не хочу, говорит, замуж,
и хоть ей что - видать, еще не нагулялась вволю. Всякий раз, как только
отец заводит с ней разговор на эту тему, она устраивает ему бурные сцены -
то с криками и руганью, то со слезами - в зависимости от настроения. Когда
же король пытается настоять на своем, Маргарита и вовсе выходит из себя и
либо закатывает истерику, либо учиняет форменный погром, ломая и разбивая
все, что подвернется ей под руку.
- Ну и ну! Я знал, что характер у Маргариты не ангельский, однако не
думал, что она фурия.
- Можешь не сомневаться, фурия еще та. В частности потому король и
мечтает поскорее выдать ее замуж, надеясь, что тогда она остепенится. -
Герцог скептически усмехнулся. - Блажен, кто верует. Лично я полагаю, что
ее только могила исправит. Маргарита пошла в свою мать не только
внешностью, но и нравом - такая же неуемная и сварливая, своенравная и
капризная, без постоянных скандалов просто жить не может, как рыба без
воды. Взять хотя бы ее последнюю выходку...
- Какую?
- Ну, с Инморте.
- С Инморте? - переспросил Филипп. - А что между ними произошло?
Герцог удивленно приподнял бровь.
- Неужели ты ничего не слышал?
- Да вроде бы ничего... Нет, все-таки слышал. Говорят, в марте
наваррский король крепко поссорился с гроссмейстером иезуитов... Стало
быть, и здесь не обошлось без Маргариты?
- Ясное дело. В последнее время ни один громкий скандал в Наварре не
обходится без участия Маргариты. А этот был особенно громким. Странно, что
ты так мало о нем слышал.
- Тогда я был на войне, - коротко ответил Филипп.
- Ах да, конечно, - согласился герцог. - Как раз тогда ты воевал в
Андалусии. - Вдруг он хитро прищурился и добавил: - Бои, а в часы затишья
- хорошенькие мавританочки. Воистину, некогда было прислушиваться к
сплетням.
Филипп покраснел.
"Вот те на! - изумленно подумал он. - Гастон-второй нашелся! Чудеса,
да и только..."
- А что до скандала, - герцог вновь принял серьезный вид, - то
приключился он вследствие того, что Инморте попросил у дона Александра
руки принцессы. Для своего сына, разумеется.
- Ба! Для Хайме де Барейро?
Герцог утвердительно кивнул.
- Гроссмейстер обратился к королю с этим нелепым предложением во
время официального приема, в присутствии многих блестящих вельмож и, что
самое прискорбное, в присутствии Маргариты. Дон Александр, понятно, был
возмущен...
- Еще бы! Эка честь - породниться с самим Вельзевулом.
- Не в том дело, Филипп. До сих пор наваррский король лояльно
относился к иезуитам, чего я не одобряю. Однако он, как тебе должно быть
известно, муж весьма набожный и благочестивый.
- Чересчур набожный, по моему мнению, - заметил Филипп. - До смешного
набожный. Вот уже третий год кряду он заказывает всем монастырям Памплоны
еженедельные молебны во спасение души Маргариты, а еще постоянно
натравливает на нее епископа Франческо де Арагона с его ханжескими
проповедями.
Герцог слегка усмехнулся.
- Насчет молебна я того же мнения - это сверх всякой разумной меры.
По мне, уж лучше бы он употребил свое благочестивое рвение на искоренение
иезуитской заразы на наваррской земле. Будем надеяться, что недавний
инцидент заставил его призадуматься, и он все же пересмотрит свое
отношение к рыцарям Сердца Иисусова. Ну, в самом деле, где это видано,
чтобы брака с принцессой, наследницей престола, добивался ублюдок
воинствующего монаха и какой-то неотесанной крестьянки...
- Дочери мелкого ростовщика, - внес уточнение Филипп. - В Толедо
полагают, что мать графа де Барейро была наполовину еврейка, наполовину
мавританка.
- Тем хуже... Нет, подумать только - граф де Барейро! В свое время я
воспринял это как пощечину, сделанную Иннокентием Пятым всей европейской
аристократии. Да простит меня Господь, но, по моему убеждению, тогдашний
папа был не в себе, присваивая этому ублюдку графский титул.
- Так что было дальше? - нетерпеливо спросил Филипп. - Что ответил
гроссмейстеру король?
- А ничего.
- Как так?
