– Почему они все время звонят? И говорят?
К. – Не знаю.
С. – Прогони всех.
К. – Я думаю, не стоит. Разнообразие – это всегда хорошо.
С. – Нет. Она врет им. Ладно, я сама их прогоню. Я уже начала работать над этим. Ты главный, и ей больше никого не нужно…
Как– то, чтобы показать Кире, как я вижу нападение учителя с гор, нарисовал картину, иллюстрирующую это видение. Сила смотрит на нее. Долго рассматривает.
С. – Ты бываешь в этом мире?
К. – Нет. Так я иногда вижу.
С. – Я что-то вспоминаю. Подожди, это, кажется, наш мир. Это кто-то (показывает на учителя). И это кто-то (так я нарисовал Максима-инвалида). Это, наверное, я. А ты смотришь отсюда.
Пришлось пока эту картину спрятать, а то Сила очень на нее засматривалась и входила в ступор, пытаясь вспомнить…
Я много слушаю авангардной музыки. (Губайдуллина и Шнитке, наверное, самые известные представители классического авангарда). Ставлю Stefano Scodanibbio, альбом «Six Duos».
К. – Тебе нравится такая музыка?
С. – Да, такая музыка не может не нравиться. Это музыка хаоса. Из него возникает все. Из него можно сделать все.
Мы слушали долго, Сила никак не могла оторваться.
К. – А вот такая?
Ставлю «Тигровые Лилии». Tigers Lillies (одна из любимых групп Киры). Альбом «AD Nauseam», песня «Beat me».
С. – Это раб поет. Это твой раб? Он плачет.
К. – Нет, это не раб. Это свободный человек. Он не плачет.
С. – Не может быть, чтобы ты не понимал. Это раб, он плачет.
Начинает тоже плакать. Притом в захлеб. К. – Давай, я выключу.
С. – Нет. Не нужно. Это очень красивая песня.
Я зову Силу часто из-за того, что Кира последнее время постоянно раздражительна и разрушительна. Приходы Силы хоть на небольшое время снимают напряжение и дают вздохнуть. Кирилл».
«Крепись. Они обе агрессивны. Полный дисбаланс психики. Я, к сожалению, очень слаб, и помощник из меня хреновый. А ситуация настолько уникальна, что готовых решений нет, и быть не может. Извини. Ты пишешь безумно интересные вещи. Старайся их сближать. Силу и Киу. Я с огромным интересом читаю все, что ты пишешь, причем по многу раз. Живу, наверное, только потому, что так у вас интересно и удивительно и хочется как-то поучаствовать и, может быть, помочь. Не думал я уже, что что-то может меня так захватить и увлечь. Спасибо. Сам писать могу не всегда. Надеюсь, ты понимаешь мою ситуацию.
Спасибо за картины и ссылки на любимую Киину музыку. Смотрю, слушаю. Думаю. Думать есть над чем. С Силой ведешь себя очень правильно, и диалог ведешь тоже правильный. Продолжай в том же духе. И помни. Все в тебе. Больше прислушивайся к своим ощущениям. Я помогаю, как могу, и стараюсь не упускать ситуацию. Освобождай Киу от негативной энергии как можно чаще. Она продолжает ее вырабатывать. И будь мягче и нежнее. Ну, ты меня понимаешь.
Удачи. Муслим».
В свете того, что происходило с Кирой, я имею в виду ее разрушительные приступы, я часто раздумывал, поступил ли я правильно, сделав кардинальный шаг и убрав «цветок». Вполне допускал, что это ошибка – прошло уже несколько месяцев, а психика Киры все никак не возвращалась к прежнему, хотя бы более-менее устойчивому состоянию. Но что бы случилось, если бы я бездействовал, и «цветок» действительно выбрался? Или Сила крепко удерживала его внутри, и такого произойти не могло? Кстати, о Силе. Как-то вечером, уже перед сном я рассказывал Кире свои «Сказки о Силе», а потом Кира спросила:
– Помнишь свою переписку с Тенью?
– Конечно, я часто почему-то думаю об этом, даже письма иногда пересматриваю. Очень много в них неясного и неоднозначного.
– А эта девушка-ребенок, которая так увлеченно изучает наш мир, позабыв, откуда она, не Тень ли?
