Я только знал, что он предпочитает помалкивать и что у него дикие глаза, и это меня беспокоило.
Брэд Нолан, похоже, что-то затевал, к чему-то готовился, но ему случалось видеть, как я подбрасываю карту, спускаю курок и делаю дырку в самом центре, прежде чем карта упадет на землю. Это удерживало его — и многих других тоже, — и они вели себя смирно.
Пожалуй, стоило зайти в лавку за табаком. Не то чтобы он у меня кончился, но Мелетт покупал там разные вещи, и мне не мешало получше с ним познакомиться. К тому же он был видный мужчина, а нынче утром Джинни Бэкон помогала отцу в лавке.
Когда я вошел, Джим Мелетт выбирал брюки, а что касается Джинни, то она смотрела на Джима.
Была там и Лиззи Портер, она разговаривала с Джинни, словно обсуждая какую-то важную проблему.
— С кем ты пойдешь на пирожную вечеринку, Джинни?
— Еще не знаю, — ответила Джинни. — Жду, когда меня пригласят.
— А как же Брэд? Разве ты не с ним?
— Брэд? Ах, Брэд… Я еще не знаю.
— Все, что я могу сказать… — Лиззи так и не сказала всего, что могла бы, хотя и очень старалась. — Я надеюсь, что эта Росс туда не явится.
По Мелетту почти не было заметно, что он обратил внимание на слова Лиззи, но я-то достаточно повидал на своем веку и сразу заметил, как он насторожился.
— Да она и не придет. Кто ее пригласит? В особенности после того, как ее встретили в прошлый раз. — Джинни посмотрела на Мелетта, который разглядывал выставленные сапоги. — Она довольно хорошенькая, если человеку нравятся воображалы — как же, мы слишком хороши, чтобы обращать внимание на разных там… Ей, наверное, лет тридцать, не меньше.
Джим Мелетт подошел к прилавку и достал из кармана список, а Джинни одарила его ослепительной улыбкой.
— Что это за пирожная вечеринка? — спросил он.
— Она будет завтра вечером. — Ресницы у Джинни порхали, словно у совы на ветру, она ведь у нас настоящая красотка. — Мы все там соберемся. Устраиваем аукцион, будут продавать пироги, и если кто купит у девушки пирог, то и получит право сидеть рядом с ней. Будут и танцы. Вы танцуете?
— Случается… Могу держаться за девушку, когда она танцует. А кто такая эта Росс, о которой вы говорили?
— Росс? — Джинни сморщила носик. — Да никто. Несколько месяцев назад она поселилась в доме на Коттонвуд-Хилл, и если у нее кто-нибудь бывает, то только приезжают верхом и по ночам, по крайней мере, у ее калитки всегда видны следы копыт. С ней никто не хочет знаться, но последний раз, когда мы собирались, она тоже пришла, нагло так заявилась.
Ох уж эта Джинни… она способна, не прилагая к этому ни малейших усилий, просеять правду, чтобы получить именно то, что ей хочется. А правда заключалась в том, что с Ханной Росс никто не хотел знаться… кроме мужчин. Женщины смотрели на нее свысока, потому что она приехала недавно и жила одна, но я что-то не замечал, чтобы кто-нибудь из них по-соседски приветливо с ней заговорил.
Джинни говорит, ей тридцать, а ведь Ханне Росс никак не больше двадцати четырех, и она самая красивая девушка, которую мне случалось встречать, а уж я повидал их достаточно, можете мне поверить.
Джинни увидела, как я подошел к прилавку за табаком, давно пора было — я уж рассматривал это седло Бог знает сколько времени, вертел его да щупал чуть ли не до дыр.
— Ах, это вы, маршал! Вы знакомы с мистером Мелеттом?
Он обернулся, обратив на меня прямой твердый взгляд.
— Мы с маршалом не встречались, — сказал Мелетт, — но я о нем слышал.
— Меня зовут Маклейн, — сказал я, — а люди кличут просто Маком.
— Мне кажется, я вас помню, — сказал Мелетт. — Вы, похоже, уже давно подвизаетесь на подмостках этого города, маршал?
