Я представлял, что вибрации вина – это та промежуточная частота, которая связывает Киру и Силу. Или меня и Тень, в таком случае вино приобретало совсем другой вкус.
К концу следующей недели Кира заболела. Она чувствовала себя очень плохо. В целом и в частностях. Ныло, болело, кружилось и тошнило. Не болезнь, а длительный приступ дурноты. Лежала дома и мужественно отвечала по телефону сиплым голосом, что все хорошо. Все это напоминало мне прошлое лето, когда люди учителя пытались ее сканировать или, как это мы тогда называли, «варить кашу у нее в голове». Особенно после того как Кира пожаловалась, что левая рука снова теряет чувствительность.
Я срочно написал Муслиму. Он какое-то время не отвечал, а когда пришло письмо, оно совпало с небольшим облегчением Кириного состояния. Наша переписка было похожа на отчеты бойцов с линии фронта.
«Ситуация выходит из-под контроля. Твоя девушка сейчас похожа на вышедший из строя ядерный реактор. Где она берет силы сдерживать этот поток, не знаю. По тому, что я вижу, сил у нее не должно быть вообще. Все выходит наружу в виде странных вибраций. Здесь все отнимется, мой милый мальчик, не только рука. Либо кто-то ее серьезно сканирует, либо вибрации стали забирать всю ее энергию. Я все вижу и поддержу, насколько смогу, но надолго меня не хватит. Если это сканирование, то скоро прекратится. Возможно, ваш инвалид решил ускорить события. Но она сейчас пуста, как никогда. Может, и к лучшему. Хотя не знаю, какие у него методы. Если это внутренние процессы, то никто не знает, что будет дальше. С этой точки зрения очень верно переключать ее подольше на Силу. Хуже не будет. По крайней мере, в измененном состоянии сознания она не вибрирует.
Ключ от Киры оставил Иван, на тот случай, если с Кирой что-то случится. Это программный код Силы, как называл его Иван. Он думал, что Киа вообще не жилец. И ожидал непоправимого в первые годы ее жизни. Но она была на редкость крепким, активным и способным ребенком. Да, она тогда сильно вибрировала, но себе на пользу. Время шло, и мы поняли, что ключ не пригодится. А когда они уезжали, я не рискнул передать его родителям, поскольку они были очень далеки от всего этого, мягко говоря, и ничего, кроме вреда, не могли ей причинить. Вот так.
Большое спасибо за подробный рассказ.
Об остальном напишу позже. Устал. Очень. Извини.
Спрашивай, все, что нужно.
Держитесь. Вы молодцы. Муслим».
«Здравствуйте, Муслим. У нас близится полночь. С понедельника на вторник. Увы, Киа не смогла ко мне приехать из-за отношений с мужем. Но…
Ей становится несколько лучше. Эта положительная тенденция была замечена, начиная с четырех часов, а письмо от вас пришло полпятого. Спасибо. Немота с плеча спустилась ниже локтя. И вроде общее состояние несколько улучшилось.
Киа посмотрела внутрь себя и увидела некий серебряный шнур, который вызывал большие подозрения. Я, примерно в шесть, тоже увидел этот серебряный шнур, на конце которого было что-то черное и определенно живое. Я его всосал на всякий случай. Увы, я плохо вижу и еще меньше понимаю, что я вижу. Не нравятся мне эти военные действия в темноте. Как бы кого-нибудь из своих не зацепить, или самого себя ниже спины не ранить. Но выбирать особо некогда.
Звонил ей в девять. Ситуация медленно-медленно, но кажется, улучшается. Кисть еще не работает, но в настроении больше ноток оптимизма.
Теперь смогу позвонить только утром, около десяти часов. Около одиннадцати я буду в офисе и напишу вам.
Спасибо, Кирилл».
«Молодец. Все правильно. Твои методы оправданы и в сложившейся ситуации имеют место быть. Я весь вышел часов десять назад. Так что пока давай сам. Меня зацепить не бойся, я тебя хорошо вижу, и не попадусь на твоем пути. А всех остальных можешь рубать шашками. Главное, она жива. Вчера ситуация была совсем плоха. Я не стал тебя пугать, но она умирала. Сейчас положение не столь критично, но все равно расслабляться рано. Она вибрирует точно так же. Кроме того, жутко боится.
Я тебе говорил, что она очень привлекательна из-за своего строения, и я не знаю, сколько народу об этом информированы и хочет ее. Возможно, это какая-то новая сила. Но это не важно. Главное, не потерять ее.
Она сейчас пуста и никакие сканирования ничего не дадут, но могут ее убить, поскольку она в данный момент и сама не в ладах с собой и излучает черт знает что.
