— Да вот: «В силу известных вам причин, возвращение в Ланти-Юм для меня невозможно. Титул лорда Хар-Феннахара пусть перейдет к младшему брату моему Фреву, который лучше, чем я, подходит для этой роли. И не терзайтесь на мой счет, дядя Джин, сам я ни в коей мере не жалею о случившемся. То, что я обрел, стократ дороже любого из титулов».
— Вот оно, доказательство! — восторжествовал Гроно. — Риллиф Хар-Феннахар был лордом по праву, и теперь его титул переходит к моему молодому господину! Я знал! Я так и знал!
— Вероятно, вы правы, но давайте отложим этот разговор до другого раза, — предложил Уэйт-Базеф. — А пока вернемся к письму. Дальше Риллиф сообщает о своем браке с некой особой по имени Верран, выражает по этому поводу восторг, несет прочую околесицу, ну и в конце снова возвращается к сути. Вот, послушайте: «Записи Фал-Грижни как были, так и остались в пещерах в целости и сохранности, но доступа к ним нет. Будьте уверены, вардрулы никому их не отдадут. Я же в настоящий момент не имею возможности далее исполнять ваше поручение. Тешу себя надеждой, что вам удастся заручиться помощью чародеев, общие усилия которых в сочетании с высшей магией увенчаются успехом там, где я сам потерпел поражение, и которые смогут-таки отвести от Далиона нависшую над ним беду. Если для осуществления этой благородной задачи потребуются решительные и самоотверженные люди, знайте, что вы всегда можете рассчитывать на деятельное участие племянника вашего Риллифа Хар-Феннахара». Разумеется, — заметил Уэйт-Базеф, — Фарни не довелось воспользоваться мудрым советом племянника. Вероятнее всего, Риллиф так и не узнал об этом: знаете ведь, как в ту пору обстояли дела с заморской перепиской, а магическими талантами он, увы, не обладал. Откуда он мог знать, что письмо будет прочитано только сейчас?
— И что теперь? — спросила Каравайз. — Вы поставите в известность чародеев?
— Не так-то это просто. Наткнувшись на письмо Риллифа Хар-Феннахара, я из предосторожности присвоил оригинал, а копию направил Глесс-Валледжу. Вместо того чтобы поднять об этом вопрос на Совете, Валледж, применив данную ему власть, приказал мне хранить молчание и потребовал оригинал документа. Я отказался, и на этом все пока остановилось.
Слушавшие смотрели на него в немом изумлении. Наконец Деврас произнес:
— Но это лишено всякого смысла!
— Клевета! Злобные наветы! — пробурчал себе под нос Гроно.
А Каравайз холодно спросила:
— Зачем его непревзойденности скрывать информацию? Что ему это даст?
— Не знаю, — признал Уэйт-Базеф. — Он честолюбив и, возможно, боится, что подобные сведения каким-то образом отразятся на авторитете ордена и его руководителя. У меня нет ни времени, ни желания рыться в канализации Валледжева ума. Единственное, что меня теперь заботит, — так это как бы раздобыть записи Грижни, поскольку времени у нас в обрез. Пророчество начало сбываться. В небе зажглась полуденная звезда. Насчет льва и дракона сказать ничего не могу, но где-то они непременно должны быть: недаром появилась ядовитая чернота, которая ползет к морю. Если мы с вами не найдем способа помешать ее продвижению, можно уже сейчас уносить ноги с Далиона, поскольку вскоре весь остров погибнет. Без помощи мне не обойтись. Могу ли я рассчитывать на вашу поддержку?
Молчание, последовавшее за этим вопросом, было прервано стуком в дверь.
— Подкрепление. Отлично! — обрадовался Уэйт-Базеф, устремившись к двери.
На пороге стояли вооруженные гвардейцы ордена и вместе с ними — худенькая невысокая женщина неопределенного возраста, одетая в мужской костюм из серой мериносовой шерсти. Ее желтоватые, по-кошачьи фосфоресцирующие глаза казались чужеродными на заостренном лице. На плече этой странной женщины суетилось и попискивало бесшерстное крысоподобное существо с непомерно крупными ушами.
