И как прежде, он чувствует,
Как тоскливо быть одному…
Подумал волшебник:
«Может быть, вместо камня создам я растение -
Допустим, красивый цветок?
Я полью его водой,
Поставлю на воздух, на солнце,
Я буду ухаживать за ним -
Цветок будет радоваться,
И вместе нам будет хорошо,
Ведь очень тоскливо быть одному…»
Сделал он «Чак!» волшебной палочкой,
И появился перед ним цветок,
Точно такой, как хотел.
Начал он от радости танцевать перед ним,
А цветок не танцует, не кружится,
Почти не чувствует его.
Он реагирует только на то, что волшебник дает ему:
Когда волшебник поливает его – он оживает,
Не поливает – он умирает.
Но как можно так скупо отвечать такому доброму волшебнику,
Который готов отдать все свое сердце! Но некому…
Что же делать?
Ведь так тоскливо быть одному!…
Начал волшебник создавать всякие растения,
Большие и малые, сады и леса, рощи и поля…
Но все они, как одно растение -
Никак не отвечают ему.
И по-прежнему очень тоскливо быть одному…
Думал волшебник, думал и придумал:
«А если я создам какое-нибудь животное?
Какое именно? – Лучше всего собаку. Да, собаку!
Такую маленькую, веселую, ласковую.
Я все время буду с ней играть,
Мы пойдем гулять, и моя собачка будет бегать
И впереди, и позади, и вокруг меня.
А когда я буду возвращаться домой, в свой замок,
Так вот, когда я буду возвращаться в наш замок,
Она уже заранее выбежит навстречу мне,
И так хорошо будет нам вместе,
Ведь так тоскливо быть одному!»
Сделал он «Чак!» своей палочкой,
И появилась рядом с ним собачка,
Точно как хотел.
Стал он заботиться о ней,
Давал кушать и пить, обнимал ее,
Мыл и водил гулять -
Все делал для нее.
Но любовь собачья…
Вся она только в том,
Чтобы быть рядом с ним,
Лежать у ног, ходить за ним.
Увидел волшебник с сожалением,
Что даже собака,
С которой он так хорошо играет,
Все-таки не способна вернуть ему ту любовь,
Которую он дает ей.
Она просто не способна быть его другом,
Не способна оценить,
Что он делает для нее!
А ведь этого так желает волшебник!
Начал он создавать вокруг себя
Рыб и ящериц, птиц и животных -
Но стало только хуже:
Никто не понимает его,
И по-прежнему тоскливо ему одному…
Долго думал волшебник и понял:
«Настоящим другом может быть только тот,
Кто будет очень нуждаться во мне
И будет искать меня везде.
Это должен быть кто-то,
Кто сможет жить, как я,
Кто все сможет делать, как я,
Сможет любить, как я,
Понимать, как я.
Только тогда он поймет меня!
Но быть как я?…
Кто же может быть таким, как я?
Чтобы оценил то, что я даю ему,
Чтобы смог ответить мне тем же,
Ведь и волшебник нуждается в любви.
Кто же может быть таким,
Чтобы вместе нам было хорошо,
Ведь так тоскливо быть одному!…»
Подумал волшебник:
«Может быть, это человек?
И, правда… а вдруг именно он
Сможет стать близким и другом мне,
Сможет быть, как я.
Только надо помочь ему в этом.
И тогда уж вместе нам будет хорошо,
Ведь так тоскливо быть одному!…
Но чтобы вместе было нам хорошо,
Он должен прежде ощутить,
Что значит быть одиноким, без меня,
Ощутить, как я… без него,
Насколько тоскливо быть одному!…»
Снова сделал волшебник «Чак!» -
И появилось далеко от него место,
И в нем – человек…
Но человек настолько далек от волшебника,
Что даже не чувствует, что есть волшебник,
Который создал его и все для него:
Камни, растения, животных и птиц,
Дома и горы, поля и леса,
Луну и солнце, дождик и небо,
И еще много чего… весь мир…
Даже футбол и компьютер!
Все это есть у человека…
А вот волшебник так и остался один…
А как тоскливо быть одному!…
А человек… Он даже не подозревает,
Что существует волшебник,
Который создал его,
Который любит его,
Который ждет и зовет его:
«Эй, неужели ты не видишь меня?!
Ведь это я,…я все тебе дал,
Ну, иди же ко мне!
