Похоже, Нью-Йорк кишел неудавшимися философами. Я сказал ему, что не хочу его обижать.
- Знал бы ты, приятель, как мне осточертели эти ублюдочные философы-свинопасы. Больших невежд, чем эти свинопасы, свет еще не видывал.
Бедняга запротестовал было, что он вовсе не свинопас, а официант, но парой мгновений спустя, когда до его крохотного поросячьего мозга дошло, что я имел в виду, повернулся и отбыл восвояси.
Лидия сказала, что я обошелся с ним слишком жестоко.
- А он с нами? Невежество жестоко уже само по себе. А совать нос в чужие дела - не жестоко?
- Я поняла, кого ты мне напоминаешь, - со вздохом сказала Лидия.
- Это кого же?
- Одного персонажа из Камю... как же его звали? Того бедолагу в Северной Африке, для которого мир казался чужим и злым, и который в итоге кончил тем, что убил едва знакомого арабского парня. Впрочем, ты, наверное, не читал Камю?
- Отчего же, читать я умею. И Камю тоже читывал. Только ты ошибаешься - никакого сходства между нами и в помине нет. Ни малейшего!
- Ага, я тебя все-таки задела за живое.
- Слушай, кончай со своим психоанализом и не пытайся проникнуть ко мне в душу. Лучше сосредоточься на том, что у нас есть. Ты уверена, что этот тот самый человек, который сидел в гостиной у Сарбайнов?
- Абсолютно уверена, - серьезно сказала Лидия. - Только я не понимаю, отчего это тебя так огорчает. Что касается Камю, то я вовсе не хотела сказать, мистер Крим, что у вас склад убийцы. Напротив, это скорее комплимент - у вас тоже мятежная натура и вы тоже все время ищете...
- Угу - колье Сарбайна, - угрюмо вставил я. - Слушай, Лидия, разберись наконец, кто я тебе - мистер Крим или Харви. Надоело, то "ты", то "вы".
- Это зависит от того, как я к тебе в данную минуту отношусь, сказала она.
- Что-то твое отношение слишком часто меняется.
- Как и ты сам, Харви.
- Просто меня окружают одни ненормальные. На улице дежурит какой-то подозрительный тип - наверняка наемный убийца...
- Два подозрительных типа, Харви.
- Ну вот, даже два. Двое подосланных убийц. Все жаждут моей крови...
- Ты не веришь, да, Харви? Я хочу сказать, что я, в отличие от тебя, должно быть, нахожусь под влиянием того мусора, которым засоряют телевидение и книжки...
Я наклонился к ней и серьезно, как мог, произнес:
- Дело в том, Лидия, что наемные убийцы существуют не только в кино и в книжках. Они есть и в реальной жизни!
- Хорошо, - кивнула она. - Пусть так. Может быть, это как раз они и есть. Тебе остается только позвонить своему приятелю, лейтенанту Ротшильду, и сказать, что мы сидим тут, в двух шагах от полицейского управления...
- Лидия, сколько тебе лет? - внезапно спросил я.
- Двадцать три, а что?
- Не знаю. Порой ты мне кажешься умной и изобретательной, а...
- Понятно, можешь не продолжать. А что за глупость я сморозила на этот раз?
- Неужели не помнишь? Лейтенант Ротшильд больше мне не кореш.
- Но ведь нам грозит опасность.
- Боюсь, что ничто в этом мире не сделает лейтенанта Ротшильда счастливее.
- Но ведь он - вовсе не единственный полицейский в Нью-Йорке!
- В этом районе - единственный.
- Допустим, ты просто позвонишь в полицию и попросишь, чтобы нам помогли.
- Первым делом, меня спросят, кто я такой. Затем - где я нахожусь. После этого они тут же свяжутся с лейтенантом Ротшильдом.
- Но ведь он сейчас сидит дома и ужинает, - с надеждой напомнила Лидия.
- Можешь быть уверена, он передал по смене - если кто-нибудь увидит, что меня собираются прикончить, ни в коем случае нельзя вмешиваться.
- Тогда я сама позвоню в полицию.
- А что потом, когда приедут полицейские? Мы скажем, что снаружи стоит господин, которого мы однажды мельком видели?
