Иногда, правда, поколачивают своих жён, но не сильно. А вы своих жён совсем не бьёте, – поделилась она своими наблюдениями.
– За что же их бить?
– Ну, всегда есть за что. Такого не бывает, чтобы не было за что.
– Вот как? Интересно.
– Ты будешь ужинать? – Ирина сделала попытку подняться с постели, но Владимир остановил её.
– Не беспокойся, я сам. – Он подошёл к столу и поднял салфетки с тарелок.
Ирина все-таки вскочила с постели и села напротив, подперев кулаками подбородок. Так она сидела, не сводя с него глаз, пока он не покончил с ужином, затем убрала тарелки со стола и, открыв термос, налила ему чая. Чай был местного происхождения: сушёные листья развесистых деревьев, которые росли на южных склонах гор. По аромату и вкусу он почти не отличался от лучших сортов цейлонского чая на Земле. К нему Владимир пристрастился ещё во время своего вынужденного плена в долине. Его особенно хорошо умела заваривать Ореада. Вспомнив о ней, он болезненно скривился и помрачнел. Ирина тотчас угадала его мысли и вздрогнула. Некоторое время они сидели молча.
– Забудь про неё. Она сейчас развлекается с каким-нибудь фавном…
– Зачем ты так?
– А ты как думаешь? Так оно и есть. Даже если она не хочет, как может слабая женщина противиться желаниям мужчины? Тебе надо её забыть и больше не мучить себя воспоминаниями. Когда будет готов наш дом, ты приведёшь к себе ещё жену, а то и двух. Если хочешь, я помогу тебе. Я знаю здесь одну рощу…
– Перестань! Никого мне больше не нужно. У нас мужчина может иметь лишь одну-единственную жену.
– Хорошо, не буду. Хотя… – она замолчала, не решаясь продолжать.
– Что ты хотела сказать?
– Я хотела спросить, разрешается ли одной женщине у вас иметь несколько мужей?
– Ещё чего? Конечно, нет.
– Я тоже так думаю. А один тут, когда тебя не было, предложил мне стать моим вторым мужем на то время, когда тебя не будет дома.
– И что ты ему ответила? – Владимир насторожился.
– Сказала, что спрошу у тебя разрешения.
– А он?
– Стал уговаривать меня, чтобы я тебе ничего не говорила. Потом сказал, что пошутил и быстро ушёл. Но я видела, что он не шутил. Он говорил серьёзно.
– Вот подонок! – Владимир не на шутку рассердился. – Ты его узнаешь при встрече?
– Конечно, он такой толстый, с маленькими глазками и рыжими усами.
«Неужели Приходько? Вот старый козёл». Сообщение Ирины ошарашило его и расстроило. Уж от кого-кого, но от Приходько он этого не ожидал.
Он взял Ирину за руку и притянул к себе, посадил на колени и мягко, но внушительно стал объяснять ей, что подобные вещи строго-настрого запрещены и если ещё от кого-нибудь поступят такие предложения, то она должна сразу сказать, что пожалуется мужу.
– Хорошо, так и сделаю. Но ты говоришь, что запрещены, а между тем…
– Что?
– Жена Вальтера имеет ещё одного мужа, который приходит к ней, когда Вальтер уезжает, а сам Вальтер женат ещё на Оксане, которая замужем за Сашей. Они ещё тогда, когда встретились в лесу и целый месяц шли в лагерь… И не они одни. Многие ваши мужчины напоминают мне диких фавнов. Те никогда не разбирают, кто чья жена, и живут со всеми подряд. Неужели ваше племя тоже такое? У нас хоть не рождаются дети. А что будет у вас? Как ребёнок узнает, кто его отец? Вот жена Вальтера беременна, но сама не знает, от кого…
Владимир покраснел от стыда. Ему, как представителю «высшей цивилизации», было досадно слышать такое от «дикарки», ещё недавно «слезшей» с дерева. Но что он мог возразить?
