Мы можем сделать короткую прогулку к водопаду.
Мартини колебался.
– Мне надо бы сначала покончить с делами…
– Мы потратим не более получаса, – настаивал Висконти. – Вам полезно бросить беглый взгляд на Долину. Я познакомлю вас с некоторыми подробностями.
– Хорошо, я с удовольствием пройдусь.
Они оставили шоссе и по узкой дорожке, извивающейся среди скал, шли почти параллельно каналу.
– Вы вдыхаете в настоящее время, синьор Мартини, эманацию радия, вы находитесь как бы в громадном ингалятории. Под влиянием этого газа весь организм начинает жить усиленной жизнью, обмен веществ повышается, железы внутренней секреции функционируют активнее.
– Вы интересуетесь медициной?
– Чем только я не интересуюсь, синьор Мартини! Но все, что касается этих чудодейственных радиоактивных элементов, особенно увлекает меня. Я уже давно работаю с радием. Мистер Блэкнайт тоже увлекается этим чудом, разрушившим все наши представления о строении атома.
– Тогда вы и мистер Блэкнайт должны быть удовлетворены тем, что нашли здесь, в Долине.
– Мы в восторге! Гениальный Гаро разрешил этот вопрос, который для всего земного шара остается пока загадкой. С тех пор, как он научил вас вызывать распад атомов в желательный промежуток времени и в любом количестве, вы имеете в своем распоряжении такой вид энергии, которой не знает свет. Все изобретения не стоят ничего перед этим открытием. Я говорю вам это, забывая, что вы знаете все лучше меня.
– Долина изменила свой облик с тех пор, как мы стали применять этот новый вид энергий, – просто заметил Мартини.
– Однако биологическое значение радия остается еще далеко не изученным; ваши жители могли бы, служить материалом для экспериментов в этом направлении…
– Эксперимент…
– Мистер Блэкнайт – замечательный геолог, мистер Роберт Куинслей, несмотря на свою молодость, удивительный биолог и экспериментатор, продолжал, не слушая, Висконти. – Это замечательная парочка.
– Мне кажется, вы очень увлекающийся человек.
– Нет, нет, в данном случае я только реалист. Я буду очень рад, когда вы познакомитесь с этими людьми. Им предстоит сыграть видную роль в жизни Долины.
– По-видимому, у вас существуют какие-то конкретные планы, – заметил Мартини.
– Конечно, Роберт Куинслей не может оставаться безучастным ко всему, что здесь происходит. Он наследник и будущий властитель Долины, – ответил Висконти уклончиво.
Некоторое время они шли, погруженные в свои собственные размышления.
– Значит, вы хорошо знаете Роберта? – спросил Мартини.
– Мистер Роберт – замечательный человек. Выдающиеся способности, энергия, настойчивость, пыл юности – и рассудительность старости, захватывающая веселость и необычайная серьезность, увлечение и выдержка самые неожиданные противоположности составляют характер этого человека. Он очаровывает всех, кто близко знает его; тот, кто отзывается о нем плохо, либо завидует ему, либо не понимает его.
– Гм, если это так, я очень рад его приезду.
Глухой шум падающей воды, давно уже доносившийся до их ушей, делался все резче и резче. Теперь он заглушал их слова.
– Вот сюда, вы увидите чудное зрелище, – крикнул Висконти. Он повел своего спутника между громадными скалами, навороченными в этом месте так, что они преграждали дорогу. Им пришлось одолевать препятствия.
Когда они оказались на небольшой площадке, под ними зияла бездна. Горная теснина глубиной километра в два извивалась, разделяя горы. Поток, превращенный в белую пену, стремительно падал со скал и, разбиваясь об их выступы, пропадал где-то внизу, наполняя весь воздух грохотом и шумом.
«Граница нашего мира, – подумал Мартини. – Немного похожа на Высокий Утес, только мрачнее, неприступнее».
Мелкая водяная пыль увлажнила их лица и руки. Они долго стояли на обрыве. Наконец, насытившись зрелищем, возвратились на тропинку.
– Прелести горной природы! – воскликнул Висконти. – Я обожаю горы.
– Я больше люблю море.
– Теперь я понимаю, почему вы стремились улететь из этой удивительной Долины, – засмеялся Висконти и дружески обхватил своего нового знакомого за талию. – У всех у нас есть свой фетиш.
Вечером Мартини сидел в своем кабинете. Электрическая лампа под низким абажуром освещала только письменный стол, комната тонула в полумраке. Мартини рассматривал лежащий перед ним план и ставил на нем какие-то отметки. Потом устало откинулся в кресле, прислушался. На веранде раздались чьи-то шаги. В дверь постучали. Мартини встал.