— Снарп? — с чувством смутной тревоги приветствовал ее Уэйт-Базеф.
— Базеф, — ответила Снарп глухим, невыразительным голосом.
Старший среди гвардейцев выступил вперед и отдал честь.
— Премудрый Рэйт Уэйт-Базеф? — учтиво спросил он.
Уэйт-Базеф ограничился кивком.
— Неррел, капитан гвардейцев ордена Избранных. С сожалением довожу до вашего сведения, мудрейший, что его непревзойденность Глесс-Валледж распорядился взять вас под стражу. Вам запрещено покидать пределы своего дома.
— Но это смешно! — возмутился пораженный Уэйт-Базеф, которого услышанное на мгновение лишило дара речи. — Что он о себе воображает, этот ваш двуличный беспринципный мошенник?
— Уважаемый, вам надлежит оставаться под домашним арестом, а затем вы предстанете перед Советом и будете держать ответ по ряду обвинений.
— Перед Советом? И что же это за обвинения, позвольте узнать?
— В первую очередь вы обвиняетесь в разглашении секретной информации, что противоречит интересам ордена. Во-вторых, в несоблюдении субординации, подрыве авторитета Избранных и различных мелких нарушениях Устава.
— Ха! Все эти обвинения не стоят выеденного яйца.
— Искренне надеюсь, что так, мудрейший, — ответил на это Неррел.
— Послушайте, капитан, — предпринял попытку повлиять на ситуацию Уэйт-Базеф, — известно ли вам, что Глесс-Валледж не обладает полномочиями, дающими ему право брать меня под стражу? Он может заставить меня расшаркиваться перед Советом, если наивно полагает, что это принесет ему какую-то пользу, но сажать меня под замок — увольте.
— Нет, мудрейший, об этом мне ничего не известно.
— Снарп, скажите ему.
Снарп не издала ни звука.
— Поверьте на слово, капитан, — продолжал убеждать чародей. — Если Совет сочтет меня виновным, это может повлечь штраф, временное отстранение или изгнание из ордена. В последнем случае, если это будет необходимо, меня даже могут передать для дальнейшего разбирательства герцогским блюстителям закона. Но сам Валледж арестовывать меня не вправе.
— Он прав, — подтвердила леди Каравайз. — Его непревзойденность посягает на герцогские полномочия. И, — добавила она ледяным тоном, — он поплатится за свою дерзость. Капитан, возвращайтесь к Глесс-Валледжу и скажите ему, что его действия противозаконны.
— Пожалуй, я сам скажу ему об этом. — Уэйт-Базеф сделал шаг по направлению к двери.
— Простите, мудрейший, но… — Неррел спокойно, но непреклонно встал у него на пути.
— Капитан, вы знаете, кто я? — повернулась к нему Каравайз.
— Да, мадам, — почтительно ответил капитан.
— Я требую, чтобы вы немедленно освободили премудрого Уэйт-Базефа. Или вы сомневаетесь в моем праве отдавать подобные приказы?
— Сказать по правде, мадам, я не знаю.
— Снарп, скажите же ему, — подал голос Уэйт-Базеф.
Желтоглазая женщина молча подняла руку и погладила попискивающего у нее на плече зверька.
— Ясно, — проговорила Каравайз, и глаза ее сверкнули недобрым светом. — В таком случае как вы отнесетесь к письменному приказу об освобождении, подписанному самим герцогом? Это вас удовлетворит, капитан?
— В полной мере, мадам.
— Скоро вы его получите. Премудрый Уэйт-Базеф, будьте уверены, долго ждать вам не придется. Мастер Хар-Феннахар, Гроно, я не прощаюсь. Что до его непревзойденности Глесс-Валледжа, он еще пожалеет о своем своеволии.
Повернувшись к гвардейцам, Каравайз так на них посмотрела, что они поспешили расступиться. Снарп помедлила мгновение, но потом тоже неохотно отошла в сторону. Леди Каравайз стремительно, будто свежий бархатный бриз, вышла из комнаты, и ряд гвардейцев вновь сомкнулся за ее спиной.
