Все материальные приобретения человека отменялись. Бывали случаи, что ученик получал от богатого тестя деньги из приданого, предназначенные на открытие своего торгового дела. Но вместо того, чтобы ехать в город покупать товары, ученик бежал в Коцк и все деньги отдавал в общую кассу, а сам ходил, как и остальные, в тряпье.
Коцкие хасиды не придерживались правила «не выделяйся из общества». Они отделились от других, и у них был целый ряд признаков обособления. Их путь был в скромности. Они скрывали свои действия, особенно хорошие. Все делалось скромно и скрыто. Никто внешне не проявлял теплые чувства, и на первый взгляд казалось, что коцкие хасиды равнодушны ко всему. Никаких гримас, никакой жестикуляции. Внутри горит испепеляющий огонь, все бурлит – а человек даже глазом не моргнет.
Словом, у коцких хасидов служение Творцу внешне никак не проявлялось, из их уст не слышались речи из Торы (диврей Тора), их служение Творцу было глубоко запрятано в потайные уголки сердца.
Однажды рабби Мендл сказал своим ученикам: «Пророк рассказывает про жителей Ниневии, что когда на них обрушились неприятности, они громко позвали Творца. Служение жителей Ниневии было грубой работой, работой крестьян. Обращение к Всевышнему не должно быть громким, а должно рваться изнутри, из глубин сердца, незаметно для посторонних. Посторонний не должен ничего знать о том, что у меня в душе, в сердце». Коцкие хасиды были внутренне очень серьезны, но умели скрывать серьезность под маской легкомысленности.
В Коцке объясняли: «Во всем мире заповеди выполняют открыто, а проступки (грехи) совершают тайно, а у нас, в Коцке, все наоборот, мы выполняем заповеди скрыто, а проступки совершаем открыто». Одно из распространенных выражений, известных из Коцка: «Легче поймать другого на грехе, сделанном скрыто, чем поймать коцкого хасида при выполнении заповеди открыто».
Коцкие хасиды умели молчать. Рабби Мендл как-то спросил их: «Что значит „молчание – ограда мудрости?“ Если молчание – это лишь ограда для мудрости, в чем же тогда сама мудрость?» Сам спросил, и сам же ответил: «Человек, умеющий оставлять при себе свои мысли, не высказывающий их вслух, еще не настоящий мудрец. Такое молчание только граничит с мудростью, но не является ею. Настоящий мудрец не обратит внимание ни на плохие чувства, ни на хорошие чувства. Обычный мудрец молчит, но истинный мудрец молчит в сердце».
Никто не видел коцких хасидов, учащими Тору публично, днем: они учили Тору по ночам. Бейт-мидраш в Коцке не был погружен во тьму по ночам. Всегда в его окнах горел свет. Ученик мог всю ночь простоять возле книжного шкафа, читая в одиночестве, а потом на рассвете прочесть утреннюю молитву, и лечь после этого в постель, и притвориться спящим. Когда все вставали, он тоже вставал. Но когда все начинали молиться, он уже начинал работать.
Коцкие хасиды хорошо умели скрывать свои намерения от посторонних. На первый взгляд они выглядели проказниками, но их озорство всегда содержало глубокий смысл. Внутри внешнего озорства была заключена внутренняя серьезность.
Коцкие хасиды оставались такими же и в старости: умирает старый коцкий хасид, он лежит на смертном одре, окруженный близкими, такими же, как и он, коцкими хасидами. Вдруг он открывает глаза и говорит: «Друзья, а я ведь первый раз в жизни лежу на кровати. Согласно Закону Торы я должен сказать благословение „Шеэхияну“, ведь тот, кто пробует что-то в первый раз, должен сказать это благословение». Исчезла серьезная атмосфера в комнате умирающего, вместо нее засияли улыбки.