- Тогда что нам остается делать?
- Главное - не нервничай, - сказал я и жестом подозвал нашего официанта. Мерзавец и ухом не повел, только стоял истуканом и пялился на нас с каменной рожей. Я помахал еще раз и в придачу улыбнулся. Ноль эмоций. Тогда я выудил из кармана пятерку, чинно прошагал к нему и вложил банкноту прямо ему в ладонь.
- Я хочу купить прощение и вечную дружбу.
- Ну, конечно, - грустно кивнул он. - За доллар можно купить все. А ведь раньше мне бы хватило просто дружеского слова. Так нет же. А вы все меряете на деньги.
- Извини, дружище, - согласился я. - Я виноват. К сожалению, мы часто спохватываемся, когда уже слишком поздно.
- Да уж. Вы теперь решили надо мной посмеяться?
- Нет, дружище, мне не до смеха. У нас с моей девушкой неприятности нам грозит опасность.
- Она - ваша девушка?
Чтобы не осложнять наши почти наладившиеся отношения, я признал - да, мол, она моя девушка.
- Но вы гораздо старше, чем она. Между вами ведь большая разница в возрасте, да?
- Двенадцать лет.
- Целая пропасть. Ей-то ничего, а вот вы стареете.
Ну и зануда! Я снова оказался в философской ловушке. Мне ничего не оставалось, как спросить, чем объясняется этот парадокс: почему старею только я.
- Сколько ей сейчас?
- Двадцать три.
- Хорошо, допустим - двадцать четыре, двадцать пять - какая разница? А вот вы - дело другое. Вам уже крышка.
Я вытаращился на него, потом решительно потряс головой.
- Послушайте, мистер, мне бы не хотелось устраивать философский диспут. Мы с девушкой хотим только одного - выйти отсюда, воспользовавшись другим путем.
Официант призадумался, потом помотал головой из стороны в сторону.
- Неужели я прошу слишком многого? Почему?
- Другого пути отсюда нет.
- Быть такого не может. У каждого дома здесь есть черный ход.
Он снова задумался, потом кивнул и признал, что да, мол, я прав, у каждого дома и впрямь, должно быть, имеется черный ход.
- Это, конечно, не правило, - изрек он. - Некоторые умники считают, что это не так, но они заблуждаются. Впрочем, вы скорее всего правы. Точно не знаю. Я должен это обдумать.
- Значит, здесь все-таки есть черный ход?
- Что вы от меня хотите, мистер? - усталым голосом спросил зануда. Я целый день проторчал на ногах, а вы со мной в шарады играете. Может, вернуть вам пятерку? Вот, держите.
Он полез в карман, но я поспешно заверил, что хочу оставить пятерку ему.
- Только не пререкайтесь со мной, - сказал вдруг он. - Я говорил вам, что здесь нет черного хода? Отвечайте. Да или нет?
- Мне показалось, что да.
- Ну вот, видите. Нет - ничего подобного! Я сказал, - он говорил совсем медленно, с расстановкой, - что отсюда нет другого пути. Как зовут вашу девушку?
- Лидия.
- Нда. Симпатичное имечко. Чего-то вы ее вдруг одну оставили?
Он проводил меня к столу, за которым сидела Лидия. Встретившись с недоуменным взглядом девушки, официант успокаивающе улыбнулся и произнес:
- Я только присяду на минутку. С ног просто падаю от усталости.
Лидия кивнула.
- Да, после какого-нибудь званого ужина я испытываю то же самое. Я работаю горничной, так что я вас отлично понимаю.
- Что значит - горничной? - спросил философ.
- Домашней прислугой... Служанкой. Я должна мыть, убирать, подметать, сдавать белье в прачечную, накрывать на стол - все, что боссу заблагорассудится. Даже ручку ему целовать.
- Ну и сукин сын же этот Сарбайн! - не выдержал я.
- Харви, надеюсь ты не ревнуешь? Нам с тобой только этого не хватает.
Я обратился к официанту:
- А твой босс не разозлится, увидев тебя за нашим столом?