– Все зависит от женщины, – наконец наставительно стал объяснять он. – Если женщина порядочная, она никогда не позволит такого…
– Ты очень много хочешь от женщины, – перебила его Ирина. – Женщина слабое и любопытное создание. Её легко соблазнить. Потом, почему бы не доставить удовольствие мужчине да и себе тоже. У вас здесь все такие высокие и храбрые…
– Ты это серьёзно? – не на шутку рассердился Владимир. Он отпустил Ирину и заходил по комнате.
– Не сердись, я ведь говорю не о себе.
– Надеюсь, – сердито буркнул Владимир, бросив строгий взгляд на жену. Та скорчила серьёзную физиономию и внезапно звонко расхохоталась.
– Ты чего?
– Да так просто. Ты иногда, когда сердишься, бываешь очень смешной. Не всегда, конечно. Когда ты сражался с фавнами, то был сердитый и прекрасный. Я тебя очень люблю, – она подошла к нему и, обняв, стала целовать в губы и щеки.
– Давай спать, – предложила она.
Уже юркнув к нему под одеяло и прижавшись, она прошептала:
– Мне так хорошо с тобой. Но мне кажется, что все это, о чем я тебе рассказала, происходит потому, что у вас слишком мало женщин.
– Ты права, именно поэтому.
– Так за чем же задержка? Почему вы не приведёте к себе их больше?
– Мы скоро улетим отсюда, и поэтому многие не хотят обзаводиться детьми.
– Никуда вы отсюда не улетите, – уверенно заявила Ирина. – Во всяком случае, ты останешься здесь, со мной. Я тебя не отпущу. Да ты и сам не захочешь улетать.
– Почему ты так в этом уверена?
– Я это знаю, – просто ответила она ему.
«А она права, – подумал Владимир, – мне совсем не хочется возвращаться на Землю. На свои остров я уже не попаду, а Земля мне совершенно чужая. Здесь же у меня есть Ирина. Отец прав, я не решусь увезти её отсюда и лишить вечной молодости и бессмертия. Здесь же я сам, если верить тому, что я видел, буду жить долго, не старея. Решено! Я скажу об этом отцу. Не знаю, как он воспримет, но в конце концов должен меня понять».
ОХОТА
Следующий день было воскресенье. С утра посёлок гудел, как растревоженный улей. Предстояла большая охота. Запасы мяса подошли к концу, и теперь конному отряду охотников предстояло их пополнить. Крики, смех людей прерывались возбуждённым ржанием лошадей и лаем собак. В посёлке собак было немного. Их, как и другую живность, привезли в специальных анабиозных ваннах. Два пса погибли при выходе из анабиоза, но остальные шесть быстро оправились. У них уже был приплод – целая куча подросших щенков, которые сейчас носились по площади, путаясь под ногами, взвизгивая, когда кто-нибудь неосторожно наступал на лапу, и пугая уже осёдланных и выведенных на площадь лошадей.
Владимир решил взять на охоту Ирину. Та за два месяца пребывания в посёлке довольно прилично освоилась с приёмами верховой езды. Вначале она страшно пугалась лошади, и Владимиру стоило трудов уговорить её сесть в седло. Для первой пробы выбрали самую смирную лошадку, но и та, почувствовав страх и неуверенность всадницы, начала было капризничать, игриво подбрасывая зад, и Ирина, не удержавшись в седле, вылетела из него и растянулась на мягкой траве прежде, чем Владимир успел подбежать к ней на помощь.
Теперь она держалась в седле уверенно. На ней был изящный, из выбеленной тонкой кожи, охотничий костюм, который удивительно шёл к её тёмным волосам, на ногах – сапожки того же цвета, а на голове широкополая фетровая шляпа с длинным пушистым пером белой цапли. Владимир невольно залюбовался женой и тут же почувствовал, что кто-то пристально на них смотрит. Он обернулся и встретился взглядом с Приходько, который неохотно отвёл глаза и, повернувшись к ним спиной, вскочил в седло и отъехал в сторону.