У меня внутри все сжалось. Возможно, слова «на подмостках» — простая случайность. Однако, судя по улыбке, которую я заметил в его глазах, за ними что-то крылось.
— Десять лет, — сказал я, — и у нас в городе гораздо спокойнее, чем в других — меньше всяких ссор и драк. Я так считаю, нужно принимать меры заранее, стараться предупредить неприятности, не дожидаясь, пока они возникнут.
— Отличная мысль. — Джим Мелетт собрал свои покупки. — А что вы делаете в том случае, когда вам не удается избежать неприятностей и они все-таки случаются?
Когда он это сказал, меня бросило в дрожь… Все десять лет меня преследовала кошмарная мысль: «Что я стану делать, если не смогу отвести беду, не смогу перехитрить смутьянов, — ведь я уж не молод?»
— Об этом не беспокойтесь, — сказала Лиззи. — Бен Маклейн, до того как приехал к нам в Кэньон-Гэп, убил четырнадцать человек — все они были бандиты. Я сколько раз видела, как он подбрасывает в воздух карту и пробивает ее в самое очко.
— Вот это, я понимаю, стрелок, — согласился Мелетт. — Я только раз в жизни видел человека, который умел так стрелять. Понятно, я был тогда мальчишкой. Это было лет тринадцать — четырнадцать тому назад.
Он собрал остальные свои покупки и вышел из лавки, а я стоял и смотрел на него, предвидя неожиданные осложнения. После всех этих лет, когда дела шли хорошо, я считал, что останусь в Кэньон-Гэпе до конца дней. В городе меня любили, я тоже полюбил этот город, и мне удавалось так или иначе поддерживать в нем мир и покой. А теперь у меня возникло опасение, что пьеса вот-вот провалится.
Подойдя к двери, я стал смотреть, как Мелетт укладывает свои покупки в седельные сумки и в мешок, привязанный позади седла. Потом от отряхнул пыль с рук и направился на другую сторону улицы.
Если хочешь сохранить мир и спокойствие, нужно принять к этому меры, поэтому я вышел из лавки на тротуар.
— Мелетт! — Он медленно обернулся, когда я назвал его по имени. — Я бы на твоем месте не стал туда заходить, там тебя ждут неприятности.
Я было подумал, он скажет, чтобы я не лез не в свое дело, но вместо этого он пошел назад, ко мне, и тут я действительно испугался: решил, что он начнет говорить о чем-то личном, а мне меньше всего хотелось говорить о себе, в особенности с ним.
— Ладно, Маклейн, не пойду, — сказал он. — Ты не можешь мне сказать, где живет Ханна Росс?
Он назвал ее Ханной, хотя ее имя при нем не упоминали, и я окончательно уверился в том, что в лице Джима Мелетта в Кэньон-Гэп пришла беда. Он знал гораздо больше, чем показывал. Я указал ему дорогу к ее дому.
— Для постороннего человека, — сказал я, — ты хорошо осведомлен о наших делах. Зачем тебе нужна Ханна Росс?
Он уже садился в седло.
— Видишь ли, Мак, я ее знаю, мы с ней встречались раньше, и я хочу возобновить знакомство. Вот услышал про эту пирожную вечеринку и хочу пригласить Ханну Росс, если она согласится со мной пойти. А ты следи за порядком, Мак. — И он направил свою лошадь в сторону Коттонвуд-Хилл.
Я остался стоять на улице, чувствуя, как меня охватывает страх. Вот уже десять лет в Кэньон-Гэпе не появлялся никто из тех людей, кто меня знает, и я начал надеяться, что так будет всегда. Дни, когда все решалось с помощью перестрелки, отошли в прошлое, стали забываться, и я начал воображать, что в этом есть и моя «доля», как мы, бывало, говорили на золотых приисках.
У меня было подозрение, что беда может прийти с двух сторон, если я не буду предельно осторожен. Джинни Бэкон уже несколько месяцев подряд флиртовала с Брэдом Ноланом, одному Богу известно, какие неприятности могут из-за этого произойти! Он так и рвется в драку, а судя по тому, как она вела себя сегодня в лавке с Джимом Мелеттом, вполне возможно, что она не прочь стравить их между собой.
