Мы засыпали и просыпались с мыслью о его любви. Ни разу в жизни я не встречала такого доброго человека. Какую бы авантюру он ни затевал, мы принимали в этом участие. Мы всегда были рядом, вместе лазали по руинам, искали сокровища, ползали с металлоискателями по местам былых сражений. Теперь, став археологом, я понимаю, как сильно мы рисковали. Мы верхом отправлялись в горы Суеверий, пытаясь обнаружить затерянный голландский рудник, мы провели лето в пустоши Джила в поисках копей Адамса. Словом, всего и не упомнишь. Удивительно, как мы остались живы. Моей матери все это изрядно надоело, и в конце концов она заговорила о разводе. А отец решил доказать ей, что все его проекты – не пустой звук, и отправился на поиски Квивиры. Больше мы о нем не слышали – до тех пор, пока неведомо откуда не пришло это письмо. Но так или иначе, я стала археологом только благодаря ему.
– Вы надеетесь, что он до сих пор жив?
– Нет. На это я не надеюсь. Будь отец жив, он бы никогда нас не бросил.
Нора глубоко вдохнула благоуханный ночной воздух, прислушиваясь к тишине, воцарившейся в долине.
– Ваш отец – тоже необычный человек, – добавила она. – Хотя и совсем в другом роде.
Тонкая светлая полоса внезапно разрезала бархатное небо.
– Звезда упала, – проронила Слоан и снова погрузилась в молчание. – Вы уже говорили о том, что мой отец – необычный человек, – произнесла она спустя несколько мгновений. – Помните, там, на тропе? Думаю, так оно и есть. Во всяком случае, отец он исключительный. А у исключительного отца и дочь должна быть исключительной. Так что мне приходилось нелегко.
– Он требовал слишком многого?
– Мой отец из тех, кто стремится, чтобы его чадо отвечало самым высоким стандартам. – Девушка уставилась в ночное небо. – Невероятно высоким. Я всю жизнь ощущала на себе его оценивающий взгляд и никогда не расслаблялась. Мне позволялось приглашать домой лишь тех из моих друзей, кто мог поддержать интеллектуальную беседу за столом. Я старалась из всех сил, но полностью выполнить все отцовские требования мне так и не удалось. И даже сейчас он не верит, что я сумею добиться успеха.
Помню, в седьмом классе мой учитель музыки предложил всем своим ученикам участвовать в концерте. Я выучила очень сложную инвенцию Баха и ужасно гордилась собой. Но другая ученица, девочка по имени Урсула Рейн, была настоящим вундеркиндом. Сейчас она преподает в консерватории. Урсула выступала передо мной, сыграла вальс Шопена и сорвала бешеные овации. – Лицо Слоан внезапно стало жестким. – Так вот, когда отец, сидевший рядом со мной, услышал эти овации, он встал и вышел из зала. И меня увел с собой, так и не дав мне сыграть. Я чуть не плакала от досады: еще бы, так долго долбила свою инвенцию, надеялась, папа будет мной гордиться. Конечно, он придумал благовидный предлог, будто у него схватило живот или что-то в этом роде. Но я прекрасно понимала: он боялся, что я окажусь второй, и не мог этого вынести. До сих пор удивляюсь, как он решился предложить мне участвовать в этой экспедиции. – Слоан рассмеялась.
Нора различила в ее смехе нотки горечи.
– Мне кажется, воспитательные методы вашего отца пошли вам на пользу, – произнесла она.
– Вот как? – Девушка повернула к ней голову, отбросив назад темные волосы. – Считаете, с меня следовало сбить спесь?
– Нет, что вы, – поспешно забормотала Нора. Слоан неверно истолковала ее слова. – Напротив, я хотела сказать, вы такая…
– И вот еще что любопытно, – перебила дочь профессора. – Отец ни разу не сказал, что меня любит. По крайней мере, я этого не помню.
Она отвернулась в сторону.
– Можно, я задам вам один вопрос, который давно меня занимает? – Нора сочла нужным переменить тему. – Вы богаты, красивы, вашим талантам нет числа. Почему вы решили стать археологом?
– А разве в археологи идут только тупоголовые нищие уроды, для которых закрыты все остальные пути? – Слоан расхохоталась.
– Конечно нет. Но…
– Археология – наша семейная традиция. Все представители семейства Ротшильдов были банкирами, семейства Кеннеди – политиками. А удел членов семейства Годдар – археология. Я – единственный ребенок, и мне с рождения было предначертано стать археологом. Так хотел отец, а у меня не хватило решимости ему воспротивиться.
