Теперь ты хочешь очиститься от грязи и одновременно дать понять, что в твоих руках сосредоточена еще большая власть.
— Совершенно верно. И, разумеется, украденные вещи я буду возвращать за определенную мзду, и — да простят меня! — немалую, ибо тот, кто способен добраться до воров, должен получить справедливое вознаграждение.
— Ты хочешь сказать, двойное: от владельцев украденного — одно, от воров — другое. Неплохо придумано!
Он засмеялся с неподдельным удовольствием.
— Ну вот, видишь, как все просто? В конце концов, я получу титул и, возможно, меня изберут в парламент. Потому что в то же время я намерен служить и королеве. Вот, например, ходят слухи, будто Испания готовит огромный флот — целую армаду, которая направится к берегам Англии. Я узнал об этом от своих шпионов и передал эти сведения приближенным королевы, так что теперь и ей известно об этом.
— Ты передал эти сведения Уолсингему?
Лекенби вновь засмеялся.
— Может быть.
— Он, что ли, твой покровитель?
Он вдруг перестал смеяться.
— Покровитель? У меня нет никаких покровителей! Я сам по себе!
Однако мне показалось, что это его заявление прозвучало довольно фальшиво. Я допил вино и ушел. Он хмуро глядел мне вслед. Очевидно, я напомнил ему что-то такое, о чем он предпочел бы забыть.
Люди Каттинга Болла тут же возникли за моей спиной. Они внушали мне некоторое беспокойство, — я не знал, в какой мере можно доверять Боллу. И с какой стати он, даже по просьбе Грина, должен мне оказывать услуги такого рода? И почему, собственно, Грин заботится обо мне? Кто я для него?
Так или иначе, следовало быть настороже и держать шпагу в боевой готовности. Я размышлял над этим, когда вдруг услышал приглушенный голос:
— Тэтт, мне надо поговорить с тобой. — Это был Пэджет.
— В таверне «Медвежья голова», — отозвался я тихонько, надеясь все же, что он услышит меня, и продолжал идти дальше как ни в чем не бывало.
В его голосе мне послышалась тревога. Я знал: он мой друг и я могу ему доверять. Что же, думал я, могло еще случиться?
А случиться могло все что угодно. Я не желал вступать в какие-либо соглашения с Рэйфом Лекенби и ему подобными. Вполне вероятно, что то, что я написал, принесло ему скорее пользу, чем вред. Кто-то воспринял памфлет как свидетельство его силы, но ведь можно повернуть все иначе: разоблачить вора разве не значит почти поймать его?
Когда люди Каттинга Болла, проводив меня до гостиницы, скрылись в темноте, я выскользнул через черный ход и по темной улице прошел в таверну «Медвежья голова». В таверне было немного посетителей, Тости сидел один в глубине зала. Я подошел к нему.
— Ты что полуночничаешь? — спросил я.
— Мне передали поручение для тебя, — сказал Тости.
— А почему его не передали мне самому?
Тости пожал плечами.
— Не знаю. Этот человек обратился ко мне. Мне он не понравился, но я понял, что с ним шутки плохи. Ты должен прийти в назначенное место, один.
— А зачем?
— Кто-то хочет поговорить с тобой по секрету. Имена не назывались.
— Мне это не нравится, Тости.
— И мне тоже, мой друг, но, похоже, у тебя нет выбора. Складывается впечатление, что это важная персона. Ко мне прислали солдата, может быть бывшего. Он не стал бы служить у простого человека.
— Ладно, — сказал я, внезапно приняв решение: в конце концов шпага и кинжал при мне. — Я готов встретиться с ним.
Я пошел по указанному адресу. Это была улица в богатом квартале. Войдя в открытые ворота, я взошел на крыльцо и постучал в дверь медным молоточком.
Дверь открылась почти мгновенно, и я оказался лицом к лицу с человеком, отворившим дверь. Несомненно, это и был слуга, который разговаривал с Тости.
— Вы?.. — спросил он.
— Я Тэттон Чантри. Меня просили прийти.
— Пожалуйте. — Он указал на дверь в конце короткого коридора.
Когда я прошел внутрь, слуга выглянул на улицу. Улица была пуста — я был в этом уверен. Затем он провел меня через холл, тихонько постучал в дверь, открыл ее и пропустил меня в комнату.
Я оказался в квадратном помещении. Вдоль стен стояли книжные шкафы. В камине горел огонь.
За столом сидел человек чуть выше среднего роста, перед ним была открытая книга. Когда я вошел, он, не подняв глаз, перевернул страницу и продолжал читать.