– Нет, что ты? Это как раз наоборот… Твоя защитница и часть тебя. А отнюдь не Тень – неизвестно откуда взявшийся охотник за тобой. Да и не было никакой Тени, это только выдумки Давида.
– Ну-ну. – Кира перевернулась на живот, и немного повозившись, уснула.
Я же еще долго не спал. Все думал, может ли действительно быть то, что предположила Кира…
Это случилось, я сделал это. С бьющимся сердцем и огромными опасениями, но я все-таки решился вывести Силу на улицу. Для начала совсем ненадолго. Соблюдая конспирацию – ночью. Но трудности как обычно, начали возникать там, где их не ждешь. За окном зима, холодно – нужно было одевать сапоги, и этот процесс сразу вызвал затруднения. Сначала я надеялся, что она сделает это сама. Но немного повозившись, стало ясно, что, по крайней мере, сейчас это совершенно нереально. Сложный координационный процесс одевания сапог объяснить с должной долей наглядности я не смог. Пришлось положить Силу на диван и надевать сапоги на нее самому. Даже это оказалось непростым делом, но кое-как мы справились.
Сила проявляла терпение и смирение, когда я командовал: «напряги ногу», «расслабь ногу», «нет, снова напряги». Пока она рассматривала застежки-молнии, я снимал с вешалки Кирину куртку. Никогда не думал, что и одеться может быть сложно. Силе видно и самой надоело, что ее вертят, как куклу, а все равно ничего не получается. Хотя надо сказать, что не получалось, в основном, потому, что она пыталась мне помогать. В общем, она взяла дело в свои руки. Отдала мне куртку, сама отошла на середину комнаты.
– Ты одевай, а я буду смотреть, потом сделаю также.
Я помял в руках Кирину куртку, положил ее на диван, взял свою и медленно оделся.
– Твоя куртка мне маловата, но куртки одеваются одинаково.
– Понятно… – Она взяла Кирину куртку и попыталась меня отодвинуть. – Отойди с этого места. Теперь я буду здесь одеваться. – Она встала точно туда же, где стоял я, след в след, точно в такую же позу, также держа куртку, и медленно, копируя не только все мои малейшие движения, но и выражение лица, одела ее сама. Потом медленно повернулась вокруг себя, так же, как перед этим сделал я. Но, увы, у нее один рукав был пустой.
– Милая, где-то у нас недочет. Вот смотри, одна рука не одета.
Сила тут же свалила всю вину на меня.
– Это потому, что ты стоял неправильно, и я видела только одну сторону тебя. А как вторая рука оказалась в этом шланге, я не видела, как же я могу повторить?
– Да, логично. Тогда снимай, я встану по-другому.
– Я снимать не умею.
«… О том, как я выводил Силу на улицу.
К. – Одевайся, пойдем, я покажу тебе улицу.
С. – Мне можно? Ура. Я готова.
К. – Одевайся.
С. – Я одета.
Стоит без сапог в одних носках.
К. – Нужно одеть сапоги, вот твои.
С. – Как у вас все сложно. А как их одевать?
Сажаю на диван, и одеваем сапоги. При том что Сила совсем не помогает, это не просто.
К. – Куртку одевай, давай я тебе помогу.
С. – Это моя куртка? Красивая. А зачем мне, мне и так тепло.
(Одеваем куртку. Сложности опускаю.)
С. – Все, пойдем.
Выходим из квартиры на лестничную площадку. Держится за меня, плотно прижимаясь к моей руке.
Смотрит в лестничный пролет, потом быстро в прыжке отпрыгивает назад.
С. – Там что? Пропасть? Мы туда пойдем?
К. – Нет. Поедем на лифте.
С. – Это что такое, здесь ничего нет.
К. – Это… Ну вот здесь откроется дверь и мы спустимся.
С. – Ты шутишь, здесь стена. Вы часто шутите.
Когда двери лифта открылись, она с ужасом спряталась за меня. А когда увидела щель между кабиной лифта и коридором, отказалась входить. Минуты три я уговаривал. Потом она сказала:
С. – Ладно, я доверяю тебе.
И вися на мне, сделала шаг-прыжок, наверное, метра полтора в кабину лифта через эту маленькую щель.
