Хотя, возможно, все это подходило к концу по мере приближения Ответа.
Наблюдатели высаживались, как правило, в порту Аресибо и ехали дальше через зеленые холмы северного Пуэрто-Рико на автобусах и в лимузинах, на велосипедах и пешком, а добравшись до Программы и миновав невероятный кратер, выложенный сверкающим металлом, а сразу за ним — управляемый радиотелескоп, вознесенный металлической рукой, оказывались наконец перед длинным низким зданием — средоточием Программы.
Здание из бетонных плит и монолитного бетона разрослось за те полтора столетия, что минули со времени его строительства, с каждым десятилетием выдвигаясь чуть дальше с обоих концов, а недавно к нему сзади добавили целое крыло. В нем располагалась аудитория, построенная специально для сегодняшнего торжества и спроектированная так, что пол зала спускался по склону холма, а линия крыши шла на одном уровне с первоначальной крышей, что превращало аудиторию в ножку буквы «Т». Ход в нее был по коридорам старого здания. Наблюдатели восхищались залатанными стенными панелями и многими слоями краски, которые, казалось, соединяли бетонные плиты друг с другом. Широко открытыми глазами разглядывали они зал прослушивания, и останавливались, чтобы выслушать порцию шипений и тресков, музыки небесных сфер и фонового шума Вселенной, а также обрывков радиопрограмм тридцатых годов двадцатого века, которыми капеллане так ловко привлекли внимание слушателей Программы через пятьдесят лет после начала прослушивания:
СТУКТРЕСК может поменять свою кожу, а пантера ТРЕСКСТУК музыка: та маленькая щебетунья, та с прелестным СТУКСТУКТРЕСК может, уточку СТУКТРЕСКСТУК замаскированный поборник справедливости ТРЕСКСТУКСТУК музыка СТУКСТУКСТУКТРЕСК они ждут друг СТУКСТУКТРЕСКСТУКСТУК музыка СТУКСТУКТРЕСК музыка: флаг Гудзона подними ТРЕСКСТУК я невежливый мальчик СТУКСТУКСТУК представляет падуб ТРЕСКТРЕСК музыка. СТУКСТУКТРЕСК Роджерс в двадцать СТУКТРЕСКСТУК музыка: кола получила двенадцать ТРЕСК…
И все удивленно качали головами: «Здесь это звучит гораздо лучше, чем записи, которые я слушал. Гораздо ближе. Гораздо правдивее. Подумать только, что испытывали те, кто девяносто лет назад впервые услышал их и понял, что звуки эти проделали весь путь до Капеллы и обратно и что они получили первое доказательство разумной жизни на других планетах».
Отсюда дорога вела посетителей через впечатляющий компьютерный зал, где они слышали, как сам компьютер шепчет, стучит и бормочет себе под нос — «Почти как живой», говорили эти люди, — и видели, как огоньки загораются и гаснут, как всевозможные сканеры и принтеры глотают информацию или выплевывают ее, и вдыхали запахи масла и озона, характерные для больших и малых электрических устройств. Некоторые из них расспрашивали персонал о пустых креслах в углах зала, другие же, лучше информированные, спрашивали, не видел ли кто из них Призрака, а работники в соответствии с тем, чего от них ожидали, либо поднимали брови и, поглядывая по сторонам, говорили: «Да, и это было страшно»; либо отвечали, посмеиваясь: «Он поднимает мне настроение каждый раз, когда мне плохо»; или честно заявляли: «Никто его не видел уже очень давно, хотя некоторые уверяют, будто видели». Что бы они ни говорили, это принималось с удовлетворением, и наблюдатели шли дальше. Поочередно осматривали они оригинал послания в рамке, висящий на стене в кабинете директора, и проводили руками по старому столу, заваленному бумагами, на которых его карандаш и ручка оставили записи, рисунки и расчеты. А то еще садились на краешек кресла с деревянными подлокотниками, вытертыми ладонями нескольких поколений директоров, сиживавших в этом кресле, чтобы подумать над загадками Вселенной и проблемами связи, а другие поглядывали на них, вдыхая запах старых книг, занимающих две стены кабинета.