Второе, что меня беспокоило, были следы вокруг дома Ханны Росс — я знал, кто их оставляет… Лед Мурри, у которого бешеные глаза. Я не знал, что это означает, но все равно было страшно. Нолан и Мури, каждый по отдельности, и то представляли определенную опасность, но вот оба вместе — в этом случае опасность становилась поистине серьезной.
Подобное случалось и раньше — раз или два — но мне всякий раз удавалось разрушить комбинацию, прежде чем опасная ситуация превращалась в реальность. Разделяй и властвуй — вот мой девиз, и я всегда старался разузнать побольше о людях, и когда видел, что двое объединяются и начинают шушукаться, затевая какую-нибудь пакость, я подсовывал им, к примеру, девицу или еще какой-нибудь предмет для соперничества, и, как правило, мне удавалось их разъединить.
Много есть разных способов сохранить мир, не прибегая к оружию, и я доказал это в Кэньон-Гэпе, где за последние десять лет не было ни одной заварушки со стрельбой, хотя за месяц до того, как я появился в городе в качестве маршала, там палили друг в друга три раза. За годы службы сам я ни разу не поднимал револьвера, чтобы выстрелить в человека.
Коттонвуд-Хилл находится на окраине, на открытом месте, каждому, кто находится в городе, прекрасно видно, кто входит в дом и кто оттуда выходит, так что Лиззи Портер видела, как Джим Мелетт въехал в ворота, и тут же вернулась в лавку, чтобы сообщить об этом Джинни.
Нет нужды читать вам весь сценарий — вы и так поймете, что Джинни страшно разозлилась. Она ведь, можно сказать, напрашивалась на то, чтобы Мелетт пригласил ее на пирожную вечеринку, а он взял да отправился к Ханне Росс.
Атмосфера начинала сгущаться.
Десять лет прошли спокойно, а я очень люблю покой, такой уж я человек.
Когда я прибыл на дилижансе в этот городок и увидел покрытые снегом горные вершины, которые его окружали, тенистые улицы и сосновые леса на склонах гор, ручей, несущий свои воды через весь город, я тут же решил, что именно здесь мне хотелось бы провести остаток своих дней. То обстоятельство, что они по ошибке приняли меня за любителя перестрелки и назначили маршалом, дало мне возможность зарабатывать себе на хлеб.
И вот теперь я видел, что в результате комбинации из Ханны Росс, Нолана с его компанией и Джима Мелетта все это может полететь к чертям. Я был уже слишком стар, чтобы искать другой город, а к этому успел привязаться. К тому же мне никогда не удавалось скопить хоть немного денег.
А хуже всего было другое: что, если Джим Мелетт начнет рассказывать в городе о том, что ему обо мне известно?
В зале местной школы все было приготовлено для пирожной вечеринки с последующими танцами: горело десять керосиновых ламп с яркими рефлекторами, играл маленький оркестр из двух скрипачей и гитариста.
Пит Джексон, Брэд Нолан и Джинни были уже там, стояли тесной кучкой, словно заговорщики; мужчины то и дело передавали друг другу фляжки со спиртным, Джинни что-то быстро говорила, сверкая глазами. Лед Мурри тоже был там, он стоял, привалившись к стене, и внимательно наблюдал, не упуская ни одной подробности, за всем, что происходило вокруг.
Я находился снаружи, возле коновязи, чтобы попытаться как-то предотвратить назревающее столкновение. Я чувствовал, что собирается гроза, и думал не столько о себе, сколько о городе. Там я и стоял, когда во двор въехала наемная бричка; из нее вышел Джим Мелетт и помог сойти Ханне Росс.
— Джим! — Я стоял, засунув большой палец за пояс, в позе заправского ковбоя-забияки. — Мне нужно с тобой поговорить.
Извинившись, Джим подошел ко мне.
— Не ходи туда, — сказал я, — сделай мне такое одолжение. Там Брэд Нолан, он только и мечтает затеять драку. И Мурри тоже.