С. – Кто там живет?
К. – Никто.
С. – Там кто-то рычит.
К. – Это мотор.
С. – Значит там живет мотор.
Так же она выпрыгивала из лифта. После нужно было спуститься по лестнице.
С. – Я знаю, это лестница.
Первые шаги были, мягко говоря, совсем неуверенные, но шага за три-четыре она научилась, или вспомнила и дальше спускалась вальяжным шагом с самодовольным видом.
С. – Я умею ходить по лестнице.
В дверях мы столкнулись с парой. Ужас был полный. Она спряталась за меня.
С. – А-а-а! Люди!
С. – Тише. Тише.
Своим выкриком она испугала их не меньше, чем была испугана сама.
С. – Ты видел, это были люди.
К. – Видел. Видел. Они уже уехали на лифте.
Сразу в слезы.
С. – Они займут нашу квартиру.
К. – Нет, они поехали в свою. В этом здании много квартир, и в нашу никто зайти не может.
С. – Точно? – Последовала длительная пауза. – Я верю тебе. – Ее тон означал, что если нашу квартиру займут, вся вина будет на мне.
Был поздний вечер, практически ночь. Мы остановились у подъезда. Я думал, не стоит ли сразу пойти обратно. Проехала машина. Сила снова спряталась за меня. Потом вышла улыбаясь.
С. – Я знаю, это машина.
К. – Молодец.
Она осматривалась с растерянностью и восторгом.
К. – Смотри, сколько светящихся окон.
С. – Я знаю, ты мне говорил, за каждым святящимся окном живет человек.
К. – Ну не совсем, но примерно так.
С. – Как много людей. Как вы здесь живете?
Мы прошлись по улице метров триста и вернулись домой. Встреча каждого человека, даже если он просто мелькнул где-то вдалеке, становилась для Силы событием и приводила в сильное волнение…
– Вон, – она показывала пальцем и пряталась за меня, – вон, человек, смотри. Он куда-то идет. А вон еще один. – И она пряталась за меня уже с другой стороны. Хорошо, что вышли из дома около полуночи и улица – днем многолюдная – была почти пустынной. Если бы я был без Силы, я бы сказал, что на улице совсем никого нет. Но Сила замечала промелькнувших людей за пятьдесят, сто метров.
Хотя она пробует на вкус все, ест с удовольствием только мандарины. А то, что «не течет», вообще шансов понравиться не имеет. Никаких.
С уважением, Кирилл».
На следующий день, вернее, ночь я повел Силу в магазин рядом с домом.
С курткой Сила справилась сама, чем страшно гордилась.
– Я умею одевать куртку. – Она победоносно смотрела на меня. Я поцеловал ее в щеку.
– Ты молодец. Теперь ложись на диван, будем одевать сапоги.
– А без сапог нельзя? Давай без сапог. А то их одевать больно.
– Нельзя ни в коем случае, садись, у нас немного времени.
История с лифтом повторилась почти точь-в-точь. Маленькая щель под открытой дверью пугала Силу своей глубиной.
– Пропасть… – с благоговейным шепотом произносила она. И отказывалась ее переступать. Я, демонстрируя собственное бесстрашие, несколько раз зашел и вышел из кабины лифта.
– Аккуратно, аккуратно, будь осторожен, – предупреждала меня Сила.
В магазине покупателей практически не было. Мы начали осмотр с отдела фруктов и овощей. Я выступал в роли экскурсовода, объясняя, много ли внутри сока и объявляя названия. Сила пальцем-щупом дотрагивалась до всего, о чем мы говорили.
– Грейпфрут. Течет, – повторяла она за мной, дотрагивалась пальцем и кивала головой.
– Морковь. Не течет, – палец тянулся к пакету с морковью, голова совершала отрицательные покачивания – нет.
– Если не течет, зачем она тогда нужна?
– Ну, она все-таки немного течет.
– Так есть же мандарин, который хорошо течет. Зачем то, что только немного течет?
– Для разнообразия.
– Странно, очень странно. Не понимаю. Если есть лучшее, зачем морковь?