- Ха, он мой кузен. Я, кстати, владею двадцатью процентами акций этого заведения. К тому же сейчас все спокойно - всего три пары остались, наши постоянные посетители. Если их огорчит, что я решил посидеть с вами, пес с ними - обойдемся и без них. Слушайте, ребята, а на кой черт вам сдался черный ход?
Мы с Лидией переглянулись. Потом она улыбнулась, а я сказал назойливому итальянцу:
- Там, снаружи, нас поджидают двое парней, с которыми мы предпочли бы не встречаться.
- Крутые ребята?
- Не знаю, - сказал я. - Это долгая история. Мог бы рассказать, но это займет около часа. Проще будет, если мы сразу воспользуемся черным ходом.
- Наверное, - кивнул он. - Что ж, раскладка такова: вы попадаете во двор и видите перед собой три стены. Слева - жилой дом, высотой футов в сто. Тут делать нечего. Справа - немецкий ресторан, двор которого охраняют три презлющих добермана-пинчера. Если пойдете туда, вам либо придется прикончить этих псов, либо смириться с тем, что вас разорвут на части. Что остается? Только идти вперед. Преодолев стену, вы очутитесь в другом дворе - там тоже живут люди и постоянно гремит музыка. Если вы любите, когда вас дубасят кувалдой по голове, то это музыка. Я называю это по-другому. Хотите рискнуть?
- Знаете, - сказала Лидия, - нельзя сказать заранее, любишь ты джаз или нет - нужно хоть раз услышать, что это такое...
- Мы рискнем, - вмешался я.
- Да, ребята, - покачал головой неудавшийся Сенека. - Вы - отчаянные люди. Никогда прежде таких не видел...
- Прошу прощения, - снова перебил я, опасаясь, что это никогда не кончится. - Давайте условимся так: если эти двое войдут сюда, то вы ничего не знаете. Хорошо?
- Не знаю, не знаю, - закивал официант. - Вы ушли - и все.
Он провел нас через кухню, где мы увидели повара, который читал газету и прихлебывал суп, затем через кладовую и наконец подвел к двери черного хода.
- Не беспокойтесь о том, что я скажу им, - напутствовал он нас. - У вас и без того хватает хлопот. Вам бы еще между собой разобраться. Ступайте - путь свободен.
Он закрыл за нами двери, оставив нас в полной темноте. Не в кромешной, конечно - в Нью-Йорке никогда не бывает так темно. Впереди нас высилась стена, за которой мелькали странные огоньки и гремела музыка. Я постоял, пока глаза привыкли к темноте. Стена превратилась в деревянный забор. Внезапно Лидия, прижавшись ко мне, поведала, что ей страшно. Вцепившись в мою руку, она забормотала:
- Прежде такого не было, Харви, а тут вдруг словно нахлынуло...
Она начала дрожать и я сделал то, чего не делал вот уже много лет приложил ладонь к ее лбу, чтобы проверить, нет ли у нее температуры.
- Ты решил заменить мне отца, Харви?
Я, в свою очередь, поинтересовался, не этого ли она ждет.
- Нет, черт побери! Я всю жизнь прожила без отца и заводить себе нового не собираюсь. Как, впрочем, и мистера Крима. Хватит на меня пялиться - лучше подумай, как нам перелезть через эту стену.
Ну, вот, подумал я, стоит мне хоть попытаться приоткрыть завесу отчуждения, как Лидия тут же прячется в свою ракушку. Я прошагал к забору, высотой около семи футов, подтянулся и сел на него верхом. По другую сторону от забора раскинулся живописный двор, заставленный скамьями, стульями и столиками, за которым маячил дом с высокими застекленными дверями и раздвижными стенами. За прозрачными панелями танцевали люди, звенела музыка. Не заметить меня, взгромоздившегося верхом на забор, как на насест, было просто невозможно.
- Чего ты ждешь, Харви, - нетерпеливо окликнула Лидия. - Помоги же мне забраться.
Тем временем меня уже заметили. На скамейке в маленьком садике, разбитом справа от двора, сидела рыжеволосая девушка в длинном серебристо-белом платье. Сидевший рядом с ней мужчина неуклюже приставал к ней, - впрочем, постороннему наблюдателю любые приставания кажутся неуклюжими, - а девушка вяло отбивалась. Я нагнулся и втащил Лидию на забор - острая доска едва не перерезала меня пополам. Лидия, не дожидаясь от меня дальнейшей помощи, проворно соскользнула вниз. К ней тут же подскочила рыженькая.