«Здание — настоящая жемчужина древности, — говорили наблюдатели друг другу, — в некотором смысле конкурент египетским пирамидам или европейским замкам. Видите, — говорили они, — как бетон полов в коридорах понижается к центру, вытоптанный легионами ступней? Сколько же раз должны были меняться плитки, покрывающие эти полы? Кроме того, это памятник человеческой науке и выдержке, и все это вместе должно достигнуть своей кульминации в виде чудесного и волнующего Ответа с Капеллы, который, даже если изменит все или не изменит ничего, все равно будет чудесен, и мир останется доволен своим ожиданием».
Но теперь ожидание подходило к концу, мир начинал набирать темп, пульс его ускорялся по мере приближения момента, когда огромные радиоуши снаружи здания начнут принимать ответ, отправившийся к Земле сорок пять лет назад, переданный чужой расой, предположительно стоящей на пороге гибели от взрыва их солнц — пары красных гигантов…
КАПЕЛЛА ПО ЛАТЫНИ ОЗНАЧАЕТ «КОЗОЧКА». НАХОДИТСЯ ОНА В СОЗВЕЗДИИ АУРИГИ, ВОЗНИЧЕГО, КОТОРЫЙ В ГРЕЧЕСКОЙ МИФОЛОГИИ ИЗОБРЕЛ ПОВОЗКУ. ЕГО ПЕРВУЮ ПОВОЗКУ, КАК УВЕРЯЕТ ЛЕГЕНДА, ТЯНУЛИ КОЗЫ.
В ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ ВО ВРЕМЯ ВТОРОГО ИСПОЛНЕНИЯ ЭПИЧЕСКОЙ ВОСЬМИЧАСОВОЙ СИМФОНИИ «КАПЕЛЛА» МОЛОДОГО ПАКИСТАНСКОГО КОМПОЗИТОРА ПОЛОВИНА АУДИТОРИИ НАПРАВИЛАСЬ К ВЫХОДУ ПРЕЖДЕ, ЧЕМ КОНЦЕРТНЫЕ ЛЕНТЫ БЫЛИ НАПОЛОВИНУ СЫГРАНЫ КОМПОЗИТОРОМ, ЛИЧНО СИДЕВШИМ У ПУЛЬТА УПРАВЛЕНИЯ. МНОГИЕ ИЗ ВЫХОДЯЩИХ ОСТАНАВЛИВАЛИСЬ У КАССЫ, ТРЕБУЯ ВОЗВРАТА ДЕНЕГ, УВЕРЯЯ, ЧТО ПРОИЗВЕДЕНИЕ СЛИШКОМ ДЛИННОЕ И СКУЧНОЕ. ЭТО ШОКИРУЮЩЕ КОНТРАСТИРУЕТ С ПРОШЛЫМ ГОДОМ, КОГДА НА ПРЕМЬЕРНОМ ИСПОЛНЕНИИ ЭТОЙ СИМФОНИИ В НЬЮ-ЙОРКЕ НИ ОДИН ЧЕЛОВЕК НЕ ПОКИНУЛ СВОЕГО КРЕСЛА, А В КОНЦЕ АУДИТОРИЯ ОКАЗАЛА КОМПОЗИТОРУ ВЫСШУЮ ЧЕСТЬ ДЕСЯТИМИНУТНЫМ МОЛЧАНИЕМ, ПОСЛЕ ЧЕГО МНОГИЕ СЛУШАТЕЛИ ОСТАЛИСЬ НА ДОЛГИЕ ЧАСЫ, ОБСУЖДАЯ С ДРУЗЬЯМИ СОДЕРЖАНИЕ СИМФОНИИ…
Вы слышали последнюю новость с Капеллы?
