На них я испытываю реакцию. Я вижу, как один человек часами сидит за компьютером, чтобы подготовить материал для других; второй спешит проводить лекции; третий делает еще что-то. И я воодушевляюсь от этого, я все еще пребываю в ощущении тел и не вижу мыслей так, как вижу сегодня тело.
Когда я перейду в то, что называется будущим миром, на следующую ступень, когда я увижу мысли и желания, действительно удерживая, ощущая их, и они будут для меня важнее движений тела – тогда, разумеется, мне уже не потребуются тела. Однако пока что внутри группы очень важно то, как мы двигаемся, действуем, выказываем себя по отношению к другим.
А поступать наоборот, т.е. формировать хорошие намерения, в то время как внешние действия как будто бы противоположны – значит пользоваться честностью другого, сбивать другого; и это плохо. Я не могу, например, сделать вид, будто украл что-то; а товарищ пускай заставляет себя думать, что я, наоборот, совершил нечто замечательное, поскольку он обязан оправдывать меня и думать обо мне хорошо.
Такие вещи делать запрещено. По отношению к группе, внешне, я обязан выглядеть хорошим мальчиком, хорошим товарищем и рекламировать группе именно свои внешние хорошие действия: «Я ходил туда-то, делал то-то». Я обязан так поступать, потому что это умножает любовь.
Вопрос: Расскажите об этапах развития.
Я вижу товарища, как эгоиста; затем я вижу себя, как эгоиста, а его – нет; а затем я ощущаю стыд вплоть до того, что не могу глядеть ему в глаза, действительно стыжусь смотреть на него, стыжусь видеть себя желающим использовать его для самонаслаждения, пользоваться им в различных формах; а затем приходит исправление.
Вопрос: Что происходит с животными желаниями, и каковым должно быть мое отношение к ним?
Никакое отношение к ним не должно меняться. С животными желаниями – желаниями пищи, секса, семьи – как и со всеми остальными, мы вообще не должны бороться, не должны обращать на них внимания. Мы должны относиться к ним, как к существующим. Насколько я захочу или не захочу использовать их – это зависит от уровня моего исправления. Я не должен запирать себя в монастырь или вообще становиться отшельником в своей жизни, садиться на диету и т.д.
Правда в том, что правило «нет принуждения в духовном» действует на всю высоту сверху-вниз. Если голова ваша там, где надо, то за мыслями тянутся сердца, а за сердцами – деяния. Например, что касается мужчин, не надо переживать из-за того, что иногда вы совершаете поступки, кажущиеся вам не очень-то хорошими, следуете за телом. Ничего, все уладится и все будет исправлено.
Это называется: «Придет мать и очистит то, что наделал ее сын». Т.е. придет исправление, и этого не будет, или будет, но в иной форме. Не обращайте внимания ни на что, лишь держите голову в нужном месте – в общих с группой мыслях, устремленных к Творцу. Если же иногда что-то случается – значит случается. Это будет исправлено.
Если вы начнете раздумывать и сокрушаться из-за того, какие вы нехорошие – то погрязнете в этих мыслях. А так, по крайней мере, после какого-нибудь поступка или происшествия – неважно, какого – вы снова возвращаетесь к Творцу. Ни на мгновение не сожалеть о прошлом, но идти вперед – таково правило, которое мы обязаны вживить в нормы своего поведения; а иначе вы погрузитесь в отчаяние и станете есть себя поедом. Это называется: «глупец сидит, сложа руки, и поедает свою плоть»: «Неужели я такой? Да кто я после этого?»
Оставь себя в покое, соединись с группой в устремлении к Творцу. Забудь о себе, ты должен выйти из самого себя и не раздумывать о том, «где я и кто я». Ты еще не знаешь, кто ты есть. Ты еще раскроешь это и тогда действительно содрогнешься. Думать здесь не о чем – это просто плохо, это останавливает продвижение.
Вообще, об ушедшем мгновении не думают никогда – только вперед. Нельзя оборачиваться и смотреть на что-то позади. Нельзя. Это делается только если группа или человек назначает определенное время для выяснения того, что с ним произошло, и как он к этому отнесся. Мой Учитель приводил этому в пример свою бабушку. У него была такая сильная бабушка. Когда он проделывал какую-нибудь шалость, она говорила ему только: «Барух, берегись». А через два дня подзывала к себе: «Барух, подойди. Ты помнишь свой проступок? Теперь я дам тебе взбучку». Попробуй делать так же.
