В девяти случаях из десяти перед отелем стоит такси, но сейчас, ясное дело, стоянка пустовала. Я огляделся по сторонам - ни одной машины. Раз за разом светофор на перекрестке переключался на зеленый, выплескивая на Шестую авеню очередную волну автомобилей, но вал за валом накатывал, а все такси будто сквозь землю провалились. Я уже успел мысленно вознести молитву всем христианским, языческим и прочим богам, потом проклял их поочередно, но минуло, должно быть, целых пять минут, прежде чем к отелю подкатил первый таксомотор. Не помня себя, я вскочил на заднее сиденье, а убеленный сединами таксист повернул ко мне безмятежную, испещренную вековыми морщинами физиономию.
- Парк-авеню, шестьсот двадцать шесть! - проорал я. - За рекордное время плачу пятерку.
Сочувственно посмотрев на меня водянистыми глазами, преисполненными вековой мудрости, старик изрек:
- Сынок, жизнь у нас коротка, а вот в могилах своих мы лежим - ох, как долго.
- О Господи, еще один проповедник! Скорей, мистер - мою девушку, может быть, как раз в эту минуту убивают!
- Хорошо, хорошо, - проворчал старик. - Доедем в целости и сохранности. Куда, говорите, ехать-то?
- Парк-авеню, шестьсот двадцать шесть. Между Шестьдесят пятой и Шестьдесят шестой улицами.
- Хорошо. Теперь успокойся, сынок, и наслаждайся поездкой. Помчим, как ветер.
Вопить на него, брызгать слюной, топать ногами и объяснять, почему я так спешу, было бесполезно. Этот человек просто органически не умел куда-либо торопиться. Должно быть, во всем Нью-Йорке не набралось бы и дюжины таких черепах, но мне ничего не оставалось, как запастись терпением, мысленно проклиная чертова ползуна.
Я успел уже умереть сотней мучительных смертей, успел перебрать в голове все мыслимые неприятности, которые могли случиться с Лидией, когда мы наконец доехали. Расплачиваясь со стариком, я выслушал от него напутственную речь о том, что только умеренность и воздержание гарантируют мне долгую и счастливую жизнь.
- Поспешай, не торопясь, а транжирь пожаднее. Вот и весь секрет, сынок.
Я не успел выразить ему свою вечную признательность, так как уже несся к заветному входу. Перед подъездом стояли консьерж и лифтер, погруженные в философский диспут.
- Кто из вас босс? - спросил я.
- Я, - важно кивнул консьерж, плюгавенький коротышка лет шестидесяти пяти.
- Могу я с вами перекинуться парой слов? - спросил я, извлекая из кармана пятерку и показывая ему уголок с цифрой, обозначающей номинал. Прежде чем консьерж успел ответить, я ловко засунул пятерку ему в карман.
- Что ж, интервью ты оплатил, - пожал плечами коротышка, провожая меня в вестибюль.
Я предъявил ему служебное удостоверение и рассказал про Хомера Клаппа, своего закадычного друга, дружбана, как я клялся, до гробовой доски.
- Этим меня не проймешь, - поморщился коротышка. Его звали Майк Гэмси.
- Чем вас пронять, я не знаю, но знаю одно - мне срочно необходим запасной ключ от квартиры Сарбайнов.
- Чего!
- Вы меня слышали.
- Ты чего, опупел, приятель! Проваливай отсюда, пока цел! Исчезни с глаз долой! Сгинь! Или ты хочешь, чтобы я позвал полицию? Какой-то сраный частный сыщик требует от меня запасной ключ! Ну и наглец же ты!
Он зашагал было прочь, но я схватил его за рукав и удержал.
- Стой, Майк! - угрожающе прошипел я. - Я тебе кое-что расскажу. Вид у меня интеллигентный, верно? Скажи - ты когда-нибудь слышал про карате?
- Ты имеешь в виду эти японские тымневрежьки?
- Совершенно верно. Древнейшее японское боевое искусство. Искусство убивать. Смертоноснее пистолета. Служа в армии, я потратил на него одиннадцать лет. Шестнадцать человек умертвил голыми руками. Вот так - я показал, - ребром ладони по шее. Вот сейчас, Майк, я прижал к твоей груди правую руку. Теперь не вздумай шевельнуться. Одно неверное движение - и мой большой палец нажмет на потайной нервный узел. Смерть наступит мгновенно. Не искушай судьбу, Майк. Сейчас ты находишься на волосок от гибели. Знаешь, кстати, почему я убью тебя, не моргнув и глазом?
- Почему? - донесся еле слышный, насмерть перепуганный шепот.
- Потому что два головореза заперли в квартире Сарбайна мою девчонку и собираются отправить ее на тот свет. Так что я не вижу причин, почему ты должен выжить, а она - нет.
- Умоляю, мистер, пощадите...
- Ты видел их?
- Да! - пискнул он.