Нет, а что это за новость с Капеллы?
Капелланин снес яйцо.
… Мне хватает Земли,
Я не хочу созвездия ближе,
Я знаю,
Что им хорошо там, где они есть,
Я знаю, что их достаточно тем, кто там есть…
УОЛТ УИТМЕН, 1856
Тот, кто не видел живого марсианина, вряд ли может представить себе его страшную, отвратительную наружность. Треугольный рот с отсутствующей верхней губой, полнейшее отсутствие лба, никаких признаков подбородка под клинообразной нижней челюстью, непрерывное подергивание рта, щупальца, как у Горгоны, шумное дыхание в непривычной атмосфере, неповоротливость и затрудненность в движениях — результат большей силы притяжения Земли, — в особенности же огромные пристальные глаза, — все это было омерзительно до тошноты. Маслянистая темная кожа напоминала скользкую поверхность гриба, неуклюжие, медленные движения внушали невыразимый ужас. Даже при первом впечатлении, при беглом взгляде я почувствовал смертельный страх и отвращение…
Г ДЖ УЭЛЛС, 1898
Само торжество началось в субботу на закате солнца. Гости увидели эффектный спектакль, когда солнце, садясь за клубившиеся на западе облака, окрасило их во все оттенки золотого, оранжевого и красного, потом в темный пурпур и наконец вычернило. Верящие в предзнаменования сочли это знамением, не верящие решили, что зрелище, что о нем ни говори, было прекрасным.
Гости проходили через здание Программы в зал, где пружинящие под ногами дорожки вели их к мягким креслам. Они окидывали взглядами других гостей и саму аудиторию, ее стены, покрытые фресками, и сцену в нише у основания рядов кресел, точнее, даже не сцену, а просто кафедру. Под нею стояли небольшие компьютерные мониторы с переключателями и множеством указателей, а также несколько осциллографов. На концах ряда мониторов скрывались в полумраке кресла. Оба были пусты.
Когда гости заняли свои места, по центральному проходу спустился персонал Программы, возглавляемый директором, Уильямом Макдональдом. Мужчина пятидесяти семи лет энергично прошел к трибуне, а его сотрудники расселись по креслам первого ряда, не занятым согласно старому обычаю — ранее прибывшие занимают последние ряды.
Когда Макдональд повернулся к рядам кресел, занятым теперь до последнего — двум его работникам пришлось найти складные стулья и поставить их на концах первого ряда, — свет приглушили, не очень, но достаточно, чтобы внимание сосредоточилось на кафедре. Разговоры стихли.
— Граждане мира, — сказал Макдональд, и его слова были услышаны во всей аудитории, как будто он сидел и разговаривал с каждым отдельно, — земляне. Я приветствую вас, прибывших сюда в День Ответа. Это торжество передается на все континенты и малейшие островки нашей планеты, в наши колонии на Луне и на Марсе и всем людям, находящимся в космическом пространстве, поскольку это День Земли, день, которого все мы ждали девяносто лет, первый день, когда мы можем ожидать ответа Капеллы на послание, которое Земля послала капелланам девяносто лет назад.
Однако сначала позвольте ввести в сердце нашей эйфории пару миллилитров реализма. Ответ можно ожидать самое раннее через полчаса, однако это не значит, что мы на самом деле получим его именно в это время. Наше послание могло потребовать перевода — на это нужно время. Их ответ необходимо было сформулировать — на это тоже нужно время. Иными словами, Ответ можно ждать не через пару часов и даже пару дней или недель.. Мы не должны впадать в отчаяние из-за задержки, она неизбежна. Минувшие девяносто лет научили нас терпению; кто знает, не придется ли нам проявить его сейчас.
Меня зовут Уильям Макдональд, и я директор Программы. Я третий Макдональд, занимающий этот пост. Он не наследуется, хотя именно так может показаться.
По залу прокатился сдержанный смешок.
