– И никакие это не пустяки! Не смейся, пожалуйста! Знаешь, как трудно было… Еще ты так быстро ушел. Я надеялась продолжить наш разговор следующим вечером, но потом узнала, что твоего друга собираются убить…
– Ланджа?
– Да. И я решила бросить все, чтобы предупредить его. Позже мне сказали, что с тобой мы бы все равно не встретились, но тогда я… переживала. Теперь о Менигуэне. В больницу тебя привезли в очень тяжелом состоянии – врачи даже опасались за твою жизнь.
– А что со мной, собственно говоря, было? Я ничего не помню.
– Ты разве совсем ничего не чувствовал?
– Ну, увидел, как потемнело в глазах. Словно кто-то выключил свет. И все.
– У тебя в шее нашли крохотную иголочку… Я не поверил своим ушам. – Яд?
– Да, и очень сильный. Но тебе повезло: врачи приехали вовремя. Они сделали все, что можно, правда, из комы вывести тебя не получилось. А потом я забрала тебя сюда, на свой корабль.
Я снова огляделся.
– Так мы больше не на Менигуэне? Наташа отчего-то улыбнулась:
– Мы на круговой орбите около него. И совершенно неожиданно предложила:
– Хочешь посмотреть?
– Давай!
Она грациозно поднялась с кровати и сделала шаг к двери. Та предупредительно открылась.
– Пойдем, – пригласила хозяйка.
Корабль был большой – наверное, тот же самый, тайну которого я пытался разгадать тогда, на Сайгусе, получив в свое распоряжение мощь местной информационной сети. Кстати, о сети… Я мысленно завязал узелок; разузнать, что это там такое было, чуть ли не пинками вытолкавшее меня.
– Как называется эта красавица? – спросил я, имея в виду яхту.
– Эта красавица, которая идет впереди вас, зовется Наташей, – услужливо подсказал приятный девичий голос откуда-то сверху.
Сама Наташа, услышав это, рассмеялась:
– Вот теперь попробуй доказать, что у моей Блонди нет души! Порой она меня саму удивляет.
Мы поднялись по ступенькам и вышли на смотровую палубу. Экрана, удерживавшего воздух, заметно не было, и казалось, что мы находимся прямо в космосе. А над головой висит огромная планета.
Говорят, в первый раз увидев такое зрелище, большинство людей реагируют примерно одинаково: судорожно вцепляются в ближайший предмет. Не знаю, у меня было совсем по-другому: когда меня еще мальчишкой впервые вывели на смотровую палубу, я высоко подпрыгнул – уж не помню, по каким мотивам. Наверное, понравилось.
– Менигуэн, – кивнула в сторону планеты Наташа.
Воды океанов и гряды облаков, больше похожие на ледяную корку, ярко блестели в солнечном свете. Часть обращенной к нам поверхности планеты не была освещена, уже погрузившись в ночь. Я попытался найти Калго, зная наверняка, что над ним облаков нет, но это оказалось не так-то легко. И тут мне подумалось, что я даже примерно не представляю, утро там или вечер.
– Наташа, сколько времени я провалялся без сознания?
– Почти двадцать часов.
– Марго… – вырвалось у меня. Наташа кивнула:
– Ты говоришь о Маргарет Хейли, правильно? Ее сейчас нет на Менигуэне.
Честно говоря, мне уже надоело поражаться осведомленности окружающих о моих делах, так что я лишь поинтересовался:
– А где она?
– Она улетела на Горвальдио.
Незатейливый ответ. Я едва удержался от того, чтобы обрушить на симпатичную темноволосую головку целый град вопросов. Градины получились бы весьма увесистыми…
Вместо этого я спокойно попросил:
– Ты обещала рассказать все, что можно. Продолжай.
– Мы остановились на том, что я забрала тебя сюда? – как-то рассеянно то ли спросила, то ли напомнила Наташа.
– Именно. Кстати, зачем ты это сделала?
– Я же говорила. Врачи не смогли вывести тебя из комы.
– Ну, рано или поздно они бы все равно справились.
– Я не могла ждать. Блонди, сколько осталось до старта?
– Четыре минуты, – опять сверху, словно из космоса, ответила яхта. И уже по собственной инициативе добавила: – Двигатели готовы.
– Спасибо, Блонди. – Наташа повернулась ко мне. – Шен, сейчас мы летим на встречу с некоторыми очень интересными людьми. Может быть, там ты и узнаешь больше.
– В каком смысле? – не понял я. – Это и есть те самые «мы»?
Хозяйка просто кивнула. В свете планеты на смотровой палубе было видно, как днем, и только крохотные черные тени путались у нас под ногами.
Я обдумал ситуацию.
– Хм, это что же, мне следует считать себя пленником?