Расчет производится, если уж он необходим, без участия нервов и чувств – в разуме, когда вы уже окончательно вышли из оцениваемого ощущения.
Вопрос: Как раз за разом воодушевляться работой и усилиями своих товарищей, если я смотрю на них изо дня в день, и мне это уже приедается, надоедает? Вообще, откуда мне постоянно брать воодушевление?
Нет такого вопроса: «Откуда мне каждый раз брать воодушевление?» Такого вопроса нет: «Как я могу день за днем снова и снова воодушевляться от группы?» А как я день за днем, чуть ли не каждое мгновение, воодушевляюсь от рекламы какой-нибудь сторонней фирмы?
На меня с каждым разом вываливают тонны рекламы, и я не могу с этим справиться, я включаю это в себя, думаю об этом и смотрю опять и опять – потому что внутри я построен из желания получать удовольствие и наслаждение. А раз так, то я естественным образом каждый раз, точно радар, ищу, где взять как можно более хорошее и близкое наслаждение при минимуме усилий и максимуме удовольствия. Я постоянно провожу такое сканирование.
И если группа устроена так, что вся горит – то я, желая того или нет, буду воодушевляться от этого. Я буду воодушевляться тем, что существует некая идея, которая сулит, возможно, самый высокий источник наслаждения. Я буду от этого воодушевляться; такова моя природа.
Вопрос: А если этого не происходит?
Если этого не происходит, значит, ты находишься не в той группе, вся группа получила падение и не может активизировать, пробудить товарищей, сообщить им подъем, воодушевление.
Вопрос: А может быть, проблема во мне? Может, это я не могу воодушевиться от группы?
Нет, мы не говорим, что человек не может воодушевиться от группы. Если он не может воодушевиться таким образом, то мы спрашиваем: а каким образом он все-таки может воодушевиться? И группа обязана сделать так. Группа – это, в сущности, склад, резервуар моих сил. Когда я способен, когда могу – я вкладываю усилия в группу; а когда не могу – группа обязана вернуть мне это.
Вопрос: Благодаря чему в эту неделю игра, о которой вы говорите, настолько удалась? Почему было легко воспринимать ее и верить, что это действительно так?
Потому что приехало множество людей. Это пример того, насколько мы воодушевляемся от общества. Общество приносит нам разнообразные отвлеченные идеи, возможно, совершенно несбыточные; и мы принимаем их, как нечто самое что ни на есть реальное. Это факт: ты взаимовключился здесь с людьми, приехавшими из 25-ти стран. Все в едином помысле хотят одного и того же, готовы соединяться, готовы тратить уйму денег и сил – и не одну неделю в году, а каждый день. И вот, когда они приезжают, это ощущается, это дает силу для сплочения, единения.
Люди готовы соединяться со всеми, несмотря на цвет, пол, расу, характер, ментальность, несмотря ни на что. Они хотят отбросить все, что относится к этому миру, и соединиться душами.
В душе нет всех этих отличий. Нет. Все души – одно и то же. Больше или меньше желания получать, вот и все. В душе есть различные категории, сообразно различию, например, между сердцем и почками, легкими и пищеварительной системой. Отличие, конечно, имеется; но это одно «тело», и в его действиях все едино.
Потому это и ощущалось, как нечто настоящее, давая силу для оглашения каждому входящему – оглашения того, что это так, что это существует и обязано существовать. И потому мы очень преуспели. Здесь были люди, которые кричали: «Где махсом? Где махсом?» Так вот, в моих глазах это был успех действительно выше предполагаемого. Я не ожидал, что мы и поднимемся, и опустимся в те же дни. Я думал, что, возможно, нам удастся подняться и пребывать в некоей относительно ложной эйфории все эти дни; а потом люди с плачем разъедутся – и все.
Но нет, нам удалось и опуститься, и поговорить о падении, и понять, как мы должны существовать и выбираться из этого падения. Таким образом, мы начали ощущать истинное состояние, ощущать, что нам необходимо исправить, какое соединение мы должны, скажем так, произвести. Иными словами, мы прошли весь этот виток: и подъем, и падение вместе; и даже начали выходить из падения. Мы увидели, как такое возможно: держаться той же идеи даже тогда, когда нас здесь нет.