— Возможно, только Макдональды, — продолжал оратор, — готовы провести всю свою жизнь в ожидании и прослушивании… У меня нет сына, но для успокоения любопытства некоторых из вас сообщаю, что имею дочь, которая ныне входит в персонал Программы. Однако фактическую работу Программы выполняет не директор, а все сотрудники. Вот они сидят передо мной, и я хочу, чтобы они встали и показались вам…
Когда стихла овация, Макдональд заговорил снова:
— — Тысячи мужчин и женщин отдали свое время, свою энергию, свое сердце и саму свою жизнь Программе за эти без малого полтора столетия, и именно их труд помог Программе достичь нынешней точки во времени и истории. Я бы хотел перечислить их всех, но это продолжилось бы гораздо дольше тех тридцати минут, которыми я располагаю. Вы найдете их имена в брошюре, раздаваемой у входа, мы же в честь их всех поставили кресла по обе стороны кафедры, чтобы они напоминали о них самих и об их неоценимых заслугах. Разумеется, вы можете считать, что в них сидит кто-то из прежнего персонала — Джон Уайт, например, или его сын Эндрю, Рональд Ольсен или Чарльз Сандерс, один из них или все сразу. Я, например, уверен, что их занимают мой отец и мой дед.
Со своего места тяжело поднялся премьер Сибири.
— Мистер Макдональд, — сказал он, — я слышал, что призраки вашего отца и деда — некоторые называют их «внешностями» — появляются в компьютерном зале Программы. Кроме того, из достоверных источников мне известно, что создание таких иллюзий доступно вашему компьютеру и что он получил указание говорить голосом вашего отца или деда…
В полном спокойствии Макдональд смотрел на высокого мужчину в длинных одеждах.
— Компьютер, — ответил он, — может представить голографический образ информации, в чем, надеюсь, вы скоро убедитесь, но мы уверены, что иллюзия, о которой вы упомянули, в данный момент ему недоступна, и если некоторые из нас верят, что души прежних работников Программы сохранились в компьютере в виде, скажем, диалогов и других данных — что ж, все мы нуждаемся в моральной поддержке.
Через несколько минут компьютер примет на себя большую часть сегодняшней демонстрации, поскольку нет человека, достаточно быстрого для интерпретации ожидаемых сигналов по мере их приема, а именно этой работой компьютер занимался минувшие сто пятьдесят лет. Эта работа, а также собранная информация, программы и обратные связи превратили его в невероятно сложное образование, однако мы не подкидывали ему наших опасений и надежд. Услышав голос компьютера, вы сами сможете оценить, говорит ли он, как мой отец или дед, а может — по утверждениям некоторых — как я, или же это просто комбинация всех голосов, которые он когда-либо слышал. Мы могли бы дать ему указания подобного рода, но не делаем этого. Возможно, как я уже говорил, мы сами предпочитаем считать компьютер по крайней мере полусознательным нашим сотрудником.
Итак, пора уже передать эстафету компьютеру. Его презентация будет состоять из передачи голоса и голографических образов. Начнется все краткой историей Программы. Как только и если только будут получены сигналы — через наши собственные антенны или антенны Большой Сети, кружащей на околоземной орбите, с которыми компьютер поддерживает постоянный контакт, — презентация будет прервана…
ПОЧТИ ДВА МИЛЛИАРДА ЧЕЛОВЕК СОБРАЛИСЬ ВОКРУГ ГОЛОВИЗОРОВ СЕГОДНЯ ДНЕМ ИЛИ НОЧЬЮ — ТОЧНО СКАЗАТЬ НЕВОЗМОЖНО, ПОСКОЛЬКУ СЕТЬ ИХ ПОКРЫЛА ВСЮ ЗЕМЛЮ, — ЧТОБЫ ПОСМОТРЕТЬ ТОРЖЕСТВО, ОТКРЫВАЮЩЕЕ ДЕНЬ ОТВЕТА, ПЕРЕДАВАЕМОЕ ИЗ АРЕСИБО.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Наблюдатели высаживались, как правило, в порту Аресибо и ехали дальше через зеленые холмы северного Пуэрто-Рико на автобусах и в лимузинах, на велосипедах и пешком, а добравшись до Программы и миновав невероятный кратер, выложенный сверкающим металлом, а сразу за ним — управляемый радиотелескоп, вознесенный металлической рукой, оказывались наконец перед длинным низким зданием — средоточием Программы.