– Нет, что ты! – горячо возразила Наташа. – Я подумала, что ты и сам согласишься лететь. Хотя бы из любопытства.
– Любопытство – это, конечно, хорошо. Но меня ведь никто не спрашивал. Смотри сама: меня в бессознательном состоянии похищают из больницы, где я по всем правилам должен находиться до того, как начну что-то соображать, и увозят в неизвестном направлении. Не родственники или друзья, которым я могу доверять, а совершенно незнакомые люди… – я взглянул на нее и поправился: – Ну, почти незнакомые. И когда я все-таки прихожу в сознание, моим согласием по-прежнему никто не интересуется. Что после этого всего мне должно прийти в голову?
Наташа растерянно молчала. Тем временем яхта запустила двигатели, и Менигуэн поплыл в сторону. На смотровой палубе потемнело.
– Ну так что? – нажимал я.
– Шен, мне показалось, ты мне веришь.
Вечный женский аргумент. Я пожал плечами:
– Ты же сама только что рассказывала, что встретилась со мной, выполняя чье-то задание. Я не знаю ни скрытых целей задания, ни того, кто его давал. Мне остается только полагаться на добрые намерения некоего незнакомца, да?
– Но… – хозяйка закусила губу. – Это важно.
– Блонди, сколько до входа в гиперпространство? – спросил я.
– Две минуты тридцать пять секунд, – немедленно отозвалась яхта. Лихо!
– Отмена входа.
В ответ на эту мою команду Блонди несколько надменно заявила:
– Я подчиняюсь только моей хозяйке.
Я посмотрел на Наташу. Секунд пять наши взгляды говорили за нас – мой требовательный и ее просительный, – а затем она со вздохом опустила глаза. Ее голос прозвучал очень тихо:
– Блонди, выполняй.
– Процедура входа прервана, – подтвердила яхта. – Ожидаю приказов.
– Ну, теперь мы, кажется, можем поговорить без спешки, – я присел на спинку кресла, стоявшего рядом. – Итак, кто ты, Наташа?
– Ты уже знаешь все, что я могла сказать о себе, – как-то печально ответила она.
– Я не знаю о тебе ничего. Кроме того, что твое имя – Наталья Граус. И что у тебя есть досье в информационных банках галактической полиции, которое, кстати, как-то странно защищено. Кто ты? На кого работаешь? Зачем вам я?
– Шен, я действительно не могу объяснить. Еще не пришло время.
– А когда оно придет?
Наташа улыбнулась и пожала плечами:
– Не знаю. Это зависит от тебя. Ну да. Если будешь хорошим мальчиком, мама купит тебе мороженое.
– Иными словами, мне нужно просто согласиться и полететь с тобой на какую-то там встречу? Там мне все и растолкуют?
Короткий кивок в ответ.
– Послушай, Наташа, сейчас у меня нет никакого желания искать неприятностей на свою голову…
Она попыталась что-то возразить, но я продолжал:
– …так что если ты не хочешь говорить, то давай оставим эту тему. Ладно?
– Хорошо, – неожиданно легко согласилась хозяйка. – Тогда что ты собираешься сделать сейчас? Вернуться на Менигуэн?
Я немного опешил от такого резкого перехода, 'Мне почему-то казалось, что она еще попробует уговорить меня.
– Вернуться на Менигуэн? Для начала да. А потом… Ты сказала, что Маргарет улетела на Горвальдио?
– Да.
– А ты знаешь, где это?
– Я знаю, – вмешалась Блонди.
– Далеко?
– Не очень. Меньше суток полета.
– Тогда мне тоже нужно на Горвальдио.
– Давай я тебя отвезу, – предложила Наташа.
– Так ты опоздаешь на встречу, – напомнил я. Наташа отмахнулась:
– Без тебя она все равно не имеет смысла.
Интересное признание. Выходит, сам того не подозревая, я стал центральной фигурой некоего собрания, о целях которого я, как ни странно, мог только догадываться. Сама собой всплыла аналогия: пленник на празднике у каннибалов. Это меня развеселило. И еще в этот же момент я понял, что в самом деле верю моей новой знакомой.
– Ну отвези.
Очень серьезно кивнув, Наташа скомандовала:
– Блонди, рассчитай переход для Горвальдио.
– Уже сделано, – доложила яхта. – Ожидаю распоряжений.
– Значит, выполняй переход. Хмыкнув, Блонди капризным тоном напомнила:
– Для начала вы должны покинуть смотровую палубу.
Я поднялся со спинки и, пропустив Наташу вперед, вышел следом за ней.
Позади нас дверь почти мгновенно закрылась, словно сама яхта очень спешила.