— Пожалуйста, садитесь, — сказал он и оторвал наконец глаза от книги, но взглянул не на меня, а на слугу. — Мне немного мальвазии, — сказал он. — А вам?
— То же самое, — сказал я. — Это редкое вино.
— Верно. — Он сел напротив меня, положив ногу на ногу. — Так оно знакомо вам?
— Мы иногда пили его дома, — сказал я. — Мой отец время от времени покупал бочку.
— Ах так? И ваш отец был...
— Моим отцом, — сказал я.
Я узнал этого человека с первого взгляда, но он не узнал меня. Что-то в моем облике, видно, беспокоило его. Может быть, какое-то воспоминание? Я, конечно, сильно изменился за последние годы; он же, напротив, остался совершенно таким же, каким был. Те же седые волосы, те же черты лица, как будто высеченные из мрамора, и те же большие проницательные глаза.
— Я знаю вас? — вдруг спросил он.
— Нет, — ответил я уверенно.
Чем меньше он знает обо мне, тем лучше.
— Вы моложе, чем я предполагал, — сказал он, слегка нахмурившись. — Почти мальчик.
— Возраст мало о чем говорит, — возразил я, — и, возможно, это самый несущественный критерий для оценки или суждения... разве что для определения качества вина, да и тут есть исключения.
Этот человек однажды помог мне, и я готов был отплатить ему тем же, если позволят обстоятельства. Я хорошо помнил случай в таверне, когда он вступился за меня и не дал хозяину меня обмануть. Но у него вряд ли были причины помнить об усталом, одиноком и оборванном мальчишке.
— Да, — произнес он, — вы значительно моложе, чем я думал.
— Я никогда не был старше, — ответил я.
На его губах появилось легкое подобие улыбки. Он пригубил вино, я тоже попробовал его — вино было превосходное. Отцу понравилось бы.
— Вы, я слышал, сочинили несколько опусов, — сказал он. — Видно, вам хорошо знакома жизнь преступного мира.
На моем лице ничего не отразилось.
— Я лишь сторонний наблюдатель, не участник.
— Понятно. И где же приобретаются такие познания? Многое из того, что вы описываете в «Дембере», мне совсем незнакомо.
— В жизни всегда есть чему поучиться, — сказал я и замолчал, ожидая, что последует дальше.
Что ему нужно? Зачем я здесь? Этот человек, несомненно, джентльмен, и притом состоятельный.
— Вы написали также очерк о главаре преступников.
— Да, написал.
— Как вы раздобыли этот материал?
— Об этом человеке довольно широко известно в Лондоне; я просто внимательно прислушивался к тому, что говорят.
Он некоторое время смотрел на меня — мой ответ ему явно не понравился.
— Но вы как будто сталкивались лично с этим человеком?
— Да, у меня была с ним одна короткая встреча.
— И тем не менее вы живы?
— Это была схватка, которая ничем не кончилась. Однако, как вы справедливо заметили, я действительно жив.
Он нахмурился и, по-видимому, размышлял, как повести разговор дальше. Его поразило, что я оказался так молод и к тому же явно отпрыск знатной семьи. Он пока не определил, к какому классу общества я принадлежу, а между тем, как мне показалось, он привык раскладывать людей, как вещи, по полочкам.
— Я удивлен, что, написав такую вещь, вы остались живы, если допустить, что этот человек действительно обладает таким могуществом, как вы изобразили.
Я счел это замечание не требующим комментариев и промолчал. Кто этот человек? Чего он хочет от меня? Друг он Лекенби или враг? Быть может, он полагает, что мое перо можно поставить на службу себе? Подобные очерки в защиту того или иного дела часто продавались на улицах, ибо в то время, наряду со слухами, это был единственный способ распространения информации.
Он пригубил вино и, помолчав немного, спросил:
— Вы таким образом зарабатываете себе на жизнь?
— Это помогает мне добывать средства к существованию, — отвечал я.
— Я никак не могу понять, откуда вы родом. Вы не из Лондона, не из Ланкашира, не из Йоркшира...
— Я уроженец Гебрид, — поспешил я ответить, чтобы не дать ему добраться до Ирландии.
— Гебрид? — Он произнес это так, как будто Гебридские острова находятся на краю света, и, возможно, он так и думал. — А я и не знал, что там есть дворяне.
— Если бы Маклеоды и Макдональды услышали это, им вряд ли понравились бы ваши слова.
— Ах да! Конечно.
Он допил вино и поставил стакан на стол. Мой стакан был еще полон наполовину, но я не стал больше пить. Даже мальвазия может ударить в голову, а мне нужно было сохранить голову ясной.