Все ждали Сергея. Наконец он появился. Ему тут же подвели его могучего вороного испанского жеребца. Сергей вскочил в седло, и жеребец присел на задние ноги от тяжести всадника, но тут же сделал прыжок и, не дожидаясь понукания, поскакал вперёд, во главу отряда. Всадники двинулись в поход. Сразу же за посёлком открывался широкий простор, кое-где поросший деревьями-великанами. Каждое из них было толщиною в семь – десять охватов. Ствол, ровный, как огромная мачта гигантского корабля, устремлялся вверх метров на пятьдесят, где начиналась его крона, в которой обычно гнездились пернатые хищники. Вот и сейчас с одного из ближайших деревьев сорвался крылатый разбойник и заскользил на могучих двухметровых крыльях над гладью озера.
Дневное светило, которое, не мудрствуя, земляне называли солнцем, хотя существовало его местное название Омон, едва только взошло. Его даже ещё не было видно, так как с востока долину озера обступали высокие горы, которые в рассветных лучах выглядели особенно эффектно. Снежные вершины гор окрасились во все цвета радуги, которые играли и менялись по мере того, как солнце поднималось все выше. Налетел лёгкий ветерок и окончательно развеял утренний туман над озером.
До места охоты было километров восемь. Ещё вчера туда отправился небольшой отряд загонщиков, который сообщил утром по рации, что найдено большое стадо диких буйволов и антилоп. Круторогие буйволы чем-то напоминали когда-то водившихся на Земле туров. Охота на них была увлекательным, но и опасным занятием. Они хотя и не обладали свирепым нравом африканского буйвола, но в ярости могли рогами пронзить брюхо лошади и сбросить всадника, а то и затоптать его копытами. Мясо их ничем не отличалось от говяжьего, хотя имело специфический запах, который, впрочем, быстро исчезал при копчении, или если мясо вымочить часа полтора в слабом растворе уксуса.
По общему согласию бластеры на охоте не применялись. Их брали с собой несколько человек на случай нападения крупных хищников из породы кошачьих, которые постоянно сопровождали стада копытных, и для защиты от бродячих отрядов кентавров. В последнее время их чаще стали замечать в непосредственной близости от посёлка. В охоте применялись ружья, а некоторые, по примеру Владимира, вооружились луками. Их подобрали после побоища, которое последовало за первым нападением кентавров на отряд землян. При обилии дичи лук даже предпочтительней, так как не производит шума и не пугает животных.
Рассматривая длинные рога убитого тура, Владимир подумал, что из них можно было бы сделать хорошие луки, по примеру его древних славянских предков и их врагов половцев. Такой лук посылал бы стрелу на большее расстояние, чем короткий лук кентавров из гибкого дерева. Сам Владимир был вооружён луком лапифов. Он бил дальше, но из-за длины неудобен для стрельбы с коня. У Ирины висел за спиной охотничий карабин; она уже хорошо освоилась и попадала в консервную банку на расстоянии двадцати пяти метров.
Они ехали рядом, отстав от остальных всадников, которые вытянулись длинной лентой вдоль отлогих берегов Аттиса. Трава в этих местах доходила до ног едущего на лошади человека. В любой момент из густых зарослей мог выскочить хищник или выползти змея. Большинство змей на этой планете не были ядовиты, хотя Ореада говорила ему, что в горах живёт небольшая змейка золотистого цвета, укус её смертелен. Других же змей лапифы употребляли в пищу и считали лакомством. Женщины долины раз угостили его таким блюдом. Змею, предварительно выпотрошив и начинив душистыми травами, закапывали ненадолго в угли только что потухшего костра. Мясо змеи напоминало Владимиру угря, которого он так любил есть на острове. Оно было таким же жирным, и если бы не сознание того, что он ест змею, оно ему, несомненно, понравилось бы. А так он не смог преодолеть предубеждения и из-за вежливости только попробовал.