Консервы не вызвали отрицательных эмоций, поскольку они текут. Сила прошла по рядам, одобрительно кивая головой. Молочные продукты были приняты к сведению, но с ними еще надо разобраться, как сказала Сила. Мясной отдел мы обошли стороной. И зашли в отдел сладостей.
– И это все не течет? – Сила, совершенно не покупаясь на яркие фантики, неодобрительно качала головой. – Зачем столько пространства занимать тем, что никому не нужно?
– Конфеты покупают, и печенье покупают. Хочешь, мы тоже что-то купим, ты попробуешь и убедишься, что это вкусно.
– Нет. Я не хочу. То, что не течет, не может быть вкусно. Так много всего, и никому это не нужно, нельзя же так ошибаться. Подытожила Сила, видимо, имея в виду ошибки владельца магазина.
– Пойдем в отдел вин. Ты сама выберешь вино, какое захочешь.
– Я? О-о-о. Я хорошее вино выберу. Пойдем. – Сила деловито надулась, развернула плечи, напустила на себя важный вид. – Показывай, где выбирать.
Промучившись некоторое время, пытаясь вытянуть руки в сторону рядов с бутылками вина и при этом не отпускать меня, Сила повернулась ко мне с мольбой в глазах.
– Я сейчас отпущу твою руку, но ты будь все время очень близко от меня, хорошо?
– Конечно, дорогая. Я рядом, будь спок. – В магазине, кажется, никого не было, только от касс за нами наблюдала скучающая продавщица.
Сила вытянула ладони, поводила ими туда-сюда и уверенно направилась в сторону болгарских вин. Там, повторив процедуру, взяла с полки бутылку и с гордостью протянула мне.
– Это вам. Самое лучшее. Видишь, я уже могу тебе помогать.
Вино я пил вместе с Кирой, рассказывая ей о нашем с Силой походе в магазин. Оно оказалось неплохим, но не более, чем можно ожидать от болгарского вина. Я думаю, главное дело в вибрациях, исходивших от вина. Вероятно, они понравились Силе. Я верил в это, и мне было приятно сидеть на диване, целоваться с Кирой, разговаривать и пить вино, что выбрала для нас Сила, которая наверняка была сейчас где-то здесь, просто на другой частоте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
К. – Не знаю.
С. – Прогони всех.
К. – Я думаю, не стоит. Разнообразие – это всегда хорошо.
С. – Нет. Она врет им. Ладно, я сама их прогоню. Я уже начала работать над этим. Ты главный, и ей больше никого не нужно…
Как– то, чтобы показать Кире, как я вижу нападение учителя с гор, нарисовал картину, иллюстрирующую это видение. Сила смотрит на нее. Долго рассматривает.
С. – Ты бываешь в этом мире?
К. – Нет. Так я иногда вижу.
С. – Я что-то вспоминаю. Подожди, это, кажется, наш мир. Это кто-то (показывает на учителя). И это кто-то (так я нарисовал Максима-инвалида). Это, наверное, я. А ты смотришь отсюда.
Пришлось пока эту картину спрятать, а то Сила очень на нее засматривалась и входила в ступор, пытаясь вспомнить…
Я много слушаю авангардной музыки. (Губайдуллина и Шнитке, наверное, самые известные представители классического авангарда). Ставлю Stefano Scodanibbio, альбом «Six Duos».
К. – Тебе нравится такая музыка?
С. – Да, такая музыка не может не нравиться. Это музыка хаоса. Из него возникает все. Из него можно сделать все.
Мы слушали долго, Сила никак не могла оторваться.
К. – А вот такая?
Ставлю «Тигровые Лилии». Tigers Lillies (одна из любимых групп Киры). Альбом «AD Nauseam», песня «Beat me».
С. – Это раб поет. Это твой раб? Он плачет.
К. – Нет, это не раб. Это свободный человек. Он не плачет.
С. – Не может быть, чтобы ты не понимал. Это раб, он плачет.
Начинает тоже плакать. Притом в захлеб. К. – Давай, я выключу.
С. – Нет. Не нужно. Это очень красивая песня.
Я зову Силу часто из-за того, что Кира последнее время постоянно раздражительна и разрушительна. Приходы Силы хоть на небольшое время снимают напряжение и дают вздохнуть. Кирилл».