7.33 Стопка водки в Йом Кипур
Очень разнообразны рассказы о силе притяжения Коцка, о силе, которая заставляла людей, выросших в достатке, бросить родное спокойное гнездо и отправиться в Коцк. Расскажем одну из самых странных и интересных историй о том, как попал в Коцк рабби Лейбеле Эйгер, представитель очень знатной династии мудрецов Торы, сын известного противника хасидизма и признанного знатока Торы рабби Шломо Эйгера из Варшавы и внук рабби Акивы Эйгера из Позна, руководителя еврейского мира того времени.
Рабби Лейбеле женился на девушке из очень богатой и знатной семьи знатоков Торы, жившей в Люблине. Там они и поселились. Его тесть, рабби Эзриэль Меир Герчин, тоже был большим противником хасидизма. Во время сватовства рабби Лейбеле с его дочерью он настоял на внесении в ктубу (свадебный контракт) специального пункта, запрещавшего любые контакты с «членами секты», т.е. хасидами вообще, и с хасидами Коцка в особенности.
В то же время рабби Мендл в разговоре с одним из своих учеников, жившем в Люблине, намекнул, что хорошо бы, чтобы этот талантливейший парень, внук рабби Акивы Эйгера, Лейбеле, присоединился к ним. Человеку с такой великой душой, как рабби Лейбеле, место в Коцке. Этого намека было достаточно для того, чтобы заставить коцких хасидов, живших в Люблине, серьезно задуматься над тем, как привлечь рабби Лейбеле к себе.
Эта задача была совсем не простой. Зная о привязанности рабби Лейбеле к Торе, они решили попробовать с ее помощью привлечь рабби Лейбеле. В том же бейт-мидраше, в котором рабби Лейбеле просиживал дни и ночи над Талмудом, были и коцкие хасиды. Двое из них, большие знатоки Торы, имевшие, как и все коцкие хасиды, острейший ум, садились недалеко от рабби Лейбеле и начинали ввести дискуссию между собой в надежде, что рабби Лейбеле не выдержит и вступит в спор. Но ничего не получалось: чем ближе подсаживались коцкие хасиды к нему, тем старательнее он отворачивался от них. Запрет тестя, противника хасидизма, и специальный пункт в ктубе побеждали. Он не слушал их дискуссию и не вступал в беседу. Но коцкие хасиды не были бы коцкими хасидами, если бы они сдались. Они продолжали свое дело, надеясь, что рано или поздно они добьются успеха.
И вот настала ночь Йом-Кипура. Вечерняя молитва давно окончилась, все отдыхают в своих домах, собираясь с силами для дневных молитв. Только рабби Лейбеле сидит в бейт-мидраше возле горящих свечей. Он сидит в одиночестве за столом и учит Рамбама. Потихоньку в бейт-мидраш входит некто в будничной одежде, он приближается к столу, за которым сидит рабби Лейбеле. Тот на мгновение отрывает глаза от книги, чтобы посмотреть на подошедшего и узнает его – это рабби Эльазар из Белостока – один из самых непреклонных коцких хасидов. Рабби Эльазар берет одну из книг, лежавших на столе, открывает ее и начинает читать, потом он кладет на открытую страницу свой красный платок… и ложится на скамейку спать!
Звук храпа в пустом бейт-мидраше злит рабби Лейбеле. Разве так должен вести себя еврей в Йом-Кипур?! Пока он размышлял о смысле такого странного поведения рабби Эльазара, дверь с шумом распахнулась и в бейт-мидраш ввалились еще несколько молодых коцких хасидов. Все они были какие-то подозрительно веселые. Они тоже подошли к столу, за которым сидел рабби Лейбеле, недалеко от скамьи, где храпел, развалившись, их товарищ Эльазар.
Рабби Лейбеле сделал вид, что он не обращает на них никакого внимания. Коцкие хасиды начинают вполголоса напевать коцкую мелодию. Рабби Эльазар вроде бы просыпается, трет глаза, потирает руки и, обращаясь к одному из парней, приказывает принести ему немного водки. Тот вытаскивает из кармана бутылку водки и ставит ее на стол, из другого кармана он достает стакан и наливает в него немного водки.
