Габриелю, он сварил кофе, съел шоколадный батончик с высоким содержанием белка и набрал номер нью-йоркской компании по инвестициям в недвижимость. Из-за трехчасовой разницы во времени служащие Нью-Йорка уже вовсю работали в своих офисах, тогда как Майкл еще разгуливал по гостиной в одних трусах.
– Томми! Это я, Майкл! Я тебе предложение посылал. Уже получил? Что думаешь? А в комитете по ссудам что сказали?
Обычно в комитетах по ссудам сидели одни дураки да зануды, однако расценивать их как серьезное препятствие не следовало. За последние два года Майкл нашел достаточно инвесторов для приобретения двух офисных зданий, а сейчас готовился купить третье, на бульваре Уилшир, и в ожидании отрицательного ответа уже приготовил для комитета по ссудам встречные аргументы.
Без нескольких минут восемь Майкл открыл гардероб, выбрал пару серых брюк с темно-синим блейзером и повязал красный шелковый галстук, расхаживая по квартире от одного телевизора к другому. В новостях говорили в основном о пожарах и сильных ветрах. В Малибу огонь угрожал дому известного баскетболиста. Другой пожар, к востоку от гор, разгорался все сильнее, и на экране показывали, как люди грузят в автомобиль фотоальбомы и охапки одежды.
Майкл спустился на лифте в подземный гараж и сел в «мерседес». Всякий раз, выходя из дома, он чувствовал себя так, словно отправляется на битву за деньги. Габриель был единственным, кому Майкл доверял, хотя и понимал, что младший брат никогда не найдет нормальной работы. Их мать тяжело болела, и Майкл до сих пор не расплатился за курс химиотерапии. «Не жалуйся, – сказал он себе. – Продолжай бороться».
Скопив достаточно денег, он собирался купить островок где-нибудь в Тихом океане. Ни у него, ни у Габриеля не было постоянной подружки, и Майкл никак не мог решить, какая супруга подойдет для жизни в тропическом раю. Он часто мечтал о том, как они с Габриелем скачут верхом на лошадях вдоль кромки воды, а где-то вдали, на утесе, стоят их жены в длинных белоснежных платьях. На острове тепло, светит солнце, и они с Габриелем в безопасности. В полной безопасности. Навсегда.
6
На западных холмах догорали пожары, окрашивая небо в горчично-желтый цвет, Габриель подъехал к хоспису. Оставив мотоцикл на стоянке, он вошел в здание. Хоспис располагался в двухэтажном строении, в котором когда-то находился мотель, а теперь лежали шестнадцать неизлечимо больных пациентов. За столом в вестибюле сидела медсестра Анна, приехавшая в Соединенные Штаты с Филиппин.
– Габриель! Вот хорошо, что приехал. Твоя мама про тебя спрашивала.
– Извини, я сегодня без пончиков.
– Пончики я люблю. Они меня тоже, только чересчур сильно. – похлопала себя по полной коричневой руке. – Тебе надо повидать маму прямо сейчас. Это очень важно.
Санитарки постоянно мыли в здании полы и меняли простыни, но здесь все равно постоянно пахло мочой и увядшими цветами. Габриель поднялся по лестнице на второй этаж и пошел по коридору к маминой палате. Установленные на потолке люминесцентные лампы тихо гудели.
Когда Габриель вошел в палату, мама спала. Ее тело под белой простыней казалось маленьким бугорком. Всякий раз, приезжая в хоспис, Габриель пытался вспомнить, как мама выглядела, когда они с Майклом были детьми. Она любила напевать себе под нос что-нибудь из старого рок-н-ролла. Например, «Пэгги Сью» или «Голубые замшевые туфли». Любила дни рождения и не упускала ни одного повода, чтобы устроить семейный праздник. Даже тогда, когда они жили в мотелях, маме хотелось отмечать и День древонасаждения, и самый короткий день в году.
Габриель сел рядом с кроватью и взял ее за руку. Рука оказалась холодной, и он сдавил ее покрепче. В отличие от остальных обитателей хосписа, мама не привезла с собой ни особых подушечек, ни фотографий в рамках. Она не старалась превратить стерильное помещение в подобие маленького дома. Единственное, что она сделала для смены обстановки, это попросила отключить и унести телевизор. Кабель от него лежал на полке, свернутый в кольца и похожий на тонкую черную змею. Раз в неделю Майкл присылал в палату букет свежих цветов. Последние три дюжины роз простояли уже почти неделю, и опавшие лепестки образовали вокруг белой вазы красный круг.
Миссис Корриган открыла глаза и посмотрела на сына. Чтобы узнать Габриеля, ей потребовалось несколько секунд.
