Рука ее непроизвольно потянулась к оружию.
Однако в следующее мгновение взгляд старого индейца смягчился, и он приблизился к ним еще на шаг.
– Потерять лошадей тяжело. У меня есть прохладная вода и жареный кролик. Разделите их со мной?
– С превеликим удовольствием, – ответила Нора.
Они осторожно спустились со скалы. Незнакомец жестом предложил им сесть на камни, подошел к огню и повернул жаркое.
– Я услышал ваши шаги, – сообщил он. – Вот и решил подняться на холм да посмотреть, что за люди ко мне пожаловали. У меня здесь нечасто бывают гости. Приходится быть осторожным.
– И по нашему виду вы поняли, что мы пришли с миром? – ехидно поинтересовался Смитбэк.
Незнакомец ничего не ответил, лишь устремил на него пронзительный взгляд холодных карих глаз.
– Вы правильно поняли, – кивнул журналист. – Мы не замышляем ничего дурного.
Старый индеец выкопал из песка флягу, зарытую в тени скалы, и передал ее Норе. Лишь сделав первый глоток, она поняла, как сильно хотела пить. Незнакомец, поворошив уголья, подбросил несколько сучьев и снова перевернул кролика.
– Значит, вы пришли из долины Чилба, – изрек индеец, усаживаясь на камень.
– Чилба? – удивленно переспросил Смитбэк.
– Да, так мы называем долину, что лежит за большим хребтом, – кивнул он. – Я видел с вершины одного из ваших друзей. – Он повернулся к Норе. – И ваш друг видел меня. А теперь вы пришли сюда, потому что кто-то убил ваших лошадей. И вы думаете, это сделал я.
– Мы всего лишь шли по следам, – осторожно заметила Нора. – И они привели нас к вашей стоянке.
Вместо ответа индеец поднялся, кончиком ножа потыкал жаркое и опять опустился на камень.
– Меня зовут Джон Бейудзин.
Нора на мгновение замешкалась, соображая, как лучше ответить.
– Простите, что не представились сразу, – произнесла она. – Меня зовут Нора Келли, а это – Билл Смитбэк. Я археолог, а Билл – журналист. Мы прибыли сюда для научных исследований.
Бейудзин понимающе кивнул.
– Я похож на человека, способного убить лошадь? – внезапно спросил он.
– Я не знаю, как выглядит человек, способный убить лошадь, – после недолгого раздумья ответила Нора.
Ответ ее пришелся Джону по вкусу. Губы его тронула улыбка, в глазах вновь зажглись искорки.
– Кролик готов.
Он встал, снял с огня жаркое и, пристроив на плоский камень, ловко разделал на куски. Воспользовавшись вместо тарелок плоскими обломками песчаника, он положил на них по куску крольчатины и протянул гостям.
– Вы уж простите, с посудой у меня плохо, – с улыбкой заметил индеец и принялся за еду.
Горячее мясо обожгло Норе язык, и на глазах выступили слезы. Но она ужасно проголодалась и не собиралась ждать, пока жаркое остынет. Зубы ее снова впились в жесткую крольчатину. Смитбэк заглотил предложенную ему порцию едва ли не целиком. Бейудзин, наблюдавший за ним, одобрительно кивнул и положил журналисту еще кусок. Все трое молча продолжили работать челюстями.
Индеец вновь пустил по кругу флягу с водой. Все сделали по глотку. Жаркое кончилось, и в воздухе повисла неловкая пауза.
– Эффектный вид, – решился нарушить молчание Смитбэк. – И какова же арендная плата за этот чудный уголок?
Индеец расхохотался, откинув голову назад.
– Добираться сюда – сплошная морока. Это хуже всякой платы. Отсюда до моей деревни сорок миль, и на всем пути не найдешь ни капли воды. – Он обвел рукой вокруг себя. – Ночью можете взобраться на самую высокую вершину и нигде не увидите ни единого огонька.
Солнце клонилось к закату, наполняя диковинный пейзаж разноцветными бликами – золотыми, красными, пурпурными. Нора не сводила глаз с индейца. Он так и не счел нужным произнести что-либо в свое оправдание, однако она нисколько не сомневалась – к убийству животных Джон не имеет ни малейшего отношения.
– Вы можете нам помочь отыскать тех, кто убил лошадей? – спросила она.
– Не знаю. – Бейудзин поднял на нее карие глаза. – Вы сказали, что прибыли сюда для научных исследований. Что это за исследования?
Нора медлила с ответом. Она не знала, задан ли вопрос из праздного любопытства или является прелюдией к важному разговору. Скорее всего, их новый знакомый не убивал лошадей, но вполне мог знать, кто это сделал.