Рабби Лейбеле содрогнулся, он ошеломлен и напуган, его сердце тревожно стучит от страха. Неужели они совсем забыли о святости этой ночи, ночи Судного Дня. Он уже был готов вмешаться, прикрикнуть на них, но тут он вспомнил о своем обещании тестю не разговаривать с «членами секты». Рабби Эльазар, недолго думая, подносит стакан к губам. Тут рабби Лейбеле не выдержал. Предотвращение страшного нарушения, ведущего к духовной смерти, перевешивает любое обещание. Он вскочил с места и закричал рабби Эльазару: «Ты что, совсем с ума сошел?!»
Лед тронулся. Рабби Эльазар не очень-то испугался этого окрика. Он отодвинул стакан ото рта и, продолжая держать его в руке, наивно спросил:
– Что за шум?
– Так ведь сегодня Йом Кипур! – ответил рабби Лейбеле.
– Ну и что? Что будет, если я выпью немного водки в Йом Кипур? Где написано, что это запрещено?
– Что за вопрос «где?». Тора повелевает нам поститься в этот день!
– Ну и что, что Тора запрещает, – продолжает притворяться наивным рабби Элазар.
– Но ведь Тора дана нам Всевышним!
– Ну и что? Кто этот Всевышний, которого я должен бояться?
– ?!!!
– Парень! если ты хочешь узнать, кто такой Творец, – поезжай с нами в Коцк! Перед началом Йом Кипура все обеты были отменены. Запрет, который твой тесть написал в ктубе, уже потерял свою силу.
Замысел хасидов удался. Рабби Лейбеле присоединился к ним. Позже он стал главой большой хасидской общины в Люблине и руководил ею 34 года.
7.34 Разговор в молчании
«В Коцке живет поколение знания. Там ничего не видят и ничего не слышат. Тем не менее, тот, у кого есть глаз, тот видит, а тот, у кого есть ухо – слышит». Это высказывание было широко распространено среди хасидов рабби Мендла.
В Коцке ничего не видели и ничего не слышали. Там говорили на языке намеков. У них не было свободного времени, чтобы читать лекции. Каждую свободную минуту старались использовать для того, чтобы углубиться в свои мысли. Человек должен был пройти много испытаний, прежде чем его принимали в группу учеников в Коцке. После того, как он проходил их все, к нему подходил один из членов группы, хлопал его по плечу и говорил: «Теперь ты один из нас, ты поймешь начало тайны…»
Посредственность не могла проникнуть в Коцк. Ученик рабби Мендла должен был быть выдающимся. В те дни каждый день в комнате у рабби Мендла собиралась маленькая группа для совместного изучения Торы. Ученику, не участвовавшему в обсуждениях в течение 3-х дней, намекали, что он может вернуться домой к жене и магазинчику.
Но кроме учебы, коцкий ученик должен был понимать тайный смысл Торы. В Коцке нет бесед, и нет легенд и притч. Музыка тоже не занимает важного места – вместо всего этого здесь постигают тайный, каббалистический смысл всех деяний Творца в мироздании, во всем происходящем. Не сказанное ценится выше, чем сказанное. Целые миры заключены в краткие, как молния, как удар грома высказывания, состоящие из считанных слов.
7.35 Умному достаточно намека
Коцкие хасиды, в отличие от других, не рассказывали истории о величии своего Ребе, и тем более истории о сотворенных им чудесах. Они скупились даже на передачу слов рабби Мендла о Торе. Там царило строжайшее ограничение на разговоры. В Коцке выражали мысль словом-намеком, а иногда даже лишь выражением лица. Это касалось и рава, и хасидов. К разговору в стиле «умному достаточно намека» рабби Мендл был привычен еще со времен юности.