- Кто это? - спросила она, указывая на меня.
Подоспел и ухажер, который попытался оттащить подругу назад. Судя по его реплике, он предположил, что я вор или какой-нибудь извращенец.
- Отстань, дубина, - отшила его рыжая. - Надоел уже до смерти.
Я спрыгнул вниз.
- А откуда ты знаешь, что он не бандит? - не унимался дубина раскормленный, розовощекий и довольно симпатичный малый лет двадцати с лишним.
- Не болтайте ерунду, - заступилась за меня Лидия. - Это Харви Крим, частный сыщик из страховой компании. Мы с ним только что поужинали в соседнем доме.
- Ясно - в итальянском ресторане, - хихикнула рыжая. Как будто все посетители этого ресторана перелезали затем через эту стену. Тут ее толстомордый приятель припомнил, что видел Лидию на одном из уик-эндов в колледже.
Лидия недоуменно посмотрела на него и сказала, что служит горничной.
- Какого черта бы я делала на уик-энде в колледже? - с вызовом спросила она.
Бегемотик смешался и отступил.
Рыженькая, похоже, решила со мной потанцевать. Во всяком случае, она тесно прижалась ко мне и, словно повинуясь какому-то внутреннему ритму, то приникала ко мне, то чуть отступала, покачивая бедрами.
- Посмотри, как я одета, - не унималась Лидия, пытаясь что-то втолковать толстомордому. Тот недоуменно спросил, в чем, собственно, дело.
Во двор гурьбой высыпали остальные танцующие.
- Мне от него блевать хочется, - фыркнула рыжая. - Толстожопый губошлеп и слюнтяй. Вот ты - другое дело. Ты не жирный и уж наверняка не слюнтяй. Не то, что эти интеллектуальные снобы. Ты, значит, страховку продаешь. Это мне знакомо. Мой дядя Гарри, который тоже занимался страхованием, чуть не изнасиловал меня, когда мне было тринадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
- Знал бы ты, приятель, как мне осточертели эти ублюдочные философы-свинопасы. Больших невежд, чем эти свинопасы, свет еще не видывал.
Бедняга запротестовал было, что он вовсе не свинопас, а официант, но парой мгновений спустя, когда до его крохотного поросячьего мозга дошло, что я имел в виду, повернулся и отбыл восвояси.
Лидия сказала, что я обошелся с ним слишком жестоко.
- А он с нами? Невежество жестоко уже само по себе. А совать нос в чужие дела - не жестоко?
- Я поняла, кого ты мне напоминаешь, - со вздохом сказала Лидия.
- Это кого же?
- Одного персонажа из Камю... как же его звали? Того бедолагу в Северной Африке, для которого мир казался чужим и злым, и который в итоге кончил тем, что убил едва знакомого арабского парня. Впрочем, ты, наверное, не читал Камю?
- Отчего же, читать я умею. И Камю тоже читывал. Только ты ошибаешься - никакого сходства между нами и в помине нет. Ни малейшего!
- Ага, я тебя все-таки задела за живое.
- Слушай, кончай со своим психоанализом и не пытайся проникнуть ко мне в душу. Лучше сосредоточься на том, что у нас есть. Ты уверена, что этот тот самый человек, который сидел в гостиной у Сарбайнов?
- Абсолютно уверена, - серьезно сказала Лидия. - Только я не понимаю, отчего это тебя так огорчает. Что касается Камю, то я вовсе не хотела сказать, мистер Крим, что у вас склад убийцы. Напротив, это скорее комплимент - у вас тоже мятежная натура и вы тоже все время ищете...
- Угу - колье Сарбайна, - угрюмо вставил я. - Слушай, Лидия, разберись наконец, кто я тебе - мистер Крим или Харви. Надоело, то "ты", то "вы".
- Это зависит от того, как я к тебе в данную минуту отношусь, сказала она.
- Что-то твое отношение слишком часто меняется.
- Как и ты сам, Харви.