Как только будет возможность, вводи ее в измененное состояние. Пока это лекарство номер один. И помни, она хоть и странная девушка, но девушка и, как все девушки в таком состоянии, особенно нуждается в любви и ласке.
Можешь попробовать ее надуть. Представь, что она сдувшийся шарик. И вдувай энергию, цветную. Смотри, как цвет заполняет ее. Иногда помогает. Именно в таких случаях. Муслим».
«Доброго дня, Муслим.
Сейчас полдвенадцатого утра. Кира почти в порядке. Рука полностью восстановилась и нормально работает. Кира слаба, но бодра.
Спасибо, Кирилл.
P.S. Есть несколько книг, которые нравятся нам с Кирой. Возможно, и вам будет интересно. Я списочек внизу накидал».
Кира пришла в себя так же быстро, как и заболела. Вот все в ней было так. Или очень хорошо, или очень плохо. Притом от одного полюса к другому она пролетала экспрессом, минуя обыденность.
– Ну, Кирилл, не вредничай. Я не тренировалась уже пять дней, даже на улицу не выходила, я буду толстой. Можно, я пойду в зал?
– Ты еще вчера вечером была больной. Нельзя. Возможно, болезнь еще внутри, только притаилась. И вообще, даже после недомогания сразу тренироваться нельзя. Организму нужно восстановиться.
– Никакой болезни у меня не было, так просто – немного расклеилась. Бывает. Я чувствую себя хорошо. Если мне нельзя тренироваться, может, мне пойти гулять? Сколько можно дома сидеть?
– Ну ладно, сходи в зал, побегай. Только совсем медленно, просто в качестве прогулки. – Я уступил, подумав, что пускай лучше бегает в теплом зале, чем пойдет гулять на зимнюю улицу.
– Тогда я буду собираться. Я тебе после тренировки позвоню.
«Какой ты, однако, обходительный. Вообще, можно было бы написать мне и так: „Дед Муслим, есть пара книжек, которые тебе, продвинутому, наверное, было бы кайфово прочесть, чтобы не сдохнуть, пока мы не попадем в новую жопу“. Шучу, мне можно. Заслужил. Как думаешь?
Прочту обязательно, тем более что под вашу музыку я неплохо поколбасился. В койке. В койке – тоже ничего.
Ситуация ваша, конечно, намного лучше, но безумно далека от стабильности. В Кие непрерывно протекают какие-то процессы, вызывая нехорошие вибрации. Двадцать часов назад она перестала вибрировать и стала совершенно прозрачной, сейчас опять набирает обороты. Так что расслабляться преждевременно.
Работай над собой и с Силой. Это может оказаться более чем полезным.
Ты все делаешь правильно. Больше доверяй себе во всех аспектах жизни. Муслим».
Туда, куда мы, по мнению Муслима, должны попасть, Кира угодила уже через несколько часов. После тренировки она с Максимом пошла пообедать в ресторан, где Максим попытался подавить ее волю и выведать необходимую ему информацию. Кира проявила себя молодцом, перенаправив его влияние в мою воронку. Я в это время работал на объекте в области и ничего не почувствовал. Узнал же о случившимся только из звонка Киры. Она была в хорошем настроении, довольна собой, нами. Только немного смущалась, когда все это рассказывала.
– Кирюша, то, что ты, вернее, мы – отбились, это замечательно. Ты действовала безупречно. Но мы должны и дальше повышать нашу боевую и морально-политическую подготовку, а ни в коем случае не отдыхать. Потому как побеждать нам необходимо всегда, ибо только это дает нам пропуск в счастливую жизнь, или хотя бы в дальнейшую жизнь. Мы попали в плей-оф, где игры – тебе, бывшей теннисистке, должно быть это известно – идут на вылет. Достаточно всего лишь одного поражения, чтобы перечеркнуть все достигнутое, по крайней мере, в этой жизни, а может, и саму жизнь. Поэтому шапкозакидательство отменяется. Навсегда. И второе. Я уже говорил тебе: ты можешь вести себя, как тебе хочется, я же люблю тебя такой, какая ты есть и буду с тобой. Я не собираюсь осуждать тебя за что бы то ни было, когда бы то ни было. Поэтому любые комплексы и внутренние зажимы отменяются раз и навсегда. Ты можешь говорить мне правду, если хочешь, я также разрешаю тебе врать мне. Поэтому больше не нужно беспокоиться, что вдруг всплывет какая-нибудь ложь или нестыковка. Никаких проблем, я же сам разрешил. Любимый солдат – Кира, разъяснения ясны?
– Так точно, мой генерал, ясны, как никогда. Говори, что делать?