- Он просто не успел ответить, вместо него ответила Маргарита. Дон
Александр собирался указать Инморте на дверь, но принцесса опередила его.
- Представляю, что она сказала!
- Пересказывать ее слова не буду. Однако слова - еще полбеды. Кроме
всего прочего, Маргарита отлупила Инморте.
- Отлупила?! - рассмеялся Филипп. - Отлупила!.. О, это было
незабываемое зрелище!
- Да уж, точно. Во всяком случае, Инморте надолго запомнит свое
сватовство. Взбешенная Маргарита выхватила из рук графа де Сан-Себастьян
жезл верховного судьи и не в шутку, а всерьез принялась лупить им
гроссмейстера.
- Ну и ну! - фыркая и всхлипывая со смеху, произнес Филипп. - А что
же Инморте?
- Как ты понимаешь, он попал в весьма затруднительное положение.
Стража и не помышляла вступаться за него, а вздумай он или его спутники
применить силу против Маргариты, они были бы тут же изрублены в куски. Так
что гроссмейстеру не оставалось ничего другого, как позорно бежать. И что
уж самое занимательное, принцесса преследовала его на всем пути от
тронного зала до ближайшего выхода из дворца, гналась за ним, задрав юбки
выше колен, а когда начала отставать, что было силы швырнула жезл ему в
спину.
Филипп откинулся на спинку кресла и громко захохотал. Герцог молча
ждал, пока он не успокоится. Когда смех Филиппа перешел в тихие
всхлипывания, отец продолжил рассказ:
- После этого инцидента Инморте заявил, что расценивает случившееся
как оскорбление, нанесенное в его лице всему ордену, и намерен объявить
Наварре войну.
- Ага! Теперь понятно, зачем ему понадобился этот спектакль со
сватовством. Он хотел спровоцировать Маргариту к оскорбительной выходке,
правда, недооценил ее бурного темперамента. И тем не менее она попалась на
его уловку.
- Мне тоже так кажется, - сказал герцог. - Инморте можно назвать кем
угодно, только не глупцом. Делая это абсурдное, смехотворное предложение,
он, безусловно, рассчитывал на скандал, который даст ему повод к войне. К
счастью для Наварры, папский нунций в Памплоне ни на мгновение не
растерялся и решительно предостерег Инморте от объявления войны, угрожая
ему санкциями со стороны Святого Престола. Гроссмейстер был вынужден
подчиниться, поскольку папа Павел не разделяет весьма благосклонного
отношения своих предшественников к иезуитам и уж тем более не считает их
передовым отрядом воинства Божьего на земле. Где там! По моей информации,
Святой Престол очень обеспокоен стремительным ростом могущества ордена
Сердца Иисусова, и папские нунции при всех европейских дворах получили
тайное задание выяснить, какова будет реакция светской власти на
официальное объявление иезуитов еретической сектой и наложение Интердикта*
на все три области ордена - Лузитанскую, Мароканскую и Островную.*
- Это будет мудрое решение, - одобрительно произнес Филипп. - Хоть и
запоздалое. Теперь иезуиты большая сила, и единственно лишь интердиктом их
не усмиришь.
- Поэтому Святой Отец направил особые послания тем владыкам, в резко
негативном отношении которых к иезуитам он ничуть не сомневается...
- И, разумеется, вы были в числе первых, кто получил такое послание.
- Естественно. Папа предложил нам воспользоваться предстоящими
празднествами по случаю восемнадцатилетия Маргариты Наваррской и направить
в начале сентября в Памплону своих представителей, или же самим явиться
туда, чтобы обсудить план совместных действий по ликвидации ордена
иезуитов.
- Вот и чудненько, - сказал Филипп. - Давно бы так... Однако вернемся
к Маргарите. Вижу, она дамочка еще круче, чем я полагал. Презабавнейшая
особа, надо признать.
"И тебе под стать, - подумал герцог.- Два сапога пара".
- Ну, и что ты думаешь о моем предложении?
Филипп поднял к своему лицу сжатую в кулак руку.
- При всех ее недостатках, Маргарита наследует наваррскую корону, -
он выпрямил один палец. - Она знатного рода и имеет выдающихся предков, -
второй палец. - Красива, - третий. - Умна, - четвертый. - Хоть и не
добродетельна, но знает меру, весьма осмотрительна и, надеюсь, не будет
так глупа, чтобы родить мне наследника от кого-то другого. - Филипп
хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. - А что она вертихвостка и
баламутка, это стерпеть можно. В конце концов, я тоже не ангел.