Как-то, в молодые годы, рабби Мендл ехал вместе с рабби Ицхаком из Верки в Пшиску, к своему раву – рабби Буниму. Уже прошло изрядно времени, и они проголодались. Когда телега приблизилась к местечку, они увидели женщину, несущую корзину с бубликами. Рабби Ицхак слез с телеги, а рабби Мендл остался в ней. Рабби Ицхак подошел к женщине и начал торговаться – та хотела пять монет, а рабби Ицхак предлагал ей четыре. Рабби Мендл не выдержал, высунулся из телеги и сказал:
– Ицхак, разве: «Не разговаривай», – не стоит монеты? – он имел в виду заповедь: «Не разговаривай с женщиной чрезмерно».
На языке Каббалы под «женщиной» подразумевается эгоизм человека, его эгоистическое желание наслаждаться, ничего не отдавая взамен. Следовательно, на языке Каббалы эта заповедь звучит так: «Не прислушивайся к эгоистическим желаниям».
Однажды в бейт-мидраш рабби Бунима в Пшиске приехал один большой знаток Торы из Литвы. Поговорив с ним о Торе, рабби Буним посоветовал ему подойти к рабби Мендлу из Гураи. В ходе беседы с рабби Мендлом, мудрец из Литвы заявил, что он сможет разрешить любой трудный вопрос из Талмуда, какой только ему предложит хасидский мудрец, т.е. рабби Мендл.
Рабби Мендл, который ненавидел хвастовство такого рода, спросил его: «Объясни мне вопрос о „капитане“.
Литовский мудрец не понял, о чем идет речь, и рабби Мендл пошел своей дорогой. Один из хасидов Пшиски объяснил ему, что речь шла о капитане корабля, на котором плыл пророк Йона. Вопрос заключался в том, что же спросил капитан Йону в тот момент, когда разбушевавшаяся пучина могла поглотить корабль. А спросил он: «Ты что? Уснул? Встань и обратись к Богу твоему…»
7.36 Вся Тора в одном слове
Рабби Мендл передавал своим ученикам знание о том, как выразить глубокие мысли с помощью мудрости намеков. Часто огромный смысл был заключен в одном-единственном слове.
Еще более характерным для рабби Мендла была способность выражать свои мысли с помощью интонации и пауз. Однажды в субботу, в которую читали недельную главу из Торы «Святыми вы будете», один из старейших коцких хасидов не выдержал и спрятался возле двери в комнату рабби Мендла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Коцкие хасиды не придерживались правила «не выделяйся из общества». Они отделились от других, и у них был целый ряд признаков обособления. Их путь был в скромности. Они скрывали свои действия, особенно хорошие. Все делалось скромно и скрыто. Никто внешне не проявлял теплые чувства, и на первый взгляд казалось, что коцкие хасиды равнодушны ко всему. Никаких гримас, никакой жестикуляции. Внутри горит испепеляющий огонь, все бурлит – а человек даже глазом не моргнет.
Словом, у коцких хасидов служение Творцу внешне никак не проявлялось, из их уст не слышались речи из Торы (диврей Тора), их служение Творцу было глубоко запрятано в потайные уголки сердца.
Однажды рабби Мендл сказал своим ученикам: «Пророк рассказывает про жителей Ниневии, что когда на них обрушились неприятности, они громко позвали Творца. Служение жителей Ниневии было грубой работой, работой крестьян. Обращение к Всевышнему не должно быть громким, а должно рваться изнутри, из глубин сердца, незаметно для посторонних. Посторонний не должен ничего знать о том, что у меня в душе, в сердце». Коцкие хасиды были внутренне очень серьезны, но умели скрывать серьезность под маской легкомысленности.
В Коцке объясняли: «Во всем мире заповеди выполняют открыто, а проступки (грехи) совершают тайно, а у нас, в Коцке, все наоборот, мы выполняем заповеди скрыто, а проступки совершаем открыто». Одно из распространенных выражений, известных из Коцка: «Легче поймать другого на грехе, сделанном скрыто, чем поймать коцкого хасида при выполнении заповеди открыто».