В этом ощущении люди и разъехались. Когда они уезжали с Песаха, все лобызали меня, я был мокрый от этих слез. Я говорю серьезно. Сегодня же никто не целовался и никто не плакал. И это лучше всего, это очень хороший признак: они уехали, как будто и не уезжали. Они ушли, осознавая, что необходимо просто продолжать работать и двигаться дальше, все время в гору. И в моих глазах, это очень-очень большой успех. Никто не плакал, никто не почувствовал, словно в нем что-то оборвалось. Это действительно так.
Это означает, что мы уже приступили к выходу из падения к нашему подъему, который мы начали выстраивать. Мы получили свыше падение, уже как общее кли, которого не было раньше. Мы, как общий сосуд, получили падение и начали из этого все вместе выходить. Это уже кли. Это не одиночка и не маленькая группа, и я не ожидал, что это с нами произойдет.
Я говорю серьезно: если нам удастся когда-нибудь сделать что-либо подобное с израильской публикой – это поистине мечта. Будем стараться всеми силами.
Это на самом деле большое достижение. Если сейчас нам удастся произвести соединение со всеми группами в мире, чтобы то же падение помогло нам, чтобы мы восприняли его как подъем: еще чуть-чуть и еще чуть-чуть; если каждый будет поддерживать другого в связи меж нами, и мы постоянно будем продвигаться во взаимовключении друг с другом – то несомненно, мы уже становимся единым сосудом. И это просто входной билет…
Я не ожидал, что мы пройдем это. По правде, между нами говоря, о махсоме я и не думал: как можно за неделю без продолжительной работы над общим падением пройти махсом? Ведь у нас нет кли. Мы сейчас впервые объединили группы для единого усилия, единой задачи. Теперь, если мы будем работать над этим, это уже будет работой над общим сосудом.
На основе чего ты мог бы пройти махсом? На основе какого кли? Приезжали отдельные люди, немного знакомые друг с другом, как это было на Песах. Было здорово: некоторое воодушевление здесь и там. А сейчас у нас была ясная задача и падение напротив этого.
Теперь, после Суккота, вся наша работа будет состоять лишь в том, чтобы усиливать связь, поддерживать друг друга и пытаться ощутить друг друга, ощутить, как мы вместе стремимся к одной Цели. Чтобы у нас было настоящее ощущение. Стремиться ощутить, как все группы действуют во имя одной Цели. Мы словно бы видим внутренним взором, внутренним чутьем ощущаем, улавливаем это единое направление – из всех точек мира. Если нам это удастся – это уже безусловно будет шагом к махсому. Это уже называется: «один народ» (ам эхад), одна группа.
И Бааль Сулам объясняет в статье «Дарование Торы», почему Авраам не удостоился получения Торы: кто он и что он? А вот когда уже есть народ, когда каждый может опереться на другого в единой задаче: слиться с Творцом; когда он знает, что может отбросить свое эго, главное, чтобы его поддерживали, и он сможет войти внутрь этой общей идеи: если это так – то речь идет уже о таком состоянии, в котором может раскрыться Высший свет. Иными словами, Тора может спуститься внутрь такой группы.
И то, что происходит, производит очень большое впечатление. То, что нам свыше позволили сделать такое – это просто говорит мне о таких вещах, о которых я и не мечтал.
Я достаточно реалистичный человек, занимающийся этим делом и находящийся в этих поисках примерно с 1976 года. В 1979 году я пришел к своему Учителю… Таким образом, я уже достаточно времени, скажем, 25 лет занимаюсь этим делом и не мечтаю о каких-то прыжках. Каким бы взбудораженным, беспокойным и нетерпеливым я ни был – я знаю, как движутся эти вещи. Здесь же продвижение было…Ну, мне нечего сказать – просто невероятный темп.
Вопрос: Как действует принцип «люби ближнего своего как самого себя» во время войны?
Я не понимаю. Война – это когда я воюю с собой, или с товарищами, или с Хусейном? С кем? С Арафатом? Не понимаю, где здесь связь. Все те, кто находится вне группы – это неживой уровень (домем), выполняющий Замысел творения, и мне незачем с ними воевать.