- Итак, - подытожил герцог. - С одной кандидатурой мы разобрались.
- А кто вторая? Кого вы имели в виду - Анну Римскую или внучку
императора Германского?
- Принцессу Анну. Что касается Луизы Генегау, то я не считаю ее
перспективной для нас партией. Ее дед слишком стар и недолго протянет, а
ее отца, Карла Генегау, вряд ли изберут германским императором. По всей
видимости, преемником Леопольда Пятого станет эрцгерцог Баварский.
- Значит, Анна Юлия, дочь Августа Двенадцатого и Изабеллы
Французской, - задумчиво проговорил Филипп. - Но ведь она еще дитя.
- Не такое уж и дитя. Она одного возраста с Элеонорой Кастильской,
даже чуть старше. В конце лета ей исполнится четырнадцать.
- Это не суть важно, отец. Принцесса Анна менее перспективная
невеста, чем Маргарита Наваррская. Брак с ней будет лишь политическим
союзом, но ни на пядь не увеличит наши владения.
- Также как и в случае с принцессой Элеонорой, - заметил герцог. -
Однако ты был не прочь жениться на ней. Боюсь, ты опять поддаешься
эмоциям. Тебя отталкивают некоторые странности Анны, все эти сплетни о
ней...
- Отнюдь, - живо возразил Филипп. - Дело вовсе не в том. И вообще, с
недавних пор я не склонен доверять сплетням, по своем опыту зная, как они
бывают несправедливы... Вернее, по горькому опыту Бланки - ведь ее
оклеветали совершенно безосновательно.
- Даже так? - герцог посмотрел на Филиппа с таким недоверчивым видом,
словно тот сообщил ему, что луна упала на землю. - Но... Впрочем, ладно,
не будем уходить от темы нашего разговора. Ты сам, когда сочтешь это
нужным, расскажешь мне эту историю... и если сочтешь это нужным. А пока
вернемся к принцессе Анне. Почему ты считаешь политический союз с Италией
малоперспективным?
Филипп понял, что отец решил устроить ему небольшую проверку на
способность трезво оценивать международную ситуацию.
- Один союз другому рознь, - уверенно ответствовал он. - В случае
моего брака с Бланкой или Норой Кастилия оказала бы безусловную поддержку
моим притязаниям на галльский престол. Кстати, на моральную поддержку со
стороны Альфонсо, как моего друга, я могу рассчитывать и сейчас. Но Италия
- не тут-то было. Итальянцы никак не могут оправиться от сокрушительного
поражения в войне с галлами двести пятьдесят лет назад и до сих пор
относятся к нам с опаской. Римский Сенат неизменно блокирует любые попытки
императоров вмешаться во внутренние дела Галлии, и надо сказать, не без
веских на то оснований. С тех пор как Карл Великий заявил о своих
претензиях на роль всемирного самодержца и наградил себя титулом
императора Священной Римской Империи, Германия и Италия находятся в
состоянии перманентной войны. Рим немало поспособствовал преждевременному
распаду империи Карла Великого, в результате чего возникли королевства
Наварра, Арагон, Франция, Хорватия и великое герцогство Австрийское, а
также доминион Галлия под римским протекторатом. Образование в начале XIII
века самостоятельного галльского королевства произошло не без содействия
Германского Союза, и после этого между Италией и Германией установился
довольно шаткий мир, основанный на невмешательстве как той, так и другой
стороны в дела Галлии, Австрии и Хорватии. А ежели Рим, в случае моего
брака с Анной Юлией, паче чаяния окажет мне более осязаемую, чем просто
моральную поддержку в борьбе за галльский престол, германские князья также
не останутся в стороне и в пику Италии поддержат Людовика Прованского.
Нет, на это ни Римский Сенат, ни император не пойдут. Хоть как бы Август
Двенадцатый не любил свою единственную дочь, он ни за что не решится на
разжигание новой войны с Германским союзом - а вдруг она закончится
претворением в жизнь планов Карла Великого о создании Священной Римской
Империи.
Герцог усмехнулся.