Видно, профессор и в самом деле здорово достал собственную дочь, решила Нора.
– Так вы не любите археологию? – Она с любопытством поглядела на Слоан.
– Почему же, люблю, – последовал незамедлительный ответ. – Это же безумно интересно – узнавать секреты, на протяжении тысячелетий сокрытые от людских глаз. – В ее глубоком низком голосе послышалась неподдельная страсть. – Древние руины скрывают в себе много тайн и многое способны нам поведать. Но, как это ни печально, я не достигла в археологии особых успехов. По крайней мере, с точки зрения моего отца. – Мгновение помолчав, она продолжила нарочито беззаботным тоном: – Сейчас мне на ум пришла одна смешная вещь. Если я найду Квивиру, кому это принесет славу? Чье имя останется в истории, подобно именам Везерила и графа Морриса? Имя моего отца, а вовсе не мое. – Она разразилась отрывистым невеселым смехом. – Ирония судьбы, не правда ли?
Нора промолчала.
Слоан растянулась поверх спального мешка. Несколько раз она вздохнула, словно вспоминая о чем-то.
– У вас кто-нибудь есть? – вновь раздался в темноте ее низкий голос. – Я имею в виду, молодой человек?
Своей неожиданностью и бесцеремонностью вопрос привел Нору в совершеннейшее замешательство.
– Сейчас нет, – ответила она не сразу. – А вы? Встречаетесь с кем-нибудь?
– Встречаюсь, – буркнула Слоан. – Только это совсем не то. И если на моем горизонте появится человек, который мне действительно нужен, я в ту же секунду порву… со своим нынешним. – Она вновь погрузилась в молчание. – Кстати, что вы думаете о наших боевых товарищах? – поинтересовалась она через минуту. – Я имею в виду, об их мужских достоинствах?
Нора растерялась еще больше. Ей казалось неловким рассуждать в подобном ключе об участниках вверенной ей экспедиции. Однако сияние звезд, аромат ночного воздуха и уютное тепло спального мешка – все расслабляло и располагало к откровенности.
– Честно говоря, я пока что не рассматривала их как возможных кандидатов на должность бойфренда.
– А я рассматривала, – со смехом заявила Слоан. – По-моему, вам больше всего подходит Смитбэк.
– Ну уж нет! – возмутилась Нора. – Этот самовлюбленный павиан мне ни к чему.
– Очень даже к чему. Во-первых, он журналист и, если наша экспедиция закончится успешно, может немало поспособствовать вашей карьере. Во-вторых, у него есть чувство юмора, хотя, конечно, все его шуточки незатейливы, как гамбургеры из «Макдоналдса». Судя по всему, последние годы он вел довольно занятную жизнь. Вы, случайно, не читали его книгу об убийствах в музеях Нью-Йорка?
– Он подарил мне экземпляр. Но я не большая любительница подобного чтива.
– Между прочим, написано занятно. И признайтесь, парень хорош собой. Хотя, конечно, в нем с первого взгляда видно столичного хлыща.
– Это точно, – кивнула Нора. – Я все время боюсь, что он лопнет от самодовольства.
– Спору нет, собственную персону он ценит высоко. Но, по-моему, отчасти это бравада. Если копнуть поглубже, окажется, что не так он и плох. – Слоан помолчала и многозначительно добавила: – И, судя по форме губ, большой мастер целоваться.
– Пусть оттачивает свое мастерство на ком угодно, только не на мне, – фыркнула Нора. – А себе вы кого-нибудь присмотрели?
Слоан, словно не расслышав вопроса, с отсутствующим видом смотрела в темноту.
– Да, – проронила она наконец. – Я положила глаз на Блейка.
– На кого?! – недоверчиво переспросила Нора.
– На Блейка. Если бы пришлось выбирать, я выбрала бы его.
– Это выходит за пределы моего понимания.
– О, я согласна, порой он бывает невыносим. Но это все потому, что он неуютно себя чувствует в отрыве от цивилизации. Но погодите. Уверена, когда мы найдем Квивиру, он покажет себя во всем блеске. Конечно, здесь, на краю света, трудно помнить о том, что он – выдающийся ученый. Тем не менее это так. И для меня это обстоятельство является определяющим. К тому же внешне он совершенно в моем вкусе. – Девушка рассмеялась. – Обожаю ширококостных мужчин. И этот крупный нос тоже кое о чем свидетельствует. Знаете, как говорят: что на витрине, то и в магазине.
С этими словами Слоан вскочила, стянула через голову рубашку и швырнула на землю.
– Что-то эти разговоры вогнали меня в краску, – объявила она. – Надо охладиться в ручье.