– Ты опять о ней думаешь, – услышал он наполненный тревогой голос жены. Эта женщина была удивительно чувствительна к переменам настроения своего мужа. Она безошибочно угадывала его мысли, казалось, читает их, как в открытой книге. Теперь в её голосе звучала смешанная гамма ревности и участия. Она сочувствовала ему, как представительница своего народа и племени, но уже начинала ревновать, как земная женщина. Ирина поразительно быстро освоилась в незнакомой ей до того обстановке и теперь вечерами, когда за ужином собирались ближайшие друзья и помощники Сергея, принимала активное участие в разговорах мужчин, нередко высказывая здравые и зрелые суждения. Сергей сильно привязался к невестке и любил баловать её неожиданными подарками. Вот и этот изящный костюм подарен им. Его сшил один из бойцов отряда, который в прошлом был отличным портным. Получив заказ и узнав, для кого он предназначен, бывший портной приложил все своё мастерство, чтобы костюм получился на славу. Хотя это был не первый заказ. К его услугам уже прибегали многие, но сшить охотничий костюм для жены сына командира и боевого друга портной посчитал за честь и не ударил в грязь лицом.
Владимир ничего не ответил, только протянул руку и, обняв Ирину за талию, привлёк её к себе. Мысли его устремились к отцу. У них, приблизительно через месяц после возвращения Владимира, состоялся интимный разговор. Глядя, как отец ласково посмотрел на Ирину, когда та подала ему чашку душистого чая, он впервые подумал, что отец одинок, и ему стало его мучительно жаль. Дождавшись, когда они остались одни и зайдя за ним в кабинет, он спросил, почему тот не возьмёт себе по примеру остальных подругу. Сергей долго молчал. Казалось, он не услышал сына. Владимир повторил свой вопрос и в качестве примера указал на Николая и Вальтера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– За что же их бить?
– Ну, всегда есть за что. Такого не бывает, чтобы не было за что.
– Вот как? Интересно.
– Ты будешь ужинать? – Ирина сделала попытку подняться с постели, но Владимир остановил её.
– Не беспокойся, я сам. – Он подошёл к столу и поднял салфетки с тарелок.
Ирина все-таки вскочила с постели и села напротив, подперев кулаками подбородок. Так она сидела, не сводя с него глаз, пока он не покончил с ужином, затем убрала тарелки со стола и, открыв термос, налила ему чая. Чай был местного происхождения: сушёные листья развесистых деревьев, которые росли на южных склонах гор. По аромату и вкусу он почти не отличался от лучших сортов цейлонского чая на Земле. К нему Владимир пристрастился ещё во время своего вынужденного плена в долине. Его особенно хорошо умела заваривать Ореада. Вспомнив о ней, он болезненно скривился и помрачнел. Ирина тотчас угадала его мысли и вздрогнула. Некоторое время они сидели молча.
– Забудь про неё. Она сейчас развлекается с каким-нибудь фавном…
– Зачем ты так?
– А ты как думаешь? Так оно и есть. Даже если она не хочет, как может слабая женщина противиться желаниям мужчины? Тебе надо её забыть и больше не мучить себя воспоминаниями. Когда будет готов наш дом, ты приведёшь к себе ещё жену, а то и двух. Если хочешь, я помогу тебе. Я знаю здесь одну рощу…
– Перестань! Никого мне больше не нужно. У нас мужчина может иметь лишь одну-единственную жену.
– Хорошо, не буду. Хотя… – она замолчала, не решаясь продолжать.
– Что ты хотела сказать?
– Я хотела спросить, разрешается ли одной женщине у вас иметь несколько мужей?
– Ещё чего? Конечно, нет.