— Прости меня, Мак, — сказал Мелетт, — я ничего против тебя не имею, но нам с Ханной непременно нужно туда войти. Мы собираемся обосноваться в этом городе и жить здесь всю жизнь, и поэтому должны раз и навсегда выяснить, что к чему.
— Это, конечно, способ, — сказал я, — но он неправильный. Вам лучше какое-то время побыть у себя, не показываться на людях, постепенно все и образуется. А если вы сейчас туда войдете, неприятностей никак не избежать.
— И все-таки мы войдем. Ты не разобрался в ситуации, — сказал он.
— Но послушай, — настало время проявить твердость. — Я…
— Мак, — Джим понизил голос. — Оставь-ка ты свои актерские штучки. Мне, конечно, было не больше тринадцати, но я же видел тебя на сцене в «Досрочно освобожденном», а потом еще через год в «Даме из Лиона».
— Ну и что же, что я был актером. Был, не спорю, но был и еще кое-кем, помимо этого. Посмотри-ка! — Я достал из кармана туза червей. — Смотри, парень, я тебе что-то покажу.
Настало время показать мой фокус, это был хороший фокус, он не раз помогал мне удерживать крутых парней от кровавых разборок.
Мелетт меня остановил.
— Позволь и мне кое-что показать тебе, — сказал он и, взяв карту у меня из рук, подбросил ее в воздух. Он не стал в нее стрелять, как это обычно делал я, но, когда она упала на пол, он вдруг схватил меня за руку. Я начал было сопротивляться, но потом перестал, зная, что это бесполезно. Ему был известен мой секрет, и он был готов мне это доказать. Он засунул руку в рукав моей куртки и вытащил из специального карманчика спрятанную там карту. — Поначалу, увидев, как ты на глазах у зрителей пробиваешь выстрелом карту, подброшенную вверх, я решил, что ты самый лучший стрелок на свете, но потом каждый кучер, работавший в театре, показывал, как это делается. Ты просто отправляешься на холмы и делаешь дырки в пятидесяти картах с расстояния в три фута, а потом суешь эти карты в рукав, и когда поднимаешь брошенную и якобы простреленную карту, то прячешь ее и достаешь заранее приготовленную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Брэд Нолан, похоже, что-то затевал, к чему-то готовился, но ему случалось видеть, как я подбрасываю карту, спускаю курок и делаю дырку в самом центре, прежде чем карта упадет на землю. Это удерживало его — и многих других тоже, — и они вели себя смирно.
Пожалуй, стоило зайти в лавку за табаком. Не то чтобы он у меня кончился, но Мелетт покупал там разные вещи, и мне не мешало получше с ним познакомиться. К тому же он был видный мужчина, а нынче утром Джинни Бэкон помогала отцу в лавке.
Когда я вошел, Джим Мелетт выбирал брюки, а что касается Джинни, то она смотрела на Джима.
Была там и Лиззи Портер, она разговаривала с Джинни, словно обсуждая какую-то важную проблему.
— С кем ты пойдешь на пирожную вечеринку, Джинни?
— Еще не знаю, — ответила Джинни. — Жду, когда меня пригласят.
— А как же Брэд? Разве ты не с ним?
— Брэд? Ах, Брэд… Я еще не знаю.
— Все, что я могу сказать… — Лиззи так и не сказала всего, что могла бы, хотя и очень старалась. — Я надеюсь, что эта Росс туда не явится.
По Мелетту почти не было заметно, что он обратил внимание на слова Лиззи, но я-то достаточно повидал на своем веку и сразу заметил, как он насторожился.
— Да она и не придет. Кто ее пригласит? В особенности после того, как ее встретили в прошлый раз. — Джинни посмотрела на Мелетта, который разглядывал выставленные сапоги. — Она довольно хорошенькая, если человеку нравятся воображалы — как же, мы слишком хороши, чтобы обращать внимание на разных там… Ей, наверное, лет тридцать, не меньше.
Джим Мелетт подошел к прилавку и достал из кармана список, а Джинни одарила его ослепительной улыбкой.
— Что это за пирожная вечеринка? — спросил он.