- Просто меня окружают одни ненормальные. На улице дежурит какой-то подозрительный тип - наверняка наемный убийца...
- Два подозрительных типа, Харви.
- Ну вот, даже два. Двое подосланных убийц. Все жаждут моей крови...
- Ты не веришь, да, Харви? Я хочу сказать, что я, в отличие от тебя, должно быть, нахожусь под влиянием того мусора, которым засоряют телевидение и книжки...
Я наклонился к ней и серьезно, как мог, произнес:
- Дело в том, Лидия, что наемные убийцы существуют не только в кино и в книжках. Они есть и в реальной жизни!
- Хорошо, - кивнула она. - Пусть так. Может быть, это как раз они и есть. Тебе остается только позвонить своему приятелю, лейтенанту Ротшильду, и сказать, что мы сидим тут, в двух шагах от полицейского управления...
- Лидия, сколько тебе лет? - внезапно спросил я.
- Двадцать три, а что?
- Не знаю. Порой ты мне кажешься умной и изобретательной, а...
- Понятно, можешь не продолжать. А что за глупость я сморозила на этот раз?
- Неужели не помнишь? Лейтенант Ротшильд больше мне не кореш.
- Но ведь нам грозит опасность.
- Боюсь, что ничто в этом мире не сделает лейтенанта Ротшильда счастливее.
- Но ведь он - вовсе не единственный полицейский в Нью-Йорке!
- В этом районе - единственный.
- Допустим, ты просто позвонишь в полицию и попросишь, чтобы нам помогли.
- Первым делом, меня спросят, кто я такой. Затем - где я нахожусь. После этого они тут же свяжутся с лейтенантом Ротшильдом.
- Но ведь он сейчас сидит дома и ужинает, - с надеждой напомнила Лидия.
- Можешь быть уверена, он передал по смене - если кто-нибудь увидит, что меня собираются прикончить, ни в коем случае нельзя вмешиваться.
- Тогда я сама позвоню в полицию.
- А что потом, когда приедут полицейские? Мы скажем, что снаружи стоит господин, которого мы однажды мельком видели?
- Тогда что нам остается делать?
- Главное - не нервничай, - сказал я и жестом подозвал нашего официанта. Мерзавец и ухом не повел, только стоял истуканом и пялился на нас с каменной рожей. Я помахал еще раз и в придачу улыбнулся. Ноль эмоций. Тогда я выудил из кармана пятерку, чинно прошагал к нему и вложил банкноту прямо ему в ладонь.
- Я хочу купить прощение и вечную дружбу.
- Ну, конечно, - грустно кивнул он. - За доллар можно купить все. А ведь раньше мне бы хватило просто дружеского слова. Так нет же. А вы все меряете на деньги.
- Извини, дружище, - согласился я. - Я виноват. К сожалению, мы часто спохватываемся, когда уже слишком поздно.
- Да уж. Вы теперь решили надо мной посмеяться?
- Нет, дружище, мне не до смеха. У нас с моей девушкой неприятности нам грозит опасность.
- Она - ваша девушка?
Чтобы не осложнять наши почти наладившиеся отношения, я признал - да, мол, она моя девушка.
- Но вы гораздо старше, чем она. Между вами ведь большая разница в возрасте, да?
- Двенадцать лет.
- Целая пропасть. Ей-то ничего, а вот вы стареете.
Ну и зануда! Я снова оказался в философской ловушке. Мне ничего не оставалось, как спросить, чем объясняется этот парадокс: почему старею только я.
- Сколько ей сейчас?
- Двадцать три.
- Хорошо, допустим - двадцать четыре, двадцать пять - какая разница? А вот вы - дело другое. Вам уже крышка.
Я вытаращился на него, потом решительно потряс головой.
- Послушайте, мистер, мне бы не хотелось устраивать философский диспут. Мы с девушкой хотим только одного - выйти отсюда, воспользовавшись другим путем.
Официант призадумался, потом помотал головой из стороны в сторону.
- Неужели я прошу слишком многого? Почему?
- Другого пути отсюда нет.
- Быть такого не может. У каждого дома здесь есть черный ход.
Он снова задумался, потом кивнул и признал, что да, мол, я прав, у каждого дома и впрямь, должно быть, имеется черный ход.