«Крепись. Они обе агрессивны. Полный дисбаланс психики. Я, к сожалению, очень слаб, и помощник из меня хреновый. А ситуация настолько уникальна, что готовых решений нет, и быть не может. Извини. Ты пишешь безумно интересные вещи. Старайся их сближать. Силу и Киу. Я с огромным интересом читаю все, что ты пишешь, причем по многу раз. Живу, наверное, только потому, что так у вас интересно и удивительно и хочется как-то поучаствовать и, может быть, помочь. Не думал я уже, что что-то может меня так захватить и увлечь. Спасибо. Сам писать могу не всегда. Надеюсь, ты понимаешь мою ситуацию.
Спасибо за картины и ссылки на любимую Киину музыку. Смотрю, слушаю. Думаю. Думать есть над чем. С Силой ведешь себя очень правильно, и диалог ведешь тоже правильный. Продолжай в том же духе. И помни. Все в тебе. Больше прислушивайся к своим ощущениям. Я помогаю, как могу, и стараюсь не упускать ситуацию. Освобождай Киу от негативной энергии как можно чаще. Она продолжает ее вырабатывать. И будь мягче и нежнее. Ну, ты меня понимаешь.
Удачи. Муслим».
В свете того, что происходило с Кирой, я имею в виду ее разрушительные приступы, я часто раздумывал, поступил ли я правильно, сделав кардинальный шаг и убрав «цветок». Вполне допускал, что это ошибка – прошло уже несколько месяцев, а психика Киры все никак не возвращалась к прежнему, хотя бы более-менее устойчивому состоянию. Но что бы случилось, если бы я бездействовал, и «цветок» действительно выбрался? Или Сила крепко удерживала его внутри, и такого произойти не могло? Кстати, о Силе. Как-то вечером, уже перед сном я рассказывал Кире свои «Сказки о Силе», а потом Кира спросила:
– Помнишь свою переписку с Тенью?
– Конечно, я часто почему-то думаю об этом, даже письма иногда пересматриваю. Очень много в них неясного и неоднозначного.
– А эта девушка-ребенок, которая так увлеченно изучает наш мир, позабыв, откуда она, не Тень ли?
– Нет, что ты? Это как раз наоборот… Твоя защитница и часть тебя. А отнюдь не Тень – неизвестно откуда взявшийся охотник за тобой. Да и не было никакой Тени, это только выдумки Давида.
– Ну-ну. – Кира перевернулась на живот, и немного повозившись, уснула.
Я же еще долго не спал. Все думал, может ли действительно быть то, что предположила Кира…
Это случилось, я сделал это. С бьющимся сердцем и огромными опасениями, но я все-таки решился вывести Силу на улицу. Для начала совсем ненадолго. Соблюдая конспирацию – ночью. Но трудности как обычно, начали возникать там, где их не ждешь. За окном зима, холодно – нужно было одевать сапоги, и этот процесс сразу вызвал затруднения. Сначала я надеялся, что она сделает это сама. Но немного повозившись, стало ясно, что, по крайней мере, сейчас это совершенно нереально. Сложный координационный процесс одевания сапог объяснить с должной долей наглядности я не смог. Пришлось положить Силу на диван и надевать сапоги на нее самому. Даже это оказалось непростым делом, но кое-как мы справились.
Сила проявляла терпение и смирение, когда я командовал: «напряги ногу», «расслабь ногу», «нет, снова напряги». Пока она рассматривала застежки-молнии, я снимал с вешалки Кирину куртку. Никогда не думал, что и одеться может быть сложно. Силе видно и самой надоело, что ее вертят, как куклу, а все равно ничего не получается. Хотя надо сказать, что не получалось, в основном, потому, что она пыталась мне помогать. В общем, она взяла дело в свои руки. Отдала мне куртку, сама отошла на середину комнаты.
– Ты одевай, а я буду смотреть, потом сделаю также.
Я помял в руках Кирину куртку, положил ее на диван, взял свою и медленно оделся.
– Твоя куртка мне маловата, но куртки одеваются одинаково.