— Она будет завтра вечером. — Ресницы у Джинни порхали, словно у совы на ветру, она ведь у нас настоящая красотка. — Мы все там соберемся. Устраиваем аукцион, будут продавать пироги, и если кто купит у девушки пирог, то и получит право сидеть рядом с ней. Будут и танцы. Вы танцуете?
— Случается… Могу держаться за девушку, когда она танцует. А кто такая эта Росс, о которой вы говорили?
— Росс? — Джинни сморщила носик. — Да никто. Несколько месяцев назад она поселилась в доме на Коттонвуд-Хилл, и если у нее кто-нибудь бывает, то только приезжают верхом и по ночам, по крайней мере, у ее калитки всегда видны следы копыт. С ней никто не хочет знаться, но последний раз, когда мы собирались, она тоже пришла, нагло так заявилась.
Ох уж эта Джинни… она способна, не прилагая к этому ни малейших усилий, просеять правду, чтобы получить именно то, что ей хочется. А правда заключалась в том, что с Ханной Росс никто не хотел знаться… кроме мужчин. Женщины смотрели на нее свысока, потому что она приехала недавно и жила одна, но я что-то не замечал, чтобы кто-нибудь из них по-соседски приветливо с ней заговорил.
Джинни говорит, ей тридцать, а ведь Ханне Росс никак не больше двадцати четырех, и она самая красивая девушка, которую мне случалось встречать, а уж я повидал их достаточно, можете мне поверить.
Джинни увидела, как я подошел к прилавку за табаком, давно пора было — я уж рассматривал это седло Бог знает сколько времени, вертел его да щупал чуть ли не до дыр.
— Ах, это вы, маршал! Вы знакомы с мистером Мелеттом?
Он обернулся, обратив на меня прямой твердый взгляд.
— Мы с маршалом не встречались, — сказал Мелетт, — но я о нем слышал.
— Меня зовут Маклейн, — сказал я, — а люди кличут просто Маком.
— Мне кажется, я вас помню, — сказал Мелетт. — Вы, похоже, уже давно подвизаетесь на подмостках этого города, маршал?
У меня внутри все сжалось. Возможно, слова «на подмостках» — простая случайность. Однако, судя по улыбке, которую я заметил в его глазах, за ними что-то крылось.
— Десять лет, — сказал я, — и у нас в городе гораздо спокойнее, чем в других — меньше всяких ссор и драк. Я так считаю, нужно принимать меры заранее, стараться предупредить неприятности, не дожидаясь, пока они возникнут.
— Отличная мысль. — Джим Мелетт собрал свои покупки. — А что вы делаете в том случае, когда вам не удается избежать неприятностей и они все-таки случаются?
Когда он это сказал, меня бросило в дрожь… Все десять лет меня преследовала кошмарная мысль: «Что я стану делать, если не смогу отвести беду, не смогу перехитрить смутьянов, — ведь я уж не молод?»
— Об этом не беспокойтесь, — сказала Лиззи. — Бен Маклейн, до того как приехал к нам в Кэньон-Гэп, убил четырнадцать человек — все они были бандиты. Я сколько раз видела, как он подбрасывает в воздух карту и пробивает ее в самое очко.
— Вот это, я понимаю, стрелок, — согласился Мелетт. — Я только раз в жизни видел человека, который умел так стрелять. Понятно, я был тогда мальчишкой. Это было лет тринадцать — четырнадцать тому назад.
Он собрал остальные свои покупки и вышел из лавки, а я стоял и смотрел на него, предвидя неожиданные осложнения. После всех этих лет, когда дела шли хорошо, я считал, что останусь в Кэньон-Гэпе до конца дней. В городе меня любили, я тоже полюбил этот город, и мне удавалось так или иначе поддерживать в нем мир и покой. А теперь у меня возникло опасение, что пьеса вот-вот провалится.
Подойдя к двери, я стал смотреть, как Мелетт укладывает свои покупки в седельные сумки и в мешок, привязанный позади седла. Потом от отряхнул пыль с рук и направился на другую сторону улицы.
Если хочешь сохранить мир и спокойствие, нужно принять к этому меры, поэтому я вышел из лавки на тротуар.