– Где Майкл?
– Он приедет в среду.
– Нет. В среду поздно.
– Почему поздно?
Она выпустила руку сына и тихо сказала:
– Сегодня ночью я умру.
– Что значит – умру? Ты о чем?
– Я устала от боли. Устала от собственной оболочки.
«Оболочкой» мама называла тело. Каждый человек имел оболочку, а в ней носил крохотную частицу того, что называлось «светом».
– Ты ведь еще сильная, – сказал Габриель. – Ты не умрешь.
– Позвони Майклу и попроси его приехать.
Она прикрыла глаза, и Габриель вышел в коридор. Там стояла Анна с чистыми простынями в руках.
– Что она сказала?
– Сказала, что умирает.
– Мне она говорила то же самое, когда я на смену заступила.
– Из докторов сегодня ночью кто дежурит?
– Чаттарьи, индиец. Только он на обед ушел.
– Пожалуйста, позови его. Прямо сейчас.
Анна спустилась вниз, к своему столу, а Габриель достал телефон. Набрал номер, и после третьего гудка Майкл ответил. На заднем фоне гудела толпа.
– Ты где? – спросил Габриель.
– Стадион «Доджерс». Четвертый ряд, места прямо за домашней базой. Игра отличная.
– Я в хосписе. Тебе надо немедленно приехать.
– Я подъеду к одиннадцати, Гейб. Может, чуть позднее. Когда игра закончится.
– Нет. Откладывать нельзя.
До Габриеля снова донесся гомон толпы и приглушенный голос брата, повторявшего: «Извините. Простите». Вероятно, он встал с сиденья и пробирался к выходу.
– Ты не понял, – сказал Майкл. – Я тут не ради удовольствия. Это бизнес. Я заплатил за билеты кучу денег. Банкиры, которые пришли на игру, должны оплатить половину моего нового здания.
– Мама сказала, что сегодня ночью умрет.
– А что врач говорит?
– Он на обеде.
Один из игроков, похоже, отбил мяч, и толпа разразилась ликующими воплями.
– Ну, так найди его! – закричал Майкл.
– Она уже все решила. Думаю, это правда может случиться. Приезжай быстрее.
Габриель отключил телефон и вернулся в палату матери.
– Майкл приехал?
– Я ему позвонил. Он скоро будет.
– Я думала о Фостерах…
Это имя Майкл никогда не слышал. В прошлом мама упоминала много разных имен и рассказывала немало разных историй, но Майкл был прав – все свои рассказы она выдумывала.
– Кто такие Фостеры?
– Друзья по колледжу. Они на нашу свадьбу приходили. Мы с вашим отцом поехали в медовый месяц, а им разрешили остаться в нашей квартире в Миннеаполисе. У них в то время ремонт шел… – Миссис Корриган крепко зажмурила глаза, словно пытаясь представить все воочию. – Когда мы вернулись, в квартире была полиция. Ночью кто-то пробрался к нам в квартиру и застрелил Фостеров прямо в кровати. Убить хотели нас, но ошиблись.
– Кто-то хотел вас убить? – Габриель старался говорить спокойно, чтобы не спугнуть ее и не прервать рассказ. – Убийцу поймали?
– Ваш отец посадил меня в машину, и мы поехали. Вот тогда он и рассказал, кем был на самом деле…
– И кем он был?
Однако мама снова впала в забытье, уйдя в призрачный мир где-то между сном и реальностью. Габриель держал ее за руку. Через некоторое время она очнулась и опять спросила:
– Где Майкл? Он едет?
В восемь часов доктор Чаттарьи вернулся в хоспис, а Майкл появился несколькими минутами позднее – как обычно, полный энергии и беспокойства. Все собрались в вестибюле, перед столом медсестры, и Майкл пытался выяснить, что происходит.
– Моя мать сказала, что умирает.
Доктор Чаттарьи, маленький учтивый человек в испачканном белом халате, изучал медицинскую карту миссис Корриган, пытаясь доказать, что находится в курсе проблемы.
– Раковые больные часто говорят подобные вещи, мистер Корриган.
– Тогда как обстоят ее дела в действительности?
Доктор сделал в медицинской карте какую-то запись.
– Она может скончаться через несколько дней или через несколько недель. Точнее сказать невозможно.
– А сегодня ночью?
– Никаких резких изменений в ее самочувствии пока нет.
Майкл отвернулся от доктора Чаттарьи и отправился к лестнице на второй этаж. Габриель пошел следом. На лестничной площадке никого, кроме двух братьев, не было. Их разговора никто не слышал.
– Он назвал тебя «мистер Корриган».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63