Коцкие хасиды умели молчать. Рабби Мендл как-то спросил их: «Что значит „молчание – ограда мудрости?“ Если молчание – это лишь ограда для мудрости, в чем же тогда сама мудрость?» Сам спросил, и сам же ответил: «Человек, умеющий оставлять при себе свои мысли, не высказывающий их вслух, еще не настоящий мудрец. Такое молчание только граничит с мудростью, но не является ею. Настоящий мудрец не обратит внимание ни на плохие чувства, ни на хорошие чувства. Обычный мудрец молчит, но истинный мудрец молчит в сердце».
Никто не видел коцких хасидов, учащими Тору публично, днем: они учили Тору по ночам. Бейт-мидраш в Коцке не был погружен во тьму по ночам. Всегда в его окнах горел свет. Ученик мог всю ночь простоять возле книжного шкафа, читая в одиночестве, а потом на рассвете прочесть утреннюю молитву, и лечь после этого в постель, и притвориться спящим. Когда все вставали, он тоже вставал. Но когда все начинали молиться, он уже начинал работать.
Коцкие хасиды хорошо умели скрывать свои намерения от посторонних. На первый взгляд они выглядели проказниками, но их озорство всегда содержало глубокий смысл. Внутри внешнего озорства была заключена внутренняя серьезность.
Коцкие хасиды оставались такими же и в старости: умирает старый коцкий хасид, он лежит на смертном одре, окруженный близкими, такими же, как и он, коцкими хасидами. Вдруг он открывает глаза и говорит: «Друзья, а я ведь первый раз в жизни лежу на кровати. Согласно Закону Торы я должен сказать благословение „Шеэхияну“, ведь тот, кто пробует что-то в первый раз, должен сказать это благословение». Исчезла серьезная атмосфера в комнате умирающего, вместо нее засияли улыбки.
7.33 Стопка водки в Йом Кипур
Очень разнообразны рассказы о силе притяжения Коцка, о силе, которая заставляла людей, выросших в достатке, бросить родное спокойное гнездо и отправиться в Коцк. Расскажем одну из самых странных и интересных историй о том, как попал в Коцк рабби Лейбеле Эйгер, представитель очень знатной династии мудрецов Торы, сын известного противника хасидизма и признанного знатока Торы рабби Шломо Эйгера из Варшавы и внук рабби Акивы Эйгера из Позна, руководителя еврейского мира того времени.
Рабби Лейбеле женился на девушке из очень богатой и знатной семьи знатоков Торы, жившей в Люблине. Там они и поселились. Его тесть, рабби Эзриэль Меир Герчин, тоже был большим противником хасидизма. Во время сватовства рабби Лейбеле с его дочерью он настоял на внесении в ктубу (свадебный контракт) специального пункта, запрещавшего любые контакты с «членами секты», т.е. хасидами вообще, и с хасидами Коцка в особенности.
В то же время рабби Мендл в разговоре с одним из своих учеников, жившем в Люблине, намекнул, что хорошо бы, чтобы этот талантливейший парень, внук рабби Акивы Эйгера, Лейбеле, присоединился к ним. Человеку с такой великой душой, как рабби Лейбеле, место в Коцке. Этого намека было достаточно для того, чтобы заставить коцких хасидов, живших в Люблине, серьезно задуматься над тем, как привлечь рабби Лейбеле к себе.
Эта задача была совсем не простой. Зная о привязанности рабби Лейбеле к Торе, они решили попробовать с ее помощью привлечь рабби Лейбеле. В том же бейт-мидраше, в котором рабби Лейбеле просиживал дни и ночи над Талмудом, были и коцкие хасиды. Двое из них, большие знатоки Торы, имевшие, как и все коцкие хасиды, острейший ум, садились недалеко от рабби Лейбеле и начинали ввести дискуссию между собой в надежде, что рабби Лейбеле не выдержит и вступит в спор. Но ничего не получалось: чем ближе подсаживались коцкие хасиды к нему, тем старательнее он отворачивался от них. Запрет тестя, противника хасидизма, и специальный пункт в ктубе побеждали. Он не слушал их дискуссию и не вступал в беседу. Но коцкие хасиды не были бы коцкими хасидами, если бы они сдались. Они продолжали свое дело, надеясь, что рано или поздно они добьются успеха.