— Мелетт! — Он медленно обернулся, когда я назвал его по имени. — Я бы на твоем месте не стал туда заходить, там тебя ждут неприятности.
Я было подумал, он скажет, чтобы я не лез не в свое дело, но вместо этого он пошел назад, ко мне, и тут я действительно испугался: решил, что он начнет говорить о чем-то личном, а мне меньше всего хотелось говорить о себе, в особенности с ним.
— Ладно, Маклейн, не пойду, — сказал он. — Ты не можешь мне сказать, где живет Ханна Росс?
Он назвал ее Ханной, хотя ее имя при нем не упоминали, и я окончательно уверился в том, что в лице Джима Мелетта в Кэньон-Гэп пришла беда. Он знал гораздо больше, чем показывал. Я указал ему дорогу к ее дому.
— Для постороннего человека, — сказал я, — ты хорошо осведомлен о наших делах. Зачем тебе нужна Ханна Росс?
Он уже садился в седло.
— Видишь ли, Мак, я ее знаю, мы с ней встречались раньше, и я хочу возобновить знакомство. Вот услышал про эту пирожную вечеринку и хочу пригласить Ханну Росс, если она согласится со мной пойти. А ты следи за порядком, Мак. — И он направил свою лошадь в сторону Коттонвуд-Хилл.
Я остался стоять на улице, чувствуя, как меня охватывает страх. Вот уже десять лет в Кэньон-Гэпе не появлялся никто из тех людей, кто меня знает, и я начал надеяться, что так будет всегда. Дни, когда все решалось с помощью перестрелки, отошли в прошлое, стали забываться, и я начал воображать, что в этом есть и моя «доля», как мы, бывало, говорили на золотых приисках.
У меня было подозрение, что беда может прийти с двух сторон, если я не буду предельно осторожен. Джинни Бэкон уже несколько месяцев подряд флиртовала с Брэдом Ноланом, одному Богу известно, какие неприятности могут из-за этого произойти! Он так и рвется в драку, а судя по тому, как она вела себя сегодня в лавке с Джимом Мелеттом, вполне возможно, что она не прочь стравить их между собой.
Второе, что меня беспокоило, были следы вокруг дома Ханны Росс — я знал, кто их оставляет… Лед Мурри, у которого бешеные глаза. Я не знал, что это означает, но все равно было страшно. Нолан и Мури, каждый по отдельности, и то представляли определенную опасность, но вот оба вместе — в этом случае опасность становилась поистине серьезной.
Подобное случалось и раньше — раз или два — но мне всякий раз удавалось разрушить комбинацию, прежде чем опасная ситуация превращалась в реальность. Разделяй и властвуй — вот мой девиз, и я всегда старался разузнать побольше о людях, и когда видел, что двое объединяются и начинают шушукаться, затевая какую-нибудь пакость, я подсовывал им, к примеру, девицу или еще какой-нибудь предмет для соперничества, и, как правило, мне удавалось их разъединить.
Много есть разных способов сохранить мир, не прибегая к оружию, и я доказал это в Кэньон-Гэпе, где за последние десять лет не было ни одной заварушки со стрельбой, хотя за месяц до того, как я появился в городе в качестве маршала, там палили друг в друга три раза. За годы службы сам я ни разу не поднимал револьвера, чтобы выстрелить в человека.
Коттонвуд-Хилл находится на окраине, на открытом месте, каждому, кто находится в городе, прекрасно видно, кто входит в дом и кто оттуда выходит, так что Лиззи Портер видела, как Джим Мелетт въехал в ворота, и тут же вернулась в лавку, чтобы сообщить об этом Джинни.
Нет нужды читать вам весь сценарий — вы и так поймете, что Джинни страшно разозлилась. Она ведь, можно сказать, напрашивалась на то, чтобы Мелетт пригласил ее на пирожную вечеринку, а он взял да отправился к Ханне Росс.
Атмосфера начинала сгущаться.
Десять лет прошли спокойно, а я очень люблю покой, такой уж я человек.