Здание из бетонных плит и монолитного бетона разрослось за те полтора столетия, что минули со времени его строительства, с каждым десятилетием выдвигаясь чуть дальше с обоих концов, а недавно к нему сзади добавили целое крыло. В нем располагалась аудитория, построенная специально для сегодняшнего торжества и спроектированная так, что пол зала спускался по склону холма, а линия крыши шла на одном уровне с первоначальной крышей, что превращало аудиторию в ножку буквы «Т». Ход в нее был по коридорам старого здания. Наблюдатели восхищались залатанными стенными панелями и многими слоями краски, которые, казалось, соединяли бетонные плиты друг с другом. Широко открытыми глазами разглядывали они зал прослушивания, и останавливались, чтобы выслушать порцию шипений и тресков, музыки небесных сфер и фонового шума Вселенной, а также обрывков радиопрограмм тридцатых годов двадцатого века, которыми капеллане так ловко привлекли внимание слушателей Программы через пятьдесят лет после начала прослушивания:
СТУКТРЕСК может поменять свою кожу, а пантера ТРЕСКСТУК музыка: та маленькая щебетунья, та с прелестным СТУКСТУКТРЕСК может, уточку СТУКТРЕСКСТУК замаскированный поборник справедливости ТРЕСКСТУКСТУК музыка СТУКСТУКСТУКТРЕСК они ждут друг СТУКСТУКТРЕСКСТУКСТУК музыка СТУКСТУКТРЕСК музыка: флаг Гудзона подними ТРЕСКСТУК я невежливый мальчик СТУКСТУКСТУК представляет падуб ТРЕСКТРЕСК музыка. СТУКСТУКТРЕСК Роджерс в двадцать СТУКТРЕСКСТУК музыка: кола получила двенадцать ТРЕСК…
И все удивленно качали головами: «Здесь это звучит гораздо лучше, чем записи, которые я слушал. Гораздо ближе. Гораздо правдивее. Подумать только, что испытывали те, кто девяносто лет назад впервые услышал их и понял, что звуки эти проделали весь путь до Капеллы и обратно и что они получили первое доказательство разумной жизни на других планетах».
Отсюда дорога вела посетителей через впечатляющий компьютерный зал, где они слышали, как сам компьютер шепчет, стучит и бормочет себе под нос — «Почти как живой», говорили эти люди, — и видели, как огоньки загораются и гаснут, как всевозможные сканеры и принтеры глотают информацию или выплевывают ее, и вдыхали запахи масла и озона, характерные для больших и малых электрических устройств. Некоторые из них расспрашивали персонал о пустых креслах в углах зала, другие же, лучше информированные, спрашивали, не видел ли кто из них Призрака, а работники в соответствии с тем, чего от них ожидали, либо поднимали брови и, поглядывая по сторонам, говорили: «Да, и это было страшно»; либо отвечали, посмеиваясь: «Он поднимает мне настроение каждый раз, когда мне плохо»; или честно заявляли: «Никто его не видел уже очень давно, хотя некоторые уверяют, будто видели». Что бы они ни говорили, это принималось с удовлетворением, и наблюдатели шли дальше. Поочередно осматривали они оригинал послания в рамке, висящий на стене в кабинете директора, и проводили руками по старому столу, заваленному бумагами, на которых его карандаш и ручка оставили записи, рисунки и расчеты. А то еще садились на краешек кресла с деревянными подлокотниками, вытертыми ладонями нескольких поколений директоров, сиживавших в этом кресле, чтобы подумать над загадками Вселенной и проблемами связи, а другие поглядывали на них, вдыхая запах старых книг, занимающих две стены кабинета.