– Не расслабляться, все время быть начеку к врагам и внимательным к себе. Как говорил великий и умный Гурджиев. Нам еще очень многое нужно успеть сделать.
– Что же нам нужно успеть?
– Нужно успеть все вспомнить. Чтобы в следующий раз мы сразу нашли друг друга. Это главная стратегическая задача. Упражнения для ее решения я разрабатываю, и мы с тобой обсудим их в ближайшее время.
Через день, когда Кира плавала в бассейне, какой-то дед, видом как из мультипликационной сказки, загипнотизировал ее. Кира утверждает, что она пробыла без сознания около часа. Что было в этот час? Неизвестно. Я же в это время звонил ей беспрерывно. Я чувствовал очень сильное влияние и видел, что оно идет через Киру. Я даже понимал, что это снятие информации, было такое чувство, как на приеме у стоматолога, когда снимают слепок зубов. Во внутреннем пространстве, на фоне черной вечности совсем близко пульсировала маслянистая звезда – Максим. Но этот безумный час прошел, Кира ответила на звонок. Максим в тот же день попрощался и, кажется, тут же уехал. Сдался? Во внутреннем пространстве я видел, как маслянистая звезда, перестав пульсировать, потускнела и отдалилась. Ее внимание, которое не ослабевало уже полгода, стало еле заметным. Я интерпретировал это как отъезд. Какую информацию смог считать Максим, что заставило его уехать? То, что цветка больше нет? Или то, что Кира со мной, а вместе мы сильнее его? Хорошо, что он уехал, но еще лучше понять – почему?
Глава 16
Ветер дует в сердце,
Выдувая из сердца сердце.
Сердце без сердца – ветер.
Ветер дует в спину
И наклоняет волю.
Боль распрямляет волю.
Боль – это новое сердце.
Сердце вмещает сердце.
Боль сильнее ветра.
Пусть будет боль в моем сердце.
В субботу я повел Силу на прогулку. Впервые днем. Выйдя на улицу, Сила тут же заявила, что теперь она умеет гулять днем. Присовокупив гуляние днем к быстрорастущему списку умений. Мы медленно прогулялись до развлекательного центра рядом с домом. Сила держалась за меня двумя руками и крутила головой вокруг. Ее очень заинтересовали дети.
– Смотри, маленький человек.
– Где? – я повернулся, пытаясь найти глазами того, о ком говорила Сила.
– Вон, в красной одежде, маленький человек.
– А, это ребенок. Люди рождаются маленькими, а потом постепенно растут. Этому, судя по росту, уже года три. Год это цикл, помнишь я тебе рассказывал? Родители его постепенно учат всему, что необходимо уметь, чтобы действовать в этом мире.
– А этот ребенок принадлежит родителям?
– Родителям. Папе и маме.
– И они могут делать с ним, что захотят? Дергать за ручки, за ножки? – мы с Силой остановились, разглядывая ребенка.
– Нет, не могут. Кое что могут, но не все. По крайней мере, они могут делать с ребенком больше, чем другие люди. Но далеко не все, что захотят.
– Значит, это не их ребенок, – она отрицательно покачала головой, – если они не могут делать с ним, что захотят. Твое – это когда ты можешь делать с этим, что захочешь.
Как всегда Силе удалось легко поставить меня в тупик. Наверное, действительно, это не дети принадлежат родителям, а родители – детям. Ведь именно дети могут делать с родителями все, что захотят. Бред какой-то. Лучше сменить тему.
– Смотри, это сфетофор. Видишь, вон там – светящийся красный человечек, это значит, что людям сейчас переходить улицу нельзя. А машинам светится зеленый свет, они едут. Скоро у нас будет светиться зеленый человечек, и мы сможем перейти дорогу, а машинам – наоборот зажжется красный, и они не остановятся.
– Какое умное существо, – подняв голову, Сила с восхищением смотрела на сфетофор. – А откуда он узнает, когда нужно запрещать машинам и разрешать людям? Он здесь главный?
– Это не существо, это программа, он не знает, он просто переключает по очереди.
– Ну, это неинтересно – обычная программа, тем более такая простая. А я подумала, что он управляет людьми, что он здесь самый главный.
По большой площади перед развлекательным центром, как обычно в выходные, прогуливались те люди, которым было лень дойти до парка.
– Смотри, смотри некоторые люди толкают перед собой повозочки. Вон и вон. У них что там, вещи? – Сила движением подбородка показала на женщину с коляской.
– Нет, милая. Там они возят своих еще совсем маленьких детей. Детей, которые еще не научились ходить.
– А зачем им дети, если они не их?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45