Сумасшедшее здание, в котором нет ни одного одинакового окна, ровного пола и прямой стены: все искривлено самым неожиданным образом, а на балконах и верандах растут деревья, вполне гармонично вписывается в общую картину. По словам Юли, здесь самые высокие цены на жилье, а обитает высший слой местной богемы. Впрочем, почему местной? Богема Тессы – богема Империи. Если Кратос – политический центр, то Тесса – культурный.
Среди магазинов преобладают салоны модной одежды, парфюмерные лавки, винные погребки и кондитерские. А речь местного населения является причудливой смесью французского, испанского и немецкого языков.
Юлия радуется как ребенок. Забегает вперед, поворачивается ко мне лицом, раскидывает руки, словно стремясь обнять этот город. И я из Даниила вдруг превращаюсь в Даниэля.
– Версай-нуво, Даниэль! Моя родина.
Даже акцент появился, хотя Юлия прекрасно говорит по-русски. На Ските акцента не наблюдалось.
– Я жила здесь с родителями, пока мы не переехали на Кратос. Моя бабушка до сих пор здесь.
– На блины зайдем? Тессианцы едят блины?
– Еще как! Всем блинам блины, толстые, вкусные. У вас их зовут «оладьями», а у нас «блинами».
Вместо бабушкиного дома Юля затаскивает меня в модный магазин. Ну, ничего. На моем счету остались деньги, а казино здесь есть в немалом количестве. Но оказывается, она собирается разодеть меня, причем по своему вкусу и, естественно, за мой счет. Мои требования к одежде состоят всего из трех пунктов: она должна быть чистой, не рваной и соответствовать температуре забортного воздуха. На отслеживание модных тенденций мне хронически жаль времени.
Юля выбрала запредельно узкие черные штаны и нырнула со мной в примерочную. Заставила покрутиться перед зеркалом так и сяк, тонкие руки обняли за талию, носик ткнулся в грудь. Подняла глаза, преданно посмотрела на меня и прошептала:
– Классно!
Из салона я вышел одетым, как вельможа или представитель той самой части богемы, что обитает в доме с разными окнами. Атласные штаны дополнила свободная белая рубашка с жабо и кружевами почти женской пышности, шитый серебром камзол и трость черного дерева, инкрустированная перламутром. Суммы, оставшейся на счету, не хватило бы даже на обед. А значит, вперед, в казино! Никуда мы от него не денемся.
Законодательство Тессы отличается умопомрачительным либерализмом, если не либертерианством. «Баба Настя» снисходительно относилась к вольностям «самого изысканного бриллианта в своей короне», возможно, потому, что и сама была дамой далеко не чопорной. Но крепкий православный мужик «Дядя Вова» вполне может навести здесь шороху, так что «бриллиант» пребывает в ожидании перемен к худшему и веселится напоследок со всем размахом, на который способен. Открыты казино и рестораны всех национальных кухонь, идет театральный фестиваль: спектакли далеко не целомудренного содержания играют прямо на улицах и площадях, а на вечер обещан карнавал.
Я подумал о мрачноватых последствиях местного либерализма. Казалось бы, веселая штука свобода, но только здесь, на Тессе, узаконено право граждан на самоубийство. Изнанка либертерианского общества, от которой хочется поежиться.
Впрочем, я гоню от себя эти несвоевременные мысли. Ну, кому в таком прекрасном городе захочется наложить на себя руки? Наверное, суицид для них проблема чисто умозрительная. Потому и разрешили.
Бхишма остался в гостинице, причем почти добровольно. У них нашлись общие темы для разговора с Юлиным бортврачом Геной. Медицина, что ли? И слава богу!
Ближайшее казино называется «Дворец Локи» и стилизовано почему-то под средневековый замок. Правда, материалами для строителей послужили стекло, искусственный мрамор и металл, так что стилизация вышла достаточно далекой от оригинала. «Дворец» велик и полон посетителей. По сравнению с ним казино на Ските – так, мелкая лавочка. Публика сплошь в вечерних нарядах почти придворной роскоши. Думаю, что в наших с Бхишмой скромных костюмах, купленных на Ските, нас бы сюда просто не пустили. Зато теперь я нисколько не выделяюсь из толпы.
Мы с Юлей сели за стол с рулеткой и пару раз выиграли. Перешли к другому столу.
– Дим, обрати внимание вон на того мужика в сером костюме, – шепнула Юлия. – Он перешел за нами.
Обращение по вымышленному имени, вероятно, означает крайнюю степень конспирации.