— Вот мудрое решение, — вполголоса поделился с хозяином своими мыслями Гроно. — Хорошо бы и вам последовать примеру ее светлости. Мастер Деврас, мои дурные предчувствия оказались далеко не беспочвенными. Этот ваш Уэйт-Базеф — пренеприятнейший тип, и общение с ним способно запятнать любого добропорядочного господина. Ваша светлость, ради имени и репутации Хар-Феннахаров давайте немедля уйдем отсюда.
— Не думаю, что это так просто, Гроно, — улыбнулся Деврас, но, чтобы не обижать старика, спросил: — Капитан, мы с моим камердинером тоже можем идти?
Пока Неррел пребывал в нерешительности, Снарп отрезала:
— Нет.
Личный домбулис быстро нес леди Каравайз по водным артериям Ланти-Юма. Откинувшись на груду подушек, девушка сидела в напряженной позе, крепко сцепив руки. Полными тревоги глазами она пристально смотрела на красную звезду, горевшую в синем небе прямо над головой. Затем ее взгляд скользнул на набережную, на которой толпились оборванные нищие и заносчивые ламмийские наемники. Наконец Домбулис доставил ее к герцогскому причалу. Подбежавшие слуги помогли ей сойти на берег.
— Жди здесь, — приказала она гребцу и отправилась на поиски отца. Герцог Бофус оказался в своем кабинете, занятый сооружением карточного замка.
— Отец! — с порога воскликнула Каравайз, — мне необходима твоя помощь.
Герцог тут же отложил карты.
— Разумеется, дорогая. — На его лице отразилось родительское участие. — Что стряслось?
— Арестовали Рэйта Уэйт-Базефа.
— Вот как? И что же он натворил?
— Ничего. В том-то и дело, что ничего. Его нужно освободить.
— Конечно, конечно, дорогая, если ты так хочешь. Только скажи как.
— Тебе всего лишь нужно подписать указ. Сейчас составлю. Да, и заодно надо бы подготовить такой же документ на имя Девраса Хар-Феннахара.
— Кого?
— Девраса Хар-Феннахара. Разве это имя ничего тебе не говорит? Этот юноша, лет восемнадцати или около того, не так давно прибыл из Сзара. Он утверждает, что является последним представителем своего рода, полноправным лордом Хар-Феннахаром. Не знаю, так ли это на самом деле. Манеры его, надо признать, достаточно приятны, но это, разумеется, еще ничего не значит. Как бы то ни было, по его словам, он уже пять раз за истекшие пару месяцев просил у тебя аудиенции.
— Пять раз? Да ты что? Какое редкостное упорство!
— Разве ты ничего не получал? Не понимаю…
Говоря это, Каравайз деловито рылась в куче бумаг, которыми была битком набита стоявшая тут же на столе корзина для герцогской корреспонденции. Вскоре ей попалось письмо, на несломанной печати которого красовался знаменитый герб Хар-Феннахаров. Затем она выудила еще одно и еще.
— Отец, эти письма лежат здесь не одну неделю! А ты их даже не прочел!
Герцог Бофус неловко поежился.
— Кара, полно тебе ругаться. Ну, сама подумай, писем так много, все эти люди чего-то от меня хотят. И если идти у них на поводу, придется день-деньской сидеть и читать, читать. В этом ли смысл жизни? Не волнуйся, дорогая, я непременно просмотрю письма юного… как, говоришь, его, имя? Даю тебе честное слово. Хочешь, я сделаю это прямо сейчас?..
— Отец, сейчас гораздо важнее вернуть свободу ему и Рэйт Уэйт-Базефу. Ты ведь мне поможешь?
Взяв перо, она принялась набрасывать текст указа.
— Конечно. Но все же до чего странно, — призадумался герцог, — готов поклясться, что я не приказывал арестовать их.
— Знаю. Приказ поступил от Глесс-Валледжа, который не имеет на это ни малейшего права. И он об этом горько пожалеет.