– Я тоже так думаю. А один тут, когда тебя не было, предложил мне стать моим вторым мужем на то время, когда тебя не будет дома.
– И что ты ему ответила? – Владимир насторожился.
– Сказала, что спрошу у тебя разрешения.
– А он?
– Стал уговаривать меня, чтобы я тебе ничего не говорила. Потом сказал, что пошутил и быстро ушёл. Но я видела, что он не шутил. Он говорил серьёзно.
– Вот подонок! – Владимир не на шутку рассердился. – Ты его узнаешь при встрече?
– Конечно, он такой толстый, с маленькими глазками и рыжими усами.
«Неужели Приходько? Вот старый козёл». Сообщение Ирины ошарашило его и расстроило. Уж от кого-кого, но от Приходько он этого не ожидал.
Он взял Ирину за руку и притянул к себе, посадил на колени и мягко, но внушительно стал объяснять ей, что подобные вещи строго-настрого запрещены и если ещё от кого-нибудь поступят такие предложения, то она должна сразу сказать, что пожалуется мужу.
– Хорошо, так и сделаю. Но ты говоришь, что запрещены, а между тем…
– Что?
– Жена Вальтера имеет ещё одного мужа, который приходит к ней, когда Вальтер уезжает, а сам Вальтер женат ещё на Оксане, которая замужем за Сашей. Они ещё тогда, когда встретились в лесу и целый месяц шли в лагерь… И не они одни. Многие ваши мужчины напоминают мне диких фавнов. Те никогда не разбирают, кто чья жена, и живут со всеми подряд. Неужели ваше племя тоже такое? У нас хоть не рождаются дети. А что будет у вас? Как ребёнок узнает, кто его отец? Вот жена Вальтера беременна, но сама не знает, от кого…
Владимир покраснел от стыда. Ему, как представителю «высшей цивилизации», было досадно слышать такое от «дикарки», ещё недавно «слезшей» с дерева. Но что он мог возразить?
– Все зависит от женщины, – наконец наставительно стал объяснять он. – Если женщина порядочная, она никогда не позволит такого…
– Ты очень много хочешь от женщины, – перебила его Ирина. – Женщина слабое и любопытное создание. Её легко соблазнить. Потом, почему бы не доставить удовольствие мужчине да и себе тоже. У вас здесь все такие высокие и храбрые…
– Ты это серьёзно? – не на шутку рассердился Владимир. Он отпустил Ирину и заходил по комнате.
– Не сердись, я ведь говорю не о себе.
– Надеюсь, – сердито буркнул Владимир, бросив строгий взгляд на жену. Та скорчила серьёзную физиономию и внезапно звонко расхохоталась.
– Ты чего?
– Да так просто. Ты иногда, когда сердишься, бываешь очень смешной. Не всегда, конечно. Когда ты сражался с фавнами, то был сердитый и прекрасный. Я тебя очень люблю, – она подошла к нему и, обняв, стала целовать в губы и щеки.
– Давай спать, – предложила она.
Уже юркнув к нему под одеяло и прижавшись, она прошептала:
– Мне так хорошо с тобой. Но мне кажется, что все это, о чем я тебе рассказала, происходит потому, что у вас слишком мало женщин.
– Ты права, именно поэтому.
– Так за чем же задержка? Почему вы не приведёте к себе их больше?
– Мы скоро улетим отсюда, и поэтому многие не хотят обзаводиться детьми.
– Никуда вы отсюда не улетите, – уверенно заявила Ирина. – Во всяком случае, ты останешься здесь, со мной. Я тебя не отпущу. Да ты и сам не захочешь улетать.
– Почему ты так в этом уверена?
– Я это знаю, – просто ответила она ему.