- Это, конечно, не правило, - изрек он. - Некоторые умники считают, что это не так, но они заблуждаются. Впрочем, вы скорее всего правы. Точно не знаю. Я должен это обдумать.
- Значит, здесь все-таки есть черный ход?
- Что вы от меня хотите, мистер? - усталым голосом спросил зануда. Я целый день проторчал на ногах, а вы со мной в шарады играете. Может, вернуть вам пятерку? Вот, держите.
Он полез в карман, но я поспешно заверил, что хочу оставить пятерку ему.
- Только не пререкайтесь со мной, - сказал вдруг он. - Я говорил вам, что здесь нет черного хода? Отвечайте. Да или нет?
- Мне показалось, что да.
- Ну вот, видите. Нет - ничего подобного! Я сказал, - он говорил совсем медленно, с расстановкой, - что отсюда нет другого пути. Как зовут вашу девушку?
- Лидия.
- Нда. Симпатичное имечко. Чего-то вы ее вдруг одну оставили?
Он проводил меня к столу, за которым сидела Лидия. Встретившись с недоуменным взглядом девушки, официант успокаивающе улыбнулся и произнес:
- Я только присяду на минутку. С ног просто падаю от усталости.
Лидия кивнула.
- Да, после какого-нибудь званого ужина я испытываю то же самое. Я работаю горничной, так что я вас отлично понимаю.
- Что значит - горничной? - спросил философ.
- Домашней прислугой... Служанкой. Я должна мыть, убирать, подметать, сдавать белье в прачечную, накрывать на стол - все, что боссу заблагорассудится. Даже ручку ему целовать.
- Ну и сукин сын же этот Сарбайн! - не выдержал я.
- Харви, надеюсь ты не ревнуешь? Нам с тобой только этого не хватает.
Я обратился к официанту:
- А твой босс не разозлится, увидев тебя за нашим столом?
- Ха, он мой кузен. Я, кстати, владею двадцатью процентами акций этого заведения. К тому же сейчас все спокойно - всего три пары остались, наши постоянные посетители. Если их огорчит, что я решил посидеть с вами, пес с ними - обойдемся и без них. Слушайте, ребята, а на кой черт вам сдался черный ход?
Мы с Лидией переглянулись. Потом она улыбнулась, а я сказал назойливому итальянцу:
- Там, снаружи, нас поджидают двое парней, с которыми мы предпочли бы не встречаться.
- Крутые ребята?
- Не знаю, - сказал я. - Это долгая история. Мог бы рассказать, но это займет около часа. Проще будет, если мы сразу воспользуемся черным ходом.
- Наверное, - кивнул он. - Что ж, раскладка такова: вы попадаете во двор и видите перед собой три стены. Слева - жилой дом, высотой футов в сто. Тут делать нечего. Справа - немецкий ресторан, двор которого охраняют три презлющих добермана-пинчера. Если пойдете туда, вам либо придется прикончить этих псов, либо смириться с тем, что вас разорвут на части. Что остается? Только идти вперед. Преодолев стену, вы очутитесь в другом дворе - там тоже живут люди и постоянно гремит музыка. Если вы любите, когда вас дубасят кувалдой по голове, то это музыка. Я называю это по-другому. Хотите рискнуть?
- Знаете, - сказала Лидия, - нельзя сказать заранее, любишь ты джаз или нет - нужно хоть раз услышать, что это такое...
- Мы рискнем, - вмешался я.
- Да, ребята, - покачал головой неудавшийся Сенека. - Вы - отчаянные люди. Никогда прежде таких не видел...
- Прошу прощения, - снова перебил я, опасаясь, что это никогда не кончится. - Давайте условимся так: если эти двое войдут сюда, то вы ничего не знаете. Хорошо?
- Не знаю, не знаю, - закивал официант. - Вы ушли - и все.
Он провел нас через кухню, где мы увидели повара, который читал газету и прихлебывал суп, затем через кладовую и наконец подвел к двери черного хода.
- Не беспокойтесь о том, что я скажу им, - напутствовал он нас. - У вас и без того хватает хлопот. Вам бы еще между собой разобраться. Ступайте - путь свободен.