— Так это Глесс-Валледж распорядился взять под стражу Уэйт-Базефа и того, вечно забываю его имя? Что ж… — Герцог отпил глоток из бокала с подслащенным поссетом. — Думаю, нам не стоит совершать опрометчивых поступков. Коли Глесс-Валледж так решил, наверняка у него были на то веские основания. Дорогая, магистр — человек недюжинного ума.
— Не то слово… Это я и сама прекрасно знаю. Отец, ты не понимаешь главного! Глесс-Валледж не вправе налагать арест на кого бы то ни было. Только ты своей волей можешь карать и миловать. Он посягает на твою власть, неужели ты этого не видишь? Кроме того, Уэйт-Базеф не совершил никакого преступления. Ты должен его освободить.
— Разумеется, дорогая, и мне того же хочется, но, право же, не знаю… Просто не знаю. Пожалуй, сначала нужно расспросить об этом самого Валледжа. Как жаль, что ты не рассказала об этом час назад, я бы с ним обязательно поговорил.
— Валледж был здесь час тому назад? И что вынюхивал этот змей?
Герцога столь резкое выражение задело за живое:
— Караг, дорогая, зачем ты так? Не надо. Нехорошо. Глесс-Валледж — чудный, чудный человек. Ну почему ты его так не любишь?
— Он лгун, лизоблюд и лицемер! Да у меня мурашки по коже, когда он со мной в одной комнате. Хотя все это мелочи. Главное в другом. Глесс-Валледж становится опасным. Прибрал к рукам всю власть в ордене Избранных, а для такого честолюбца это бремя непомерно велико. Он — предатель. Не задумываясь, продаст тебя врагу, а то и сам всадит нож в спину, коли увидит в том для себя выгоду. Он хочет слишком многого, уже и без того обладая слишком многим. Как тебе такой ответ, отец?
Герцог Бофус улыбнулся.
— Кара, дорогуша, полно злиться. Ты умница, спору нет, но в этом вопросе глубоко заблуждаешься. Глесс-Валледж нам друг, я это точно знаю. Как можно не любить того, кто тысячей разных способов доказал свою благорасположенность? К тому же он о тебе очень высокого мнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Вот оно, доказательство! — восторжествовал Гроно. — Риллиф Хар-Феннахар был лордом по праву, и теперь его титул переходит к моему молодому господину! Я знал! Я так и знал!
— Вероятно, вы правы, но давайте отложим этот разговор до другого раза, — предложил Уэйт-Базеф. — А пока вернемся к письму. Дальше Риллиф сообщает о своем браке с некой особой по имени Верран, выражает по этому поводу восторг, несет прочую околесицу, ну и в конце снова возвращается к сути. Вот, послушайте: «Записи Фал-Грижни как были, так и остались в пещерах в целости и сохранности, но доступа к ним нет. Будьте уверены, вардрулы никому их не отдадут. Я же в настоящий момент не имею возможности далее исполнять ваше поручение. Тешу себя надеждой, что вам удастся заручиться помощью чародеев, общие усилия которых в сочетании с высшей магией увенчаются успехом там, где я сам потерпел поражение, и которые смогут-таки отвести от Далиона нависшую над ним беду. Если для осуществления этой благородной задачи потребуются решительные и самоотверженные люди, знайте, что вы всегда можете рассчитывать на деятельное участие племянника вашего Риллифа Хар-Феннахара». Разумеется, — заметил Уэйт-Базеф, — Фарни не довелось воспользоваться мудрым советом племянника. Вероятнее всего, Риллиф так и не узнал об этом: знаете ведь, как в ту пору обстояли дела с заморской перепиской, а магическими талантами он, увы, не обладал. Откуда он мог знать, что письмо будет прочитано только сейчас?
— И что теперь? — спросила Каравайз. — Вы поставите в известность чародеев?