Я не говорю: давайте бросим армию и пойдем лишь изучать Каббалу. Нет. Но я говорю, что все эти арабы выполняют Замысел творения. Что они понимают? Это куклы. Они делают это в самой преданной форме, по приказу Творца, чтобы подстегнуть нас к правильному развитию. Не то, чтобы из-за этого я их больше или меньше любил – просто я отношусь к ним, как к исполнителям приказа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Когда я перейду в то, что называется будущим миром, на следующую ступень, когда я увижу мысли и желания, действительно удерживая, ощущая их, и они будут для меня важнее движений тела – тогда, разумеется, мне уже не потребуются тела. Однако пока что внутри группы очень важно то, как мы двигаемся, действуем, выказываем себя по отношению к другим.
А поступать наоборот, т.е. формировать хорошие намерения, в то время как внешние действия как будто бы противоположны – значит пользоваться честностью другого, сбивать другого; и это плохо. Я не могу, например, сделать вид, будто украл что-то; а товарищ пускай заставляет себя думать, что я, наоборот, совершил нечто замечательное, поскольку он обязан оправдывать меня и думать обо мне хорошо.
Такие вещи делать запрещено. По отношению к группе, внешне, я обязан выглядеть хорошим мальчиком, хорошим товарищем и рекламировать группе именно свои внешние хорошие действия: «Я ходил туда-то, делал то-то». Я обязан так поступать, потому что это умножает любовь.
Вопрос: Расскажите об этапах развития.
Я вижу товарища, как эгоиста; затем я вижу себя, как эгоиста, а его – нет; а затем я ощущаю стыд вплоть до того, что не могу глядеть ему в глаза, действительно стыжусь смотреть на него, стыжусь видеть себя желающим использовать его для самонаслаждения, пользоваться им в различных формах; а затем приходит исправление.
Вопрос: Что происходит с животными желаниями, и каковым должно быть мое отношение к ним?
Никакое отношение к ним не должно меняться. С животными желаниями – желаниями пищи, секса, семьи – как и со всеми остальными, мы вообще не должны бороться, не должны обращать на них внимания. Мы должны относиться к ним, как к существующим. Насколько я захочу или не захочу использовать их – это зависит от уровня моего исправления. Я не должен запирать себя в монастырь или вообще становиться отшельником в своей жизни, садиться на диету и т.д.
Правда в том, что правило «нет принуждения в духовном» действует на всю высоту сверху-вниз. Если голова ваша там, где надо, то за мыслями тянутся сердца, а за сердцами – деяния. Например, что касается мужчин, не надо переживать из-за того, что иногда вы совершаете поступки, кажущиеся вам не очень-то хорошими, следуете за телом. Ничего, все уладится и все будет исправлено.
Это называется: «Придет мать и очистит то, что наделал ее сын». Т.е. придет исправление, и этого не будет, или будет, но в иной форме. Не обращайте внимания ни на что, лишь держите голову в нужном месте – в общих с группой мыслях, устремленных к Творцу. Если же иногда что-то случается – значит случается. Это будет исправлено.
Если вы начнете раздумывать и сокрушаться из-за того, какие вы нехорошие – то погрязнете в этих мыслях. А так, по крайней мере, после какого-нибудь поступка или происшествия – неважно, какого – вы снова возвращаетесь к Творцу. Ни на мгновение не сожалеть о прошлом, но идти вперед – таково правило, которое мы обязаны вживить в нормы своего поведения; а иначе вы погрузитесь в отчаяние и станете есть себя поедом. Это называется: «глупец сидит, сложа руки, и поедает свою плоть»: «Неужели я такой? Да кто я после этого?»
Оставь себя в покое, соединись с группой в устремлении к Творцу. Забудь о себе, ты должен выйти из самого себя и не раздумывать о том, «где я и кто я». Ты еще не знаешь, кто ты есть. Ты еще раскроешь это и тогда действительно содрогнешься. Думать здесь не о чем – это просто плохо, это останавливает продвижение.
Вообще, об ушедшем мгновении не думают никогда – только вперед. Нельзя оборачиваться и смотреть на что-то позади. Нельзя. Это делается только если группа или человек назначает определенное время для выяснения того, что с ним произошло, и как он к этому отнесся. Мой Учитель приводил этому в пример свою бабушку. У него была такая сильная бабушка. Когда он проделывал какую-нибудь шалость, она говорила ему только: «Барух, берегись». А через два дня подзывала к себе: «Барух, подойди. Ты помнишь свой проступок? Теперь я дам тебе взбучку». Попробуй делать так же.