- Хорошо. Проводи меня к служебному лифту. Только тихо. Я буду тебя обнимать, как родного брата. Помни - одно подозрительное движение, и ты даже не успеешь вскрикнуть "мама!"
Я уже почти и сам уверился в собственном всемогуществе. Самое забавное, что карате я видел только однажды, по телевизору. Ни в армии, ни после нее я никого не убивал, в противном случае, наверное, мучился бы бессонницей до конца своих дней.
Однако консьерж мне поверил. Похоже, сработали мой грозный вид и дар убеждения. Ни слова не говоря, он провел меня через вестибюль, потом по узкому захламленному коридорчику, в служебное помещение, к лифтам.
- Мы поднимемся к Сарбайнам, - сказал я. - Веди себя тихо и не рыпайся. Будешь меня слушаться - я сохраню тебе жизнь. Возможно.
Консьерж запустил лифт и мы стали подниматься. Он проныл, что не хочет неприятностей.
- Я тебя прекрасно понимаю. Это в нашем мире как эпидемия. Никто не хочет неприятностей. Ты все усвоил?
- Я все сделаю, мистер.
- Заруби себе на носу, старый хрен, что тебе уже грозят неприятности. Самые крупные неприятности в твоей поганой жизни. Если, не дай Бог, с девушкой что-то случилось, тебе крышка.
- Но откуда я мог знать...
- Заткнись! - бешено шепнул я. Мы уже поднялись. - Теперь тихо открывай дверь. Вот так. А сейчас - отпирай квартиру... Тихонько...
Майк погромыхал увесистой связкой, отбирая нужный ключ. Мы находились на крохотной служебной площадке, на которую выходил запасной лифт, а вверх и вниз тянулись ступеньки пожарной лестницы. Дверь, которую отомкнул консьерж, вела в кладовую Сарбайнов, и я даже не представлял, что буду делать, когда окажусь там. Впрочем, времени на размышление у меня уже не осталось.
- Подожди здесь, - шепнул я Майку. А что, скажите, мне еще оставалось делать? Не оглушать же его. У меня не было никакого желания начинать избивать стариков, даже если бы я и умел это делать. Вместо этого я на цыпочках прокрался в кладовую и прикрыл за собой дверь. Потом прислушался. В коридоре и в холле горел свет, а из гостиной доносились голоса.
Сарбайн: "Все из-за того, что ты безмозглый дуралей! Ты все испортил!"
Незнакомый Безмозглый дуралей: "Нам пришлось спуститься за ними в подземку. Он сам попался в ловушку, а мы просто..."
Сарбайн: "В ловушку! Кто из вас оказался в ловушке? Оскар погиб, а этот вонючий страховой агентишка - до сих пор жив!"
Незнакомый голос заныл и захныкал, а Сарбайн вдруг заорал:
- Ты - паршивый осел, вот кто! Отвечай - почему ты приволок сюда девчонку, а не частного сыщика? Что мы, сутенеры, что ли? Или ты решил открыть свой публичный дом? И для начала выбрал эту тощую безгрудую девку, которую и ущипнуть-то не за что! Кому она нужна? Мне такую и даром не надо. Куда проще было бы свернуть ей шею и вышвырнуть на свалку. Но, какого хрена ты ее сюда приволок? А?
- Мы думали...
- Вы не думали - кретины не умеют думать. Ты бы сдох на месте от перенапряжения. Но, если бы вдруг подумал, то понял бы своей дурьей башкой, что парень для нас теперь куда важнее, чем девка. Убил бы этого страхового гаденыша, собственными руками бы задушил, как шелудивого пса...
Я потихонечку выбрался из кладовой и поэтому пропустил мимо ушей самые сочные описания своей персоны. Нажав плечом на дверь в комнату Лидии, я осторожно приоткрыл ее и ужом проскользнул внутрь. На столе в изголовье кровати стояла зажженная настольная лампа. На кровати, связанная по рукам и ногам, с заклеенным лейкопластырем ртом лежала Лидия.
Я одним рывком сорвал пластырь и примерно с минуту провозился, развязывая бельевую веревку, которая спутывала руки и ноги девушки. Лидия присела с некоторым трудом; платье ее было разорвано, а на руке багровела длинная царапина; в остальном, похоже, девушка была в полном порядке, если не считать не слишком ласковых слов, которыми она сыпала по адресу Сарбайна.
- Вот подонок! Ну, погоди у меня...
Я жестом остановил ее и даже нашел в себе мужество улыбнуться, представив, как бы она отреагировала, услышав, какими нелестными эпитетами, в свою очередь, только что наградил ее Сарбайн. Впрочем, я ни на секунду не забывал, где мы находимся, и что нам надо срочно уносить ноги. О чем я ей незамедлительно и поведал.
- Только не в этом платье, - отрезала Лидия.
- Что?