Вдвоем нам будет так хорошо,
Ведь тоскливо быть одному!…»
Но как может человек, которому и так хорошо,
У которого есть даже футбол и компьютер,
Который не знаком с волшебником,
Вдруг пожелать найти его,
Познакомиться с ним,
Сблизиться и подружиться с ним,
Полюбить его, быть другом его,
Быть близким ему,
Так же сказать волшебнику:
«Эй!… Волшебник!…
Иди ко мне, вместе будет нам хорошо,
Ведь тоскливо быть без тебя одному!…»
Ведь человек знаком лишь с такими, как он,
И только с тем, что находится вокруг,
Знает, что надо быть, как все:
Делать то, что делают все,
Говорить так, как говорят все,
Желать того, чего желают все.
Больших – не злить, красиво просить,
Дома – компьютер, в выходные – футбол,
И все, что хочет, есть у него,
И зачем ему вообще знать,
Что существует волшебник,
Которому тоскливо без него?…
Но волшебник – он добр и мудр,
Наблюдает он незаметно за человеком…
И вот в особый час…
Тихо-тихо, медленно, осторожно
Делает… «Чак!» своей палочкой,
И вот уже не может человек
Жить как прежде,
И ни футбол, ни компьютер теперь
Не в радость ему,
И хочет, и ищет он чего-то,
Еще не понимая, что это
Волшебник проник маленькой палочкой
В сердце его, говоря:
«Ну!… Давай же,
Иди ко мне, вместе будет нам хорошо,
Ведь теперь и тебе тоскливо быть одному!…»
И волшебник – добрый и мудрый -
Вновь помогает ему:
Еще один только «Чак!» -
И человек уже ощущает,
Что есть где-то волшебный замок,
Полный всяких добрых чудес,
И сам волшебник ждет его там,
И только вместе будет им хорошо…
Но где этот замок?
Кто укажет мне путь к нему?
Как встретиться с волшебником?
Как найти мне его?
Постоянно в его сердце «Чак!»… «Чак!»,
И уже не может он ни есть и ни спать,
Везде видятся ему волшебники с замками,
И совсем уж не может быть один,
А вместе будет так хорошо им!…
Но чтобы стал человек, как волшебник,
Мудрым, добрым, любящим, верным,
Он должен уметь делать все,
Что умеет делать волшебник,
Должен во всем быть похожим на него,
Но для этого «Чак!» уже не годится, -
Этому человек должен сам научиться.
Но как?…
Поэтому волшебник незаметно… осторожно,
Медленно… нежно… «Чак – Чак»… «Чак – Чак»…
Тихонько ведет человека
К большой древней книге волшебства,
Книге Зоар…
А в ней все ответы, весь путь,
Чтобы было в конце хорошо,
Сколько ж можно быть одному…
И человек торопится быстро-быстро
Пробраться в замок, встретиться с волшебником,
Встретиться с другом, быть рядом с ним,
Сказать ему: «Ну!…
Вместе нам будет так хорошо,
Ведь так плохо быть одному…»
Но вокруг замка высокая стена,
И строгие стражники на ней,
И чем выше взбирается на стену человек,
Тем грубее отталкивают его,
Тем больнее падает он,
Обессилен и опустошен
Кричит он волшебнику:
«Где же мудрость твоя,
Зачем мучаешь ты меня,
Зачем же звал ты меня к себе,
Потому что плохо тебе одному?
Зачем сделал ты так,
Что плохо мне без тебя?…»
Но… вдруг чувствует «Ча…ак!» – и снова
Он стремится вперед, вверх по стене.
Обойти стражников, взобраться на стену,
Ворваться в закрытые ворота замка,
Найти своего волшебника…
И от всех ударов и неудач
Обретает он силу, упорство,
Мудрость.
Вдруг из разочарования растет желание…
Он учится сам делать все чудеса,
Которые делает волшебник,
Он сам учится создавать то,
Что мог только волшебник!
Из глубин неудач растет любовь,
И желает он больше всего и только одного:
Быть с волшебником, видеть его,
Все отдать ему, ничего не прося взамен.
Ведь только тогда будет ему хорошо,
И совсем невозможно быть одному!…
И когда уже вовсе не может без него,
Открываются сами большие врата,
И из замка навстречу ему
Спешит волшебник, говоря:
«Ну! Где же ты был! Иди ко мне!
Как нам будет теперь хорошо,
Ведь мы оба знаем как плохо,
Как тоскливо быть одному!»
С той минуты они уже вместе всегда,
Верные, неразлучные и любящие друзья,
Нет выше и глубже их чувств,
А любовь заполняет настолько сердца,
Что не может даже припомнить никто,
О том, как тоскливо быть одному!…
Если чувствует кто-то в сердце своем
Тихо-тихо: «Чак… Чак…»
(Прислушайтесь внимательно, каждый),
Услышите, что главное в жизни -
Встреча с волшебником,
Соединение с ним, слияние с ним,
И только тогда будет Вам хорошо,
А пока так грустно и плохо…
Обратитесь к группе помощников волшебника
«Бней Барух»…
Мы ждем… Ваши: «Чак-Чак»…
7. Пылающий терновник в Коцке
7.1 Траурные дороги в Польше
…По заснеженным дорогам Польши идут люди и едут телеги. Их путь ведет к Коцку. Коцк – это маленькое местечко в Люблинском воеводстве Великой Польши. Неказисты домики Коцка. Низкие и грустные, они стоят в большой тесноте, как будто кто-то специально прижал их друг к другу. Тонкие белые струи дыма поднимаются над трубами.