Расчет производится, если уж он необходим, без участия нервов и чувств – в разуме, когда вы уже окончательно вышли из оцениваемого ощущения.
Вопрос: Как раз за разом воодушевляться работой и усилиями своих товарищей, если я смотрю на них изо дня в день, и мне это уже приедается, надоедает? Вообще, откуда мне постоянно брать воодушевление?
Нет такого вопроса: «Откуда мне каждый раз брать воодушевление?» Такого вопроса нет: «Как я могу день за днем снова и снова воодушевляться от группы?» А как я день за днем, чуть ли не каждое мгновение, воодушевляюсь от рекламы какой-нибудь сторонней фирмы?
На меня с каждым разом вываливают тонны рекламы, и я не могу с этим справиться, я включаю это в себя, думаю об этом и смотрю опять и опять – потому что внутри я построен из желания получать удовольствие и наслаждение. А раз так, то я естественным образом каждый раз, точно радар, ищу, где взять как можно более хорошее и близкое наслаждение при минимуме усилий и максимуме удовольствия. Я постоянно провожу такое сканирование.
И если группа устроена так, что вся горит – то я, желая того или нет, буду воодушевляться от этого. Я буду воодушевляться тем, что существует некая идея, которая сулит, возможно, самый высокий источник наслаждения. Я буду от этого воодушевляться; такова моя природа.
Вопрос: А если этого не происходит?
Если этого не происходит, значит, ты находишься не в той группе, вся группа получила падение и не может активизировать, пробудить товарищей, сообщить им подъем, воодушевление.
Вопрос: А может быть, проблема во мне? Может, это я не могу воодушевиться от группы?
Нет, мы не говорим, что человек не может воодушевиться от группы. Если он не может воодушевиться таким образом, то мы спрашиваем: а каким образом он все-таки может воодушевиться? И группа обязана сделать так. Группа – это, в сущности, склад, резервуар моих сил. Когда я способен, когда могу – я вкладываю усилия в группу; а когда не могу – группа обязана вернуть мне это.
Вопрос: Благодаря чему в эту неделю игра, о которой вы говорите, настолько удалась? Почему было легко воспринимать ее и верить, что это действительно так?
Потому что приехало множество людей. Это пример того, насколько мы воодушевляемся от общества. Общество приносит нам разнообразные отвлеченные идеи, возможно, совершенно несбыточные; и мы принимаем их, как нечто самое что ни на есть реальное. Это факт: ты взаимовключился здесь с людьми, приехавшими из 25-ти стран. Все в едином помысле хотят одного и того же, готовы соединяться, готовы тратить уйму денег и сил – и не одну неделю в году, а каждый день. И вот, когда они приезжают, это ощущается, это дает силу для сплочения, единения.
Люди готовы соединяться со всеми, несмотря на цвет, пол, расу, характер, ментальность, несмотря ни на что. Они хотят отбросить все, что относится к этому миру, и соединиться душами.
В душе нет всех этих отличий. Нет. Все души – одно и то же. Больше или меньше желания получать, вот и все. В душе есть различные категории, сообразно различию, например, между сердцем и почками, легкими и пищеварительной системой. Отличие, конечно, имеется; но это одно «тело», и в его действиях все едино.
Потому это и ощущалось, как нечто настоящее, давая силу для оглашения каждому входящему – оглашения того, что это так, что это существует и обязано существовать. И потому мы очень преуспели. Здесь были люди, которые кричали: «Где махсом? Где махсом?» Так вот, в моих глазах это был успех действительно выше предполагаемого. Я не ожидал, что мы и поднимемся, и опустимся в те же дни. Я думал, что, возможно, нам удастся подняться и пребывать в некоей относительно ложной эйфории все эти дни; а потом люди с плачем разъедутся – и все.
Но нет, нам удалось и опуститься, и поговорить о падении, и понять, как мы должны существовать и выбираться из этого падения. Таким образом, мы начали ощущать истинное состояние, ощущать, что нам необходимо исправить, какое соединение мы должны, скажем так, произвести. Иными словами, мы прошли весь этот виток: и подъем, и падение вместе; и даже начали выходить из падения. Мы увидели, как такое возможно: держаться той же идеи даже тогда, когда нас здесь нет.