И вот настала ночь Йом-Кипура. Вечерняя молитва давно окончилась, все отдыхают в своих домах, собираясь с силами для дневных молитв. Только рабби Лейбеле сидит в бейт-мидраше возле горящих свечей. Он сидит в одиночестве за столом и учит Рамбама. Потихоньку в бейт-мидраш входит некто в будничной одежде, он приближается к столу, за которым сидит рабби Лейбеле. Тот на мгновение отрывает глаза от книги, чтобы посмотреть на подошедшего и узнает его – это рабби Эльазар из Белостока – один из самых непреклонных коцких хасидов. Рабби Эльазар берет одну из книг, лежавших на столе, открывает ее и начинает читать, потом он кладет на открытую страницу свой красный платок… и ложится на скамейку спать!
Звук храпа в пустом бейт-мидраше злит рабби Лейбеле. Разве так должен вести себя еврей в Йом-Кипур?! Пока он размышлял о смысле такого странного поведения рабби Эльазара, дверь с шумом распахнулась и в бейт-мидраш ввалились еще несколько молодых коцких хасидов. Все они были какие-то подозрительно веселые. Они тоже подошли к столу, за которым сидел рабби Лейбеле, недалеко от скамьи, где храпел, развалившись, их товарищ Эльазар.
Рабби Лейбеле сделал вид, что он не обращает на них никакого внимания. Коцкие хасиды начинают вполголоса напевать коцкую мелодию. Рабби Эльазар вроде бы просыпается, трет глаза, потирает руки и, обращаясь к одному из парней, приказывает принести ему немного водки. Тот вытаскивает из кармана бутылку водки и ставит ее на стол, из другого кармана он достает стакан и наливает в него немного водки.
Рабби Лейбеле содрогнулся, он ошеломлен и напуган, его сердце тревожно стучит от страха. Неужели они совсем забыли о святости этой ночи, ночи Судного Дня. Он уже был готов вмешаться, прикрикнуть на них, но тут он вспомнил о своем обещании тестю не разговаривать с «членами секты». Рабби Эльазар, недолго думая, подносит стакан к губам. Тут рабби Лейбеле не выдержал. Предотвращение страшного нарушения, ведущего к духовной смерти, перевешивает любое обещание. Он вскочил с места и закричал рабби Эльазару: «Ты что, совсем с ума сошел?!»
Лед тронулся. Рабби Эльазар не очень-то испугался этого окрика. Он отодвинул стакан ото рта и, продолжая держать его в руке, наивно спросил:
– Что за шум?
– Так ведь сегодня Йом Кипур! – ответил рабби Лейбеле.
– Ну и что? Что будет, если я выпью немного водки в Йом Кипур? Где написано, что это запрещено?
– Что за вопрос «где?». Тора повелевает нам поститься в этот день!
– Ну и что, что Тора запрещает, – продолжает притворяться наивным рабби Элазар.
– Но ведь Тора дана нам Всевышним!
– Ну и что? Кто этот Всевышний, которого я должен бояться?
– ?!!!
– Парень! если ты хочешь узнать, кто такой Творец, – поезжай с нами в Коцк! Перед началом Йом Кипура все обеты были отменены. Запрет, который твой тесть написал в ктубе, уже потерял свою силу.
Замысел хасидов удался. Рабби Лейбеле присоединился к ним. Позже он стал главой большой хасидской общины в Люблине и руководил ею 34 года.
7.34 Разговор в молчании
«В Коцке живет поколение знания. Там ничего не видят и ничего не слышат. Тем не менее, тот, у кого есть глаз, тот видит, а тот, у кого есть ухо – слышит». Это высказывание было широко распространено среди хасидов рабби Мендла.