- Ты совершенно прав, Филипп, - в голосе его слышалось облегчение. -
Прости, что я подверг тебя этому маленькому испытанию, но мне хотелось
выяснить, отдаешь ли ты себе отчет в том, на какую зыбку почву
становишься, претендуя на галльский престол, и с какой осторожностью тебе
следует выбирать союзников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
и хоть ей что - видать, еще не нагулялась вволю. Всякий раз, как только
отец заводит с ней разговор на эту тему, она устраивает ему бурные сцены -
то с криками и руганью, то со слезами - в зависимости от настроения. Когда
же король пытается настоять на своем, Маргарита и вовсе выходит из себя и
либо закатывает истерику, либо учиняет форменный погром, ломая и разбивая
все, что подвернется ей под руку.
- Ну и ну! Я знал, что характер у Маргариты не ангельский, однако не
думал, что она фурия.
- Можешь не сомневаться, фурия еще та. В частности потому король и
мечтает поскорее выдать ее замуж, надеясь, что тогда она остепенится. -
Герцог скептически усмехнулся. - Блажен, кто верует. Лично я полагаю, что
ее только могила исправит. Маргарита пошла в свою мать не только
внешностью, но и нравом - такая же неуемная и сварливая, своенравная и
капризная, без постоянных скандалов просто жить не может, как рыба без
воды. Взять хотя бы ее последнюю выходку...
- Какую?
- Ну, с Инморте.
- С Инморте? - переспросил Филипп. - А что между ними произошло?
Герцог удивленно приподнял бровь.
- Неужели ты ничего не слышал?
- Да вроде бы ничего... Нет, все-таки слышал. Говорят, в марте
наваррский король крепко поссорился с гроссмейстером иезуитов... Стало
быть, и здесь не обошлось без Маргариты?
- Ясное дело. В последнее время ни один громкий скандал в Наварре не
обходится без участия Маргариты. А этот был особенно громким. Странно, что
ты так мало о нем слышал.
- Тогда я был на войне, - коротко ответил Филипп.
- Ах да, конечно, - согласился герцог. - Как раз тогда ты воевал в
Андалусии. - Вдруг он хитро прищурился и добавил: - Бои, а в часы затишья
- хорошенькие мавританочки. Воистину, некогда было прислушиваться к
сплетням.
Филипп покраснел.
"Вот те на! - изумленно подумал он. - Гастон-второй нашелся! Чудеса,
да и только..."
- А что до скандала, - герцог вновь принял серьезный вид, - то
приключился он вследствие того, что Инморте попросил у дона Александра
руки принцессы. Для своего сына, разумеется.
- Ба! Для Хайме де Барейро?
Герцог утвердительно кивнул.
- Гроссмейстер обратился к королю с этим нелепым предложением во
время официального приема, в присутствии многих блестящих вельмож и, что
самое прискорбное, в присутствии Маргариты. Дон Александр, понятно, был
возмущен...
- Еще бы! Эка честь - породниться с самим Вельзевулом.
- Не в том дело, Филипп. До сих пор наваррский король лояльно
относился к иезуитам, чего я не одобряю. Однако он, как тебе должно быть
известно, муж весьма набожный и благочестивый.
- Чересчур набожный, по моему мнению, - заметил Филипп. - До смешного
набожный. Вот уже третий год кряду он заказывает всем монастырям Памплоны
еженедельные молебны во спасение души Маргариты, а еще постоянно
натравливает на нее епископа Франческо де Арагона с его ханжескими
проповедями.
Герцог слегка усмехнулся.
- Насчет молебна я того же мнения - это сверх всякой разумной меры.
По мне, уж лучше бы он употребил свое благочестивое рвение на искоренение
иезуитской заразы на наваррской земле. Будем надеяться, что недавний
инцидент заставил его призадуматься, и он все же пересмотрит свое
отношение к рыцарям Сердца Иисусова. Ну, в самом деле, где это видано,
чтобы брака с принцессой, наследницей престола, добивался ублюдок
воинствующего монаха и какой-то неотесанной крестьянки...
- Дочери мелкого ростовщика, - внес уточнение Филипп. - В Толедо
полагают, что мать графа де Барейро была наполовину еврейка, наполовину
мавританка.
- Тем хуже... Нет, подумать только - граф де Барейро! В свое время я
воспринял это как пощечину, сделанную Иннокентием Пятым всей европейской
аристократии. Да простит меня Господь, но, по моему убеждению, тогдашний
папа был не в себе, присваивая этому ублюдку графский титул.
- Так что было дальше? - нетерпеливо спросил Филипп. - Что ответил
гроссмейстеру король?
- А ничего.
- Как так?
- Он просто не успел ответить, вместо него ответила Маргарита. Дон
Александр собирался указать Инморте на дверь, но принцесса опередила его.