«Здание — настоящая жемчужина древности, — говорили наблюдатели друг другу, — в некотором смысле конкурент египетским пирамидам или европейским замкам. Видите, — говорили они, — как бетон полов в коридорах понижается к центру, вытоптанный легионами ступней? Сколько же раз должны были меняться плитки, покрывающие эти полы? Кроме того, это памятник человеческой науке и выдержке, и все это вместе должно достигнуть своей кульминации в виде чудесного и волнующего Ответа с Капеллы, который, даже если изменит все или не изменит ничего, все равно будет чудесен, и мир останется доволен своим ожиданием».
Но теперь ожидание подходило к концу, мир начинал набирать темп, пульс его ускорялся по мере приближения момента, когда огромные радиоуши снаружи здания начнут принимать ответ, отправившийся к Земле сорок пять лет назад, переданный чужой расой, предположительно стоящей на пороге гибели от взрыва их солнц — пары красных гигантов…
КАПЕЛЛА ПО ЛАТЫНИ ОЗНАЧАЕТ «КОЗОЧКА». НАХОДИТСЯ ОНА В СОЗВЕЗДИИ АУРИГИ, ВОЗНИЧЕГО, КОТОРЫЙ В ГРЕЧЕСКОЙ МИФОЛОГИИ ИЗОБРЕЛ ПОВОЗКУ. ЕГО ПЕРВУЮ ПОВОЗКУ, КАК УВЕРЯЕТ ЛЕГЕНДА, ТЯНУЛИ КОЗЫ.
В ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ ВО ВРЕМЯ ВТОРОГО ИСПОЛНЕНИЯ ЭПИЧЕСКОЙ ВОСЬМИЧАСОВОЙ СИМФОНИИ «КАПЕЛЛА» МОЛОДОГО ПАКИСТАНСКОГО КОМПОЗИТОРА ПОЛОВИНА АУДИТОРИИ НАПРАВИЛАСЬ К ВЫХОДУ ПРЕЖДЕ, ЧЕМ КОНЦЕРТНЫЕ ЛЕНТЫ БЫЛИ НАПОЛОВИНУ СЫГРАНЫ КОМПОЗИТОРОМ, ЛИЧНО СИДЕВШИМ У ПУЛЬТА УПРАВЛЕНИЯ. МНОГИЕ ИЗ ВЫХОДЯЩИХ ОСТАНАВЛИВАЛИСЬ У КАССЫ, ТРЕБУЯ ВОЗВРАТА ДЕНЕГ, УВЕРЯЯ, ЧТО ПРОИЗВЕДЕНИЕ СЛИШКОМ ДЛИННОЕ И СКУЧНОЕ. ЭТО ШОКИРУЮЩЕ КОНТРАСТИРУЕТ С ПРОШЛЫМ ГОДОМ, КОГДА НА ПРЕМЬЕРНОМ ИСПОЛНЕНИИ ЭТОЙ СИМФОНИИ В НЬЮ-ЙОРКЕ НИ ОДИН ЧЕЛОВЕК НЕ ПОКИНУЛ СВОЕГО КРЕСЛА, А В КОНЦЕ АУДИТОРИЯ ОКАЗАЛА КОМПОЗИТОРУ ВЫСШУЮ ЧЕСТЬ ДЕСЯТИМИНУТНЫМ МОЛЧАНИЕМ, ПОСЛЕ ЧЕГО МНОГИЕ СЛУШАТЕЛИ ОСТАЛИСЬ НА ДОЛГИЕ ЧАСЫ, ОБСУЖДАЯ С ДРУЗЬЯМИ СОДЕРЖАНИЕ СИМФОНИИ…
Вы слышали последнюю новость с Капеллы?
Нет, а что это за новость с Капеллы?