— Не так-то это просто. Наткнувшись на письмо Риллифа Хар-Феннахара, я из предосторожности присвоил оригинал, а копию направил Глесс-Валледжу. Вместо того чтобы поднять об этом вопрос на Совете, Валледж, применив данную ему власть, приказал мне хранить молчание и потребовал оригинал документа. Я отказался, и на этом все пока остановилось.
Слушавшие смотрели на него в немом изумлении. Наконец Деврас произнес:
— Но это лишено всякого смысла!
— Клевета! Злобные наветы! — пробурчал себе под нос Гроно.
А Каравайз холодно спросила:
— Зачем его непревзойденности скрывать информацию? Что ему это даст?
— Не знаю, — признал Уэйт-Базеф. — Он честолюбив и, возможно, боится, что подобные сведения каким-то образом отразятся на авторитете ордена и его руководителя. У меня нет ни времени, ни желания рыться в канализации Валледжева ума. Единственное, что меня теперь заботит, — так это как бы раздобыть записи Грижни, поскольку времени у нас в обрез. Пророчество начало сбываться. В небе зажглась полуденная звезда. Насчет льва и дракона сказать ничего не могу, но где-то они непременно должны быть: недаром появилась ядовитая чернота, которая ползет к морю. Если мы с вами не найдем способа помешать ее продвижению, можно уже сейчас уносить ноги с Далиона, поскольку вскоре весь остров погибнет. Без помощи мне не обойтись. Могу ли я рассчитывать на вашу поддержку?
Молчание, последовавшее за этим вопросом, было прервано стуком в дверь.
— Подкрепление. Отлично! — обрадовался Уэйт-Базеф, устремившись к двери.
На пороге стояли вооруженные гвардейцы ордена и вместе с ними — худенькая невысокая женщина неопределенного возраста, одетая в мужской костюм из серой мериносовой шерсти. Ее желтоватые, по-кошачьи фосфоресцирующие глаза казались чужеродными на заостренном лице. На плече этой странной женщины суетилось и попискивало бесшерстное крысоподобное существо с непомерно крупными ушами.
— Снарп? — с чувством смутной тревоги приветствовал ее Уэйт-Базеф.
— Базеф, — ответила Снарп глухим, невыразительным голосом.
Старший среди гвардейцев выступил вперед и отдал честь.
— Премудрый Рэйт Уэйт-Базеф? — учтиво спросил он.
Уэйт-Базеф ограничился кивком.
— Неррел, капитан гвардейцев ордена Избранных. С сожалением довожу до вашего сведения, мудрейший, что его непревзойденность Глесс-Валледж распорядился взять вас под стражу. Вам запрещено покидать пределы своего дома.
— Но это смешно! — возмутился пораженный Уэйт-Базеф, которого услышанное на мгновение лишило дара речи. — Что он о себе воображает, этот ваш двуличный беспринципный мошенник?
— Уважаемый, вам надлежит оставаться под домашним арестом, а затем вы предстанете перед Советом и будете держать ответ по ряду обвинений.
— Перед Советом? И что же это за обвинения, позвольте узнать?
— В первую очередь вы обвиняетесь в разглашении секретной информации, что противоречит интересам ордена. Во-вторых, в несоблюдении субординации, подрыве авторитета Избранных и различных мелких нарушениях Устава.
— Ха! Все эти обвинения не стоят выеденного яйца.
— Искренне надеюсь, что так, мудрейший, — ответил на это Неррел.
— Послушайте, капитан, — предпринял попытку повлиять на ситуацию Уэйт-Базеф, — известно ли вам, что Глесс-Валледж не обладает полномочиями, дающими ему право брать меня под стражу? Он может заставить меня расшаркиваться перед Советом, если наивно полагает, что это принесет ему какую-то пользу, но сажать меня под замок — увольте.
— Нет, мудрейший, об этом мне ничего не известно.
— Снарп, скажите ему.
Снарп не издала ни звука.
— Поверьте на слово, капитан, — продолжал убеждать чародей. — Если Совет сочтет меня виновным, это может повлечь штраф, временное отстранение или изгнание из ордена. В последнем случае, если это будет необходимо, меня даже могут передать для дальнейшего разбирательства герцогским блюстителям закона. Но сам Валледж арестовывать меня не вправе.