– Простите, но мы не имеем права об этом говорить, – в растерянности пробормотала начальница экспедиции.
– А где вы разбили лагерь? В долине Чилба?
– Не совсем.
– Моя деревня вон там. – Старый индеец указал на север. – Она называется Нанковип. На нашем языке это означает «Цветы у пруда». Каждое лето я приезжаю сюда и провожу здесь неделю или две. Трава здесь хорошая, сучьев для костра вдоволь, а внизу есть отличный родник.
– А вам здесь не одиноко? – поинтересовался Смитбэк.
– Нет, – просто ответил индеец.
– А зачем вы приезжаете в такую даль?
Бейудзин, казалось, несколько смутился от подобной настырности.
– Здесь я снова становлюсь человеком, – медленно произнес он, пристально глядя на Смитбэка.
– А кем же вы ощущаете себя все остальное время? – не унимался тот.
Нора не знала, как одернуть спутника. В большей части индейских культур излишнее любопытство всегда считалось грубейшим нарушением этикета.
– Не обращайте на него внимания, – поспешно вклинилась она. – Он журналист и никак не может отделаться от привычки задавать слишком много вопросов.
– Да пусть его спрашивает. – Бейудзин, похоже, вовсе не чувствовал себя оскорбленным. – Странно только, что у него нет с собой магнитофона или видеокамеры. Те, кто к нам приезжает, обычно без них не ходят. Так вот, все остальное время у меня слишком много дел. У меня стадо овец, о котором надо заботиться. А еще я избавляю людей от хворей и недугов.
– Так вы врач? – вновь принялся за свое Смитбэк.
– Знахарь.
– И каким же образом вы исцеляете страждущих?
– Справляю обряд Четырех Гор.
– Вот как? – У Смитбэка загорелись глаза. – Если не секрет, в чем заключается этот обряд?
– Он справляется на протяжении трех ночей. Я использую древние заговоры и снадобья из трав. Обряд Четырех Гор помогает избавиться от грусти, тоски и безнадежности.
– И многих вам удалось исцелить?
– Многих.
По мере того как разгорался интерес Смитбэка, ответы индейца становились все более краткими.
– Хотя, конечно, есть люди, на которых наши обряды не действуют, – продолжал их новый знакомый. – У меня случаются неудачи. И это – одна из причин, по которой я приезжаю сюда.
– Так сказать, в поисках смысла бытия? – не обращая внимания на злобные взгляды Норы, задал очередной вопрос Смитбэк.
– Может, и так, – задумчиво произнес индеец. – Если считать поисками смысла бытия одиночество, молитву, а иногда и воздержание от еды. Мне не являются здесь пророческие видения, но мои духовные силы прирастают. Здесь я вспоминаю, что для счастья человеку нужно совсем немного. Вот и все.
Он помолчал и, оглядевшись по сторонам, поинтересовался:
– Есть у вас спальные мешки? Ночи здесь прохладные.
– Есть, – кивнула Нора.
– Это хорошо.
Индеец откинулся назад, привалившись спиной к скале, и подложил под голову смуглую морщинистую руку. В молчании все трое наблюдали, как солнце опускается за горизонт и долину наполняют сумерки. Последние отблески заката угасли на вечернем небе. Бейудзин свернул сигарету и яростно задымил, неловко зажав ее между большим и указательным пальцами. Со стороны могло показаться, будто он курит в первый раз.
– Не хочу выглядеть назойливой, но все же я вынуждена вернуться к вопросу о наших убитых лошадях, – нарушила тишину Нора. – Если вы видели убийц, пожалуйста, скажите нам – кто это был? Возможно, они имеют что-то против наших исследований.
– Ваши исследования, – выпустив кольцо дыма, повторил индеец. – Вы ничего не рассказали мне о них.
Она колебалась. Судя по всему, Бейудзин считал рассказ об экспедиции платой, соразмерной его откровенности. Но гарантия того, что он действительно владеет какими-либо сведениями, способными помочь делу, совершенно отсутствовала.
– Напоминаю, это секретные исследования. – Нора решила рискнуть. – Могу я рассчитывать на то, что вы отнесетесь к этому серьезно?
– Вас интересует, не раззвоню ли я о них по всему свету? – усмехнулся индеец. – Можете не опасаться. Трепать языком не в моих привычках.
Он бросил окурок в костер и принялся сворачивать новую сигарету.
– Хотя скверных привычек у меня много, – добавил Бейудзин. – И это – еще одна причина, которая заставляет меня приезжать сюда.
– Мы исследуем древнее поселение анасази, обнаруженное нами среди скал, – пристально глядя на него, сообщила Нора.