Капелланин снес яйцо.
… Мне хватает Земли,
Я не хочу созвездия ближе,
Я знаю,
Что им хорошо там, где они есть,
Я знаю, что их достаточно тем, кто там есть…
УОЛТ УИТМЕН, 1856
Тот, кто не видел живого марсианина, вряд ли может представить себе его страшную, отвратительную наружность. Треугольный рот с отсутствующей верхней губой, полнейшее отсутствие лба, никаких признаков подбородка под клинообразной нижней челюстью, непрерывное подергивание рта, щупальца, как у Горгоны, шумное дыхание в непривычной атмосфере, неповоротливость и затрудненность в движениях — результат большей силы притяжения Земли, — в особенности же огромные пристальные глаза, — все это было омерзительно до тошноты. Маслянистая темная кожа напоминала скользкую поверхность гриба, неуклюжие, медленные движения внушали невыразимый ужас. Даже при первом впечатлении, при беглом взгляде я почувствовал смертельный страх и отвращение…
Г ДЖ УЭЛЛС, 1898
Само торжество началось в субботу на закате солнца. Гости увидели эффектный спектакль, когда солнце, садясь за клубившиеся на западе облака, окрасило их во все оттенки золотого, оранжевого и красного, потом в темный пурпур и наконец вычернило. Верящие в предзнаменования сочли это знамением, не верящие решили, что зрелище, что о нем ни говори, было прекрасным.
Гости проходили через здание Программы в зал, где пружинящие под ногами дорожки вели их к мягким креслам. Они окидывали взглядами других гостей и саму аудиторию, ее стены, покрытые фресками, и сцену в нише у основания рядов кресел, точнее, даже не сцену, а просто кафедру. Под нею стояли небольшие компьютерные мониторы с переключателями и множеством указателей, а также несколько осциллографов. На концах ряда мониторов скрывались в полумраке кресла. Оба были пусты.
Когда гости заняли свои места, по центральному проходу спустился персонал Программы, возглавляемый директором, Уильямом Макдональдом. Мужчина пятидесяти семи лет энергично прошел к трибуне, а его сотрудники расселись по креслам первого ряда, не занятым согласно старому обычаю — ранее прибывшие занимают последние ряды.
Когда Макдональд повернулся к рядам кресел, занятым теперь до последнего — двум его работникам пришлось найти складные стулья и поставить их на концах первого ряда, — свет приглушили, не очень, но достаточно, чтобы внимание сосредоточилось на кафедре. Разговоры стихли.
— Граждане мира, — сказал Макдональд, и его слова были услышаны во всей аудитории, как будто он сидел и разговаривал с каждым отдельно, — земляне. Я приветствую вас, прибывших сюда в День Ответа. Это торжество передается на все континенты и малейшие островки нашей планеты, в наши колонии на Луне и на Марсе и всем людям, находящимся в космическом пространстве, поскольку это День Земли, день, которого все мы ждали девяносто лет, первый день, когда мы можем ожидать ответа Капеллы на послание, которое Земля послала капелланам девяносто лет назад.
Однако сначала позвольте ввести в сердце нашей эйфории пару миллилитров реализма. Ответ можно ожидать самое раннее через полчаса, однако это не значит, что мы на самом деле получим его именно в это время. Наше послание могло потребовать перевода — на это нужно время. Их ответ необходимо было сформулировать — на это тоже нужно время. Иными словами, Ответ можно ждать не через пару часов и даже пару дней или недель.. Мы не должны впадать в отчаяние из-за задержки, она неизбежна. Минувшие девяносто лет научили нас терпению; кто знает, не придется ли нам проявить его сейчас.
Меня зовут Уильям Макдональд, и я директор Программы. Я третий Макдональд, занимающий этот пост. Он не наследуется, хотя именно так может показаться.
По залу прокатился сдержанный смешок.