— Он прав, — подтвердила леди Каравайз. — Его непревзойденность посягает на герцогские полномочия. И, — добавила она ледяным тоном, — он поплатится за свою дерзость. Капитан, возвращайтесь к Глесс-Валледжу и скажите ему, что его действия противозаконны.
— Пожалуй, я сам скажу ему об этом. — Уэйт-Базеф сделал шаг по направлению к двери.
— Простите, мудрейший, но… — Неррел спокойно, но непреклонно встал у него на пути.
— Капитан, вы знаете, кто я? — повернулась к нему Каравайз.
— Да, мадам, — почтительно ответил капитан.
— Я требую, чтобы вы немедленно освободили премудрого Уэйт-Базефа. Или вы сомневаетесь в моем праве отдавать подобные приказы?
— Сказать по правде, мадам, я не знаю.
— Снарп, скажите же ему, — подал голос Уэйт-Базеф.
Желтоглазая женщина молча подняла руку и погладила попискивающего у нее на плече зверька.
— Ясно, — проговорила Каравайз, и глаза ее сверкнули недобрым светом. — В таком случае как вы отнесетесь к письменному приказу об освобождении, подписанному самим герцогом? Это вас удовлетворит, капитан?
— В полной мере, мадам.
— Скоро вы его получите. Премудрый Уэйт-Базеф, будьте уверены, долго ждать вам не придется. Мастер Хар-Феннахар, Гроно, я не прощаюсь. Что до его непревзойденности Глесс-Валледжа, он еще пожалеет о своем своеволии.
Повернувшись к гвардейцам, Каравайз так на них посмотрела, что они поспешили расступиться. Снарп помедлила мгновение, но потом тоже неохотно отошла в сторону. Леди Каравайз стремительно, будто свежий бархатный бриз, вышла из комнаты, и ряд гвардейцев вновь сомкнулся за ее спиной.
— Вот мудрое решение, — вполголоса поделился с хозяином своими мыслями Гроно. — Хорошо бы и вам последовать примеру ее светлости. Мастер Деврас, мои дурные предчувствия оказались далеко не беспочвенными. Этот ваш Уэйт-Базеф — пренеприятнейший тип, и общение с ним способно запятнать любого добропорядочного господина. Ваша светлость, ради имени и репутации Хар-Феннахаров давайте немедля уйдем отсюда.
— Не думаю, что это так просто, Гроно, — улыбнулся Деврас, но, чтобы не обижать старика, спросил: — Капитан, мы с моим камердинером тоже можем идти?
Пока Неррел пребывал в нерешительности, Снарп отрезала:
— Нет.
Личный домбулис быстро нес леди Каравайз по водным артериям Ланти-Юма. Откинувшись на груду подушек, девушка сидела в напряженной позе, крепко сцепив руки. Полными тревоги глазами она пристально смотрела на красную звезду, горевшую в синем небе прямо над головой. Затем ее взгляд скользнул на набережную, на которой толпились оборванные нищие и заносчивые ламмийские наемники. Наконец Домбулис доставил ее к герцогскому причалу. Подбежавшие слуги помогли ей сойти на берег.
— Жди здесь, — приказала она гребцу и отправилась на поиски отца. Герцог Бофус оказался в своем кабинете, занятый сооружением карточного замка.
— Отец! — с порога воскликнула Каравайз, — мне необходима твоя помощь.
Герцог тут же отложил карты.
— Разумеется, дорогая. — На его лице отразилось родительское участие. — Что стряслось?
— Арестовали Рэйта Уэйт-Базефа.
— Вот как? И что же он натворил?
— Ничего. В том-то и дело, что ничего. Его нужно освободить.
— Конечно, конечно, дорогая, если ты так хочешь. Только скажи как.
— Тебе всего лишь нужно подписать указ. Сейчас составлю. Да, и заодно надо бы подготовить такой же документ на имя Девраса Хар-Феннахара.
— Кого?