Я посмотрел на вызвавшего подозрение мужчину. Парень как парень. Играет, проигрывает. Попытался поймать его взгляд. Он быстро отвел глаза. Я почувствовал, как тепло поднимается по позвоночнику, и спрятал пальцы в кулаки. Нет! Не здесь. Не сейчас. Обойдемся пока обычными методами.
– Давай еще раз поменяем стол, – тихо сказал я.
На новом месте парень появился с задержкой на пару минут и не сел за стол, а остался стоять за спинами зрителей, но я его заметил.
– Ты права, – шепнул я Юле. – Уходим.
Мы быстренько сдали фишки в кассу и вышли на улицу. Выигрыш был маловат.
– Попробуем оторваться, – сказала Юлия.
Мы бросились на стоянку городских гравипланов и нырнули в полупрозрачное яйцо летательного аппарата. Оно сорвалось с места и бесшумно воспарило вверх. Внизу замелькали улицы. Я отметил, что техника здесь гораздо лучше, чем на Ските. Даже самый совершенный вертолет не сравнится с гравипланом ни по удобству, ни по скорости. Зато последний и дороже. Тесса все-таки богатая планета.
Мы сделали круг почета над казино и еще успели увидеть нашего знакомца, закуривающего и тут же бросающего сигарету перед входом во «Дворец Локи». Шпион тоже отправился на стоянку.
Не догонишь! Мы прибавили скорости и скоро затерялись в рое таких же сияющих элипсоидов.
– Здесь есть еще одно неплохое казино, – заметила Юля.
В заведении под названием «Волшебный котел» мы добрали недостающую сумму и отправились ужинать в ресторан тессианской кухни «Мулен де Виалет». Я затруднился с переводом: то ли «фиолетовая мельница», то ли «мельница Виалеты».
– Мельница Аннибала Виалета, – пояснила Юля. – Это хозяин.
Мельница действительно имеется, причем сиреневая. Это сооружение вращает на крыше расцвеченными лампочками лопастями из цветного стекла.
Ресторан окружает сад, обнесенный железной оградой в старинном стиле. Над аркой входа сияет фиолетовая же надпись с названием заведения. В саду, под навесом, стоят столики. Есть и основной зал под крышей с мельницей, но мы решили остановиться здесь.
Сумерки, дует теплый ветер. На столиках горят свечи. Пламя слабо колеблется, отражаясь в лужицах парафина. Звучит негромкая музыка. Подают местное вино.
Я беру руки Юлии в свои, поочередно целую пальцы. Она улыбается. Берет бокал, смотрит сквозь него на пламя свечи. Вино краснее сердолика.
Приносят острый салат с крабами. Огромный шницель, мягкий и сочный. Бутылка подходит к концу. Я стремительно пьянею.
Ее улыбка плывет перед глазами, лицо вписывается в рисунок созвездий. Замечаю оранжевое сияние возле пальцев, привлекаю ее к себе, целую.
Меня словно ударило в спину струей холода. Я чувствую чей-то взгляд и мгновенно трезвею.
Оборачиваюсь. За соседним столом сидит широкоплечий грузный мужчина. Свеча потушена, но я догадываюсь, кто это. Герман Маркович Митте. Генерал службы безопасности Кратоса и друг моего отца.
Я аккуратно отстраняю Юлю, губы касаются ее руки.
– Прости. Похоже, мне предстоит серьезный разговор.
Встаю и иду к его столу. Слегка презрительный изгиб губ, маленькие глазки на широком лице. Я не ошибся.
Сажусь напротив.
– Что же вы в темноте, Ваше превосходительство. По мою душу?
– По твою. Не хами, – угрюмо говорит он. – Как ты выжил?
– Милостью бога Шивы, – усмехаюсь я.
– Не хами. Твое положение более чем серьезно.
– Догадываюсь, Герман Маркович.
– Насколько?
– Давайте без обиняков, Ваше превосходительство. Я не виновен. Не думаю, что это для вас тайна. А значит, у кого-то на меня зуб. У кого? У кого настолько высокопоставленного, что он мог организовать мой расстрел?
Он повертел в руках вилку, буркнул:
– Ни о чем ты не догадываешься.
– Так просветите, Герман Маркович. Вы же хотели этого разговора. У вас же наверняка здесь полк эсбэкашников, которые явятся по сигналу вашего устройства связи. Ведь так?
– Я хотел дать тебе шанс, Даня. У тебя Т-синдром.
Я приподнял брови:
– Это еще что?
А в памяти тут же всплыла таинственная «Т-проблема».
– Болезнь. Нечто вроде одержимости. Как-то связана с деятельностью цертисов. Точнее никто не знает – одни предположения. Человек на короткое время обретает паранормальные способности. Видит ближайшее будущее, рукой плавит камень, подносы серебряные уродует, – он ухмыльнулся. – К сожалению, это ненадолго. Сгоришь меньше чем за год. Еще более прискорбно, что успеешь натворить дел. Помнишь орбиту Скита?