– Понятно… – Она взяла Кирину куртку и попыталась меня отодвинуть. – Отойди с этого места. Теперь я буду здесь одеваться. – Она встала точно туда же, где стоял я, след в след, точно в такую же позу, также держа куртку, и медленно, копируя не только все мои малейшие движения, но и выражение лица, одела ее сама. Потом медленно повернулась вокруг себя, так же, как перед этим сделал я. Но, увы, у нее один рукав был пустой.
– Милая, где-то у нас недочет. Вот смотри, одна рука не одета.
Сила тут же свалила всю вину на меня.
– Это потому, что ты стоял неправильно, и я видела только одну сторону тебя. А как вторая рука оказалась в этом шланге, я не видела, как же я могу повторить?
– Да, логично. Тогда снимай, я встану по-другому.
– Я снимать не умею.
«… О том, как я выводил Силу на улицу.
К. – Одевайся, пойдем, я покажу тебе улицу.
С. – Мне можно? Ура. Я готова.
К. – Одевайся.
С. – Я одета.
Стоит без сапог в одних носках.
К. – Нужно одеть сапоги, вот твои.
С. – Как у вас все сложно. А как их одевать?
Сажаю на диван, и одеваем сапоги. При том что Сила совсем не помогает, это не просто.
К. – Куртку одевай, давай я тебе помогу.
С. – Это моя куртка? Красивая. А зачем мне, мне и так тепло.
(Одеваем куртку. Сложности опускаю.)
С. – Все, пойдем.
Выходим из квартиры на лестничную площадку. Держится за меня, плотно прижимаясь к моей руке.
Смотрит в лестничный пролет, потом быстро в прыжке отпрыгивает назад.
С. – Там что? Пропасть? Мы туда пойдем?
К. – Нет. Поедем на лифте.
С. – Это что такое, здесь ничего нет.
К. – Это… Ну вот здесь откроется дверь и мы спустимся.
С. – Ты шутишь, здесь стена. Вы часто шутите.
Когда двери лифта открылись, она с ужасом спряталась за меня. А когда увидела щель между кабиной лифта и коридором, отказалась входить. Минуты три я уговаривал. Потом она сказала:
С. – Ладно, я доверяю тебе.
И вися на мне, сделала шаг-прыжок, наверное, метра полтора в кабину лифта через эту маленькую щель.
С. – Кто там живет?
К. – Никто.
С. – Там кто-то рычит.
К. – Это мотор.
С. – Значит там живет мотор.
Так же она выпрыгивала из лифта. После нужно было спуститься по лестнице.
С. – Я знаю, это лестница.
Первые шаги были, мягко говоря, совсем неуверенные, но шага за три-четыре она научилась, или вспомнила и дальше спускалась вальяжным шагом с самодовольным видом.
С. – Я умею ходить по лестнице.
В дверях мы столкнулись с парой. Ужас был полный. Она спряталась за меня.
С. – А-а-а! Люди!
С. – Тише. Тише.
Своим выкриком она испугала их не меньше, чем была испугана сама.
С. – Ты видел, это были люди.
К. – Видел. Видел. Они уже уехали на лифте.
Сразу в слезы.
С. – Они займут нашу квартиру.
К. – Нет, они поехали в свою. В этом здании много квартир, и в нашу никто зайти не может.
С. – Точно? – Последовала длительная пауза. – Я верю тебе. – Ее тон означал, что если нашу квартиру займут, вся вина будет на мне.
Был поздний вечер, практически ночь. Мы остановились у подъезда. Я думал, не стоит ли сразу пойти обратно. Проехала машина. Сила снова спряталась за меня. Потом вышла улыбаясь.
С. – Я знаю, это машина.
К. – Молодец.
Она осматривалась с растерянностью и восторгом.
К. – Смотри, сколько светящихся окон.
С. – Я знаю, ты мне говорил, за каждым святящимся окном живет человек.
К. – Ну не совсем, но примерно так.
С. – Как много людей. Как вы здесь живете?
Мы прошлись по улице метров триста и вернулись домой. Встреча каждого человека, даже если он просто мелькнул где-то вдалеке, становилась для Силы событием и приводила в сильное волнение…
– Вон, – она показывала пальцем и пряталась за меня, – вон, человек, смотри. Он куда-то идет. А вон еще один. – И она пряталась за меня уже с другой стороны. Хорошо, что вышли из дома около полуночи и улица – днем многолюдная – была почти пустынной. Если бы я был без Силы, я бы сказал, что на улице совсем никого нет. Но Сила замечала промелькнувших людей за пятьдесят, сто метров.