Слова ее произвели на старого индейца совершенно неожиданное действие – он вдруг замер, точно громом пораженный. Уже в следующее мгновение пальцы его продолжили сворачивать сигарету, однако первая реакция оказалась слишком заметной, чтобы упустить ее из виду. Закурив, Бейудзин вновь привалился к скале. Он не произносил ни слова.
– Это даже не поселение, а большой, очень богатый город, – продолжала Нора. – Там сохранились поистине бесценные вещи. Если его разграбят, это будет настоящей трагедией. И мы опасаемся, что люди, которые убили лошадей, хотят выжить нас оттуда и без помех завладеть его сокровищами.
– Завладеть его сокровищами, – эхом повторил индеец. – А что сделаете с этими сокровищами вы? Отправите в музей?
– Нет, – решительно возразила Нора. – Мы намерены сохранить город в неприкосновенности.
Бейудзин продолжал выпускать кольца дыма, однако движения его стали более скованными, а взгляд потускнел.
– Мы никогда не бываем в долине Чилба, – медленно произнес он.
– Почему?
Индеец, зажав между пальцев дымящуюся самокрутку, уставился на Нору.
– Как были убиты ваши лошади?
– Им вспороли животы. Выпустили кишки и разложили их спиралями. Вставили в глаза палки, украшенные перьями. И вырезали из шкур несколько круглых кусков.
Бейудзин резко бросил окурок в костер, встряхнул головой и растер пальцами лоб.
– Говорите, из шкур у них были вырезаны куски? Где? – От его рассеянности не осталось и следа.
– На лбу, на боках и на животе.
Он молчал. Нора заметила, как трясутся его руки, и тоже ощутила дрожь, пробравшую все тело.
– Вы не должны оставаться здесь, – тихо, но непререкаемо произнес индеец. – Уходите немедленно.
– Но почему?
– Это очень опасно. – Он помедлил и заговорил вновь: – У нас в Нанковипе ходит немало историй о долине Чилба. И о другой долине, что лежит далеко среди скал. Я знаю, многие люди не верят в подобные вещи. Может, и вы будете надо мной смеяться, но то, что сотворили с вашими лошадьми, – это часть колдовского ритуала. Ритуала черной магии, призванного творить зло. Если вы не покинете этот ваш древний город, всех вас ждет смерть. Особенно после того как… они нашли вас.
– Они? – вскинулся Смитбэк. – Кого вы имеете в виду?
– Колдунов, оскверняющих прах, – едва слышным голосом произнес Бейудзин. – Оборотней. Людей-волков.
Нора почувствовала, как кровь леденеет в жилах.
– Так вы думаете, с нашими лошадьми расправились колдуны? – уточнил ее спутник.
Старый индеец заметил в голосе журналиста оттенок недоверия.
– Вы верите в существование зла? – Выражение его лица в подступившем мраке совершенно не угадывалось.
– Конечно.
– Ни один из жителей Нанковип, находясь в здравом уме, не убьет лошадь. Лошади для нас – священные животные. Я не знаю, как в ваших краях зовут людей, несущих зло. Но мы зовем их оборотнями, людьми-волками. У них много имен, и они способны принять множество обличий. Они берут все хорошее, что есть в наших верованиях, и переворачивают с ног на голову. Вы можете думать все, что угодно, но мы твердо знаем – они существуют. И долина Чилба притягивает их как магнит. Потому что именно там находится город, где творилось великое зло. Город черной магии, жестокости, болезней и смерти.
Слова его почти не долетали до ушей Норы. Люди-волки. Мысленно она вернулась в темный заброшенный дом, где прошло ее детство. И вновь перед ее глазами возникло косматое чудище, склонившееся над ней, жуткая тварь, с невероятной скоростью несущаяся за ее машиной.
– Я верю в то, что эти люди-волки действительно существуют, – произнес Смитбэк. – В последнее время мне довелось увидеть столько чудес, что теперь я готов поверить во что угодно. Но откуда они взялись?
Бейудзин молчал, сложив жилистые руки на коленях. Потом он свернул еще одну сигарету и замер, уперев взгляд в землю. Минута за минутой проходили в безмолвии. Нора слышала даже звук, производимый челюстями пасущейся неподалеку лошади. Наконец индеец заговорил, не отрывая глаз от земли.
– Для того чтобы стать колдуном, человек должен убить того, кого любит. Того, кто близок ему по крови. Брата или сестру, мать или отца. Совершив убийство, колдун обретает силу. А после того, как тело предадут земле, он тайно выкапывает его. – Бейудзин помолчал, раскуривая сигарету. – И жизненная сила, которой обладал убитый, превращается в силу зла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71