– Войдите.
Милли вошла в комнату со сконфуженным видом.
– Простите, я попала не в ту дверь. Я не хотела войти прямо в кабинет.
– Какие пустяки! Не все ли равно? Раздевайтесь, я возьму ваш плащ. Ну, дайте мне на вас взглянуть. – С этими словами Мартини снял с лампы абажур. Мужской костюм облегал стройную фигуру молодой женщины. Лицо ее, свежее и румяное от вечернего холода, было тонко и красиво. Коротко остриженные волосы были расчесаны на пробор.
– Никаких перемен, все такая же, как прежде. А вы?
– Я, как видите, постарел. Был болен. Садитесь сюда, поближе, поговорим. Расскажите мне, что нового?
Они уселись друг против друга около стола; Мартини не сводил глаз со своей собеседницы, пока она говорила.
– Мы узнали о вашем побеге, синьор Мартини, на другой день, об этом было сообщение… Я очень беспокоилась о вас… Ваши ранения признавались опасными.
– Нет, нет, вы скажите мне о себе! Как живете, что чувствуете? Почему вы оставили Женский сеттльмент и оказались здесь, в Высокой Долине?
Молодая женщина не сразу ответила, она как будто бы обдумывала, что ей сказать.
– Я не знаю, синьор Мартини, насколько вы осведомлены о том, что происходило в Долине в последнее время. После маневров, которые окончились так печально – гибелью тысяч людей от какой-то ужасной болезни, – у нас все пошло неладно. Внезапные заболевания со смертельным исходом долго не прекращались. Главным образом страдали участники маневров; хотя комиссия и установила причины этого несчастья, тем не менее всем стало ясно, что нам сообщается не все; это нарушило наш обычный покой и уверенность. Разъяснения с трибун и через внушители, конечно, имели свое действие, но все же чувствовалось какое-то беспокойство среди наших жителей. Многим казалось, что способ выращивания людей в инкубаториях, требует каких-то поправок. Все, что было сделано нашими учеными для выяснения темных сторон этого явления, не удовлетворяло массы. Внешне они оставались спокойны, но какое-то брожение…
– Вы молодец, Милли, вы сильно развились. Неужели эта катастрофа на маневрах разбудила вас и всю эту однообразную многомиллионную массу?
– Благодарю вас, синьор Мартини. О себе я могу сказать, что я многое осмыслила.
– Может быть, вы усомнились и в пользе подавления в людях чувств и инстинктов?
– Нет, синьор Мартини, об этом я не задумывалась, – просто ответила Милли.
– Бедняжка, я боюсь, что придет время, когда и эту сторону жизни вы признаете неправильной.
– Не думаю.
– Итак, в абсолютной власти Куинслея появилась трещина, – задумчиво произнес Мартини.
– О, нет, к нему относятся с полным доверием, тем более что он делает все, чтобы выявить недостатки, разыскать виновников и привлечь новые ученые силы – как местные, так и со всех концов мира. К нам приехали уже многие выдающиеся люди.
– Помилосердствуйте, Милли, вы говорите словами внушителей, сознайтесь, что они вдалбливают вам эти мысли ежедневно!
– Конечно, об этом говорится на всех собраниях и, наверное, не обходится без постоянного внушения.
Мартини вдруг что-то вспомнил; лицо его отразило крайнее любопытство. Он пододвинулся ближе к Милли и спросил, сам не зная почему понизив голос:
– А здесь, в Высокой Долине, как вы чувствуете себя?
– Я вас не понимаю.
– Лучше вам или хуже? Поймите, Милли, здесь еще нет внушителей. Они будут не скоро, и еще нужно время, чтобы соединить их с общей сетью…
Гостья задумалась, даже приоткрыла свой красивый рот, обнажив белые ровные зубы.
– Правда, я чувствую себя здесь скверно! Многие другие жаловались на то же самое. Какая-то вялость, тоска, сомнения. Неужели в этом повинно отсутствие внушителей?
– Ну, а еще что вы чувствуете? – допытывался Мартини. – Подумайте хорошенько.
– Кажется, ничего.
– Может быть, какие-нибудь волнения, какую-то неудовлетворенность, стремление к чему-то далекому, неясному?
– Отчего вы меня спрашиваете?
– Мне интересно узнать, не действует ли на вас эманация радия?
– Если она действует так, как вы говорите, то, мне кажется, я этого не испытываю, – задумчиво произнесла гостья. – А, впрочем, это трудно сказать. Последние дни я сильно тосковала.
– Ну, а теперь, Милли, скажите мне откровенно: вы относитесь ко мне как прежде?