— Девраса Хар-Феннахара. Разве это имя ничего тебе не говорит? Этот юноша, лет восемнадцати или около того, не так давно прибыл из Сзара. Он утверждает, что является последним представителем своего рода, полноправным лордом Хар-Феннахаром. Не знаю, так ли это на самом деле. Манеры его, надо признать, достаточно приятны, но это, разумеется, еще ничего не значит. Как бы то ни было, по его словам, он уже пять раз за истекшие пару месяцев просил у тебя аудиенции.
— Пять раз? Да ты что? Какое редкостное упорство!
— Разве ты ничего не получал? Не понимаю…
Говоря это, Каравайз деловито рылась в куче бумаг, которыми была битком набита стоявшая тут же на столе корзина для герцогской корреспонденции. Вскоре ей попалось письмо, на несломанной печати которого красовался знаменитый герб Хар-Феннахаров. Затем она выудила еще одно и еще.
— Отец, эти письма лежат здесь не одну неделю! А ты их даже не прочел!
Герцог Бофус неловко поежился.
— Кара, полно тебе ругаться. Ну, сама подумай, писем так много, все эти люди чего-то от меня хотят. И если идти у них на поводу, придется день-деньской сидеть и читать, читать. В этом ли смысл жизни? Не волнуйся, дорогая, я непременно просмотрю письма юного… как, говоришь, его, имя? Даю тебе честное слово. Хочешь, я сделаю это прямо сейчас?..
— Отец, сейчас гораздо важнее вернуть свободу ему и Рэйт Уэйт-Базефу. Ты ведь мне поможешь?
Взяв перо, она принялась набрасывать текст указа.
— Конечно. Но все же до чего странно, — призадумался герцог, — готов поклясться, что я не приказывал арестовать их.
— Знаю. Приказ поступил от Глесс-Валледжа, который не имеет на это ни малейшего права. И он об этом горько пожалеет.
— Так это Глесс-Валледж распорядился взять под стражу Уэйт-Базефа и того, вечно забываю его имя? Что ж… — Герцог отпил глоток из бокала с подслащенным поссетом. — Думаю, нам не стоит совершать опрометчивых поступков. Коли Глесс-Валледж так решил, наверняка у него были на то веские основания. Дорогая, магистр — человек недюжинного ума.
— Не то слово… Это я и сама прекрасно знаю. Отец, ты не понимаешь главного! Глесс-Валледж не вправе налагать арест на кого бы то ни было. Только ты своей волей можешь карать и миловать. Он посягает на твою власть, неужели ты этого не видишь? Кроме того, Уэйт-Базеф не совершил никакого преступления. Ты должен его освободить.
— Разумеется, дорогая, и мне того же хочется, но, право же, не знаю… Просто не знаю. Пожалуй, сначала нужно расспросить об этом самого Валледжа. Как жаль, что ты не рассказала об этом час назад, я бы с ним обязательно поговорил.
— Валледж был здесь час тому назад? И что вынюхивал этот змей?
Герцога столь резкое выражение задело за живое:
— Караг, дорогая, зачем ты так? Не надо. Нехорошо. Глесс-Валледж — чудный, чудный человек. Ну почему ты его так не любишь?
— Он лгун, лизоблюд и лицемер! Да у меня мурашки по коже, когда он со мной в одной комнате. Хотя все это мелочи. Главное в другом. Глесс-Валледж становится опасным. Прибрал к рукам всю власть в ордене Избранных, а для такого честолюбца это бремя непомерно велико. Он — предатель. Не задумываясь, продаст тебя врагу, а то и сам всадит нож в спину, коли увидит в том для себя выгоду. Он хочет слишком многого, уже и без того обладая слишком многим. Как тебе такой ответ, отец?
Герцог Бофус улыбнулся.
— Кара, дорогуша, полно злиться. Ты умница, спору нет, но в этом вопросе глубоко заблуждаешься. Глесс-Валледж нам друг, я это точно знаю. Как можно не любить того, кто тысячей разных способов доказал свою благорасположенность? К тому же он о тебе очень высокого мнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54