- Я прекрасно понимаю, Харви, что ты в очередной раз спас мне жизнь, но в таком платье я - ни шагу.
- Клянусь, Лидия, - прошипел я. - Если ты сию секунду не пойдешь со мной, то я тебя задушу собственными руками.
Похоже, увидев выражение моего лица, Лидия мне поверила. Во всяком случае, беспрекословно выскользнула в коридор, даже не попытавшись прихватить пальто или свитер. Из гостиной доносился голос Сарбайна:
- Убить ее? Что это нам даст? Главное - этот парень. Схватите его, и тогда уже решим, что с ними делать. Они нужны мне оба. Поняли?
В этот миг пустоголовая и тощая безгрудая девка по имени Лидия, которую и ущипнуть то не за что, вдруг решила показать мне язык и дернуть меня за нос. Я схватил ее за руку, протащил через кладовую, выволок на лестничную клетку, но в следующее мгновение все испортил, хлопнув дверью. Лифта уже и след простыл. Плюгавый Майк, до смерти запуганный убийцей-каратистом, все-таки решил смыться, и, должно быть, как раз сейчас названивал Сарбайну.
Не выпуская руки Лидии, я припустил вниз по ступенькам, перепрыгивая сразу через две, а то и через три.
- Харви, что ты делаешь? - крикнула Лидия, которая, споткнувшись, едва не сломала себе шею.
- Устанавливаю рекорд профессиональной трусости, - ответил я. - А ты постарайся от меня не отстать. Хотя бы потому, что я люблю тебя.
Я по-прежнему волочил ее вниз по ступенькам, но уже чуть осторожнее.
- Харви, пожалуйста...
- Господи, глупая девчонка, я же и вправду насмерть напуган. Неужели ты еще не поняла, как мы влипли?
- Если я глупая, то почему ты меня любишь?
- Помолчи, пожалуйста.
Мы преодолели, должно быть, этажа четыре, когда наверху хлопнула дверь. В следующий миг мимо нас прогромыхал лифт, который вызвали наверх.
- Осталось восемь этажей! - выкрикнул я.
- Харви, а ты, кажется, не столь уж умен, - задыхаясь, проговорила Лидия. - Будь у тебя голова на плечах, ты бежал бы вверх, а не вниз.
Лифт уже спускался. Он остановился как раз на нашем этаже, но мы успели проскочить прямо перед открывающимися дверями. К тому времени, как они совсем открылись, мы уже были на следующем этаже. Кто нас охранял, я даже не представляю. Мы были измучены, Лидия еще не оправилась от трех коктейлей, но мы каким-то чудом скатились на первый этаж, ни разу не оступившись, не упав и не пересчитав носом ступеньки, хотя это должно было неминуемо случиться. По дороге я думал лишь о том, что должен овладеть карате, а затем вернуться и переломать все кости одному консьержу.
Со спустившимся вслед за нами лифтом мы разминулись буквально на какой-то волосок. Едва мы выскочили в вестибюль из служебного хода, как двери лифта распахнулись и из него высыпали Сарбайн, его головорез и тщедушный консьерж. Не чуя под собой ног, мы с Лидией рванули к дверям, в которых чуть не столкнулись с двумя пожилыми парами, только что приехавшими на такси. Не успев ни поблагодарить, ни благословить их, я выволок Лидию на улицу и едва не оглушил диким воплем уже трогающегося с места таксиста.
Такси остановилось. Я распахнул дверцу, затолкал внутрь Лидию, сам козлом скакнул следом и захлопнул дверцу.
- Куда прикажете? - невозмутимо спросил таксист.
- Вперед! - выкрикнул я. - И - побыстрее.
Машина заурчала, рванулась вперед и как раз в эту секунду на улицу выскочили Сарбайн со своим сподручным. Обернувшись, Лидия задумчиво произнесла:
- Дядя Марк со своим преданным помощником, Кровавым Сэмом. Телами мы врозь, но душой вместе. Посмотри, Харви, у меня не осталось красного пятна от пластыря?
Я свирепо мотнул головой.
- Слушай, приятель, ты не забудешь сказать, куда мы едем? поинтересовался таксист.
По сравнению со мной, все еще дрожавшим, как осиновый лист, и мокрым, как мышь, Лидия казалась совершенно спокойной. Что ж, как-никак, мне уже было тридцать пять, и я только что кубарем свалился с двенадцатого этажа. Все мои попытки объяснить водителю, чего именно я от него хочу, воспринимались, должно быть, как мычание подвыпившей коровы. Тем более, что я отвернулся от него в другую сторону, высматривая Сарбайна. Нас задержал красный сигнал светофора, но Сарбайн со своим прихвостнем так и стояли в прежней позе, провожая нас взглядами и даже не пытаясь прыгнуть в машину и пуститься в погоню.
Наконец, я исхитрился и объяснил водителю, что мы хотим попасть в Центральный парк, но сначала пару раз прокатиться вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23