Я кивнул.
– Это была агрессия таких же, как ты. Дарт – тоже ваших рук дело.
В памяти всплыло «Проблема Дарта».
– Герман Маркович, я впервые увидел цертиса на орбите Скита. Через полторы недели после ареста! – сказал я. – Он прятался за нашим кораблем от имперского линкора и исчез, когда мы прошли гипер.
– Ты уверен? Цертисы способны принимать различные формы. Взгляни на свои руки!
Возле пальцев горело синеватое пламя. Я даже не успел отследить, когда оно зажглось.
– Ну, что дальше? – спросил я.
– Я могу дать тебе возможность сохранить честь. Обвинения на людей с Т-синдромом возводятся для того, чтобы придать казни видимость законности. Обвинения будут сняты, если ты сделаешь все сам.
– Пулю в висок? – спросил я.
– Пуля тебя не спасет. Возьми аннигилятор.
– Я не цертис, – усмехнулся я.
– Ты так думаешь?
Я вспомнил Иглы Тракля в руках гвардейцев, которые собирались меня расстреливать. Все вроде бы вставало на свои места. Все или не все?
– Я говорю об этом, пока ты способен слышать, – продолжил Герман. – Надеюсь, что способен. Пока для тебя что-то значит слово «честь». Еще немного и ты так опьянеешь от своей силы, что любые слова будут бесполезны.
Я вспомнил, как несколько часов назад думал о том, что на этой планете не может возникнуть мыслей о самоубийстве, несмотря на законность этого действия. Здесь все можно юридически оформить. Пойти к нотариусу, оставить посмертную записку. Что-нибудь про ложные обвинения, невыносимость позора и надежду на посмертную реабилитацию.
Ну уж нет! Сейчас, когда у меня появилась свобода, любовь, деньги, наконец, умирать из-за какой-то мифической чести?
Я увидел усмешку в глазах Германа, словно он прочел в моих мыслях словосочетание «мифическая честь». Не может быть честь мифической, не должна.
– Пойми, Даня, – сказал Герман Маркович. – У тебя нет другого выхода и этот наилучший. Ты все равно погибнешь. Неужели ты хочешь взять с собой несколько сотен человек?
Я посмотрел на улицу сквозь решетку сада. Кривая улица, мощенная булыжником в старинном духе. Напротив кафе под названием «Кошачий хвост». Окна украшены цветами и фонариками. Над оградами домов нависают кисти глицинии, цветет жасмин. Тихий ветер доносит запах. И еще аромат духов Юлии. Она взволнованно смотрит на нас. В огромных глазах играют отсветы свечи, зажигают красный камень в перстне.
– Герман Маркович, – говорю я. – Возможно, вы правы. Но я хочу быть уверенным в том, что не совершу фатальной ошибки. По старой дружбе ответьте на несколько вопросов.
Он кивнул.
– С больными Т-синдромом всегда расправляются так? Ложные обвинения, затем расстрел из Игл Тракля. Зачем так сложно? Это же целая история приговорить человека к смерти! Когда была последняя эвтаназия в Психологическом центре? Тридцать лет назад?
– Тридцать пять, – холодно заметил Герман. – В случае Т-синдрома совершенно другая процедура.
– То есть никакой процедуры! – усмехнулся я. – И где сообщения о казнях? Почему либеральные журналисты не гремят об этом по всей Сети?
– Было несколько казней, Даня. О них еще сообщат, услышишь.
– Эти люди считаются живыми? Постфактум сообщат? Чтобы не шокировать общественность?
– Да. Чтобы не гремели.
– А все же, почему не нанять убийцу?
– Последнее незаконно. Государство достаточно сильно, чтобы сделать все законным путем. Впрочем, ты прав. Бывают и специальные операции.
– Спасибо за откровенность. Тогда еще. По чьему приказу со мной было решено поступить именно так?
– Ты знаешь это не хуже меня. Три дня назад я разговаривал с императором. Он лично интересуется этим делом.
– Так вот откуда пятая степень секретности!
– Пятая? Третья. Т-проблемы – третья степень секретности.
– А мое дело – пятая, – я усмехнулся. – Вероятно, вам тоже не все известно. Людям, которые достали эту информацию, незачем было меня обманывать. А теперь обратите внимание, Герман Маркович: здесь несоответствие, там несоответствие. Цертис появился слишком поздно, уровень секретности не тот. Вам не кажется, что здесь что-то не так? Что мы чего-то не знаем. Допустим, кому-то понадобилось не только убить меня, но и непременно опозорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49