— Возможно, только Макдональды, — продолжал оратор, — готовы провести всю свою жизнь в ожидании и прослушивании… У меня нет сына, но для успокоения любопытства некоторых из вас сообщаю, что имею дочь, которая ныне входит в персонал Программы. Однако фактическую работу Программы выполняет не директор, а все сотрудники. Вот они сидят передо мной, и я хочу, чтобы они встали и показались вам…
Когда стихла овация, Макдональд заговорил снова:
— — Тысячи мужчин и женщин отдали свое время, свою энергию, свое сердце и саму свою жизнь Программе за эти без малого полтора столетия, и именно их труд помог Программе достичь нынешней точки во времени и истории. Я бы хотел перечислить их всех, но это продолжилось бы гораздо дольше тех тридцати минут, которыми я располагаю. Вы найдете их имена в брошюре, раздаваемой у входа, мы же в честь их всех поставили кресла по обе стороны кафедры, чтобы они напоминали о них самих и об их неоценимых заслугах. Разумеется, вы можете считать, что в них сидит кто-то из прежнего персонала — Джон Уайт, например, или его сын Эндрю, Рональд Ольсен или Чарльз Сандерс, один из них или все сразу. Я, например, уверен, что их занимают мой отец и мой дед.
Со своего места тяжело поднялся премьер Сибири.
— Мистер Макдональд, — сказал он, — я слышал, что призраки вашего отца и деда — некоторые называют их «внешностями» — появляются в компьютерном зале Программы. Кроме того, из достоверных источников мне известно, что создание таких иллюзий доступно вашему компьютеру и что он получил указание говорить голосом вашего отца или деда…
В полном спокойствии Макдональд смотрел на высокого мужчину в длинных одеждах.
— Компьютер, — ответил он, — может представить голографический образ информации, в чем, надеюсь, вы скоро убедитесь, но мы уверены, что иллюзия, о которой вы упомянули, в данный момент ему недоступна, и если некоторые из нас верят, что души прежних работников Программы сохранились в компьютере в виде, скажем, диалогов и других данных — что ж, все мы нуждаемся в моральной поддержке.
Через несколько минут компьютер примет на себя большую часть сегодняшней демонстрации, поскольку нет человека, достаточно быстрого для интерпретации ожидаемых сигналов по мере их приема, а именно этой работой компьютер занимался минувшие сто пятьдесят лет. Эта работа, а также собранная информация, программы и обратные связи превратили его в невероятно сложное образование, однако мы не подкидывали ему наших опасений и надежд. Услышав голос компьютера, вы сами сможете оценить, говорит ли он, как мой отец или дед, а может — по утверждениям некоторых — как я, или же это просто комбинация всех голосов, которые он когда-либо слышал. Мы могли бы дать ему указания подобного рода, но не делаем этого. Возможно, как я уже говорил, мы сами предпочитаем считать компьютер по крайней мере полусознательным нашим сотрудником.
Итак, пора уже передать эстафету компьютеру. Его презентация будет состоять из передачи голоса и голографических образов. Начнется все краткой историей Программы. Как только и если только будут получены сигналы — через наши собственные антенны или антенны Большой Сети, кружащей на околоземной орбите, с которыми компьютер поддерживает постоянный контакт, — презентация будет прервана…
ПОЧТИ ДВА МИЛЛИАРДА ЧЕЛОВЕК СОБРАЛИСЬ ВОКРУГ ГОЛОВИЗОРОВ СЕГОДНЯ ДНЕМ ИЛИ НОЧЬЮ — ТОЧНО СКАЗАТЬ НЕВОЗМОЖНО, ПОСКОЛЬКУ СЕТЬ ИХ ПОКРЫЛА ВСЮ ЗЕМЛЮ, — ЧТОБЫ ПОСМОТРЕТЬ ТОРЖЕСТВО, ОТКРЫВАЮЩЕЕ ДЕНЬ ОТВЕТА, ПЕРЕДАВАЕМОЕ ИЗ АРЕСИБО.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31