- Представляю, что она сказала!
- Пересказывать ее слова не буду. Однако слова - еще полбеды. Кроме
всего прочего, Маргарита отлупила Инморте.
- Отлупила?! - рассмеялся Филипп. - Отлупила!.. О, это было
незабываемое зрелище!
- Да уж, точно. Во всяком случае, Инморте надолго запомнит свое
сватовство. Взбешенная Маргарита выхватила из рук графа де Сан-Себастьян
жезл верховного судьи и не в шутку, а всерьез принялась лупить им
гроссмейстера.
- Ну и ну! - фыркая и всхлипывая со смеху, произнес Филипп. - А что
же Инморте?
- Как ты понимаешь, он попал в весьма затруднительное положение.
Стража и не помышляла вступаться за него, а вздумай он или его спутники
применить силу против Маргариты, они были бы тут же изрублены в куски. Так
что гроссмейстеру не оставалось ничего другого, как позорно бежать. И что
уж самое занимательное, принцесса преследовала его на всем пути от
тронного зала до ближайшего выхода из дворца, гналась за ним, задрав юбки
выше колен, а когда начала отставать, что было силы швырнула жезл ему в
спину.
Филипп откинулся на спинку кресла и громко захохотал. Герцог молча
ждал, пока он не успокоится. Когда смех Филиппа перешел в тихие
всхлипывания, отец продолжил рассказ:
- После этого инцидента Инморте заявил, что расценивает случившееся
как оскорбление, нанесенное в его лице всему ордену, и намерен объявить
Наварре войну.
- Ага! Теперь понятно, зачем ему понадобился этот спектакль со
сватовством. Он хотел спровоцировать Маргариту к оскорбительной выходке,
правда, недооценил ее бурного темперамента. И тем не менее она попалась на
его уловку.
- Мне тоже так кажется, - сказал герцог. - Инморте можно назвать кем
угодно, только не глупцом. Делая это абсурдное, смехотворное предложение,
он, безусловно, рассчитывал на скандал, который даст ему повод к войне. К
счастью для Наварры, папский нунций в Памплоне ни на мгновение не
растерялся и решительно предостерег Инморте от объявления войны, угрожая
ему санкциями со стороны Святого Престола. Гроссмейстер был вынужден
подчиниться, поскольку папа Павел не разделяет весьма благосклонного
отношения своих предшественников к иезуитам и уж тем более не считает их
передовым отрядом воинства Божьего на земле. Где там! По моей информации,
Святой Престол очень обеспокоен стремительным ростом могущества ордена
Сердца Иисусова, и папские нунции при всех европейских дворах получили
тайное задание выяснить, какова будет реакция светской власти на
официальное объявление иезуитов еретической сектой и наложение Интердикта*
на все три области ордена - Лузитанскую, Мароканскую и Островную.*
- Это будет мудрое решение, - одобрительно произнес Филипп. - Хоть и
запоздалое. Теперь иезуиты большая сила, и единственно лишь интердиктом их
не усмиришь.
- Поэтому Святой Отец направил особые послания тем владыкам, в резко
негативном отношении которых к иезуитам он ничуть не сомневается...
- И, разумеется, вы были в числе первых, кто получил такое послание.
- Естественно. Папа предложил нам воспользоваться предстоящими
празднествами по случаю восемнадцатилетия Маргариты Наваррской и направить
в начале сентября в Памплону своих представителей, или же самим явиться
туда, чтобы обсудить план совместных действий по ликвидации ордена
иезуитов.
- Вот и чудненько, - сказал Филипп. - Давно бы так... Однако вернемся
к Маргарите. Вижу, она дамочка еще круче, чем я полагал. Презабавнейшая
особа, надо признать.
"И тебе под стать, - подумал герцог.- Два сапога пара".
- Ну, и что ты думаешь о моем предложении?
Филипп поднял к своему лицу сжатую в кулак руку.
- При всех ее недостатках, Маргарита наследует наваррскую корону, -
он выпрямил один палец. - Она знатного рода и имеет выдающихся предков, -
второй палец. - Красива, - третий. - Умна, - четвертый. - Хоть и не
добродетельна, но знает меру, весьма осмотрительна и, надеюсь, не будет
так глупа, чтобы родить мне наследника от кого-то другого. - Филипп
хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. - А что она вертихвостка и
баламутка, это стерпеть можно. В конце концов, я тоже не ангел.