Мы снова спустились на основной уровень и, пройдя немного по коридору, оказались в сравнительно небольшом зале. Прямо посреди него стояли мягкие кресла и круглый стол, а остальное пространство оставалось свободным. Наташа немного небрежно указала мне на одно из кресел, сама же она устроилась в другом, неподалеку.
– Сделать кофе? – предложила Блонди.
– Да, сделай два, пожалуйста, – рассеянно откликнулась хозяйка.
– С чего это ты решила, что я буду пить кофе? – поинтересовался я.
Наташа искренне удивилась:
– А почему ты решил, что я тебе что-то заказывала? Я попросила два, потому что здесь такие маленькие чашечки… даже не распробуешь как следует.
Я усмехнулся, вспомнив отрывок из одной священной книги: «И возвратятся к вам слова и деяния ваши, и даже помыслы ваши, и будут вас любить, как любили вы, или презирать, как вы презирали; и не думайте, что день тот далек…»
– Эту сценку мы разыгрывали три дня назад, – заметил я. – Но тогда мы еще даже не были знакомы.
– А ты считаешь, что с незнакомцами можно вести себя по-хамски?
– Признаю: я был не прав. Однако и ты ведь сама напросилась. Если уж я взял тебе коктейль, зачем было предъявлять по этому поводу какие бы то ни было претензии?
– Не знаю, – легкомысленно улыбнулась Наташа. – Так получилось.
Посмотрев в ее глаза, я вдруг позволил себе усомниться в том, что так получилось само по себе. Очень уж хороший это способ привлечения к себе внимания – обидеться на собеседника. Тот ведь сразу же попытается загладить свою вину, сказать что-то приятное, а потом глядишь – слово за слово завязался разговор.
– Мы вошли в гиперпространство, – объявила яхта. – Переход займет девятнадцать часов. Кофе будет готов через полминуты.
– Спасибо, Блонди, – откликнулась Наташа.
Девятнадцать часов. Маргарет, наверное, еще в пути. Интересно, а нет ли связи между тем, что она улетела на Горвальдио, и иглой в моей шее?
Что-то мне подсказывало, что есть. И значит, нужно во что бы то ни стало добраться до Горвальдио – выяснить, в чем здесь дело. Но до Горвальдио – и до Маргарет – еще далеко, так что с этими загадками будем разбираться позже. Сейчас очередь Наташи.
– Итак… – начал я, и как раз в этот момент, прервав меня на полуслове, появились две чашечки дымящегося кофе.
– Угощайся, Шен, – кивнула хозяйка и потянулась к одной из них.
Чашечки оказались действительно крошечными – таких за один раз можно выпить не две и не три. Дюжина была бы в самый раз, а десятка два – это уже чтобы старый любитель кофе получил полное удовольствие. И почему так общепринята глупость пить этот великолепный напиток из наперстков?..
Уже в следующее мгновение, взяв чашечку в руки и едва пригубив кофе, я в достаточной мере прочувствовал почему. Мои глаза вдруг стали воспринимать совершенно незаметные ранее цветовые оттенки и переходы, а слух обострился настолько, что казалось, будто я слышу трение энергетических потоков о борт яхты. Напиток был не крепким – он был немыслимо крепким. Даже для видавшего виды кофемана.
– Бр! – я передернул плечами. – И ты всегда пьешь такое?
– Когда пью кофе – всегда, – Наташа без нужды поправила свои волосы, спускавшиеся почти до пояса. – Но это бывает редко.
Она подула на чашечку и тоже сделала маленький глоток. Я наблюдал, как она сперва вдыхает ароматный пар и прикрывает глаза, затем губами прикасается к краю чашки, отводит руку с чашкой в сторону… Перехватив мой взгляд, Наташа улыбнулась и как-то порывисто поставила свой кофе обратно на стол.
– Ты сказал «итак», – напомнила она.
– Итак, – машинально повторил я, но мои мысли почему-то улетели далеко от того, что я первоначально собирался говорить. Был ли это эффект крепкого кофе, или я просто пригляделся внимательнее – но в карих глазах моей собеседницы мне почудилось что-то необычное… еще одна загадка, быть может.
Да Бог с ними, с этими загадками! Мною внезапно овладело чувство, что я узнаю все меня интересующее очень скоро, и потому едва ли стоит беспокоиться по мелочам. Расслабившись, я продолжил:
– Все-таки я хочу вернуться к вопросу о таинственных «мы». Мне кажется, ты могла бы сказать немного больше, чем ничего.
– Ну… – Наташа надолго задумалась. – Знаешь, Шен, здесь дело даже не в том, что я не хочу ничего рассказывать, а в том, что это очень трудно объяснить так, чтобы было понятно человеку, который не знает всего. Я могу сказать, что мы занимаемся благотворительностью, и это будет правдой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46