В маленьких бедных лавочках и за покосившимися прилавками базара стоят евреи в надежде продать бутылку керосина, селедку или другую мелочь крестьянам из окрестных деревень. Но сегодня, 22 швата 5619 (1859) года, в местечке остановилась повседневная жизнь, оно затаило дыхание.
И нет сегодня ни одного человека, обсуждающего с крестьянами или домочадцами проблемы доходов, прибыли, торговли. Мысли всех обращены к праведнику, прикованному к постели. Сердца всех жителей местечка тревожно бьются, и их губы шепчут молитву с просьбой продлить жизнь. Жизнь рабби Менахем-Мендла.
Известие о болезни рабби Менахем-Мендла быстро распространилось по всей Польше. Оно ворвалось и в большие города, в которых живут десятки тысяч евреев, и в полузаброшенные деревни, где живут лишь одна-две еврейские семьи. В какое бы место ни приходило это известие, евреи немедленно прерывали обычный ход жизни.
Изучающие Тору прекращали свою учебу, праведные торопились закончить свои молитвы, торговцы закрывали двери своих магазинов, ремесленники прекращали работу в своих мастерских. Длинные колонны евреев трогаются в путь. Все они идут в одном направлении – в Коцк.
Движутся по дорогам великие мудрецы Торы в белых капотах и чулках, в черных шляпах, богатые, бедные – все. Большинство бедных идет пешком. Городской базар и улицы Коцка уже запружены телегами и каретами, но дороги, ведущие в местечко, все еще черны от огромного количества людей, карет, телег, приближающихся к Коцку. Прибывающие люди обходят постоялые дворы, в которых они раньше обычно останавливались. Исчезло обычное радостное возбуждение паломничества – ведь Коцк был признанным местом паломничества евреев. Эта радость возникала у каждого еврея по мере приближения к Раву. Казалось, что даже окрестные поля как будто прекратили песнь восхваления и начали петь грустную мелодию. Траурные дороги Польши…
Глаза всех были устремлены к одной комнате, в которой Рабби провел значительную часть своей жизни.
7.2 Великие в своей смерти
Духовный вождь – его личность проявляется даже во время его ухода из жизни. Он воплощается в завещании, в том, что он передает в последние минуты своей жизни. Великие духа подводят итоги перед смертью.
Ученики, которые были близки учителю при жизни, собираются вокруг него перед его смертью, когда он передает из своих уст в их уста квинтэссенцию своего учения и повторяет его основы перед тем, как физически отделиться от них навеки. В день своей смерти великие учителя говорят обычно о жизни. Последние слова учителя отпечатываются в сердцах учеников как духовное завещание, как инструкция для жизни.
Большинство великих царства духа умерли со словами своего учения на устах. Они ушли из этого мира с чувством, что они выполнили свою миссию. Чувство страха не омрачило их смерти. Они закрыли свои глаза с чувством удовлетворения, их учение захватило сердца людей, и их работа не пропала даром.
В последнем взгляде учителя на учеников отражается его духовное удовлетворение. Он знает, что ученики сохранят его учение, которому он отдал без остатка всю свою жизнь. Ученики, окружающие своего рава в его последние минуты, также чувствуют слияние своих душ с душой рава, которая поднимается ввысь.
Некоторые из духовных руководителей собирали своих учеников на лоне природы – на вершине горы, на берегу реки. Другие шептали слова своего духовного завещания, лежа на постели, с которой они уже не поднялись. Иногда бывало, что учитель, уходя из жизни, назначал вместо себя кого-либо из учеников и вручал ему свое духовное наследие и венец духовного вождя.
В таких случаях ученики чувствовали лишь смену караула – караул ушел, новый караул заступил на его место. Много рассказов и легенд существуют о смерти великих людей, о том, как они оставляли наш мир.
7.3 Чтобы поднять небеса
Но о кончине рабби Менахем-Мендла из Коцка рассказывают совершенно другое. Старым и успокоившимся ушел рабби Мендл из этого мира. В затуманенной комнате, в которой он жил жизнью отшельника, лежит он прикованный к постели.
На маленьком столике возле стены, недалеко от его кровати стоят в беспорядке пузырьки с лекарствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62