Когда я прибыл на дилижансе в этот городок и увидел покрытые снегом горные вершины, которые его окружали, тенистые улицы и сосновые леса на склонах гор, ручей, несущий свои воды через весь город, я тут же решил, что именно здесь мне хотелось бы провести остаток своих дней. То обстоятельство, что они по ошибке приняли меня за любителя перестрелки и назначили маршалом, дало мне возможность зарабатывать себе на хлеб.
И вот теперь я видел, что в результате комбинации из Ханны Росс, Нолана с его компанией и Джима Мелетта все это может полететь к чертям. Я был уже слишком стар, чтобы искать другой город, а к этому успел привязаться. К тому же мне никогда не удавалось скопить хоть немного денег.
А хуже всего было другое: что, если Джим Мелетт начнет рассказывать в городе о том, что ему обо мне известно?
В зале местной школы все было приготовлено для пирожной вечеринки с последующими танцами: горело десять керосиновых ламп с яркими рефлекторами, играл маленький оркестр из двух скрипачей и гитариста.
Пит Джексон, Брэд Нолан и Джинни были уже там, стояли тесной кучкой, словно заговорщики; мужчины то и дело передавали друг другу фляжки со спиртным, Джинни что-то быстро говорила, сверкая глазами. Лед Мурри тоже был там, он стоял, привалившись к стене, и внимательно наблюдал, не упуская ни одной подробности, за всем, что происходило вокруг.
Я находился снаружи, возле коновязи, чтобы попытаться как-то предотвратить назревающее столкновение. Я чувствовал, что собирается гроза, и думал не столько о себе, сколько о городе. Там я и стоял, когда во двор въехала наемная бричка; из нее вышел Джим Мелетт и помог сойти Ханне Росс.
— Джим! — Я стоял, засунув большой палец за пояс, в позе заправского ковбоя-забияки. — Мне нужно с тобой поговорить.
Извинившись, Джим подошел ко мне.
— Не ходи туда, — сказал я, — сделай мне такое одолжение. Там Брэд Нолан, он только и мечтает затеять драку. И Мурри тоже.
— Прости меня, Мак, — сказал Мелетт, — я ничего против тебя не имею, но нам с Ханной непременно нужно туда войти. Мы собираемся обосноваться в этом городе и жить здесь всю жизнь, и поэтому должны раз и навсегда выяснить, что к чему.
— Это, конечно, способ, — сказал я, — но он неправильный. Вам лучше какое-то время побыть у себя, не показываться на людях, постепенно все и образуется. А если вы сейчас туда войдете, неприятностей никак не избежать.
— И все-таки мы войдем. Ты не разобрался в ситуации, — сказал он.
— Но послушай, — настало время проявить твердость. — Я…
— Мак, — Джим понизил голос. — Оставь-ка ты свои актерские штучки. Мне, конечно, было не больше тринадцати, но я же видел тебя на сцене в «Досрочно освобожденном», а потом еще через год в «Даме из Лиона».
— Ну и что же, что я был актером. Был, не спорю, но был и еще кое-кем, помимо этого. Посмотри-ка! — Я достал из кармана туза червей. — Смотри, парень, я тебе что-то покажу.
Настало время показать мой фокус, это был хороший фокус, он не раз помогал мне удерживать крутых парней от кровавых разборок.
Мелетт меня остановил.
— Позволь и мне кое-что показать тебе, — сказал он и, взяв карту у меня из рук, подбросил ее в воздух. Он не стал в нее стрелять, как это обычно делал я, но, когда она упала на пол, он вдруг схватил меня за руку. Я начал было сопротивляться, но потом перестал, зная, что это бесполезно. Ему был известен мой секрет, и он был готов мне это доказать. Он засунул руку в рукав моей куртки и вытащил из специального карманчика спрятанную там карту. — Поначалу, увидев, как ты на глазах у зрителей пробиваешь выстрелом карту, подброшенную вверх, я решил, что ты самый лучший стрелок на свете, но потом каждый кучер, работавший в театре, показывал, как это делается. Ты просто отправляешься на холмы и делаешь дырки в пятидесяти картах с расстояния в три фута, а потом суешь эти карты в рукав, и когда поднимаешь брошенную и якобы простреленную карту, то прячешь ее и достаешь заранее приготовленную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57