Хотя она пробует на вкус все, ест с удовольствием только мандарины. А то, что «не течет», вообще шансов понравиться не имеет. Никаких.
С уважением, Кирилл».
На следующий день, вернее, ночь я повел Силу в магазин рядом с домом.
С курткой Сила справилась сама, чем страшно гордилась.
– Я умею одевать куртку. – Она победоносно смотрела на меня. Я поцеловал ее в щеку.
– Ты молодец. Теперь ложись на диван, будем одевать сапоги.
– А без сапог нельзя? Давай без сапог. А то их одевать больно.
– Нельзя ни в коем случае, садись, у нас немного времени.
История с лифтом повторилась почти точь-в-точь. Маленькая щель под открытой дверью пугала Силу своей глубиной.
– Пропасть… – с благоговейным шепотом произносила она. И отказывалась ее переступать. Я, демонстрируя собственное бесстрашие, несколько раз зашел и вышел из кабины лифта.
– Аккуратно, аккуратно, будь осторожен, – предупреждала меня Сила.
В магазине покупателей практически не было. Мы начали осмотр с отдела фруктов и овощей. Я выступал в роли экскурсовода, объясняя, много ли внутри сока и объявляя названия. Сила пальцем-щупом дотрагивалась до всего, о чем мы говорили.
– Грейпфрут. Течет, – повторяла она за мной, дотрагивалась пальцем и кивала головой.
– Морковь. Не течет, – палец тянулся к пакету с морковью, голова совершала отрицательные покачивания – нет.
– Если не течет, зачем она тогда нужна?
– Ну, она все-таки немного течет.
– Так есть же мандарин, который хорошо течет. Зачем то, что только немного течет?
– Для разнообразия.
– Странно, очень странно. Не понимаю. Если есть лучшее, зачем морковь?
Консервы не вызвали отрицательных эмоций, поскольку они текут. Сила прошла по рядам, одобрительно кивая головой. Молочные продукты были приняты к сведению, но с ними еще надо разобраться, как сказала Сила. Мясной отдел мы обошли стороной. И зашли в отдел сладостей.
– И это все не течет? – Сила, совершенно не покупаясь на яркие фантики, неодобрительно качала головой. – Зачем столько пространства занимать тем, что никому не нужно?
– Конфеты покупают, и печенье покупают. Хочешь, мы тоже что-то купим, ты попробуешь и убедишься, что это вкусно.
– Нет. Я не хочу. То, что не течет, не может быть вкусно. Так много всего, и никому это не нужно, нельзя же так ошибаться. Подытожила Сила, видимо, имея в виду ошибки владельца магазина.
– Пойдем в отдел вин. Ты сама выберешь вино, какое захочешь.
– Я? О-о-о. Я хорошее вино выберу. Пойдем. – Сила деловито надулась, развернула плечи, напустила на себя важный вид. – Показывай, где выбирать.
Промучившись некоторое время, пытаясь вытянуть руки в сторону рядов с бутылками вина и при этом не отпускать меня, Сила повернулась ко мне с мольбой в глазах.
– Я сейчас отпущу твою руку, но ты будь все время очень близко от меня, хорошо?
– Конечно, дорогая. Я рядом, будь спок. – В магазине, кажется, никого не было, только от касс за нами наблюдала скучающая продавщица.
Сила вытянула ладони, поводила ими туда-сюда и уверенно направилась в сторону болгарских вин. Там, повторив процедуру, взяла с полки бутылку и с гордостью протянула мне.
– Это вам. Самое лучшее. Видишь, я уже могу тебе помогать.
Вино я пил вместе с Кирой, рассказывая ей о нашем с Силой походе в магазин. Оно оказалось неплохим, но не более, чем можно ожидать от болгарского вина. Я думаю, главное дело в вибрациях, исходивших от вина. Вероятно, они понравились Силе. Я верил в это, и мне было приятно сидеть на диване, целоваться с Кирой, разговаривать и пить вино, что выбрала для нас Сила, которая наверняка была сейчас где-то здесь, просто на другой частоте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45