Он закрыл за нами двери, оставив нас в полной темноте. Не в кромешной, конечно - в Нью-Йорке никогда не бывает так темно. Впереди нас высилась стена, за которой мелькали странные огоньки и гремела музыка. Я постоял, пока глаза привыкли к темноте. Стена превратилась в деревянный забор. Внезапно Лидия, прижавшись ко мне, поведала, что ей страшно. Вцепившись в мою руку, она забормотала:
- Прежде такого не было, Харви, а тут вдруг словно нахлынуло...
Она начала дрожать и я сделал то, чего не делал вот уже много лет приложил ладонь к ее лбу, чтобы проверить, нет ли у нее температуры.
- Ты решил заменить мне отца, Харви?
Я, в свою очередь, поинтересовался, не этого ли она ждет.
- Нет, черт побери! Я всю жизнь прожила без отца и заводить себе нового не собираюсь. Как, впрочем, и мистера Крима. Хватит на меня пялиться - лучше подумай, как нам перелезть через эту стену.
Ну, вот, подумал я, стоит мне хоть попытаться приоткрыть завесу отчуждения, как Лидия тут же прячется в свою ракушку. Я прошагал к забору, высотой около семи футов, подтянулся и сел на него верхом. По другую сторону от забора раскинулся живописный двор, заставленный скамьями, стульями и столиками, за которым маячил дом с высокими застекленными дверями и раздвижными стенами. За прозрачными панелями танцевали люди, звенела музыка. Не заметить меня, взгромоздившегося верхом на забор, как на насест, было просто невозможно.
- Чего ты ждешь, Харви, - нетерпеливо окликнула Лидия. - Помоги же мне забраться.
Тем временем меня уже заметили. На скамейке в маленьком садике, разбитом справа от двора, сидела рыжеволосая девушка в длинном серебристо-белом платье. Сидевший рядом с ней мужчина неуклюже приставал к ней, - впрочем, постороннему наблюдателю любые приставания кажутся неуклюжими, - а девушка вяло отбивалась. Я нагнулся и втащил Лидию на забор - острая доска едва не перерезала меня пополам. Лидия, не дожидаясь от меня дальнейшей помощи, проворно соскользнула вниз. К ней тут же подскочила рыженькая.
- Кто это? - спросила она, указывая на меня.
Подоспел и ухажер, который попытался оттащить подругу назад. Судя по его реплике, он предположил, что я вор или какой-нибудь извращенец.
- Отстань, дубина, - отшила его рыжая. - Надоел уже до смерти.
Я спрыгнул вниз.
- А откуда ты знаешь, что он не бандит? - не унимался дубина раскормленный, розовощекий и довольно симпатичный малый лет двадцати с лишним.
- Не болтайте ерунду, - заступилась за меня Лидия. - Это Харви Крим, частный сыщик из страховой компании. Мы с ним только что поужинали в соседнем доме.
- Ясно - в итальянском ресторане, - хихикнула рыжая. Как будто все посетители этого ресторана перелезали затем через эту стену. Тут ее толстомордый приятель припомнил, что видел Лидию на одном из уик-эндов в колледже.
Лидия недоуменно посмотрела на него и сказала, что служит горничной.
- Какого черта бы я делала на уик-энде в колледже? - с вызовом спросила она.
Бегемотик смешался и отступил.
Рыженькая, похоже, решила со мной потанцевать. Во всяком случае, она тесно прижалась ко мне и, словно повинуясь какому-то внутреннему ритму, то приникала ко мне, то чуть отступала, покачивая бедрами.
- Посмотри, как я одета, - не унималась Лидия, пытаясь что-то втолковать толстомордому. Тот недоуменно спросил, в чем, собственно, дело.
Во двор гурьбой высыпали остальные танцующие.
- Мне от него блевать хочется, - фыркнула рыжая. - Толстожопый губошлеп и слюнтяй. Вот ты - другое дело. Ты не жирный и уж наверняка не слюнтяй. Не то, что эти интеллектуальные снобы. Ты, значит, страховку продаешь. Это мне знакомо. Мой дядя Гарри, который тоже занимался страхованием, чуть не изнасиловал меня, когда мне было тринадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23