– О, конечно!
– То есть так же безразлично?
– Я не могу вам сказать того, что вы хотели бы. Это была бы неправда, но я всегда была рада видеть вас. Вы такой веселый, много знаете…
– Мое веселье безвозвратно пропало.
– Почему?
– Не знаю, теперь я уже не тот. Ну, оставим это, Милли, вы мне рассказали очень интересные вещи. За это я вас угощу превкусным пуншем. Подождите.
Мартини распорядился. Слуга принес кипяток, хороший французский коньяк, сахар и лимон. Хозяин готовил пунш сам. Гостья смотрела на него с любопытством.
– Ну вот, Милли, готово. Ваш стакан. Давайте чокнемся. За прежнюю любовь! – Он горько усмехнулся. – Позвольте, моя дорогая, вашу прелестную ручку.
– Если вам это нравится…
Милли протянула ему руку, а он забрал обе и покрыл их бесчисленными поцелуями.
– А вам это не нравится?
– Мне все равно, – равнодушным голосом ответила молодая женщина.
– Вам не жаль меня?
– Жаль.
– Так оставьте для себя вашу жалость! – вскричал он и перестал целовать ее руки, забегал по комнате взад и вперед.
Она стояла, не зная, что делать. Мартини схватил стакан с пуншем.
– Будем пить.
– О, синьор Мартини, я жалею, что пришла, я думала, что все…
– Довольно, довольно, будем пить, я больше не буду вас беспокоить. Простите, пожалуйста, я очень виноват.
Некоторое время они молча пили горячий пунш. Мартини сохранял мрачный вид. Наконец, молодая женщина не выдержала.
– Во всяком случае, я к вам всегда была очень расположена, вы мой учитель.
Хозяин пододвинулся к ней ближе и, смотря ей прямо в глаза, спросил слегка дрожащим голосом:
– Вы не рассердитесь, если я вас поцелую?
– Синьор Мартини, вы опять возвращаетесь к прошлому, вспомните, сколько мучений это вам стоило.
Он нагнулся и прильнул к ее розовым губам.
ГЛАВА III
Тайное совещание проходило не в большом кабинете-аудитории, а в малом, потому что приглашенных было всего восемь человек. Тут были безобразный Крэг, Тардье, Кю, заменивший Петровского на посту начальника человеческих инкубаториев, Фишер, стоящий во главе заводов питания.
Макс Куинслей вынул часы.
– Семь часов десять минут. – Голос его звучал резко, он не мог скрыть своего раздражения. – Не в наших обычаях ждать, заседание начинается.
В тот самый момент двери открылись, и вошли трое запоздавших. Первым был Роберт Куинслей. Высокий, худой, он сильно напоминал фигурой своего отца. Длинный нос, высокий лоб, острые, пронзительные глаза тоже были отцовские, но черты лица, в общем, были гораздо мягче, симпатичнее. Он пробормотал что-то в свое извинение и сел на свободное место против председателя.
Другой вошедший был маленький, черненький человечек, с золотыми очками на кончике носа. Желтый цвет лица, выдающиеся скулы, слегка раскосые, прищуренные глазки ясно говорили, что это японец. Он остановился у дверей и раскланялся со всеми.
– Господин Ямомото, попрошу вас сесть здесь, – указал ему на соседнее с ним кресло Макс Куинслей.
Последний из прибывших был бесцветный блондин со светлыми ресницами и с чахлой прилизанной растительностью на голове.
– Мой новый помощник Христиансен, – сказал Фишер на ухо Тардье.
Стулья задвигались. Наконец, все разместились, и воцарилась тишина.
– Итак, заседание начинается, – повторил Макс Куинслей. – Докладчики мистер Крэг и мсье Тардье. Попрошу вас, – обратился он к своему соседу справа.
Крэг встал и, держа перед собою толстую тетрадь, начал свой доклад.
Все внимательно слушали, только Роберт Куинслей не мог скрыть своего нетерпения. Он то и дело менял позу, наклонялся вперед, к столу, откидывался на спинку кресла, что-то чертил карандашом на бумаге.
Смысл доклада был следующий: болезнь и смерть, похитившие так много жертв за последние месяцы в Долине Новой Жизни, должны быть объяснены функциональными недостатками сосудистой и нервной систем. Эти недостатки проявляются в более зрелом возрасте, при наличии неблагоприятных внешних моментов, каковыми надо считать напряженную работу и переутомление, как физическое, так и духовное. Быть может, имеются и другие какие-то причины, но это пока не подтверждено. Первоначальное развитие этих недостатков в организме имеет место уже тогда, когда они развиваются в инкубатории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67