В Коцке ничего не видели и ничего не слышали. Там говорили на языке намеков. У них не было свободного времени, чтобы читать лекции. Каждую свободную минуту старались использовать для того, чтобы углубиться в свои мысли. Человек должен был пройти много испытаний, прежде чем его принимали в группу учеников в Коцке. После того, как он проходил их все, к нему подходил один из членов группы, хлопал его по плечу и говорил: «Теперь ты один из нас, ты поймешь начало тайны…»
Посредственность не могла проникнуть в Коцк. Ученик рабби Мендла должен был быть выдающимся. В те дни каждый день в комнате у рабби Мендла собиралась маленькая группа для совместного изучения Торы. Ученику, не участвовавшему в обсуждениях в течение 3-х дней, намекали, что он может вернуться домой к жене и магазинчику.
Но кроме учебы, коцкий ученик должен был понимать тайный смысл Торы. В Коцке нет бесед, и нет легенд и притч. Музыка тоже не занимает важного места – вместо всего этого здесь постигают тайный, каббалистический смысл всех деяний Творца в мироздании, во всем происходящем. Не сказанное ценится выше, чем сказанное. Целые миры заключены в краткие, как молния, как удар грома высказывания, состоящие из считанных слов.
7.35 Умному достаточно намека
Коцкие хасиды, в отличие от других, не рассказывали истории о величии своего Ребе, и тем более истории о сотворенных им чудесах. Они скупились даже на передачу слов рабби Мендла о Торе. Там царило строжайшее ограничение на разговоры. В Коцке выражали мысль словом-намеком, а иногда даже лишь выражением лица. Это касалось и рава, и хасидов. К разговору в стиле «умному достаточно намека» рабби Мендл был привычен еще со времен юности.
Как-то, в молодые годы, рабби Мендл ехал вместе с рабби Ицхаком из Верки в Пшиску, к своему раву – рабби Буниму. Уже прошло изрядно времени, и они проголодались. Когда телега приблизилась к местечку, они увидели женщину, несущую корзину с бубликами. Рабби Ицхак слез с телеги, а рабби Мендл остался в ней. Рабби Ицхак подошел к женщине и начал торговаться – та хотела пять монет, а рабби Ицхак предлагал ей четыре. Рабби Мендл не выдержал, высунулся из телеги и сказал:
– Ицхак, разве: «Не разговаривай», – не стоит монеты? – он имел в виду заповедь: «Не разговаривай с женщиной чрезмерно».
На языке Каббалы под «женщиной» подразумевается эгоизм человека, его эгоистическое желание наслаждаться, ничего не отдавая взамен. Следовательно, на языке Каббалы эта заповедь звучит так: «Не прислушивайся к эгоистическим желаниям».
Однажды в бейт-мидраш рабби Бунима в Пшиске приехал один большой знаток Торы из Литвы. Поговорив с ним о Торе, рабби Буним посоветовал ему подойти к рабби Мендлу из Гураи. В ходе беседы с рабби Мендлом, мудрец из Литвы заявил, что он сможет разрешить любой трудный вопрос из Талмуда, какой только ему предложит хасидский мудрец, т.е. рабби Мендл.
Рабби Мендл, который ненавидел хвастовство такого рода, спросил его: «Объясни мне вопрос о „капитане“.
Литовский мудрец не понял, о чем идет речь, и рабби Мендл пошел своей дорогой. Один из хасидов Пшиски объяснил ему, что речь шла о капитане корабля, на котором плыл пророк Йона. Вопрос заключался в том, что же спросил капитан Йону в тот момент, когда разбушевавшаяся пучина могла поглотить корабль. А спросил он: «Ты что? Уснул? Встань и обратись к Богу твоему…»
7.36 Вся Тора в одном слове
Рабби Мендл передавал своим ученикам знание о том, как выразить глубокие мысли с помощью мудрости намеков. Часто огромный смысл был заключен в одном-единственном слове.
Еще более характерным для рабби Мендла была способность выражать свои мысли с помощью интонации и пауз. Однажды в субботу, в которую читали недельную главу из Торы «Святыми вы будете», один из старейших коцких хасидов не выдержал и спрятался возле двери в комнату рабби Мендла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62