По-видимому, он был озадачен. Привыкший приказывать и распоряжаться, сейчас он был в растерянности — как вести разговор? Я же, напротив, был в самом благодушном настроении. В комнате было тепло и уютно, свет свечей играл на корешках книг.
Хозяин неожиданно предложил:
— Не хотели бы вы поужинать? Уже поздно, а я сегодня еще не обедал.
— Спасибо, не откажусь, — сказал я.
Каким-то непонятным образом он вызвал слугу и распорядился насчет ужина. Когда слуга вышел, мой хозяин, видимо, немного расслабился. Он так и не назвал своего имени, да и моего ни разу не произнес, хотя, очевидно, знал его.
— Я полагаю, — сказал он, — Лекенби жутко разозлился, когда прочитал ваш памфлет?
Мог ли он знать, что я встречался с Лекенби только что? Я решил, что он не знает об этом, и просто пожал плечами.
— На вашем месте, — продолжал он, — я бы постарался впредь избегать встреч с ним. Вы кажетесь мне разумным и одаренным молодым человеком. Нет нужды рисковать.
Я пил вино и молчал. Чего же он хочет?
— Такой памфлет способен уничтожить человека.
— Либо создать ему большую популярность.
Он быстро взглянул на меня.
— Неужели он заплатил вам за памфлет? Это был его замысел?
— Он не платил мне, и я ничего не знаю о его замыслах... хотя...
— Хотя что?
— Каждый человек стремится усилить свою власть, улучшить свое положение. Ходят слухи, что после выхода в свет моего памфлета некоторые из его противников сдались и перешли под его начало.
Он вдруг переменил тему и завел речь о наших трениях с Испанией. Я молча слушал, не высказывая своего мнения. Он как будто размышлял вслух, но я подозревал, что он хочет втянуть меня в разговор, чтобы получить более ясное представление обо мне. Видимо, я каким-то образом лишил его спокойствия, нарушил какие-то устоявшиеся представления.
Почему он так заинтересовался этим делом? Чем я взволновал его? И внезапно меня озарило, будто луч света проник в темное помещение.
Вот кто покровитель Рэйфа Лекенби!
Многие люди, занимающие высокое положение или же стремящиеся вскарабкаться наверх, пользуются услугами таких субъектов, как Лекенби. Ведь так удобно иметь под рукой преступника, когда нужно выкрасть документы, кого-то шантажировать или убить!
Теперь у меня была наконец версия, открывающая путь к истине. Он нуждался в услугах Лекенби, и я представлял для него угрозу. Если же он чувствовал, что Лекенби становится слишком независимым, и хотел узнать об этом побольше...
Слуга Джон вошел с подносом, на котором были тарелки с холодной телятиной, сыром, хлебом и два стакана вина. Одну из тарелок и стакан вина он поставил передо мной, другую — перед хозяином.
Я сразу решил — этого вина я пить не стану.
Глава 21
Мой хозяин поднял стакан.
— За ваше здоровье! — сказал он вежливо.
Я тоже поднял свой стакан с остатками мальвазии. Хозяин смотрел на меня, и в его взгляде чувствовалось недовольство, но он ничего не сказал. Я решил при первой возможности уйти.
Этот человек был мне неприятен, хотя он всячески обхаживал меня. Я не знал, чего он добивается, но подозревал, что он намерен обыскать мою одежду, надеясь найти что-то такое, по чему он мог бы больше узнать обо мне и моих намерениях.
— Я пришел сюда по вашему приглашению, — сказал я наконец. — Но так и не понял, чего вы хотите. Благодарю вас за угощение, я должен идти.
— Сядьте, — резко приказал он. — Вы написали памфлет о Рэйфе Лекенби. Я думаю, вы стакнулись с ним, но как бы то ни было, я не желаю, чтобы подобные вещи повторились.
Почувствовав какое-то движение сзади, я встал и повернулся так, чтобы на меня не напали со спины.
— Я не имею ничего общего ни с Лекенби, ни с кем бы то ни было другим. Я сам себе хозяин, — сказал я. Потом, решив, что не мешает слегка припугнуть его, добавил: — Но у меня много друзей, которые желают мне добра. Я буду писать то, что захочу.
— Но он же убьет вас!
Я рассмеялся.
— Один раз он уже пытался убить меня и много раз обещал это сделать. Еще одна угроза ничего не меняет.
Я сжал рукоятку своей шпаги.
— Я не питаю к вам зла, кто бы вы ни были и чтобы вы ни делали. Но сейчас я должен идти. Больше не посылайте за мной.
— Вы не доверяете мне?
— Я буду доверять вам, если вы выпьете это вино, — сказал я.
В его глазах сверкнуло бешенство.
— Вино? Я выпил свое вино и больше не хочу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40