«А она права, – подумал Владимир, – мне совсем не хочется возвращаться на Землю. На свои остров я уже не попаду, а Земля мне совершенно чужая. Здесь же у меня есть Ирина. Отец прав, я не решусь увезти её отсюда и лишить вечной молодости и бессмертия. Здесь же я сам, если верить тому, что я видел, буду жить долго, не старея. Решено! Я скажу об этом отцу. Не знаю, как он воспримет, но в конце концов должен меня понять».
ОХОТА
Следующий день было воскресенье. С утра посёлок гудел, как растревоженный улей. Предстояла большая охота. Запасы мяса подошли к концу, и теперь конному отряду охотников предстояло их пополнить. Крики, смех людей прерывались возбуждённым ржанием лошадей и лаем собак. В посёлке собак было немного. Их, как и другую живность, привезли в специальных анабиозных ваннах. Два пса погибли при выходе из анабиоза, но остальные шесть быстро оправились. У них уже был приплод – целая куча подросших щенков, которые сейчас носились по площади, путаясь под ногами, взвизгивая, когда кто-нибудь неосторожно наступал на лапу, и пугая уже осёдланных и выведенных на площадь лошадей.
Владимир решил взять на охоту Ирину. Та за два месяца пребывания в посёлке довольно прилично освоилась с приёмами верховой езды. Вначале она страшно пугалась лошади, и Владимиру стоило трудов уговорить её сесть в седло. Для первой пробы выбрали самую смирную лошадку, но и та, почувствовав страх и неуверенность всадницы, начала было капризничать, игриво подбрасывая зад, и Ирина, не удержавшись в седле, вылетела из него и растянулась на мягкой траве прежде, чем Владимир успел подбежать к ней на помощь.
Теперь она держалась в седле уверенно. На ней был изящный, из выбеленной тонкой кожи, охотничий костюм, который удивительно шёл к её тёмным волосам, на ногах – сапожки того же цвета, а на голове широкополая фетровая шляпа с длинным пушистым пером белой цапли. Владимир невольно залюбовался женой и тут же почувствовал, что кто-то пристально на них смотрит. Он обернулся и встретился взглядом с Приходько, который неохотно отвёл глаза и, повернувшись к ним спиной, вскочил в седло и отъехал в сторону.
Все ждали Сергея. Наконец он появился. Ему тут же подвели его могучего вороного испанского жеребца. Сергей вскочил в седло, и жеребец присел на задние ноги от тяжести всадника, но тут же сделал прыжок и, не дожидаясь понукания, поскакал вперёд, во главу отряда. Всадники двинулись в поход. Сразу же за посёлком открывался широкий простор, кое-где поросший деревьями-великанами. Каждое из них было толщиною в семь – десять охватов. Ствол, ровный, как огромная мачта гигантского корабля, устремлялся вверх метров на пятьдесят, где начиналась его крона, в которой обычно гнездились пернатые хищники. Вот и сейчас с одного из ближайших деревьев сорвался крылатый разбойник и заскользил на могучих двухметровых крыльях над гладью озера.
Дневное светило, которое, не мудрствуя, земляне называли солнцем, хотя существовало его местное название Омон, едва только взошло. Его даже ещё не было видно, так как с востока долину озера обступали высокие горы, которые в рассветных лучах выглядели особенно эффектно. Снежные вершины гор окрасились во все цвета радуги, которые играли и менялись по мере того, как солнце поднималось все выше. Налетел лёгкий ветерок и окончательно развеял утренний туман над озером.
До места охоты было километров восемь. Ещё вчера туда отправился небольшой отряд загонщиков, который сообщил утром по рации, что найдено большое стадо диких буйволов и антилоп. Круторогие буйволы чем-то напоминали когда-то водившихся на Земле туров. Охота на них была увлекательным, но и опасным занятием. Они хотя и не обладали свирепым нравом африканского буйвола, но в ярости могли рогами пронзить брюхо лошади и сбросить всадника, а то и затоптать его копытами. Мясо их ничем не отличалось от говяжьего, хотя имело специфический запах, который, впрочем, быстро исчезал при копчении, или если мясо вымочить часа полтора в слабом растворе уксуса.