Нора уставилась в небо. Вскоре до нее донесся тихий плеск. Через несколько минут вернулась Слоан. Влажное тело поблескивало в свете луны. Она бесшумно скользнула в спальный мешок.
– Приятных сновидений, Нора Келли, – прошептала она.
Девушка повернулась на бок, и почти сразу до Норы донеслось ее размеренное, безмятежное дыхание. Сама она еще долго лежала, не в силах заснуть, и глядела на звезды.
24
Она проснулась, словно от толчка. В первые мгновения Норе никак не удавалось сообразить, куда ее занесло. В растерянности она огляделась по сторонам. Алые отблески рассвета играли на остроконечных вершинах. Боль в заклеенных пальцах напомнила о событиях минувшего дня, о страшном восхождении на хребет, стоившем жизни трем лошадям. Ну да, а потом они со Слоан пробрались вдоль по каньону-щели и в конце его обнаружили чудесную долину. Причем лишенную каких-либо признаков человеческого существования. Спальный мешок Слоан лежал пустой.
Нора выбралась из своего, размяла затекшие мускулы и разворошила золу. Нащипав пучок сухой травы, она положила его на тлеющие угли. Растопка мгновенно занялась, послав вверх тонкую ленточку дыма. Нора поспешно добавила в костер припасенных с вечера сучьев и достала из рюкзака небольшой котелок. Наполнив водой и добавив молотого кофе, она повесила его над огнем, а сама отправилась к ручью умываться. К ее возвращению котелок вовсю булькал, роняя черно-коричневую пену. Нора поспешно налила себе горячего ароматного напитка. Явилась Слоан. Как и вчера, на лице ее отсутствовал даже намек на привычную улыбку.
– Кофе готов.
Взяв предложенную кружку, дочь профессора мрачно опустилась на землю. Кофе пили в молчании. Солнце все выше поднималось над скалистыми стенами.
– Здесь ничего нет, – изрекла Слоан, допив последний глоток. – Я встала с первыми рассветными лучами и облазила долину вдоль и поперек. Конечно, ваш Холройд может просканировать камни своим магнитометром или что там у него припасено. Но я никогда не встречала такого, чтобы поселение, спрятанное в скалах или под слоями песка, не оставляло на поверхности никаких следов. Я не нашла ничего, ровным счетом ничего – ни единого черепка или чешуйки кремня.
– Этого не может быть. – Нора отставила кружку.
– Поищите сами, – пожала плечами Слоан.
– Именно этим я и собираюсь заняться.
Дойдя до подножия скал, она по часовой стрелке двинулась по периметру долины. Кое-где на земле остались следы Слоан, уже совершившей подобный обход. Нора решила искать не у себя под ногами, а наверху и, поднеся к глазам бинокль, озирала каменные выступы и остроконечные вершины. Сделав двадцать шагов, она всякий раз останавливалась и вновь подносила бинокль к глазам. Солнечные лучи, проникая в долину, порождали новые тени и блики. Нора сверлила глазами шероховатые поверхности скал, разглядывая их под разными углами в надежде высмотреть полустертый петроглиф, остатки разрушенной стены или выемку, сделанную человеческой рукой. Завершив круг, она пересекла долину с севера на юг и с востока на запад, бесстрашно переправляясь вброд через ручей. Красные башни, высившиеся вокруг, не желали открывать своих секретов – если, конечно, у них имелись секреты.
Через полтора часа Нора, усталая и разочарованная, вернулась к стоянке. Не сказав ни слова, она рухнула на землю рядом со Слоан. Девушка тоже молчала. Понурив голову, она разглядывала песок и палкой рисовала на нем круги.
Все пренебрежительные, насмешливые отзывы об отце, его идеях и проектах, на протяжении многих лет выдаваемые матерью, ожили в памяти Норы. Неужели она была права? Неужели ее отец всегда жил в мире собственных фантазий и не заслуживал доверия?
Минут десять они сидели у догорающего костра, погрузившись в угрюмое молчание. Поражение, ощущаемое едва ли не физически, навалилось невыносимой тяжестью, заставляя пригибаться к земле.
– Что скажем остальным? – произнесла наконец Нора.
– Что тут говорить? – Слоан, тряхнув головой, отбросила назад короткие темные волосы. – Мы должны довести дело до конца. Как вы и говорили, вернемся сюда со всем нашим замечательным оборудованием, проведем все необходимые исследования для составления официального отчета. А потом вернемся домой. Вы – к своей обожаемой работе. А я, – она секунду помедлила, – к своему обожаемому отцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71