- Итак, - подытожил герцог. - С одной кандидатурой мы разобрались.
- А кто вторая? Кого вы имели в виду - Анну Римскую или внучку
императора Германского?
- Принцессу Анну. Что касается Луизы Генегау, то я не считаю ее
перспективной для нас партией. Ее дед слишком стар и недолго протянет, а
ее отца, Карла Генегау, вряд ли изберут германским императором. По всей
видимости, преемником Леопольда Пятого станет эрцгерцог Баварский.
- Значит, Анна Юлия, дочь Августа Двенадцатого и Изабеллы
Французской, - задумчиво проговорил Филипп. - Но ведь она еще дитя.
- Не такое уж и дитя. Она одного возраста с Элеонорой Кастильской,
даже чуть старше. В конце лета ей исполнится четырнадцать.
- Это не суть важно, отец. Принцесса Анна менее перспективная
невеста, чем Маргарита Наваррская. Брак с ней будет лишь политическим
союзом, но ни на пядь не увеличит наши владения.
- Также как и в случае с принцессой Элеонорой, - заметил герцог. -
Однако ты был не прочь жениться на ней. Боюсь, ты опять поддаешься
эмоциям. Тебя отталкивают некоторые странности Анны, все эти сплетни о
ней...
- Отнюдь, - живо возразил Филипп. - Дело вовсе не в том. И вообще, с
недавних пор я не склонен доверять сплетням, по своем опыту зная, как они
бывают несправедливы... Вернее, по горькому опыту Бланки - ведь ее
оклеветали совершенно безосновательно.
- Даже так? - герцог посмотрел на Филиппа с таким недоверчивым видом,
словно тот сообщил ему, что луна упала на землю. - Но... Впрочем, ладно,
не будем уходить от темы нашего разговора. Ты сам, когда сочтешь это
нужным, расскажешь мне эту историю... и если сочтешь это нужным. А пока
вернемся к принцессе Анне. Почему ты считаешь политический союз с Италией
малоперспективным?
Филипп понял, что отец решил устроить ему небольшую проверку на
способность трезво оценивать международную ситуацию.
- Один союз другому рознь, - уверенно ответствовал он. - В случае
моего брака с Бланкой или Норой Кастилия оказала бы безусловную поддержку
моим притязаниям на галльский престол. Кстати, на моральную поддержку со
стороны Альфонсо, как моего друга, я могу рассчитывать и сейчас. Но Италия
- не тут-то было. Итальянцы никак не могут оправиться от сокрушительного
поражения в войне с галлами двести пятьдесят лет назад и до сих пор
относятся к нам с опаской. Римский Сенат неизменно блокирует любые попытки
императоров вмешаться во внутренние дела Галлии, и надо сказать, не без
веских на то оснований. С тех пор как Карл Великий заявил о своих
претензиях на роль всемирного самодержца и наградил себя титулом
императора Священной Римской Империи, Германия и Италия находятся в
состоянии перманентной войны. Рим немало поспособствовал преждевременному
распаду империи Карла Великого, в результате чего возникли королевства
Наварра, Арагон, Франция, Хорватия и великое герцогство Австрийское, а
также доминион Галлия под римским протекторатом. Образование в начале XIII
века самостоятельного галльского королевства произошло не без содействия
Германского Союза, и после этого между Италией и Германией установился
довольно шаткий мир, основанный на невмешательстве как той, так и другой
стороны в дела Галлии, Австрии и Хорватии. А ежели Рим, в случае моего
брака с Анной Юлией, паче чаяния окажет мне более осязаемую, чем просто
моральную поддержку в борьбе за галльский престол, германские князья также
не останутся в стороне и в пику Италии поддержат Людовика Прованского.
Нет, на это ни Римский Сенат, ни император не пойдут. Хоть как бы Август
Двенадцатый не любил свою единственную дочь, он ни за что не решится на
разжигание новой войны с Германским союзом - а вдруг она закончится
претворением в жизнь планов Карла Великого о создании Священной Римской
Империи.
Герцог усмехнулся.
- Ты совершенно прав, Филипп, - в голосе его слышалось облегчение. -
Прости, что я подверг тебя этому маленькому испытанию, но мне хотелось
выяснить, отдаешь ли ты себе отчет в том, на какую зыбку почву
становишься, претендуя на галльский престол, и с какой осторожностью тебе
следует выбирать союзников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39