По общему согласию бластеры на охоте не применялись. Их брали с собой несколько человек на случай нападения крупных хищников из породы кошачьих, которые постоянно сопровождали стада копытных, и для защиты от бродячих отрядов кентавров. В последнее время их чаще стали замечать в непосредственной близости от посёлка. В охоте применялись ружья, а некоторые, по примеру Владимира, вооружились луками. Их подобрали после побоища, которое последовало за первым нападением кентавров на отряд землян. При обилии дичи лук даже предпочтительней, так как не производит шума и не пугает животных.
Рассматривая длинные рога убитого тура, Владимир подумал, что из них можно было бы сделать хорошие луки, по примеру его древних славянских предков и их врагов половцев. Такой лук посылал бы стрелу на большее расстояние, чем короткий лук кентавров из гибкого дерева. Сам Владимир был вооружён луком лапифов. Он бил дальше, но из-за длины неудобен для стрельбы с коня. У Ирины висел за спиной охотничий карабин; она уже хорошо освоилась и попадала в консервную банку на расстоянии двадцати пяти метров.
Они ехали рядом, отстав от остальных всадников, которые вытянулись длинной лентой вдоль отлогих берегов Аттиса. Трава в этих местах доходила до ног едущего на лошади человека. В любой момент из густых зарослей мог выскочить хищник или выползти змея. Большинство змей на этой планете не были ядовиты, хотя Ореада говорила ему, что в горах живёт небольшая змейка золотистого цвета, укус её смертелен. Других же змей лапифы употребляли в пищу и считали лакомством. Женщины долины раз угостили его таким блюдом. Змею, предварительно выпотрошив и начинив душистыми травами, закапывали ненадолго в угли только что потухшего костра. Мясо змеи напоминало Владимиру угря, которого он так любил есть на острове. Оно было таким же жирным, и если бы не сознание того, что он ест змею, оно ему, несомненно, понравилось бы. А так он не смог преодолеть предубеждения и из-за вежливости только попробовал.
– Ты опять о ней думаешь, – услышал он наполненный тревогой голос жены. Эта женщина была удивительно чувствительна к переменам настроения своего мужа. Она безошибочно угадывала его мысли, казалось, читает их, как в открытой книге. Теперь в её голосе звучала смешанная гамма ревности и участия. Она сочувствовала ему, как представительница своего народа и племени, но уже начинала ревновать, как земная женщина. Ирина поразительно быстро освоилась в незнакомой ей до того обстановке и теперь вечерами, когда за ужином собирались ближайшие друзья и помощники Сергея, принимала активное участие в разговорах мужчин, нередко высказывая здравые и зрелые суждения. Сергей сильно привязался к невестке и любил баловать её неожиданными подарками. Вот и этот изящный костюм подарен им. Его сшил один из бойцов отряда, который в прошлом был отличным портным. Получив заказ и узнав, для кого он предназначен, бывший портной приложил все своё мастерство, чтобы костюм получился на славу. Хотя это был не первый заказ. К его услугам уже прибегали многие, но сшить охотничий костюм для жены сына командира и боевого друга портной посчитал за честь и не ударил в грязь лицом.
Владимир ничего не ответил, только протянул руку и, обняв Ирину за талию, привлёк её к себе. Мысли его устремились к отцу. У них, приблизительно через месяц после возвращения Владимира, состоялся интимный разговор. Глядя, как отец ласково посмотрел на Ирину, когда та подала ему чашку душистого чая, он впервые подумал, что отец одинок, и ему стало его мучительно жаль. Дождавшись, когда они остались одни и зайдя за ним в кабинет, он спросил, почему тот не возьмёт себе по примеру остальных подругу. Сергей долго молчал. Казалось, он не услышал сына. Владимир повторил свой вопрос и в качестве примера указал на Николая и Вальтера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60