В этом ощущении люди и разъехались. Когда они уезжали с Песаха, все лобызали меня, я был мокрый от этих слез. Я говорю серьезно. Сегодня же никто не целовался и никто не плакал. И это лучше всего, это очень хороший признак: они уехали, как будто и не уезжали. Они ушли, осознавая, что необходимо просто продолжать работать и двигаться дальше, все время в гору. И в моих глазах, это очень-очень большой успех. Никто не плакал, никто не почувствовал, словно в нем что-то оборвалось. Это действительно так.
Это означает, что мы уже приступили к выходу из падения к нашему подъему, который мы начали выстраивать. Мы получили свыше падение, уже как общее кли, которого не было раньше. Мы, как общий сосуд, получили падение и начали из этого все вместе выходить. Это уже кли. Это не одиночка и не маленькая группа, и я не ожидал, что это с нами произойдет.
Я говорю серьезно: если нам удастся когда-нибудь сделать что-либо подобное с израильской публикой – это поистине мечта. Будем стараться всеми силами.
Это на самом деле большое достижение. Если сейчас нам удастся произвести соединение со всеми группами в мире, чтобы то же падение помогло нам, чтобы мы восприняли его как подъем: еще чуть-чуть и еще чуть-чуть; если каждый будет поддерживать другого в связи меж нами, и мы постоянно будем продвигаться во взаимовключении друг с другом – то несомненно, мы уже становимся единым сосудом. И это просто входной билет…
Я не ожидал, что мы пройдем это. По правде, между нами говоря, о махсоме я и не думал: как можно за неделю без продолжительной работы над общим падением пройти махсом? Ведь у нас нет кли. Мы сейчас впервые объединили группы для единого усилия, единой задачи. Теперь, если мы будем работать над этим, это уже будет работой над общим сосудом.
На основе чего ты мог бы пройти махсом? На основе какого кли? Приезжали отдельные люди, немного знакомые друг с другом, как это было на Песах. Было здорово: некоторое воодушевление здесь и там. А сейчас у нас была ясная задача и падение напротив этого.
Теперь, после Суккота, вся наша работа будет состоять лишь в том, чтобы усиливать связь, поддерживать друг друга и пытаться ощутить друг друга, ощутить, как мы вместе стремимся к одной Цели. Чтобы у нас было настоящее ощущение. Стремиться ощутить, как все группы действуют во имя одной Цели. Мы словно бы видим внутренним взором, внутренним чутьем ощущаем, улавливаем это единое направление – из всех точек мира. Если нам это удастся – это уже безусловно будет шагом к махсому. Это уже называется: «один народ» (ам эхад), одна группа.
И Бааль Сулам объясняет в статье «Дарование Торы», почему Авраам не удостоился получения Торы: кто он и что он? А вот когда уже есть народ, когда каждый может опереться на другого в единой задаче: слиться с Творцом; когда он знает, что может отбросить свое эго, главное, чтобы его поддерживали, и он сможет войти внутрь этой общей идеи: если это так – то речь идет уже о таком состоянии, в котором может раскрыться Высший свет. Иными словами, Тора может спуститься внутрь такой группы.
И то, что происходит, производит очень большое впечатление. То, что нам свыше позволили сделать такое – это просто говорит мне о таких вещах, о которых я и не мечтал.
Я достаточно реалистичный человек, занимающийся этим делом и находящийся в этих поисках примерно с 1976 года. В 1979 году я пришел к своему Учителю… Таким образом, я уже достаточно времени, скажем, 25 лет занимаюсь этим делом и не мечтаю о каких-то прыжках. Каким бы взбудораженным, беспокойным и нетерпеливым я ни был – я знаю, как движутся эти вещи. Здесь же продвижение было…Ну, мне нечего сказать – просто невероятный темп.
Вопрос: Как действует принцип «люби ближнего своего как самого себя» во время войны?
Я не понимаю. Война – это когда я воюю с собой, или с товарищами, или с Хусейном? С кем? С Арафатом? Не понимаю, где здесь связь. Все те, кто находится вне группы – это неживой уровень (домем), выполняющий Замысел творения, и мне незачем с ними воевать.
Я не говорю: давайте бросим армию и пойдем лишь изучать Каббалу. Нет. Но я говорю, что все эти арабы выполняют Замысел творения. Что они понимают? Это куклы. Они делают это в самой преданной форме, по приказу Творца, чтобы подстегнуть нас к правильному развитию. Не то, чтобы из-за этого я их больше или меньше любил – просто я отношусь к ним, как к исполнителям приказа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71